"В мёртвой петле" - читать интересную книгу автора (Колентьев Алексей Сергеевич)

Глава 2

Россия. 26 июля 2011 года. Юго-восточная окраина бывшего посёлка городского типа Тогучин. Аутпост охранного агентства "Блэкстоун — Сауз". Бывший сотрудник иркутского ЧОП "Булат", Антон Варламов. Акция возмездия "номер раз".

Трое суток без сна и с короткими перерывами на отдых, мы шли по лесам, в направлении указанном пленным американцем. Как я и предполагал, нас не преследовали, или поиски велись в совершенно ином направлении. За все эти четверо суток, мы словно оказались в туристическом походе. Лес стоял пустой, пару раз я видел следы медведя, Михась подстрелил пару рябчиков и мы их запекли в глине. Неожиданно легко удалось пополнить запас воды и даже вымыться в небольшом ручье, который неизвестно куда бежал, радостно журча. Природа напоминала нам, что война это вообще глупости, вечно только это вот вековое великолепие, а мы люди только всё портим. Плутать особо не пришлось, компас исправно отмерял маршрут, не давая сбиться с пути. Лёгкие, в титановом корпусе и с солнечной батарейкой, корейской сборки "котлы" никогда не врали больше чем на пару секунд в трое суток и даже после серьёзной встряски шли, как ни в чём не бывало.

Указанный американцем аутпост разместился в виду какого-то посёлка. Вернее того, что от него осталось после процедуры "санации". Ровная проплешина оплавленной до стеклянной корки земли, вот собственно и всё, что напоминало о живших тут раньше людях.[8] Судя по характеру разрушений, город обстреляли из установок залпового огня, может быть поработала и ствольная артиллерия. Нечто подобное я уже видел, но тогда это были обычные снаряды, которыми пуляли ГРАДы[9] чтобы выкурить духов из села. Тут мощность была просто адская, чтобы так вот оплавить землю, нужно было часов десять лупить. Слышал, что в Афганистане были такие бомбы, ими летуны выкуривали боевиков из горных пещер. Знакомый, что рассказывал о такой бомбёжке, потом долго молчал, видимо впечатления от увиденного были слишком велики. Может и тут авиация поработала, но что-то подсказывало, что это постарались "боги войны" — слишком уж рано ещё для авиации, не развернётся она в такой короткий срок. Ну а вот артуха вполне может быть десантирована с воздуха или привезена отдельно. А это значит, что у моего маленького отряда уже появился обширный фронт работ. Как только будет исполнена первая часть задуманного, следует наказать мужикам, чтобы особо не усердствовали и дали возможность захватить хотя бы парк пленных. Эти должны будут знать, кто работает по населению и откуда. Но всему своё время.

На случай патрулирования прилегающей местности, мы расположились в пяти километрах от аутпоста наёмников. Лес тут был такой же как и у нас в области, поэтому найти небольшую низинку подальше от звериных троп и проезжих дорог не составило труда. Пригодился шанцевый инструмент в виде двух складных малых сапёрных лопаток, которые по моему настоянию мы тоже взяли с собой. Примерно в километре от места временной стоянки, я и Михась осторожно рубили молодые деревца и не торопясь таскали их в лагерь. Вскоре получился навес вполне способный удержать дождевую влагу, и в случае чего укрыть нас от наблюдателей с верху и тех, что будут прочёсывать местность. Навес упирался заострёнными кольями в склон оврага, а вход мы затворялся плетёной их прутьев кустарника заслонкой. На плоской крыше, Варенуха навалил старых сосновых игл и палой листвы, которую мы с Мишкой таскали издалека. В довершение всего, стыки были заложены пластами моха, так что внутри можно будет какое-то время отсидеться. Мужики совсем уж было собрались обустроиться тут надолго, но пришлось разбить их хрустальные мечты заявлением, что тут мы долго сидеть не будем. После планируемого уничтожения базы наёмников, тут может оказаться слишком людно. Но пока ведём наблюдение и присматриваемся, шалаш вполне сойдёт за временную базу. Из глины и прутьев гибкого кустарника удалось соорудить неплохую вытяжку с замаскированной мохом крышкой. Теперь даже в дождь дым от костра будет стелиться по земле и быстро рассеиваться, а проложка из мха, не даст воздушным разведчикам шанса с ходу засечь источник тепла на общем фоне. Сделав ещё пару мелких приготовлений, необходимых для того, чтобы нас как можно более трудно было искать, я в первый раз вывел отряд на разведку. Сначала решили идти всем вместе, я едва уговорил Варенуху остаться на хозяйстве, чтобы не рисковать всем скопом. Да и он лучше всех из нас троих показал себя как строитель, особенно ловко у водилы получалось плести что-то из прутьев. А это сейчас было очень важно для осуществления "плана возмездия", общая схема которого уже варилась в собственном соку, приобретая всё более реальные очертания.

Петляя и ступая как можно более широко, чтобы не топтать прямую стёжку к жилью, мы с приятелем вышли к краю леса, примыкавшего прямо к заросшему высокой травой полю. За ним, метрах в пятистах, виднелась искомая база этих самых ассенизаторов. Наблюдать с земли получится не слишком удобно, да и что я там увижу, кроме куска сетчатого железного забора и ворот рядом с вышкой. Поэтому насбирав по дороге мха и пучков травы мы с Мишкой как умели, обмазались землёй и вывернув робы и штаны наизнанку, серовато-зелёной подкладкой наружу, унизали куртку и штаны собранным мусором. Природа не любит прямых линий, а за окрестностями наверняка наблюдают. Да и в лесу такой прикид будет куда сподручней, чем наш стрёмный вертухайский колер. Короче, когда я взобрался на старую с толстым стволом и ветвями берёзу на пригорке, с пяти шагов я походил на лешего. А в кроне кучи зелёных листьев, меня вообще было не разглядеть. Вооружившись трофейным прицелом я принялся за наблюдения, стараясь как можно меньше двигаться. Для того, чтобы совсем уж быть уверенным в собственной незаметности, ещё в лагере я выпросил у Мишки кусок чёрной изоленты и соорудил что-то вроде колпачка с узкой поперечной прорезью и надел её на окуляр спереди, таким образом, чтобы он закрывал линзу. Такие колпачки одевают на противотуманные фары и ещё на объективы прицелов, чтобы скрыть блики оптики от постороннего наблюдателя. Поле зрение при этом чуть смазывается, но в данном случае чёткости особой и не требовалось. Приятель остался внизу, Мишка отполз от дерева метров на десять, чтобы в случае чего подстраховать, если вдруг нас не накроют миномётным огнём, а решат взять живьём. Теперь даже если и меня пристрелят, Мишка сможет уйти к Варенухе и они дальше решат как им быть, но это был совершенно уж крайний случай. Как я и говорил ранее, у меня нет уверенности, что армейцы предупредили наёмников о нашем визите или те восприняли его всерьёз.

Прицел давал довольно узкое поле обзора, но способ правильного обращения с монокулярами и прицелами мне давно знаком. Секрет в том, чтобы вести наблюдение обоими глазами и наводить оптику туда, куда смотришь невооружённым взглядом. Так и устаёшь меньше и картина получается более полная и подробности не проскакивают мимо сознания. База представляла собой огороженный участок, примерно сто пятьдесят на двести метров, почти в чистом поле. Внутри два типовых железных ангара забранных частой масксетью, одна длинная похожая на коровник казарма. Была ещё пара отдельно стоящих щитовых домиков, скорее всего для офицеров или другого начальства. Отдельно у северной стены выходом на ворота, поставили нечто вроде временного гаража. Там стоят три бронированных джипа, вроде бы их называют "хамви"[10] и один грузовик с тентованном кузовом. Грузовик, видимо, для перевозки трофеев. А вот на джипах наёмники мотаются на зачистки. Пока всё так, как описывал пленный. С северо-востока к забору подходила небольшая рощица из трёх близко растущих берёз и чахлой пихты. Ограждения стандартные: сетчатый забор в два ряда, внутри этого пространства две вышки ориентированные с юга на север в противоположных концах периметра. Так они перекрывали пространство вокруг базы и в случае нападения вполне способны обеспечить неслабое огневое прикрытие. На обеих были смонтированы турели с пулемётом и автоматическим гранатомётом. Там постоянно сидело по три часовых, щупавших местность оптикой. У единственных ворот смонтирована стрелковая точка, чуть дальше метров на сто по дороге выстроено противоминное заграждение из бетонных блоков. Это навело меня на мысль о минных полях вокруг базы, что чуть позже и подтвердилось: осматривая окрестности возле рощицы, я заметил труп медведя. Косолапый видимо вышел из леса к людям, как обычно делают эти наглые звери, прельщённый запахом помойки. Но пройти он смог только метров двадцать от крайней берёзы, где и напоролся на мину. Скорее всего амеры засеяли поле чем-то полимерным. Лесной хозяин капканов боится, чует их и будь мины старые, к ограждению бы не сунулся. Получалось довольно кисло, если судить с позиции слабо информированного мстителя. Я же был из другой породы и кое-что об обитателях этого гадюшника было уже известно. Поэтому укрепления разглядывал в основном от скуки, чтобы выяснить то, что реально было необходимо для налёта на базу. Наёмники ждут именно внешнего открытого и наглого нападения или группы диверсантов. От прямого штурма они отобьются, диверсов возьмут на прохождении "полосы препятствий". Чего парни реально не могут предположить, так это то, что их ожидает та же участь, которую они уготовили жителям окрестных деревень. Мысленно усмехнувшись, снова приникаю к окуляру прицела. После восьмичасового бдения мы с Мишкой поменялись и я ушёл обратно в лагерь. Теперь получалась эдакая пересменка, когда за базой велось почти что круглосуточное наблюдение и все вроде как были заняты делом. Так мы сидели ещё трое суток, пока на очередном военном совете не было решено, что пора бы уже пиндосам пустить кровь. Нападение решено провести в два этапа, поскольку штурмовать такое укреплённое место в лоб будет неумной затеей….

Раз-два! Вдох-выдох! Землица не так уж и торопится покидать своё нынешнее жилище и пересыпаться в сложенную на верху широкой траншеи мою запасную рубашку, пожертвованную в фонд обороны. Столько я не копал и не строил вот уже лет пять, с тех пор как помогал бывшей жене на её фамильном дачном участке. Вы спросите, почему и что это я копаю? Да ещё ночью, посреди узкой грунтовой дороги в лесу, а мои партизаны оттаскивают желтовато-чёрную почву в сторону и волокут в лес. Всё очень просто: согласно решению на последнем совете нашего племени, мы готовим пиндосам засаду. Спорить со мной по поводу как это будет, никто не стал. План получился хороший, вот только очень трудоёмкий и грязный. Всё сводилось к тому, чтобы подстеречь один из джипов, регулярно выезжающих из периметра. Как и отмечалось ранее, что армейцы, что частники не шибко беспокоились тут в тылу, считая, что ни у кого кроме них оружия уже нет и война ушла дальше на восток. Поэтому уничтожая маленькие посёлки и деревни, ассенизаторы выезжали небольшими группами по четыре-пять человек, то на одном, то на двух машинах. Ездили в одно и то же время по единственной грунтовке, потом сворачивая на просёлки, куда их видимо наводила авиация. Выезжали они ещё затемно, но всё-таки сторожились: на каждом джипе была оборудована турель со всех сторон прикрытая бронещитками. Сам джип тоже имел защиту, поэтому просто стрельнуть в колесо или по стёклам в надежде проколоть—разбить, будет крайне глупо. Но вот устроить подлянку так, чтобы пиндосы вышли из тачки, это оказалось трудной но вполне решаемой проблемой, тем более что дорога грунтовая. Мишка предлагал повалить поперёк дороги дерево, но я резонно заметил, что на скорости джип бревно просто протаранит и поедет дальше, к тому же у нас нет топора, а ветками внедорожник не остановишь. Но точно рассмешишь водилу, а пулемётчик чесанёт очередью по обочинам и всем партизанам — гарантированная хана. Поэтому решено было поступить хитрее: поперёк дороги. Мы вырыли не шибко широкую траншею, положив сверху плетёную из прутьев решётку обмазанную глиной, а потом присыпанную грунтом. Длинна траншеи была ровно из конца в конец дороги, глубина в рост человека, а шириной примерно в метр двадцать. Чтобы передние колёса машины ушли в неё прочно. Обустройство ловчей ямы заняло у нас часа четыре, с учётом размещения двоих стрелков на обочине слева по направлению от базы и одного справа, за двадцать шагов от первых двух. Мы все трое отрыли себе по индивидуальной ячейке с точно такой же крышкой из плетёнки, с привязанными к ней кускам политого водой травяного дёрна. Таким образом получилась классическая засадная схема с поправкой на местный колорит: двое стрелков с фланга и один в тылу машины.

Передохнуть почти не получилось, мы только-только расселись по своим местам, как от базы послышалось знакомое урчание мотора. Мысленно я уже видел, как тупоносая, прямоугольная машина с торчащим из люка в крыше пулемётом быстро приближается к нам. Поднимая пыль, "хамви" на скорости проскочил поворот, от которого до нашей ловушки уже было пара минут быстрой езды. Сомнения так изъели мне душу, что от нетерпения хотелось выйти на дорогу и пинками заставит пиносовского водилу ехать быстрее. Всё случилось внезапно, от чего я даже не успел собраться с мыслями: джип промелькнул мимо и…. Грохот получился знатный, что-то в машине немилосердно скрежетнуло, мотор взревел на высокой нот и его последний аккорд слился с воплями тех кто находился внутри. Но нам появляться было рано: нужно чтобы кто-то вышел из машины, разблокировав дверь. Сквозь щёлку между крышкой и краем окопа, я видел как сработала наша затея. Машина села в траншею прочно, окунув внутрь передний мост и бампер., от чего зад её задрался на добрых полметра вверх. Послышался раздражённый говор, водительская дверь стала открываться, а за турель поднялся из салона стрелок и провернулся вокруг своей оси, прикрывая вылезшего водилу. Ждать, сейчас только ждать!..

Вот вылез невысокий мужик неформально одеты в зелёную майку, камуфляжные фасонистые штанцы с небрежно закинутым назад коротким автоматом. Осмотрев траншею, он недоуменно присел на корточки, а стрелок за турелью что-то неразборчиво спросил. Водила пожал плечами и помахал рукой кому-то в салоне, мол выходите оттуда. Задние двери одновременно открылись и оттуда вышло ещё трое парней. Одеты наёмники так же неформально, только оба ещё в разгрузочных жилетах и лёгких, похожих на велосипедные, касках. Само собой, что все были вооружены, настроены явно как полагается: хоть никто из экипажа оружия на изготовку не взял, а активность проявлял только пулемётчик я сразу смекнул, что деньги парням платят не зря. Оружие они держали стволами вниз. Но каждый настороженно зыркал глазами по сторонам, готовый в любой момент залечь и начать воевать. Будь бой открытым, нам с ними точно не совладать. Ждать, ещё немного нужно обождать! Сжав пистолет в начавшей потеть руке, я мысленно уговариваю мужиков тихо сидеть и ждать моего сигнала.

Вот прошла минута, другая и наёмники чуть ослабили внимание. Никто не стрелял по ним из кустов, ни тебе криков ни взрывов, просто откуда ни возьмись, возникла дыра в земле. Постепенно четверо включая водилу сгрудились у края траншеи, а пулемётчик свесился за край переднего щитка своего насеста, чтобы лучше разглядеть что там происходит впереди. Вот теперь было пора! Тихо поднимаюсь в своём окопе, отодвинув крышку влево и вскинув пистолет. Совмещаю прицел с башкой пулемётчика и плавно выжимаю спуск. Выстерл получился не таким громким — у ямы наёмники громко что-то обсуждали. Спустя три долгих удара сердца, слева послышались два резких хлопка, потом ещё и ещё!. Звуки стрельбы смешались с криками боли и недоумения, потом к общей какофонии добавился треск автоматической очереди, кто-то слева громко вскрикнул, один карабин смолк, но потом снова заговорили обе "сайги". Не тратя больше времени, рывком выбираюсь из окопа и перекатом уйдя вправо, в полуприсяде иду к машине. От стрелка, видимо скатившегося в траншею, меня закрывает корпус джипа. Он видит только двоих из нас, может быть даже ранен. Снова послышалась злая короткая очередь чужого автомата, мои партизаны благоразумно молчат. Патронов увы, уже должно остаться по два-три на ствол. Вот добираюсь до правого борта накренившегося "хамви" и в несколько гусиных шажков достигаю крыла. Так и есть: наёмники кучей лежат на краю траншеи, уцелел скорее всего тот, что стоял дальше всех справа и успел скатиться в траншею и открыть огонь. Вот уже вижу его спину, прикрытую только разгрузкой, да загорелую лысую голову. Наёмник вскинув к плечу автомат, что-то выцеливает у обочины, меня совсем не замечает. Не раздумывая больше ни секунды, прыгаю на него сверху, одновременно нанося удар рукоятью пистолета. Охнув от неожиданности, иностранец заваливается вперёд, тело его обмякло под моей хваткой. Больше никто не стреляет, вроде управились на пока….

— Тах! Тахх!..

Две пули почти одновременно прилетели со стороны леса. Одна впилась в землю в трёх метрах правее, другая сплюснулась о левое переднее крыло джипа совсем рядом. Весточка как раз оттуда, где сидят Михась и Варенуха. Чёрт, чуть не упустил из вида, что они меня не видят и всё ещё думают, что я где-то в тылу.

— Хорош палить мужики, тут кроме меня уже никого нету! Идите сюда, а то мне "языка" в одного из траншеи не выдернуть.

Послышались приглушённые голоса и вскоре к машине подбежали запыхавшиеся артельщики. Бегло осмотрев обоих, с облегчением констатирую, что вскрик который я слышал, принадлежал водиле. В щёку под левым глазом, ему угодила солидная щепа, выглядело страшно, но так вообще-то просто царапина. Крикнул начинающий мститель с непривычки, что вполне простительно: кругом стрельба и всё такое и тут тебе адски больно, само собой первое про что успеешь подумать — смертельная и жутко тяжёлая рана. Но на самом деле, я рад что вроде как никто больше ни ранен, а тем более не убит. Сообща артельщики выволокли уже начинающего приходить в себя наёмника, но Мишка опомниться ему не дал, пристегнув иностранца за обе руки к решётке бампера пригодившимися служебными "браслетами". Я тоже пожалел, что свои так и остались в бардачке "пятёрки", да так видно с ней и пропали. Дёрнувшись пару раз, пленный начал ругаться на трескучем языке в котором проскакивали отдалённо знакомые слова. Когда я сам выбрался и немного стряхнул с себя землицу, то разобрался, что специалист Мастерс и тут не соврал — пленный оказался поляком. Это я просёк, как только услышал знакомое и почти родное: "курва матка". Что это точно означает, до сих пор не знаю, но звучит как ругательство, да и громкий голос польского наймита стал резать уши. Подойдя вплотную, от души пробил с ноги в солнечное сплетение и поляк захрипев замолчал. Потом, я заглянул в салон джипа и спустя пару минут нашёл довольно обширную по габаритам аптечку. Названия были не знакомые. Поэтому ориентироваться пришлось на отрывочные слова где имелось сочетание "анти". Так удалось найти порошок, напоминающий по действию стрептоцид, шовный материал и лейкопластырь. Используя в качестве дезинфекции водку, часть которой я перелил из бутыли в трофейную флягу и таскал на поясе, вымыл руки и принялся целительствовать. Щепка засела в щеке водилы не глубоко, поэтому просто промыл водкой рану, удалив мелкие опилки и щедро присыпав "стрептоцидом", залепил пластырем телесного цвета. Вот ведь гады, всё продумали: даже пластырь не белый как обычно, чтобы в случае чего не выделялся бельмом на общем фоне. Потом пришёл черёд пленного:

— Найдите какую-нибудь тряпку и заткните ему рот — Тихо обратился я к мужикам теперь деловито шмонавшим трупы наёмников — Это не цивилизованный гегемон Мастерс, придётся допрашивать с пристрастием.

Но получалось плохо: поляк отказывался говорить по-английски или может быть его не знал, хотя верилось слабо. До меня доходили слухи, что в Польше спят и видят себя последним американским штатом в отдельно взятой Европе, поэтому язык новых кумиров и хозяев учат ревностно. Но менталитет—то остался наш, славянский, поэтому пленный понимал, что так или иначе ему не жить. Потратив на уговоры десять драгоценных минут, пока мужики сбрасывали трупы в нашу же траншею и прикапывали, я уже совсем было собрался поляка заколоть и даже вынул ножик. Однако, заметив мои телодвижения, неожиданно выручил Варенуха. После сеанса полевой хирургии, водила уверовал в мои универсальные качества как полевого командира, поэтому всё время старался выказать мне свою полезность. Вот и теперь, он с деловитым видом подошёл ко мне и отозвав в сторону прошептал:

— Я это, чего сказать хотел… — На его круглом лице отразилась внутренняя борьба — Я немного по-польски знаю.

— А чего молчал — то! Ну так давай, спрашивай, а то я уж совсем из сил выбился. Не знаю, просто этого козла пристрелить или попробовать отрезать ему чего-нибудь уже ненужное, чтобы процесс пошёл. Много не узнаем, но попробуй, нам уже выдвигаться пора. Вы тут беседуйте, а я пойду в багажнике посмотрю, не найдётся ли чего нужного….

Пристрелить поляка очень хотелось, как и всякого попавшегося на глаза оккупанта, но само собой это будет неверный подход. Тупо стрелять и резать это не наш метод. Поскольку пока нас всего трое, придётся действовать по возможности из засады, то есть подло. Но опять же это как посмотреть, да и угрызений совести я как не старался найти в душе — даже грамма не было. Сейчас заботило только одно: ехали ли эти наймиты просто на прогулку или загрузились с целью потравить ещё одну—другую деревню. В обоих случаях никакой проблемы не было и меня устраивали оба варианта, но второй, как вы в последствии поймёте, будет самым шоколадным. Михась совладал с управлением трофейной машины и ему удалось открыть багажник. Волна облегчения словно смыла волнение последнего получаса, когда не было секунды, чтобы я не сомневался в том, правильно ли я всё придумал. План захвата аутпоста я построил на том, чтобы дождаться пока с зачистки вернётся одна бригада и выйдет её смена, тогда в лагере будет наибольшее количество людей. А мы получим в своё пользование полный комплект "ассенизаторов": костюмы химзащиты и гранатомёты с газовыми выстрелами.

Получилось так, что нам опять улыбнулось военное счастье: джип ехал именно на зачистку. В багажнике мы нашли и вытащили на обочину четыре комплекта защитных балахонов с чудными противогазами, тоже окрашенными в неприметный серо-буро-непонятный цвет. Балахон имел схожее с нашим армейским ОЗК устройство, только оказался не в пример удобней. Мне и Михасю костюмы подошли сразу, так как я роста совершенно не богатырского — метр семьдесят восемь, а приятель и того на пару сантиметров ниже. С гранатомётами всё получилось ещё проще — четыре коротких ружья, были закреплены в стойке на боковой левой стенке багажного отделения. Вынув один, я примерился и только крякнул — просто, надёжно и удобно. Было похоже на те, что и у наших ментов, только легче и приклад выдвижной. А под стволом прикручена штурмовая рукоять.[11] Конечно, "калаш" с подствольником был бы много лучше, но пока его нет, и так сойдёт. С номенклатурой было сложнее, поэтому сейчас пригодится Варенухино владение тарабарским наречием., хотя в принципе разобраться будет не так сложно: осколочно-фугасные выстрелы я сразу же узнал и отложил в сторону, их характерный грязно-коричневый обод легко узнаваем. В цинковых кофрах стоявших тут же под стойкой, были ещё маркированные белым с жёлтой полосой, коричнево-жёлтым и белым с красным пояском. Коричневые с жёлтым, это по-видимому что-то обычное, как и белые, скорее всего дымовые. Тряхнув головой от натуги и ругнувшись сквозь зубы я направился к пленному о чём-то оживлённо беседовавшему с нашим переводчиком—добровольцем. Вдруг, Варенуха встал и сначала негромко, а потом в голос загоготал, правда быстро спохвтившись замолк, но иногда его всё ещё встряхивало. С недоумением на водилу смотрел я и пленник, вид хохочущего мужика в напяленной на голое тело трофейной разгрузке и заклеенной лейкопластырем физиономией это зрелище довольно комичное.

— Чего весёлого он тебе сообщил, Виталий Семёныч?

— Так они это… — Справившись собой водила сглотнул смех и продолжил — Помнишь, как они вокруг нашей ямы сгрудились, я ещё тогда удивился?

— Ну, помню и что?

— Они тут клад ищут, который Колчак закопал.

— Чего—оо? — Недоумению моему не было предела — Золото в нашей траншее?!

При слове "золото", поляк напрягся и с интересом зыркунл в мою сторону глазами. В одно мгновение, я сообразил, как можно добиться своего, не прибегая к крайним мерам. С одной стороны, всё действительно выглядело логично: дыра в земле, непонятные мужики с оружием и явно не военные. Сделав серьёзное лицо, я повернулся к Варенухе и тихо со значением приказал:

— Переведи иностранцу, что они правильно догадались: мы живём в этих лесах и охраняем колчаковский клад от большевиков. Переводи.

Варенуха было прыснул в кулак но увидев мои бешеные глаза в совершеннейшем недоумении стал переводить. Лицо поляка просветлело, в глазах загорелся плохо скрываемый огонёк наживы. Быстро мотая головой в направлении аутпоста, пленный заговорил. Варенуха, всё ещё теряясь в догадках начал переводить:

— Про клад ему рассказал один из наших военнопленных, они сговорились, что за координаты этот вот — Варенуха ткнул пальцем в иностранца — вывезет его на местности показать, а потом отпустит. Но всё сорвалось, американцы забрали всех русских пленных в тот же день и куда-то угнали. Вот они с друзьями по окрестностям и шарят. Вдруг клад где-то недалеко зарыт. Как под землю машина ихняя провалилась, они даже обрадовались. Думали, может ход подземный….

После всего пережитого, всё услышанное звучало страшно. Мысли о том, что вот ходят по земле ещё и те кто хочет не только жить, а ещё и разбогатеть, банально не приходили в голову. Поборов очередной приступ раздражения, я спокойно кивнул водиле, чтобы перевёл мои слова:

— Семёныч, скажи кладоискателю, что если его всё ещё интересует золото, то я готов ему показать, где оно лежит. Но есть одна проблема: его и тех трёх четверых покойников скоро хватятся на базе. Спроси, хочет ли он делиться с ними?

Переставший уже что-либо понимать водила, одёрнул вставший дыбом на его внушительном брюхе разгрузочный жилет и перевёл сказанное нейтральным тоном, постоянно мешая русский мат и польские слова. Поляк как-то тревожно глянул на меня но тоже довольно долго что-то объяснял переводчику. Варенуха совсем уже серьёзным тоном начал пересказывать услышанное:

— Он тебе не верит. Говорит, что и тому русскому не поверил. Требует точно отвести его на место, тогда он про нас никому не расскажет.

— Передай, что это можно устроить — Я сделал озабоченное лицо и показал рукой на багажник джипа — Скажи, что вместе туда и пойдём, если он сомневается. Только скажи, что кое-что из оружия мы возьмём, но газ нам не нужен, пусть покажет какие гранаты с газом, а какие нормальные. Только предупреди: если вздумает шутить — привяжу его к дереву, а сам в костюме буду одну за другой в его сторону выстреливать.

Как ни странно, условие поляка не напрягло: золото уже считай что в кармане, мёртвому же деньги не нужны. Но думаю, что он держал в запасе какой—т козырь, на случай если мы его захотим убрать уже возле сундуков с сокровищами белого адмирала… что хотел выкинуть иностранец я так и не узнал, потому как он не колеблясь показал на пропущенный нами цинк серого цвета с трафаретным чёрного колера маркером "VX12С". Это было неожиданно просто, а мы в полумраке салона не обратили на него внимания. Ящик выглядел странно и на обычные "цинки" с патронами не был похож. Открывался он как обычный чемоданчик, выстрелы лежали утопленными в пористый прорезиненный материал вроде резины или латекса. Только колпачки того же что и ящик серого цвета, тускло сверкнули на солнце. Вынимать их я не стал, мало ли что и аккуратно закрыл "цинк". Кивнув Варенухе на пленника сказал:

— Переведи ему Семёныч, что я сейчас скажу, только старайся точно сказать, лады?

— Дак это как сумею — Водила недобро глянул на иностранца — Уж больно оно мне противно, можно я ему шею сверну, а?

— А это будет зависеть только от него — Это я сказал пристально глядя пленному в глаза — Если не врёт и гранаты газовые, значит его дружки в лагере передохнут и мы его поведём к золоту. Если нет, то ты Семёныч его и удушишь вот прямо тут. И пофигу тогда, что нас из миномёта или ещё чего накроют, ему тоже не жить. Так ему и переведи.

Варенуха совсем было открыл рот, но иностранец ан сносном русском сказал, чуть коверкая слова, но это даже было удобней:

— Нет необходимошчсть убивать, я не обманываю. Это есть газовы гранаты, я не вру, пан офицер.

— Я же говорил, что есть на свете универсальный язык — Отодвинув в сторону оторопевшего Варенуху, я присел напротив иностранца и подмигнул — Сиди тихо, пока мы не закончим дела, с тобой останется мой ординарец. Проверим твои слова и вернёмся, а там и до золота очередь дойдёт. Понял меня?

— Так есть, пан офицер! — Поляк как-то внутренне подобрался, в глазах больше не было тревоги — Но….

Встав, я взял кляп с капота машины и снова втолкнул его в рот поляку, одновременно обращаясь к артельщикам:

— Потом поговорим, дела не ждут. Виталий Семёныч, ты останешься с пленным, если через полтора часа не вернёмся, облей эту гниду бензином и подожги. Потом жди ещё час и если снова не появимся — уходи на восток. Вдоль дорог не ходи, старайся лесами, так надёжней. Михась, мы с тобой идём к базе, бери балахоны и пару гранатомётов на шею. Я оставшиеся два возьму и ящик с газом. Пошли, пошли, бегом!..

…Оставив водилу присматривать за пленным, мы с приятелем нагруженные словно пара вьючных мулов ринулись к опушке леса, где я загодя наметил место для обстрела. Сложностей было две: подобраться к аутпосту на гарантированно убойное расстояние было невозможно и из такого гранатомёта как этот, ни я ни мишка никогда не стреляли. Но ничего лучше на данный момент не придумывалось, всё что мы делали с первого и по сей день нашей одиссеи, на две трети была авантюра и на одну треть — везение. Мгновения не проходило, чтобы в голову не лезли мысли о том, что может пойти не так: гранаты могут оказаться фуфлом, одна из них даст течь и мы с Михасём просто врежем дуба. Да много ещё чего может быть. Но если рассуждать то вполне спокойно можно было остаться там, на поле рядом с Ильинским и ждать пока не придут те, кто уже рискнул и им выпал фарт — целая страна почти на блюдечке. Нет больше у нас права на сомнения и варианты, все сроки для гаданий типа "а что если", уже вышли и нужно действовать. Чем наглей тем удачливей всё сложится, а если нет… смерть храбреца бывает один раз, смертей труса — что воды в море. Всё это я крутил в голове пока мы свалив барахло на траву, лихорадочно но внимательно надевали балахоны на себя. Ремни и застёжки были из кевлара и пластика, а сама ткань очень прочной, в таком костюме можно было воевать и не особо бояться мелких осколков на излёте и даже открытого огня. Зрение сузилось до двух каплевидных окуляров противогаза, стало трудно дышать и все звуки вокруг приглушились но через специальные мембраны, можно было сносно друг друга слышать. Говорю же — удобная штука, хотя всё в мире относительно.

Решено было, что стрелять буду я один, а приятель станет заряжать гранатомёты, так будет даже быстрее. Вчера выяснилось, что из всей артели с подствольником принципиально знаком только я. Остальные слышать слышали, но опыта обращения даже с советским аналогом ни у кого не оказалось. Но это было самое простое: я откинул стойку прицела вверх и вскинув сверился со шкалой расстояний — максимум четыреста метров, а лагерь где-то в трёхстах. Сдвинул собачку предохранителя слева над цевьём и с силой отвёл гофрированную его часть вперёд, потом протянул руку в сторону и Мишка вложил в неё гранату. Зарядив оружие, обернулся к одетому в точно такой же комбез приятелю. Тот кивнул в знак того, что последовательность запомнил и так мы снарядили один за другим, все оставшиеся стволы. Внимательно приглядевшись к деревьям я понял сто ветер сейчас слабый и газ будет сносить влево. Осторожно, стараясь держать оружие ровнее, я вывел прицел на триста пятьдесят метров и нажал на спуск.

— Боп!

В плечо отдало непривычно сильно, видимо в газовых гранатах был сильный вышибной заряд. Не останавливаясь и не смотря на результат, я взял следующий ствол, бросив пустой на траву под ноги.

— Боп!

На этот раз я всё же глянул на лагерь и увидел, как мечутся в периметре слабо различимые фигурки людей. Не останавливаясь больше, я снова взял заряженный гранатомёт и больше уже не смотрел. Сверяя только прицел, чтобы гранаты ложились веером, накрывая как можно большую площадь. Так продолжалось пока Мишка не дёрнул меня за плечо, показывая на пустой ящик. Руки опустились сами, ствол с глухим теньканьем брякнулся под ноги рядом с остальными. Не снимая костюмов, мы стояли разглядывая сквозь густую листву результат работы. Издали картина получалась даже скучной: внешне ничего не изменилось, ни тебе пожаров, ни дыма — газ оказался совершенно бесцветным. Неправильным казалось только то, что ворота аутпоста наполовину были отворены и с той стороны в них врезался ещё один джип. Видимо кто-то пытался выбраться из западни, но не успел. Простояв так в общей сложности ещё с полчаса. Мы не снимая костюмов двинулись в обратный путь. Было странно идти по лесу, словно бы отгородившись от него чем-то вроде скафандра. Время шло к полудню и становилось довольно жарко, пот стал заливать глаза и дыхание сбилось. Когда мы вышли на дорогу где остался Варенуха с пленным, противогазы уже удалось снять, так вот в робах, нагруженные оружием мы и вышли к траншее. Вокруг стояла тишина, прерываемая невнятными глухими стонами. Обойдя машину, я увидел что пленник сидит с неестественно вывернутой шеей, а Варенуха сидит на краю ямы и держит в руках один из трофейных пистолетов вставив его ствол себе в рот. Картина была мне в общих чертах понятна: дождавшись пока мы ушли, водила не выдержал и свернул поляку шею. Но вот зачем он решил застрелиться, ещё предстояло выяснить. Не снимая костюма, я осторожно шаг за шагом приблизился к рыдающему пожилому мужику и сел рядом на край траншеи.

— Сбежать решил, Виталий Семёныч — говорил я будничным тоном, чтобы немного успокоить водилу и чуток привести его в чувство — Значит, бросишь нас с Мишелем на растерзание так сказать?

— Они… этот…. — Ствол пистолета мешал Варенухе говорить, и он вынул его изо рта, положив на колени но всё ещё крепко сжимая в кулаке.

— Зачем ты его раньше времени грохнул, может пригодился бы ещё. Как мы теперь узнаем, откуда они города обстреливают?

Судорожно переведя дух и вытерев сопли и слёзы кулак с зажатым в нём пистолетом, водила посмотрел на меня красными от недосыпа и рыданий мутными глазами. Непривычно видеть, когда вот такой крепкий на вид хитрован и явно не дурак выпить, становится таким уязвимым. Но сейчас нужен каждый боец и нет среди них годных и не очень, поэтому я просто сидел и ждал, готовый уговаривать и умолять его встать и продолжать идти вперёд, если это поможет.

— Вы ушли — Начал свой рассказ Варенуха — А этот стал пропаганду разводить: мол войска наши уже почти разбитые везде, а народ кого не потравили газом и не раскатали бомбами, по дорогам скитается.

— Это война, брат. Сначала они нас, потом мы их. Так всегда бывает.

— Нет! — Водила воздел руку с пистолетом к своему лицу и покрутил стволом — Он ещё казал, что они еду и одежду на колонны беженские сбрасывают. Нарочно вирусами всякими заражённое всё сбрасывают на людей! Антон, это же просто беженцы, люди станут болеть и никого не останется! Совсем никого не будет. А если мои ту еду подберут. Если они уже мертвые все!!..

Понимая, что истерика сейчас новой волной пойдёт на приступ остатков здравого смысла Варенухи, решил действовать быстро. В тоже время, ещё не поняв смысла только что узнанной новости, я выбил пистолет их трясущихся рук. Ствол брякнулся на дно траншеи, мимоходом я отметил, что водила даже снял его с предохранителя — стреляться вполне было можно. Но водила уже не обращал внимания на оружие, его охватила апатия и безразличие. Сложив руки на коленях и опустив голову, он всё повторял и повторял:

— Господи, почему ты допустил, почему оставил меня? Почему допустил….

Михась тоже был потрясён но вроде пока про самоубийство не заикался. Стянув с себя костюм он сидел на земле рядом с трупом поляка и жадно курил. Пройдя мимо него, я встал чуть в стороне от машины, вынул пистолет и выстрелил в воздух. Артельщики вздрогнули, оба повели себя именно так как я и рассчитывал: Михась залёг, перекатом уйдя под днище джипа, а Варенуха перестав рыдать нырнул в траншею, куда уронил пистолет. Если бы хоть один из них замер на месте или поднял руки, непременно бы сказал такому "до свидания". Апатия это самый страшный враг солдата, кто поддался ей уже не боец. А нам предстояло много, очень много воевать.

— Мужики, погоревали и хватит — я сказал это громко, чтобы ещё более привести товарищей в чувство — Скоро пиндосы опомнятся и пришлют сюда разведку или нагрянут большими силами. Нужно пошуровать на базе в ангарах с трофеями и быстро сматываться отсюда. Понимаю, вы устали…. Очень устали и хотите есть, спать и домой. Но так вышло, что дома у нас теперь сидят вот такие как этот кладоискатель и их сначала нужно выгнать. Пошли вперёд, мужики. Так вышло, что кроме нас уже некому….

Спустя полчаса, наш небольшой отряд уже пылил по дороге, ведущей к разгромленному аутпосту. Впереди шёл Варенуха, сжимая в руках вверенный ему карабин, следом шагал Михась, щуря хитрые цыганские глаза на высоко стоящее в зените июльское солнце, положив обе руки на ствол такого же карабина висевшего поперёк шеи. Я в пяти метрах позади всех, ощупывая взглядом окрестности и соображая, куда нам податься теперь. Особой перспективы не было, но одно я знал точно: мы будем искать врага и бить его там где встретим. Без пощады, без сожаления.