"Сейчас и больше никогда" - читать интересную книгу автора (Соловьева Анастасия)

Глава 13

Теперь все в ее жизни зависело от этой квартиры.

А квартира-то… покои добропорядочных советских мещан, не желающих задерживаться в постсоветской России. Саша несколько раз обошла темные, заставленные ореховой лакированной мебелью комнаты. Одна – комната как комната. Вторая – некогда большущая, с двумя окнами, перегорожена пополам. В большей – проходной части – горки, прилавки, витрины, буфеты, темные бархатные кресла. Это гостиная. А за ней милый уголок, где розовый шелк маленьких бра нежно отражается в слегка потемневшем зеркале… Уголок, дорогой сердцу хозяев, – супружеская спальня. Хозяйка, похожая на рыбу камбалу, суетится, распахивает дверь: не стесняйтесь, мол, проходите… А можем и с обстановкой продать! С обстановкой – это значит с лакированной двуспальной кроватью, с трехстворчатым во всю стену шкафом, с темным зеркалом…

Саша ничего не ответила и снова принялась ходить по квартире, пытаясь представить себя хозяйкой и женой. Забрела на кухню, постояла в салатовой кафельной ванной, увидела в зеркале худенькую, светловолосую девушку немного в стиле унисекс и решила, что на эту роль она не подходит явно.

А что удивительного! Более тридцати лет прожила на свете Саша и никогда по-настоящему не была замужем. Вадим подарил ей дочь, открыл ей красоты Губернского Города. «За что я ему особенно признательна! – Саша криво улыбнулась. – Но даже с натяжкой наше недолгое сосуществование невозможно назвать семьей». Ни в период до рождения Ольги, когда в голосе Вадика – день ото дня сильнее – слышалось равнодушное снисхождение, ни тем более после появления девочки на свет. Вадим лишь изредка приезжал к ним из Москвы и выглядел таким столичным, таким лощеным, что Саша боялась прикоснуться к нему. Уже тогда, задолго до своего ухода к Шидловской, он стал Саше совершенно чужим.

В отличие от Вадима, Павел держался с ней глубоко порядочно. Говорил нежности, называл зайчиком, лисенком и солнышком. И любимой называл тоже. И цветы дарил. Да и не только цветы… Но с самого начала предупредил: ни на что большее, пожалуйста, не рассчитывай. Я женат. Очень женат! Слишком!

Она и не рассчитывала. Она не хотела становиться его женой. У нее сердце не лежало к этому скучному, прозаичному слову… Но одно дело – делить прозу жизни с Ельчаниновым и совсем другое – сделаться женой Дмитрия.

Они не станут покупать эти стопудовые шкафы и кресла. В их доме будет мало мебели. Они снесут фундаментальную перегородку между спальней и гостиной.

Хозяйка объяснила не без гордости:

– Стенка – на века! Это мужу солдаты клали. Из настоящего кирпича!.. Муж у меня полковник в отставке.

Но от квадратной супружеской кровати и обилия розового шелка Сашу буквально мутило.

Ничего, как-нибудь постараются и стенку уберут. Купят себе нормальный диван. Впрочем, Дмитрий лучше нее в этом разбирается. Саша с радостью доверится его вкусу. И вообще она во всем доверится ему с радостью и легкостью.

– Я вам очень советую, с мебелью покупайте! Где вы теперь такую мебель найдете? – уже на пороге бормотала хозяйка.

Саша ничего не ответила, а Дмитрий чуть заметно кивнул:

– Посмотрим, ближе к делу. В смысле – к оформлению! Когда мы с вами оформление-то начнем?

– Думаю, в ближайшие две-три недели, – заверил молчавший до того хозяин. – Теперь уже ждать недолго… А вашей супруге, – спросил он с добродушной стариковской улыбкой, – как наше жилище, понравилось?

– Понравилось! – поторопилась ответить Саша, стараясь за поспешностью скрыть не только сомнения, касающиеся их жилища, но и общее смущение, неуверенность.

– Ну вот и славно!

…За лето Саша окончательно измучилась проклятыми вопросами. Когда же начнется оформление? Когда же она переберется в Москву? Когда же, наконец? Когда же? Когда?!

То неожиданно появилась надежда на скорый переезд. По телефонным проводам из Москвы в Губернский Город пронеслась радостная весть: семью отставного полковника пригласили на собеседование в израильское посольство. Значит, уже скоро.

На следующий день по проводам полетели другие новости. Оказывается, посольство каким-то непостижимым образом потеряло документы почтенной супружеской пары. Реальный срок восстановления документов – месяц. Плюс месяц для их рассмотрения в посольстве.

Саша горько заплакала прямо у телефона. Ей вспомнилось, как в тот вечер они с Дмитрием в эйфорийном состоянии выходили из квартиры полковника.

– Тебе действительно у них понравилось? Ты правда довольна? – бесшабашно смеясь, спрашивал Дмитрий. – А то я уже испугался, что не сумею угодить вашему высочеству!

– Отличная хатка! – Саша глуповато хохотнула – она изо всех сил старалась ответить в унисон.

– Точно отличная?! – Чуть замедлив шаг, Дмитрий внимательно посмотрел ей в глаза.

– Хай-фай!

– Тогда поехали обмоем ее!

– Может, рано еще?.. – не справившись с собой, нервозно спросила Саша.

– Да в самый раз! – Дмитрий весело заржал.

После хорошего ужина с винами и коньяками Саше показалось, что она окончательно успокоилась. Но вдруг за десертом неожиданно для себя самой попросила:

– А давай, Дим, купим лучше квартиру на Цветном.

– Сань, ты опять?! Мы же только что все обсудили! Ты сама согласилась: второй вариант во много раз лучше первого!

– Да что с того? – Саша чувствовала, что теряет сознательный контроль над собой, – в тот момент вырвались наружу ее интуиция и подсознание – попробуй, заткни им глотку! – Она, может, и лучше, эта квартира на Обуха… но мы не купим ее, Дим! Ничего не выйдет!..

– Как не выйдет?! Да с чего ты взяла?

Дмитрий со свойственной ему энергией принялся успокаивать Сашу. Успокаивал долго и нежно – до самой «Зари», а потом до самой зари… Кто-то из них двоих – теперь она уже не знала, кто точно, – выдал на рассвете этот несмешной каламбур.

«Абсолютно несмешной, – подумала, всхлипывая, Саша. – Да, я знала, знала… Снова придется унижаться перед шефиней, выпрашивать командировки в Москву. Мотаться по поездам… Скоро осень. За ней – зима».

Скрипнула дверь – и в коридор выплыла соседка Валентина. В последнее время она утратила всякий интерес к Сашиным телефонным разговорам. Сидела в своей комнате, ждала, пока освободится телефон. Но чаще ее просто не бывало дома – Валентина пропадала теперь в офисе общественно-политического движения «Русские женщины», арендованном ею у Губернского научно-исследовательского института электротермического оборудования.

– Слышь, Шурка! Нечего убиваться… – Саша по-прежнему неподвижно сидела, спрятав в ладони мокрое лицо. – Я говорю, нечего убиваться из-за мужика, – повторила Валентина наигранно сердито.

– Я не из-за мужика, – слабо отозвалась Саша.

– Меня-то можешь не обманывать! Свои мы люди, в одной коммуналке живем.

И эти пустые, ничего не означающие слова оказались для Саши лучшим успокоением… Ей уже не было ни горько, ни тревожно, ни обидно – ей стало как до разговора с Дмитрием – одиноко и скучно.

– Ты чего-то хотела? – спокойно поинтересовалась она у Валентины.

– Да вот, думала поговорить с тобой.

– Говори.

– Да вот насчет информационной поддержки спросить хотела.

– Чего-чего? – Саша решила, что ослышалась.

– Мы все сделали как надо! – с жаром заговорила соседка. – Движение зарегистрировали, штаб-квартиру создали. Устав, цели, задачи – все у нас в лучшем виде. Прямо с иголочки! Мы – региональное подразделение общественно-политического блока «Русские женщины» – самой справедливой, доброй, серьезной, социально ориентированной российской организации!..

– Не завирайся! – перебила Саша насмешливо.

– Я и не завираюсь, – не выдержав пафоса, тоже улыбнулась Валентина. – Но помоги, пожалуйста, нам. Региональному отделению «Русских женщин» срочно, до зарезу нужна информационная поддержка!

– Так в чем дело? Открывайте рекламную кампанию…

– Хотелось бы начать с твоего «Bête noire». Его ведь только бабы читают! Если все правильно написать, будет стопроцентное попадание! За каким хреном, допустим, нам «Губернский рабочий»? Или «Провинциальные ведомости»?.. Ну что, напишешь о нас?

– Я? – удивилась Саша. – Политика – не моя область… Тебе надо не со мной – с шеф-редактором договариваться. Но предупреждаю: человек она осторожный. Острые вещи печатать согласится вряд ли…

– Да поговори уж! Попроси! – всплеснула руками Валентина. – Тут деликатное дело… А мы, если чего, вам заплатим.

– Не могу я ее просить! – отмахнулась Саша. – У нас с ней свои дела – тоже деликатные…

– Ладно, раз так, мне придется самой!.. Но мое условие: надо, чтоб статью написала ты!

– Я ж объяснила тебе, что не занимаюсь политикой!

– Так займись. Прибыльное дело, между прочим!

– Некогда мне, Валь!

– На глупости, значит, время находишь, а по-соседски мне помочь у тебя времени нет?!

– Поговори с шефиней. – Саша вздохнула. – Что она скажет.

– Я поговорю, – начала Валя ультимативным тоном. – Ну уж ты потом… – Саша молчала, пренебрегая серьезностью тона. – Давай я покажу тебе наши материалы, – продолжила Валентина несколько мягче.

– Извини, но мне пока некогда. Завтра я уезжаю…

– Опять в Москву? За слезами?! В Москву – разгонять тоску?

А Саша и сама не знала зачем. За радостью или за слезами. Хорошо бы, конечно, за радостью…

Как она ждала этой радости, сидя в свой первый командировочный день в номере «Зари»! И дождалась. Поздно вечером с бутылками, цветами, коробками конфет и пирожных в номер явился Дмитрий. И чуть ли не с порога признался простодушно: он к ней на минуточку.

– Как так? – не поняла Саша.

Мгновенная радость погасла, не успев разгореться по-настоящему. А он все продолжал откровенничать: скоро осень, начало учебного года, жена и дочка вернулись с дачи – в школу собираются…

– Жена и дочка?.. Ты же от них на Воронцово Поле переезжать собирался, – напомнила Саша насмешливо.

– А Воронцово Поле – это самой собой! – Одной рукой Дмитрий сжимал гостиничный стакан с красным французским шампанским, другой – обнимал Сашу. – Этому должна предшествовать особая подготовка – долгий, обстоятельный разговор!..

«Гостиничная шлюха, – думала Саша после ухода Дмитрия, моя стаканы в туалете. След морковной помады долго не оттирался от зеленоватого, словно бутылочного, стекла. Саша потерла стакан кусочком туалетного мыла, подставила под струю горячей воды. – Гостиничная шлюха… Не ошибся Ельчанинов…»

…В тот свой приезд она писала о ежегодной московской книжной выставке-ярмарке, об осенней коллекции молодого, но быстро завоевывающего подлунный мир модельера и даже удостоилась чести лично побеседовать с победительницей международного эстрадного конкурса. Восходящая звезда принимала Сашу в номере недавно выстроенной на выезде из Москвы шикарной гостиницы. У нее были негустые, разбросанные по плечам золотистые волосы и, как решила про себя Саша, фамильярные манеры. Фамильярной была в общем-то только улыбка. Отвечая на Сашины вопросы, девушка лепетала что-то школьнически невинное, при этом развязно поглядывала на Сашу, приглашая таким образом услышать в ее лепете некий взрослый, фривольный подтекст.

Творческие планы? Нет, планы – это не для нее. Строить планы могут себе позволить маститые певцы, а она делает то, что говорит арт-директор, приглашенный для нее… Здесь следовала улыбка: ну кем, вы понимаете…

Да, она новичок. Не только на эстрадном небосклоне, но и на московской земле. Временно живет в этой гостинице, на репетиции в студию ее возит шофер на красивой серебристой машине. Скоро она поедет отдыхать на Канары… В конце интервью девушка не сдержалась и назвала имя. Имя гремевшего в те времена финансового короля. Это его любовь и поддержка помогли ей победить в эстрадном конкурсе.

– Вы знаете, какой он! – бесхитростно восклицала девушка, забыв про свою цинично-фамильярную улыбку. – А как меня любит!

«Еще одна гостиничная шлюха, – равнодушно думала Саша, выходя из роскошного отеля. – Такая же, как я, только подороже».

С Дмитрием в те дни они виделись мало. Он собирался в Германию по делам, бегал, хлопотал – оформлял документы. В последний вечер, когда они прощались в номере «Зари», Саша как-то особенно почувствовала, что все ее настроения и переживания ему невдомек. Он по-прежнему верит: впереди у них – безмятежная жизнь на Воронцовом Поле. Ведь когда он прилетит из Германии, полковник с женой уже покинут Россию.

Но за Германией последовали новые заграничные вояжи. Возвращаясь из-за границы, Дмитрий горячо и искренне жаловался Саше, что он скучает по ней – безмерно, беспредельно, до умопомрачения, невыносимо, непреодолимо!..

Саша в ответ пыталась представить, как это он по ней скучает, путешествуя по красивым чужим городам, налаживая выгодные деловые контакты. Она была слишком трезвой и искушенной, чтобы верить его словам, но временами – все же верила. А если вдруг не верила, искала способ забыться. И неожиданно находила его в… сочинении рекламных воззваний общественно-политического блока «Русские женщины».

После первой статьи о женском движении, написанной по официальному распоряжению шефини и напечатанной в «Bête noire», Валя уже не оставляла ее в покое. Сашина статья превзошла все ожидания. По причине довольно высокой стоимости номера журнала статью ксерили, фотографировали и чуть ли не переписывали вручную. До самых нелюбопытных, ибо такие найдутся везде, содержание статьи доходило в пересказе знакомых и близких. Одним словом, за несколько недель публикация «Bête noire» буквально облетела весь Губернский Город и разбудила серую инертную массу, называемую теперь умным словом «электорат». Особенно слабую половину городского электората, которая в современных условиях изо всех сил стремилась казаться сильной.

Валентина и ее товарки не таясь рассказывали со страниц и экранов, что появление статьи стало для их блока переломным моментом. После ее выхода в свет резко выросло количество сторонников блока, а также – число желающих вступить в ряды «Русских женщин».

В период очередного приступа злой ипохондрии Саша накропала еще несколько опусов для «Русских женщин». Один из них предназначался для публикации в городском еженедельнике «Ты – молодой». В коридоре редакции Саша нежданно-негаданно столкнулась с Ельчаниновым и вдруг почувствовала, что испугалась. Ельчанинов не сделал ничего особенного. Сказал «привет» и прошагал мимо. Но страх, какой-то темный, беспричинный, необъяснимый страх весь день не отпускал ее сердца.

И как оказалось, совершенно напрасно. Прерывистый междугородный звонок принес ей вечером самые хорошие, самые светлые известия…