"Сборник рассказов" - читать интересную книгу автора (Лафферти Рафаэль А.)

Девять сотен бабушек

еран Свисегуд, подающий надежды молодой Специалист по Особым Аспектам, имел, как и все Особые, одну раздражающую привычку. А именно, он все время задавался вопросом: «Каким образом все началось?»

У всех участников экспедиции, за исключением Керана, были крутые имена: Вырубала Крэг, Громила Хакл, Шквал Берг, Кровожадный Джордж, Двигло Манион (если Двигло сказал «Двигай», то так и делаешь), Баламут Трент. Им следовало быть крутыми, поэтому они взяли себе крутые имена. И только Керан оставил свое собственное — к негодованию командира Вырубалы Крэга.

— Невозможно быть героем с таким именем — Керан Свисегуд! — метал бывало громы и молнии Вырубала. — Почему бы тебе не взять имя Шторм Шэнон? Звучит превосходно. Или Потрошитель Барельхауз, или Рубака Слэйгл, или Нэвел Тесак. Ты же едва глянул на предлагаемый список имен.

— Я сохраню свое, — всегда отвечал Керан. И был неправ. Новое имя иногда выявляет новые черты характера. Так было с Кровожадным Джорджем. Хотя волосы на груди Джорджа появились в результате трансплантации, тем не менее, их наличие и новое имя превратили его из мальчика в мужчину. Возьми Керан себе героическое имя Потрошитель Барельхауз, и он, возможно, проявил бы образцовую целеустремленность и достойную человека ярость вместо нерешительности и вспыльчивости.

Они пребывали на крупном астероиде Проавите — планетном теле, которое почти звенело о потенциальной прибыли, которую из него можно было вытрясти. Крутые парни экспедиции знали свое дело. Они подписали длиннющие контракты на туземных бархатистых берестяных свитках и на своих выглядящих аналогично лентах. Они ошеломили, соблазнили и отчасти запугали неискушенный народ Проавита. Непрерывная двусторонняя торговля отнимала много сил и времени. Но все еще оставался целый мир диковин, которые сулили сказочный навар.

— Все заняты делом, кроме тебя, — Вырубала гудел, как отдаленный гром, обращаясь к Керану на четвертый день пребывания на астероиде. — Но даже Особые должны отрабатывать свой проезд. Устав обязывает нас держать одного человека твоей специальности, чтобы придавать делу культурный поворот, но это не причина для безделья. Каждый раз мы идем в поход, Керан, чтобы зарезать большого жирного борова, и не делаем из этого секрета. Однако, если вдруг окажется, что задняя часть борова скрывает какую-нибудь культурную особенность, тогда это оправдает твое присутствие. А если эта особенность принесет нам прибыль, мы вообще будем счастливы насчет всего этого. Можешь ты, к примеру, разузнать что-нибудь о живых куклах? Возможно, они заключают в себе как культурный аспект, так и торговую ценность.

— Живые куклы кажутся частью чего-то гораздо более глубокого, — ответил Керан. — Это целый клубок загадок, чтобы так просто их разгадать. Ключом может послужить утверждение проавитов о том, что они не умирают.

— Я думаю, они умирают достаточно молодыми, Керан. Те, что околачиваются вокруг, — молоды, а которые сидят по домам — всего лишь среднего возраста.

— Тогда где их кладбища?

— Может, они сжигают умерших.

— Где крематории?

— Они могут развеивать пепел или испарять останки. Может, у них отсутствует почтение к предкам.

— Другие факты свидетельствуют, что вся их культура построена на преувеличенном почитании предков.

— Вот и разберись, Керан. Ведь ты специалист по Особым Аспектам.


Керан побеседовал с Нокомой, которая с проавитской стороны выполняла те же функции, что и Керан, — в качестве переводчика. Оба были профессионалами и понимали друг друга с полуслова. Нокома была, скорее всего, женщиной. Существовала определенная неясность в отношении полов проавитов, но члены экспедиции предполагали, что проавиты все же делятся на мужчин и женщин.

— Не возражаешь, если я задам несколько прямых вопросов? — спросил Керан вместо приветствия.

— Конечно, не возражаю. Как же еще я освою разговорный язык, кроме как разговаривая?

— Некоторые из проавитов говорят, что они не умирают. Это правда, Нокома?

— Как не быть правдой? Если бы они умерли, то их не было бы здесь, чтобы сказать, что они не умирают. О, я шучу, шучу. Да, мы не умираем. Это глупый чужеземный обычай, имитировать который нет никакого смысла. На Проавите умирают только низшие существа.

— Но никто из вас?

— Нет, а зачем? Зачем кому-то быть исключением из правила?

— Но что происходит с вами, когда вы стареете?

— Мы становимся все меньше и меньше. Мы движемся к состоянию энергетического дефицита. Разве у вас не так?

— Разумеется. Но куда вы исчезаете, когда становитесь совсем старыми?

— Никуда. Мы остаемся дома. Путешествия — удел молодых.

— Попробуем с другого конца, — сказал Керан. — Где твои отец и мать, Нокома?

— Где-то ходят. Они еще не старые.

— А твои бабушка и дедушка?

— Кое-кто из них еще не вернулся. А те, что постарше, — дома.

— Попытаемся иначе. Сколько у тебя бабушек, Нокома?

— Кажется, дома девятьсот. Да, я знаю, что это мало, но мы сравнительно молодая ветвь семьи. У некоторых наших кланов очень много предков в их домах.

— И все они живы?

— А как же! Кто же станет держать дома неживых? Разве такие могут быть предками?

От возбуждения Керан начал подпрыгивать на месте.

— И я могу их увидеть? — спросил он прерывающимся голосом.

— С твоей стороны было бы неблагоразумно встречаться с теми, кто постарше, — предостерегла Нокома. — Посторонних это выбивает из колеи, поэтому мы их прячем. Но с некоторыми ты можешь увидеться, конечно.

Тут до Керана дошло, что, возможно, он нашел то, что искал всю свою жизнь. Его затрясло от возбуждения.

— Нокома, это же ключ! — воскликнул он. — Если у вас никто не умирал, значит, вся ваша раса все еще жива.

— Конечно. Это как задача с яблоками. Если ты не отдаешь их никому, то они по-прежнему у тебя.

— Но если самые древние из них живы до сих пор, тогда они должны знать о своем происхождении! Они должны знать, как все началось! Они знают? А ты знаешь?

— Ну, нет. Я еще слишком молода для Ритуала.

— А кто знает? Кто-то же знает?

— Ну да. Все старые проавиты знают, как это началось.

— Насколько старые? Столько поколений до тебя?

— Десять, не более. Когда у меня будет десять поколений детей, я тоже пройду Ритуал.

— Что такое Ритуал?

— Раз в году старые люди приходят к очень старым. Они будят их и расспрашивают, как все началось. И очень старые люди рассказывают им о начале. Замечательное время. О, как они смеются! Потом очень старые люди снова засыпают до следующего года. И так из поколения в поколение. Это и есть Ритуал.


Проавиты были негуманоидами. Еще меньше они были «обезьяномордыми», хотя именно этот термин прижился в жаргоне разведчиков. Они были прямоходящими, носили одежду, в которую пеленались, и предположительно имели пару ног, скрытых одеяниями. Хотя, как заметил Вырубала, с такой же вероятностью у них могли оказаться колеса вместо ног.

Их удивительные струящиеся руки, казалось, имели множество пальцев. Проавиты умели обращаться с инструментами или использовали сами руки как достаточно сложный инструмент.

Кровожадный Джордж был убежден, что проавиты все время носят маски и что члены экспедиции ни разу не видели их настоящих лиц. Он заявил, что их видимые лица — на самом деле не более чем ритуальные маски, и что люди не видели ни одной части тела проавитов, за исключением их удивительных рук, которые, возможно, и есть их настоящие лица.

Парни отреагировали потоком грубых шуток на сообщение Керана о том, что он близок к великому открытию.

— Малыш Керан все еще помешан на своей идее узнать, как все началось, — насмехался Вырубала. — Керан, а не задаться ли тебе вопросом, что появилось вначале: яйцо или курица?

— Очень скоро у меня будет ответ, — ликовал Керан. — Мне представилась уникальная возможность. Как только я узнаю, откуда появились проавиты, то смогу понять, откуда появилось все остальное. Все проавиты до сих пор живы, включая самое первое их поколение.

— Это только подтверждает, насколько ты глуп, — проворчал Вырубала. — Говорят, один в конце концов свихнулся из-за того, что был вынужден терпеть дураков. Господи, надеюсь, что никогда не дойду до такого.

Однако двумя днями позже Вырубала разыскал Керана Свисегуда именно по этому поводу. Он немного поразмышлял на досуге и обнаружил личный интерес.

— Ты специалист по особым аспектам, Керан, — сказал он, — но ты исходишь из неверной предпосылки.

— А именно?

— А именно, наплевать, как все началось. Важно то, что это может не иметь конца.

— Я хочу докопаться до начала, — сказал Керан.

— Дурень, способен ты понять хоть что-нибудь? То, чем обладают проавиты, настолько уникально, что мы даже не представляем, получили ли они это благодаря науке или благодаря дурацкой случайности.

— Скорее, благодаря их химии.

— Верно. Органическая химия достигла здесь совершенства. У проавитов есть всякие нексусы, замедлители, стимуляторы. Они могут отращивать и сокращать, складывать и удлинять что и как пожелают. Эти существа кажутся мне глупыми, как если бы они использовали эти штуки на уровне инстинкта. Но они у них есть, и это главное. С такими штуками мы станем королями патентной медицины Вселенной, так как проавиты не путешествуют и не стремятся поддерживать внешние контакты. Эти штуки могут делать что угодно и аннулировать что угодно. Я подозреваю, что проавиты умеют сжимать клетки, и подозреваю, что они способны кое-что еще.

— Нет, они не умеют сжимать клетки. Ты несешь чепуху, Вырубала.

— Неважно. Эти штуки уже превратили общую химию в нонсенс. С фармакопеей, которую можно купить здесь, человеку больше не обязательно умирать. Ты оседлал игрушечную лошадку на палочке, не так ли? Но сидишь на ней задом наперед. Они говорят, что не умирают.

— Кажется, они абсолютно уверены в этом. Если бы они умирали, то они были бы первыми, кто узнал бы об этом. Так сказала Нокома.

— Что? У этих существ есть юмор?

— Кое-какой.

— Как бы то ни было, Керан, ты не понимаешь важности открытия.

— Наоборот, я единственный, кто понимает ее пока. Если проавиты бессмертны, как они утверждают, тогда все еще должны быть живы самые старые из них. У них я смогу узнать, как начался их — и возможно любой другой — род.

Вырубала превратился в разъяренного быка. Он рвал на себе волосы и чуть не вытащил уши с корнем. Он раздул ноздри, взрыл копытом землю и издал бычий рев «Да наплевать, как это началось, идиот! Главное, что это может не кончаться!» так громко, что холмы вернули эхо:

— Да наплевать… идиот…


Керан Свисегуд шел к дому Нокомы, но без нее и без ее приглашения. Он пришел, зная, что ее нет дома. Это было подло, но в экспедиции подлость стала привычным делом.

Без сопровождающего будет проще разузнать о девятистах бабушках, о пресловутых живых куклах. Он выяснит, что происходит со стариками, раз они не умирают, и откуда появились самые первые из проавитов. Вторгаясь в дом, он рассчитывал на врожденную вежливость жителей астероида.

Дом Нокомы, как и все остальные дома, располагался в зарослях на вершине большого плоского холма — Акрополя проавитов. Дома представляли собой постройки из глины, хотя и выполненные с некоторым изяществом, и казались растущими прямо из холма, как бы являясь его продолжением.

Керан поднялся по извилистой мощеной тропинке и вошел в дом, на который однажды указала ему Нокома. Он вошел крадучись и столкнулся лицом к лицу с одной из девятисот бабушек… такой, скрываться от которой не было никакой надобности.

Бабушка была маленькой, она сидела и улыбалась ему. Они поговорили — без особого труда, хотя и не так легко, как с Нокомой, которая понимала Керана с полуслова. Потом на ее зов вышел дедушка, и он тоже улыбался Керану. Эти два старика выглядели немного ниже, чем проавиты средних лет. Они были любезны и безмятежны. Их окружала атмосфера, которой чуть-чуть не хватало запаха былого, — но не отталкивающая, а сонная, располагающая к воспоминаниям, почти печальная.

— Есть тут кто-нибудь старше вас? — наконец спросил Керан.

— Очень-очень много! Никто не знает, сколько, — ответила бабушка. Она позвала еще одну бабушку и еще одного дедушку, старее и ниже ростом, едва ли выше пояса проавита средних лет, — маленьких, сонных, улыбающихся.

Теперь Керан знал, что проавиты не носили масок. Чем они старше, тем выразительнее и интереснее у них лица. Только лицо неразвитого проавита средних лет могло вызывать сомнения. Маски не способны выражать такое спокойствие и улыбчивость старости, как эти лица перед ним. Странный текстурный материал и есть кожа их настоящих лиц.

Здесь должны были находиться десятки поколений таких старых и благожелательных, таких слабых и сонных, вплоть до самых старых и самых маленьких.

— Насколько стары самые старые? — спросил Керан у первой бабушки.

— Мы говорим, что все мы одного возраста, пока мы вечны, — ответила бабушка. — Конечно, это неверно, что все мы одного возраста, но спрашивать, насколько мы стары, бестактно.

— Вы не знаете, что такое лобстер, — сказал им Керан, дрожа, — но на свете есть такое существо, которое будет безмятежно вариться, если вода нагревается медленно. Лобстер не беспокоится, потому что не понимает того, что нагрев связан с опасностью. То же самое происходит здесь со мной. Я скольжу с вами с одной ступени на другую, и моя доверчивость не бьет тревогу. Существует опасность, что я поверю всему о вас, если буду получать информацию небольшими порциями, а оно так и будет. Я верю, что вы существуете, пока вижу вас и могу коснуться. Так что, я сварюсь, как тот лобстер, прежде чем вернусь назад. Есть тут кто-нибудь еще старше, чем присутствующие?

Первая бабушка приказала Керану жестом следовать за ней. Они спустились по наклонному полу в более старую часть дома, которая должна была находиться ниже уровня земли.

Живые куклы! Они были здесь — рядами на полках и сидящие в маленьких креслах в нишах. Действительно размером как куклы, несколько сотен.

Многих разбудило их вторжение. Другие просыпались, только когда к ним обращались или касались их. Они были невероятно стары, но их глаза были живы и любознательны. Они улыбались и сонно потягивались, но не как люди, а как очень старые малыши. Керан заговорил с ними, и они неожиданно поняли друг друга.

«Лобстер, лобстер, — напомнил себе Керан, — вода нагрелась до опасной температуры. Изменение трудно уловить. Если ты веришь своим ощущениям, тогда кипеть тебе живьем из-за твоей доверчивости».

Он знал теперь, что живые куклы реально существуют и что они — живые предки проавитов.

Многие из маленьких существ начали снова засыпать. Их бодрствование длилось недолго, но и их сон, казалось, занимал не больше времени. Керан все еще оставался в этом в помещении, когда несколько живых мумий проснулись во второй раз, проснулись освеженными после короткого сна и горели желанием продолжить разговор.

— Вы невероятны! — воскликнул Керан, и все маленькие и еще более маленькие и совсем маленькие существа заулыбались и согласно засмеялись. Конечно же, они невероятны. Любые создания где бы то ни было невероятны, но собирали ли их когда-нибудь так много в одном месте? Однако Керана съедала жадность. Полной комнаты чудес ему было недостаточно.

— Я хочу заглянуть в прошлое насколько это возможно! — воскликнул он жадно. — Где более старые?

— Есть более старые, и еще более старые, и еще раз более старые, — ответила первая бабушка, — и трижды более старые, но, возможно, было бы разумно не стремиться стать слишком разумным. Ты увидел достаточно. Старые люди спят. Пойдем обратно наверх.

Обратно наверх, отсюда? Ни за что! Керан видел проходы и наклонные рампы, уходящие вниз, в самое сердце великого холма. Целые миры комнат лежали у его ног. Керан пошагал вниз, и некому было его остановить. Ни куклам, ни существам меньше кукол.

Однажды Вырубала сравнил себя со старым пиратом, который наслаждается звоном монет в своем сундуке. Ну а Керан был юным алхимиком, который стремится найти философский камень.

Он спускался по рампе сквозь века и тысячелетия. Та атмосфера, которую он уловил наверху, стала здесь чистым ароматом — атмосфера полувоспоминаний, улыбок, печали, сонная и густая. Именно так пахнет Время.

— Есть более старые, чем вы? — спросил Керан у маленькой бабушки, держа ее на ладони.

— Настолько старые и настолько маленькие, что уместились бы в моей руке, — ответила бабушка на диалекте, который был похож на раннюю упрощенную форму языка проавитов.

Существа становились все меньше и все старее по мере того, как Керан проходил комнату за комнатой. Сейчас он точно был лобстером в кипящей воде. Он верил всему, что видел и чувствовал. Бабушка размером с птаху, улыбаясь и клюя носом, сказала, что есть гораздо более старые, чем она, — и, сказав это, провалилась обратно в сон. Керан вернул ее назад в нишу в улееподобной стене, где располагались тысячи других — миниатюризированные поколения проавитов.

Разумеется, он находился уже не в доме Нокомы. Он спустился в сердце холма, ниже уровня домов проавитов, и тут были предки всех живущих на астероиде.

— Есть кто-нибудь, кто еще старше вас? — спросил Керан маленькую бабушку, которую держал кончиками пальцев.

— Старше и меньше, — ответила она. — Скоро ты дойдешь до конца.

Она заснула, и он положил ее на место. Чем старее они были, тем больше спали.

Он добрался до сплошной скалы в основании холма и пошел по проходу, выдолбленному в камне. Внезапно он испугался, что существа могут стать такими крошечными, что у него не получится поговорить с ними и узнать тайну начала всего.

Но разве Нокома не сказала, что тайна известна всем старым людям? Конечно. Однако он хотел услышать ее из первых уст. Так или иначе, сейчас он все узнает.

— Кто из вас самый старый? Это конец? Это начало? Проснитесь! Проснитесь! — закричал он, когда понял, что оказался в самой нижней и самой древней комнате.

— Ритуал? — спросил кто-то спросонья. Меньше, чем мышь, не крупнее пчелы, но старее обоих.

— Это особый Ритуал, — объяснил Керан. — Расскажите мне, что было в начале.

Что это за звук, — слишком тихий, слишком рассеянный, чтобы быть шумом? Как будто смеется миллион микробов. Веселье только что проснувшихся малюток.

— Кто из вас самый старый? — требовательно спросил Керан. Их смех раздражал его. — Кто самый старый и самый первый?

— Я самая старая, самая главная бабушка, — весело ответил кто-то. — Все остальные мои дети. Ты тоже мой потомок?

— Разумеется, — сказал Керан, и тихий смех недоверия выпорхнул из множества крошечных ртов.

— Тогда ты должен быть самым последним ребенком, потому что ты не похож на остальных. Если это так, то это так же смешно в конце, как это было в начале.

— Как это было в начале? — проблеял Керан. — Вы самая первая. Как вы появились на свет?

— О, да, да, — засмеялась главная бабушка, и веселье малюток превратилось в настоящий шум.

— Как все началось? — требовательно повторил Керан. Он подпрыгивал и пританцовывал от возбуждения.

— О, это было так смешно, каким образом все началось, что ты не поверишь, — хихикнула бабушка. — Курьез, анекдот!

— Тогда расскажите мне про этот курьез. Если ваша раса возникла в результате курьеза, тогда расскажите мне этот космический анекдот.

— Расскажи сам, — прозвенела бабушка. — Если ты мой ребенок, то ты часть этой шутки. О, это слишком смешно, чтобы поверить. Как хорошо проснуться, посмеяться и снова заснуть.

Какая насмешка судьбы! Подобраться так близко к разгадке и получить отказ от хихикающей пчелы!

— Не засыпайте! Расскажите же мне, как все началось! — пронзительно крикнул Керан и зажал главную бабушку между большим и указательным пальцами.

— Это не Ритуал! — запротестовала бабушка. — Ритуал предполагает, что ты сам отгадываешь это в течение трех дней, а мы смеемся и говорим «Нет, нет, нет, это было в десять раз безумнее. Отгадывай дальше».

— Не буду я гадать три дня! Говори, наконец, или я тебя раздавлю! — пригрозил Керан дрожащим голосом.

— Смотрю я на тебя и диву даюсь, неужели ты способен на такое, — спокойно сказала главная бабушка.

Любой из крутых парней экспедиции раздавил бы бабушку не задумываясь, потом другую, и еще, и еще, пока тайна не была бы рассказана. Если бы Керан выбрал крутое имя и крутой характер, он сделал бы то же самое. Будь его имя Потрошитель Барельхауз, он сделал бы это без колебаний. Но Керан Свисегуд не смог.

— Расскажи мне, — простонал он. — Всю жизнь я пытался узнать, как все началось. Ты же знаешь!

— Мы знаем. О, это было так смешно. Такой курьез! Такая дурацкая, такая шутовская, такая гротескная шутка! Никто не догадается, никто не поверит!

— Расскажи! Расскажи! — Керан впал в истерику, его лицо побелело.

— Нет, нет, ты не мой ребенок, — усмехнулась главная бабушка. — Что за шутка — рассказать все постороннему. Мы не можем оскорбить незнакомца, рассказывая столь смешное и невероятное. Незнакомцы могут умереть от смеха. Я не приму такой грех на душу.

— Расскажи! Оскорби меня! Дай мне умереть от смеха! — Но Керан чуть не умер от крика и разочарования, которое вгрызалось в него, словно миллион хихикающих, смеющихся и улюлюкающих пчел.

— О, это было так смешно, как все началось!

И они смеялись, смеялись и смеялись … пока Керан Свисегуд, рыдая и одновременно смеясь сквозь слезы, тащился к выходу. Он возвратился на корабль, все еще смеясь. В следующем рейсе он сменил имя на Сверкающий Удар Грома и девяносто семь дней правил, в качестве короля, Островом Сладкого Моря в М-81, но это уже другая и гораздо более неприятная история.


Перевод Сергея Гонтарева