"Они появляются в полночь" - читать интересную книгу автора

Посещающий в бурю

Торжественный бой соборных часов возвестил наступление полночи… Воздух стал густым и практически осязаемым… Вся природа застыла в тревожном ожидании. Ни ветерка, все замерло, стоит могильная тишина.

Но вскоре тишину нарушил шорох градин по крышам и мостовой — над городом разразилась буря с градом. Градины сбили с деревьев листья вперемешку с мелкими сучьями, и деревья обнажились. В окна барабанят кусочки льда и разбивают стекла… Глубокое затишье, столь ощутимое совсем недавно, сменяется ревом бушующей стихии, который по мере нарастания заглушает изумленные и испуганные крики, раздающиеся то там, то здесь в домах, куда ворвалась буря.

О, как страшна была эта буря, как она бушевала! Град, дождь, ветер. Правда, святая правда: то была воистину ужасная ночь.

В одном старинном доме есть очень примечательная комната. Стены украшает искусная и причудливая резьба, а каминная доска — уже сама по себе предмет, заслуживающий пристального внимания. Потолок в спальне низкий, большое окно в эркере — от пола до потолка — смотрит на запад. Окно не цельное, с перегородками и вставками из цветного стекла, которые, пропуская потоки солнечного или лунного света, окрашивают спальню в странные, но живописные тона, да еще роскошная ржавая решетка украшает окно.

В комнате стоит величественная кровать из орехового дерева с резьбой, богатой по фантазии и кропотливой по исполнению — одно из тех настоящих произведений искусства, созданию которых мы обязаны эре елизаветинского правления. Сверху над кроватью висят тяжелые шелка и камчатные ткани балдахина, по углам колышутся пыльные павлиньи перья, придающие спальне несколько траурный вид. Пол в комнате инкрустирован полированным дубом.

Боже, как сильно колотит град по стеклам старого эркера! Подобно залпам потешных мушкетов, налетает он волнами, бьет и гремит, колотит изо всех сил по стеклам, но они выдерживают напор: решетчатая конструкция и малая площадь частей позволяют устоять перед неистовым натиском разъяренной стихии, тщетно стараются разбить его ветер, град и дождь.

Кровать в спальне не пуста: в ней возлежит в полудреме создание, исполненное всех самых прекрасных черт, которые способна породить природа, чудесная девушка — очаровательная и юная, словно весеннее утро — покоится на старинном ложе. Длинные волосы, высвободившись из-под чепчика, разметались в беспорядке по подушкам; сон ее, видимо, был беспокоен, потому что покрывала на постели смяты и разбросаны. Одной рукой она прикрывает прекрасные свои черты, другая почти свесилась с края кровати. Грудь девушки полуприкрыта, она тихо стонет во сне, иногда губы тихо шевелятся, словно вознося молитву, — так, во всяком случае, могло бы показаться со стороны, ибо уст ее однажды почти беззвучно срывается имя Того, кто пострадал за всех нас.

Очевидно, она очень утомлена — даже неистовство бури за окном не в силах ее пробудить или хотя бы потревожить ее беспокойный сон. Стихия может обострить любые чувства, но и ее сил оказалось недостаточно, чтобы нарушить покой этого прекрасного создания.

О, какой чудесный мир заключен в полураскрытых точеных губках, в этих сверкающих даже в призрачном свете, льющемся из окна, жемчужных зубках! Как покойно лежат на щеке длинные шелковистые ресницы. Но вот она пошевелилась, покрывало сползло, обнажив плечо, прекрасное, белоснежное — белее тех лилейных простынь, на которых она возлежит; кожа ее гладкая и шелковистая, словно лепесток бутона розы, кожа юного создания, раскрывающегося в преддверии женственности, в переходном состоянии, столь полном очарования и непосредственности — уже не девочка, но еще и не женщина; с пробуждающейся красотой и нежностью, обещающими в ближайшие же годы расцвести пышным цветом.

Что это, молния? Да, ужасная, вселяющая животный страх, яркая вспышка, сопровождаемая оглушительными раскатами грома, словно тысячи гор передвигаются и перекатываются друг через друга в вышине под небесным куполом.

Град не прекращает колотить по стеклам, ветер все так же свирепо бросается на дома и деревья. Буря достигает своей кульминации, и вот девушка просыпается — прекрасное лилейное создание на старинной работы кровати, — открывает чудесные небесной голубизны глаза, и с уст ее срывается легкий вскрик испуга, который в шуме и смятении, царящими за окном, почти не слышен. Она садится на постели и прижимает ладони тыльной стороной к глазам.

Еще одна вспышка, дикая, голубая, ошеломляющая по силе вспышка молнии загорается за окном эркера, озаряя на мгновение интерьер комнаты и освещая каждую деталь убранства спальни во всей отчетливости. Крик ужаса слетает с уст юной красавицы, она не в силах оторвать взгляда от окна, которое в следующий же момент погружается во тьму, на лице ее написан такой страх, какого она не знала никогда в жизни. Она вся трепещет, холодный пот покрывает ее белоснежный лоб — во мраке за окном мелькнуло чудовищное видение.

— Что… что это было? — шепчет она задыхаясь. — Это действительно наяву или же обман зрения? О Господи, что это было такое? Высокая худая фигура мужчины, пытающегося с наружной стороны окна открыть запоры. Я его видела: вспышка молнии осветила зловещее создание с ног до головы. Он высился во весь рост, заслонив окно почти целиком от пола до потолка. Неужели я не сплю и мне все это не чудится?

Ветер затихал. Поредевший град уже падал на крыши домов и на землю, перестав барабанить по стеклам… Но какой-то странный звук доносился от окна: непонятноё постукивание по стеклу высокого — во всю длину эркера — окна. Нет, она уже проснулась и понимает, что это не игра ее воображения, она явственно слышит постукивание. Чем оно может быть вызвано? Новая вспышка молнии, и девушка снова вскрикнула от ужаса. Высокая фигура стоит за окном на верхней ступеньке приставной лестницы; звук, столь напоминающий барабанящий в оконное стекло град, — это постукивание ногтями пальцев по стеклу. Неописуемый ужас парализовал прекрасное создание, приковал ее к кровати. Крик — это все, на что она способна, — она сжала в отчаянии руки, лицо ее бледное как холодный лунный камень, сердце стучит в груди Так громко, что, кажется, вот-вот выпрыгнет наружу, глаза широко раскрыты, взгляд завороженно прикован к окну. Она в ужасе оцепенела.

Странное постукивание и скрежет ногтей по стеклу не умолкают. Не произнесено ни слова ни с той, ни с другой стороны, и теперь она вроде бы различает темные контуры фигуры, видит, как незнакомец шарит длинными руками по окну, пытаясь отворить его и забраться в спальню. Что это за загадочное сияние, наполнившее воздух и постепенно прокрадывающееся сполохами красного света? Оно становится все ярче и ярче… Молния ударила в мельницу и зажгла ее, отражение быстро пожираемого огнем здания падает в окно комнаты. Нет, не может быть никакой ошибки: фигура на самом деле там, за окном, пытается проникнуть в спальню, скрежеща и постукивая по стеклу невероятно длинными ногтями, — создается впечатление, что неизвестный отращивал их в течение многих лет.

Девушка хочет закричать, но у нее перехватывает дыхание, и она, как ни старается, не в состоянии издать ни звука. Слишком зловещее видение предстает ее глазам, она пытается пошевелиться, но руки и ноги словно налились свинцом, она только шепчет слабым хриплым шепотом:

— Помогите! Помогите… на помощь!

Она повторяет свой призыв как заклинание, словно в бреду. Красное зарево пожара все разрастается. В его отблесках высокая тощая фигура за окном рельефно выделяется во всех отвратительных подробностях.

Одна из секций окна наконец со звоном разбивается и в образовавшееся отверстие протягивается длинная, иссохшая, почти совершенно лишенная плоти, рука. Засов отодвинут, и одна из половинок высокого окна, раскрывающегося подобно двустворчатым дверям, рывком распахивается.

А она все еще не может ни закричать, ни сдвинуться с места, ни пошевелить ни рукой, ни ногой.

— На помощь… на помощь, помогите! — шепчет она, объятая ужасом. Какое у нее потерянное выражение лица перед жестокой опасностью, заключенной в зловещей фигуре, вторгшейся в ее обитель! Это видение из тех, что запоминаются навсегда и преследуют человека всю жизнь, отравляя самые счастливые минуты и привнося в них горечь страшного воспоминания.

Фигура мужчины полуоборачивается, и отсветы пожара падают ему на лицо. Оно совершенно бескровно. Глаза его словно отлиты из олова и отполированы до блеска, губы кривятся в мерзком оскале, и что особенно бросается в глаза при виде чудовища — это страшные, наводящие смертный ужас зубы. Они длинные и острые, сияющие белизной: это не зубы человека — это клыки дикого зверя, они приводят в еще больший трепет бедную жертву.

Он приближается к кровати странным скользящим шагом. Его руки сцеплены вместе длинными ногтями, которые буквально свисают с кончиков костлявых пальцев. Он не произносит ни слова. Быть может, она сошла с ума? Чтобы невинной юной девушке причудился такой кошмар! Она сжалась в комок, подтянув под себя ноги и обхватив их руками, — но она не в состоянии крикнуть, позвать на помощь. От страха она онемела, но зато оцепенение немного отпустило, и теперь она медленно отодвигается от приближающегося монстра к дальнему краю постели.

Но она, как зачарованная, не может оторвать от незнакомца взгляда. Змеиный гипнотический взгляд не смог бы произвести на нее более страшного воздействия, чем неотрывный пристальный взор этих мрачных отливающих металлом глаз, прикованных к ней. Неизвестный приблизился к резной кровати и наклоняется: это тянущееся к ней уродливое, с выпирающими костями, белое лицо незнакомца больше всего привлекает ее внимание. Кто это? Что ему понадобилось в ее спальне? Отчего это существо настолько уродливо, что его нельзя причислить к обитателям Земли, и тем не менее оно ходит по ней?

Теперь она скорчилась уже на самом краю постели, и фигура на мгновение замирает. Ей надо бежать, бежать, спасаться! Но силы покинули ее. С бессознательной настойчивостью она прижимает к себе скомканную простыню, крепко вцепившись в нее. Дыхание девушки прерывисто, грудь высоко вздымается, конечности дрожат, но она все так же не может отвести глаз от мертвенной бледности этого серо-мраморного лица. Блеск его неживых металлических глаз завораживает несчастную жертву.

Буря уже утихла, стихия успокоилась, ветер больше не завывает, соборные часы отбивают час ночи… В горле чудовища что-то клокочет, он издает шипящий звук, поднимает длинные костлявые руки, губы монстра кривятся в гадкой усмешке. Он уже тут, рядом. Девушка спускает с края постели на пол одну изящную ножку, не сознавая, что творит. Она тянет на себя простыню… Удастся ли ей успеть добежать до двери? Найдет ли она достаточно сил, чтобы удержаться на ногах, сможет ли идти? Сумеет ли оторвать глаза от бледного как смерть лица незваного гостя, разрушить эти гнусные колдовские чары? Боже праведный, взаправду ли это, или она видит чудовищный кошмарный сон, который навеки лишит ее способности судить, что существует вокруг нее реально, а что — плод фантазии воспаленного мозга?

Фигура снова замерла, и девушка — тело ее наполовину на постели, наполовину вне ее пределов — лежит, вся дрожа от страха. Длинные волосы разметались по кровати; она медленно начала отодвигаться к самому краю. Пауза длилась чуть больше минуты — о, для нее эта минута агонии тянулась века, и, разумеется, за эту нестерпимо тягучую минуту безумие вступило в свои права.

Стремительным движением, которое трудно было предугадать заранее, с жутким завыванием, заставившим бы похолодеть любого смертного, монстр схватил длинные пряди волос девушки и намотал их на костлявые кисти рук.

Тогда она закричала — небеса даровали ей силы закричать. Она кричала и визжала без перерыва. Простыни свалились с постели на пол и лежали кучей у края кровати, чудовище тащило ее к себе, и вот она уже опять лежит на кровати. Прелестное ее тело трепещет и бьется в конвульсиях. Страшные металлические глаза незнакомца обегают взглядом чудные формы жертвы, в них читается похотливое удовлетворение, верный признак готовности к святотатственному акту. Он тащит ее тело к себе и, перегнув голову через край постели, дергает вниз, выгибая нежное горлышко жертвы.

Затем быстро наклоняется к ее шее и впивается в горло девушки острыми клыками. Кровь бьет струей, в тишине слышны ужасные чавкающие и сосущие звуки. Вампир наслаждается своим мерзким пиршеством!