"Звезда предков" - читать интересную книгу автора (Сеймон Норман)

Глава пятая. Джу-Шум.


1

В оазисе Чиптомака бренчал на гуоле, хриплым голосом распевая очередную чушь о подвигах Салакуни. Имам не потрудился даже улыбнуться презрительно - сколько уже можно? Его предки не одобряли излишней эмоциональности.

- Пошевеливайтесь, ну! Уже почти стемнело!

Купцы еще ниже согнулись, волоча тележки. Добыча небогатая, если делить на всех, но имама устраивало и это. Ведь делить-то не придется... Купчиков он решил пощадить и отпустить у Вилли-Шата на все четыре стороны. Пусть убираются по домам, кто на запад, кто на восток.

- Долго же вы добирались!

Из тени деревьев вышел Салакуни, весь мокрый - наверное, купался в ручье.

- Эти насекомые едва шевелятся, если везут не свое, а мое, - улыбнулся разбойник.

- А ты бы поделился с ними, - предложил гигант.

- Чтобы потом сказать, что передумал? Это недостойно имама.

- А голову зачем тащишь? Какой от нее прок? - воин кивнул на проезжавшую мимо него тележку, в которой поверх стеклянных осколков лежала голова найденного в городище человека.

- Плохая это примета, трогать древних, - осмелился заметить один из восточных купцов.

- Ваши приметы меня не касаются.

Салакуни усмехнулся. Ему чем-то нравился этот разбойник. Хочется иметь рядом кого-то равного, а даже Джокия никак не мог претендовать на такую роль. Храмовник хороший, опытный воин, но уж очень привык подчиняться своим жрецам.

- Все таки как тебя зовут?

- Оставьте здесь, чтобы завтра не вытаскивать, - смилостивился имам над выбившимися из сил купцами. Потом не спеша достал из тележки голову и всмотрелся в мертвые глазницы. - А что, такое имя как Имам тебе не нравится?

- Неудобно. Имамов много. Захочу рассказать кому-нибудь о тебе, и не получится: имам да имам.

- Не нужно никому обо мне рассказывать... - разбойник швырнул голову мертвеца обратно и сердито взглянул на купцов: - Что стоите?! Идите к костру, отдыхайте!

Имам подошел к чапальме и опустился на толстый, выступающий из земли корень. Салакуни понял, что его спутник готов к рассказу и присел рядом. Но разбойник не торопился.

- Скажи, Мохаммед Н'мбоно Салакуни, откуда взялись эти лохматые твари?

- Не знаю, - честно ответил гигант.

- Тогда я не знаю, как меня зовут, - улыбнулся имам. - Твари преследовали тебя, им тоже был нужен тот амулет, что висит у тебя на шее. Дай-ка взглянуть!

- Только не снимай, - предупредил воин и нагнулся к имаму.

- Просто металлический кругляш... Хотя я никогда не видел такого сплава. Но чего только не найдешь в городищах. Я мог тебя убить сейчас, - разбойник показал Салакуни нож, ловко спрятанный в рукаве. - Одно движение, и вся кровь вытекла бы через дыру в артерии. Ты должен быть осторожнее, Салакуни.

- Воины так не убивают... - смутился гигант.

- Я не воин, как и многие в этом оазисе. Имамы вообще не делят людей на воинов и остальных. Просто иногда нужно убить, и тогда все равно, как это произойдет.

- Меня учили по другому. Я великий воин!

- Верю. Для таких как Чиптомака, ты - великий. И для других воинов, и еще для женщин и детей. А я не люблю песен... - разбойник чертил что-то палочкой на песке. - Когда меня изгнали, я пришел в Вилли-Шат едва живой, раненый, почти голый. Но через несколько дней все воры северной стороны признали меня главным над собой. Потому что знали: когда я считаю нужным убить, я не ищу повода, места или зрителей, я просто убиваю. Живи я иначе, мое тело давно бы засыпал песок.

- За что тебя изгнали? - Салакуни начал уставать от этого разговора. Простая душа воина не любила долго ждать ответов на вопросы.

- За что?.. Отец сказал на совете, что я пропускаю молитвы и не чту Всевышнего.

- Молитвы?

- Да, каждый имам должен молиться Всевышнему шесть раз в день, что бы ни случилось. И клянусь тебе, пока я жил в родной деревне, я выполнял что обязан.

- Так твой отец солгал? - Салакуни даже вспотел - вопросов все больше, ответа ни одного.

- Да. Не мог же он сказать совету, что его старший сын ходит по ночам в комнату к младшей жене.

Воин молчал, имам тоже. Чиптомака наконец закончил песню и купцы хором поблагодарили его. В их голосах сквозила издевка, и Гольто вступился за старика, разгорелся скандал.

- Что ты об этом думаешь?

- Обычное дело, - пожал плечами Салакуни. - Никому не нравятся песни Чиптомаки. Но без лэпхо нельзя, люди тогда не будут знать о деяниях предков.

- Да нет! - разбойник нахмурился. - Что ты думаешь обо мне?

- О тебе и той женщине, что была женой твоего отца? Кстати, как он с ней поступил? Я слышал, что имамы очень жестоки, хотя сам не бывал в ваших селениях. Я с Верховий, жил неподалеку от Сапол-Миш.

- Да ничего не сделал, - пожал плечами имам. - Вообще полагалось дать ей развод, избить палками и продать в деревню хозулуни, но такие вещи люди не выносят на совет. Думаю, что она и сейчас живет в нашем доме. Отец по характеру добр.

- Да, другой бы убил.

- Другой бы убил обоих! - воскликнул имам. - Но я так и не понял, что ты обо мне думаешь?

- А что тут думать? - Салакуни тоже взял щепочку и занялся рисованием на песке. - Это обычное дело. Когда мужчина богат и у него много жен, которые работают на него и кормят, он не может следить за всеми. Вот я недавно женился в четвертый раз, а потом ушел из Озерной страны. Конечно, в мой дом будут ходить кто попало. Мне это не нравится, и когда я вернусь, то палкой отлуплю всех четверых. Но что я еще могу сделать? А если бы это был мой сын, то поскорее женил бы его, вот и все. Ну и отправил куда-нибудь в другое селение, конечно. Ах да, и отлупил на глазах у всех, если бы, конечно, хватило сил.

- Вы как животные... - очень тихо пробормотал имам.

- Что?

- Ничего. Ладно, я тебе кое-что о себе рассказал, и если ты хочешь узнать больше - уж не знаю, зачем - то настала твоя очередь. Откуда амулет, откуда твари, зачем ты сюда пришел.

- Я пришел за амулетом, - Салакуни привстал и огляделся. Джокия наполнял флягу у ручья. - Храмовнику не понравится, если я расскажу... Но главный-то я! В общем, в Озерной стране есть двенадцать храмов. Все они охраняют древнюю магию, которая спрятана под водой. Однажды этой магией попытались овладеть белые люди, которые пришли с запада, из-за Лантика...

- Сказки, - уверенно сказал разбойник. - Когда это было?

- Сотни лет назад.

- Сказки. И нет никаких людей за Лантиком, там ничего нет.

- Есть, - отмахнулся гигант. - Это были посланцы Нечистого, темные братья. Они что-то делают над собой, и после этого их кожа теряет всякий цвет, выпадают волосы и ресницы. Такое тело может жить очень долго, почти вечно. Они переплыли океан на волшебных кораблях и пошли через джунгли к озеру. Тогда, наверное, пустыня не так далеко простиралась к югу...

- Есть сказание о белых людях, которых вроде бы видели охотники! - воскликнул разбойник. - Как же я забыл? Ведь читал в детстве.

- Что-что делал?

- Продолжай, прошу тебя!

- Я думаю, ты что-0то путаешь. Если бы охотники их видели, то не вернулись бы в селение.

- Ради Всевышнего, продолжай!

- Они пришли на Чамка-Ти и попытались разбудить древнюю магию, нашли храмы и привели их в порядок. Но ядовитые твари, хищники и люди уменьшили число братьев. Тогда они отняли детей у черных женщин и попробовали вырастить новых братьев. Но у них не было вот этого, - Салакуни покачал на цепочке амулет. - В нем сила Нечистого, без него темный брат не может изменить свое тело полностью. Я знаю это точно, потому что... А может, пойдем перекусим? Я чувствую запах, мясо почти готово.

- Сядь и рассказывай! - крикнул имам, хмуря брови.

Гигант выпрямился во весь рост и положил руку на рукоять меча. К такому обращению Салакуни не привык, и знакомая волна бешенства медленно стала подниматься откуда-то из живота.

- Прости! - тут же сдался разбойник и схватил воина за руки. - Прости меня, ради Всевышнего! Я просто увлекся твоим рассказом.

- Не буду продолжать, пока не назовешь свое имя.

- Абу-Салтан из рода Эль-Риад.

- Ага... - качнул головой Салакуни. - Хорошо. Так вот, новые братья, хоть и стали белыми, отказались служить Нечистому и восстали. Было много битв, обе стороны свершали удивительные подвиги... К счастью, темных братьев было меньше. Почти всех убили, но некоторые бежали в джунгли и оттуда старались продолжить борьбу. Сотни лет продолжалось противостояние, но когда я ушел с берегов Квилу, в живых оставался только один темный брат, и еще двое белых жрецов в озерных храмах.

- Это из тех, кто восстал?

- Да, но теперь мертвы и они. Темный брат наложил на меня проклятие Черной Луны и я добыл для него амулет, последний амулет, вот этот. Потом он вселился в мое тело, и несколько дней мы были одним целым... - Салакуни передернул могучими плечами. - Вот и все.

- Все?.. - не понял разбойник. - А откуда твари?

- Не знаю. Но из памяти темного брата мне известно, что их зовут ревунами. Они - слуги Темного Братства, одни из многих.

- И откуда они здесь, ты не знаешь, - задумчиво повторил Абу-Салтан. - Но ты не рассказал, почему амулет был у купцов!

- Его украли. Мы знали, где это случилось, и жрецы послали меня с отрядом храмовников забрать принадлежащую им вещь. К сожалению, на красные холмы мы опоздали. Ты знаешь, где находится это селение?

- Уж во всяком случае не на красных холмах, там нельзя жить даже муравьям.

- Я покажу тебе, где это, расскажу, как туда проникнуть и забрать столько железного оружия, украшений и других предметов, что тебе придется нанять караван носильщиков. Охраняют это местечко только пара сотен мертвецов и красные холмы... - Салакуни решился. - Абу-Салтан, в моем отряде остался только один воин, кроме меня. Идем со мной, и ты получишь обещанное.

- Идти куда?

- В Озерную страну. Я опасаюсь нападения ревунов, они очень сильны. Если амулет попадет к ним, дело обернется большим несчастьем для всех. Мне нужны хорошие воины... И надежные друзья.

- Ты собрался дружить с имамом? - с удивлением переспросил Абу-Салтан. - Не знал, что среди народа хозулуни попадаются такие храбрецы. Расскажу при случае отцу.

- Я - воин с Верховий, - почему-то смутился Салакуни и пошел к костру.

Прежде он мало задумывался об имамах. Они жили на северном берегу Квилу, ближе к устью, строили высокие дома и не пускали посторонних в свои селения. Зато сами имели право ходить где заблагорассудится и требовать у хозулуни помощи. Так повелось, и никто не спорил... Ведь у имамов даже вера своя, не имеющая отношения ни к Джу-Шуму, ни к более древним богам.

Чиптомака, устав после исполнения песни, жевал мясо лежа. Гольто, до сих пор не пришедший в себя после встречи с песчаными червями, старался держаться к старику поближе. Купцы подтрунивали над обоими, но завидя имама уткнулись в миски.

- Смотри, Салакуни, они едят бульон! Сварили мясо и едят бульон, помнишь, я тебе рассказывал, и-эмма! - затараторил Чиптомака. - А ты мне не верил!

- Я не верил, что Муна-н'дони Молотобоец ел бульон, это не пища для воинов. А что едят купцы, меня не интересует, - воин принял от Гольто свою часть жаркого и заработал зубами.

- Я тут подумал, и решил быть добр к вам, - обратился Абу-Салтан к купцам. - Идите в Вилли-Шат одни, получите половину добычи. Остальное отдадите Беспалому, его все знают на рынке. Скажете, что я заберу, когда вернусь.

Купцы рассыпались в благодарностях, кивая коротко остриженными головами. Имам поправил шапочку и степенно принял пищу от шерешенца - вор понял, что и разбойнику лучше прислужить. Некоторое время все молча ели, потом Салакуни тихо рассмеялся.

- Что случилось? - осведомился Джокия, тревожно оглядываясь.

- Увидел бурундука, там, на ветке, - ответил воин. - Вспомнил, как один такой же украл у меня амулет, и я целый день ковырял ножом корни у дерева, чтобы до него добраться. Чиптомака, ты не вздумай сложить про это песню!

- Я даже и не очень помню такое, и-эмма, - усмехнулся старик. - Меня в тот раз едва не сожрали шанты... Хорошо. Что в этом оазисе нет пауков. Правда, попугаев расплодилось видимо-невидимо. Не вздумай вскрикивать ночью, Гольто, а то не дадут уснуть до утра!

Солнце клонилось к западу, высвечивая длинную алую дорожку на потемневшем песке. Салакуни склонился к имаму.

- Мы можем пойти на запад прямо отсюда, чтобы быстрее оказаться в Озерной стране? Не хочется делать крюк через Вилли-Шат.

- Ты же слышал: я не собираюсь туда возвращаться. На запад идти нельзя, там пустыня, но мы пойдем на бакар.

- Бакар?..

- Ну да, - вздохнул Абу-Салтан. - У вас, хозулуни, только четыре направления, а у нас восемь. Бакар находится между западом и югом.

- Хорошо, что только восемь, а не... Не... - Чиптомака попробовал прикинуть, сколько еще могло бы быть сторон света, но запутался. - Хорошо, что не больше, и-эмма! - закончил он. - Действительно, пора домой. Давно я не лупил Ларимму палкой по толстой заднице, так она меня совсем любить перестанет.

2

Утром купцы еще только начинали впрягаться в свои плоские тележки со снятыми колесами, а имам уже призывно поглядывал на дожевывающего завтрак Салакуни. Воину это понравилось, и отшвырнув в сторону недоглоданную кость, он легко вскочил на ноги.

- Догоняйте! - бросил он продолжавшим завтрак старику и Гольто, которые только переглянулись испуганно и отложили еду.

Храмовник, мало доверявший Абу-Салтану, как тень следовал за командиром. Время от времени он поглядывал на Салакуни, как бы предлагая чуть поотстать от разбойника и переговорить, но воин только успокаивающе улыбался.

Имам шагал, будто совсем не чувствовал ни жары, ни усталости. Казалось, даже хватающий за ноги песок его совершенно не раздражал. Салакуни тоже молчал, пришлось молчать и Джокии. Тащившиеся сзади их спутники не смели и заикнуться о том, когда будет привал, и будет ли он вообще. В середине дня слева показались верхушки деревьев, обозначившие за песчаным холмом оазис, но Абу-Салтан даже не повернул головы.

Вечером Джокия уже едва поспевал за двумя ходоками, то и дело поправляя на боку меч, а расстояние между ними и двумя слабейшими членами отряда угрожающе выросло. Гольто еще как-то держался, он забрал у Чиптомаки не только гуоль, но и оружие. А вот старик совершенно запыхался, и давно бы повалился на песок, если бы не боялся быть сожранным им за несколько минут.

Наконец впереди показался оазис, к которому и держал путь Абу-Салтан.

- Будем останавливаться на ночь? - весело спросил Салакуни.

Имам ответил легкой улыбкой. Они нравились друг другу. Джокия, замедлив шаг, хотел было сплюнуть с досады, но не набрал достаточно слюны. Вся жидкость через пот ушла в безвозмездный дар пустыне. Храмовник обернулся и помахал рукой едва виднеющимся на горизонте фигуркам.

- Скоро привал! Пошевеливайтесь!

- Не кричи, здесь тоже могут быть черви, - потребовал Абу-Салтан.

- Много их в пустыне?

- Кто же считал? Но купцы здесь часто пропадают, у них опасная профессия. Особенно если учесть, что на дорогах к Вилли-Шату они пропадают еще чаще.

- По милости таких, как ты?

- Без моей милости последний год здесь никто не пропал, - имам обернулся к Джокии. - Послушай, озерец, мне все равно, что ты обо мне думаешь. Я иду не с тобой, а с Салакуни.

- Ты идешь в мою страну! - возмутился храмовник. - И Салакуни - на службе у жрецов, как и я!

- Не ссорьтесь, - потребовал гигант. - Смотрите, в оазисе кто-то есть, я вижу дым.

- Убьем их, - предложил разбойник, искоса поглядев на храмовника. - Ведь у нас важное дело, и мы не можем рисковать.

- Ты не знаешь, сколько их, - заметил Салакуни.

- Какая разница? Ты говоришь, что если амулет попадет в чужие руки, то беды обрушатся на головы людям и унесут куда больше жизней. Если нужно убить, то надо убить, так у нас говорят.

- Как можно убивать, не узнав, что за люди в оазисе?! - возмутился Джокия. - Может быть, это купцы, может быть, даже из Озерной страны. А если там имамы, что ты скажешь?!

- Ничего не скажу, - продолжил донимать его Абу-Салтан. - Я не разговариваю за работой. Что нам за дело: имамы, озерцы, хозулуни или восточные люди? Они могут напасть на нас ночью, или навести на наш след погоню. Верно, Салакуни?

- Верно, - согласился гигант. - Сам я об этом не думал, но... Правда, с ними надо сначала поговорить.

- Вот-вот! - обрадовался Джокия. - Как можно убивать, даже не разобравшись, что это за люди?!

- А что убивать можно только знакомых? - ухмыльнулся имам. - Вот уж не знал.

- Мы допросим их, а потом, скорее всего, убьем, - сказал гигант. - Но решать буду я. Запомни это, Абу-Салтан: ты идешь со мной, а не я с тобой.

- А я могу рассчитывать, что и ты пойдешь со мной, если я попрошу?

- Как только отдадим амулет жрецам, друг.

С амулетом на шее воин приобрел животную остроту всех чувств. Он слышал, как разрезают воздух крылья пролетающих над облаками птиц, видел ползущего по песку скорпиона, хотя идти до него предстояло еще целый час, а после целого дня ходьбы по колышащейся пустыни не болела ни одна мышца. Сейчас Салакуни изучал оазис. Он видел людей, выглядывающих из-за кустов, чувствовал запах дыма, слышал приглушенные голоса. Все это радовало его: даже запаха ревунов не ощущалось.

- Надеюсь, та группа тварей была единственной, кто отправился за нами в пустыню. Тогда нам не стоит опасаться встретиться с врагом здесь, а по джунглям мы пройдем севернее, там нас не ждут, - заключил он. - В оазисе около шести человек, кажется, напуганы. Они в нашей власти.

Когда и старческое зрение Чиптомаки позволило разглядеть верхушки чапальм, старик почти остановился, только слегка перебирал ногами, чтобы не уйти в песок.

- Гольто, мальчик мой, сбегай за водичкой, - попросил он.

- Ты из ума выжил, старик! - возмутился и без того весь день поддерживавший Чиптомаку шерешенец. - Через час будем на месте, а ты предлагаешь мне еще два часа проходить по песку туда и обратно!

- Что тебе стоит молодыми ножками, и-эмма?! - продолжал капризничать лэпхо. - Обратно ведь придешь без гуоля, без этих глупых железок... И я немножко пройду тебе навстречу. Ты даже оглянуться не успеешь! Давай, беги вперед.

- Бежать?! Да я того гляди упаду... - прохрипел вор, но пошел побыстрее.

Про себя он решил проучить негодного старикашку и не выходить ему навстречу. Небось не захочет, чтобы его сожрала пустыня, сам как-нибудь доползет. Последний отрезок пути дался шерешенцу особенно тяжело. Пот, казалось, совершенно разъел глаза, ноги несколько раз не удержали, пришлось бросать вещи, вскакивать, а потом отнимать у жадной пустыни гуоль и оружие. Песок здесь втягивал в себя предметы так быстро, что напоминал какую-то очень густую жидкость.

Добравшись наконец до деревьев, Гольто отыскал ручей и жадно напился, не обращая внимания на раздраженный стрекот терка. Что ему какие-то острозубые зверьки, пусть их даже тысяча, если вор сумел целый день идти по пустыне вслед за Абу-Салтаном и Салакуни! Это само по себе великий подвиг.

- Но если и завтра они потребуют этого, то в обед пустыня сожрет старика, а на ужин - меня, - печально проговорил он вслух.

Терк опять разразился стрекочущей бранью. Гольто подобрал подходящий камешек и швырнул его в грызуна: он мешал прислушиваться к разговору у костра, а к юноше вместе с силами медленно возвращалось и любопытство.

- Воистину, вам не пройти! - кричал кто-то тоненьким, визгливым голоском. - Я никогда не лгу, вот и господин имам меня знает! Весь этот год какой-то проклятый, умные люди все дела свернули. Червей полно, чихнуть боишься, в джунглях леопарды, на дорогах разбойники... Ох, простите!

- Ничего, ничего, - извинил купца имам. - Да, все купцы жалуются, что очень опасный год. Никогда столько бед на Восток не сваливалось.

- Но я ему не верю, - покачал головой Салакуни.

Гольто осторожно выглянул из зарослей. Ему не очень-то хотелось показываться воинам, чтобы те по обыкновению не придумали для него какой-нибудь работы, вроде лазанья за попугаичьими яйцами. Вокруг костра в кружок сидели купцы, которые предпочли сделать вид, что не догадывались о приближении отряда. У каждого в руке был кусок лепешки и кружка с водой. Трое путников окружили их и стояли с обнаженным оружием на равном расстоянии.

- Знаешь, я бы тоже не верил, но случаются порой действительно удивительные вещи, - вздохнул Абу-Салтан и вдруг резко обернулся, выставив клинок в сторону Гольто. - Ах, это ты... Не сиди в кустах, мальчик, убью по ошибке, потом будешь плакать. Так вот об удивительных вещах: здесь же городища. Полно духов древних людей, и всякой нечисти, порожденной Погибелью. Однажды я сам видел голову какого-то страшилища, ее принесли купцы и кому-то продали. Саму тварь они убили, точнее изрубили на куски, а голова продолжала разговаривать и пыталась кусаться. Три дня стояла на рынке, пока продавец цену не получил. Говорили, что она и до сих пор жива.

- Жива! - закивал высокий и толстый купец с бритой головой. - Голова живет у моего хорошего знакомого на озере Вьяша, он там вроде как старейшина в деревне. И разговаривает, и кусается. Говорит: дашь ей скажем, небольшого хунди - загрызет.

- Хунди - дорогое удовольствие! - удивился Салакуни такому известию больше, чем говорящей голове. - Что же за деревня такая?

- А вот такая, что они хунди выращивают. И едят их, и охотятся с ними, и торгуют, конечно. Только не с нами торгуют, а с восточными соседями.

- Так что же, и дальше к востоку живут люди?!

- Конечно, - рассмеялся имам. - Там королевство Эффи, но до него двадцать дней пути, наши купцы туда не ходят.

- От озера Вьяшу только двенадцать дней по реке, - поправил купец. - Мой друг лично возил туда хунди, целыми лодками. В его обязанности входит следить за кастрацией.

- Кого? - не понял Джокия.

- Хунди, кого же еще? Если хоть один здоровый кобель попадет в королевство Эффи, они сами станут выращивать животных, сучки-то у них есть.

- Я бы напал и отобрал кобелей, а всех жадных купцов нанизал на копье, - решительно сказал Салакуни, а потом потряс головой. - Что-то вы меня запутали. Оставим хунди, о чем мы говорили?.. Голова! А что ест эта голова, и что говорит?

- В том-то и дело, что ничего не ест, - объяснил купец, немного напрягшийся при упоминании способа, которым воин собирался покончить с его жадными коллегами. - Чудеса, да и только. Не ест и не пьет, а если силком заставить - все через дыру на шее вываливается. Говорит она только самые непотребные вещи, и очень оскорбительно.

- Я бы ее в костер кинул за такие вещи, - опять вынес приговор гигант. - А до головы мы говорили о проклятом годе... Так значит, ты полагаешь, что дальше на бакар нам не пройти?

- Так и есть, господин! На юго-западе есть демонский кустарник, это вот господин имам знает. Колючий, почти непроходимый. И вот в этом кустарнике, как по названию, завелись демоны! Раньше кто захочет дорогу к Озерной стране сократить, или от разбойников, простите, укрыться - все через колючие заросли идут. Тяжело, опасно, но можно пройти. А теперь все, кто туда свернул - пропали. А слух идет, - купец пригнулся и зыркнул глазами по сторонам, - что сам Джу-Шум там сидит, и людей глотает, как удав терка. Говорят, что у него глаза, как озера, а руки как реки!

- Зубы, как слоны, говорят! - поддакнул другой из ужинавших.

- Джу-Шум - это не страшно, - махнул рукой Салакуни и присел. - Дайте нам еды, да побольше мяса. Скоро сюда придет мой лэпхо, он очень устал и проголодался. Покровительствует их сословию, как известно, как раз Джу-Шум, так вот старик должен выглядеть хорошо.

- У нас нет мяса, - робко заметил купец.

- Так ищите. Здесь есть птицы и терки, я вижу у вас лук. Да не забудьте о яйцах, верно я говорю, Гольто?

- Да, да! - закивал шерешенец, слушавший весь разговор. - Я только сейчас за Чиптомакой схожу, как бы не засосали его пески. Водички отнесу старику.

3

Купцы, сознавая свое полное бессилие перед явившимися к их костру гостями, соорудили прекрасный ужин. Не меньше полусотни попугаев было зажарено на палочках, еще больше запечено в золе яиц. Зато терков им поймать так и не удалось, но Салакуни про них не вспомнил. Чиптомака, с помощью обруганного им Гольто добрался наконец до оазиса, долго лежал у ручья, потом так же долго ел, и совсем уже собрался завалиться спать, когда ему рассказали про поджидающего в колючих кустах Джу-Шума.

- А я думаю, и-эмма, нам совсем необязательно туда идти, - Чиптомака почесал вытатуированное на впалой груди изображение покровителя и виновато покосился на Салакуни. - Народ в этих краях темный, запросто может Джу-Шума с Асулаши перепутать. А тогда век нам в мокром аду сидеть!

- Интересно также, кто про Джу-Шума рассказывает, если он всех встречных глотает, - добавил имам. - Не хочу спорить с вами о суевериях, мне как имаму это грешно, но по моему, все это чушь. Завелись в колючих зарослях хищники, вот и все. Стоит ли нам туда идти, друг мой?

- Хищники? Хищники для охотника - пустяк, - отмахнулся Салакуни. - Конечно, на червей песчаных я охотиться не умею, но с говорящей головой справлюсь. Ведь там пустыня уже кончается, верно?

- Верно. Ну, как знаешь, воин с Верховий. Я - с тобой, как обещал.

Чиптомака покрутил головой, но разговор прервался. Испуганный старик решил предпринять еще одну попытку.

- Салакуни, а ну как проглотит эта тварь тебя? Кто же, и-эмма, храмовникам амулет принесет?

- Он им не нужен. Они боятся, как бы амулет не попал в руки плохих людей, как бы Нечистый опять не появился в этих краях, - поправил его Салакуни. - И не зря боятся, раз здесь бродят ревуны. Но если меня проглотит Джу-Шум, так и амулет тоже. Это не страшно.

- Вот оно что? - лэпхо почесал грязную голову. - Но, и-эмма, не лучше ли...

- Не лучше, старик. Спи, завтра с утра мы выходим.

Лэпхо со стоном повалился на спину. Гольто присел рядом, хотел что-то спросить, но передумал, лишь только разглядел хорошенечко при свете костра татуировку.

- Боишься его с кем-нибудь спутать? - сварливо спросил старик. - Не бойся, я буду рядом, когда он нас к себе в пасть запихает. Ох, и-эмма, прости меня, Джу-Шум, прости слугу своего верного!

Костер догорал. Купцы завернулись в запыленные одежды, засопели устало. Имам положил на колени меч и выразительно посмотрел на Салакуни, однако гигант продолжал рассматривать звезды, лишь повел лениво рукой. Амулет позволял ему видеть этих светящихся точек в несколько раз больше, зрелище завораживало.

- Так что? - не выдержал имам.

- Ни к чему это!.. - громко зашипел Джокия. - Мы на юго-запад идем, а купцы на восток, никогда больше не встретимся! Зачем же людей невинных губить?

- Затем, что на востоке они могут встретить тех, кто нас ищет, - спокойно пояснил Абу-Салтан. - Покажут им дорогу.

- До Озерной страны нас никто не догонит, а там мы никого не боимся, там у нас будут сотни воинов!

- Ревуны догонят, - заметил разбойник. - Я бы убил, раз дело серьезное. Впрочем, как хотите.

- Не хочу, - громко проговорил Салакуни, не отрывая глаз от звездного неба.

Толстый купец шумно вздохнул и перевернулся на бок. Теперь он мог больше не изображать из себя спящего, а и в самом деле отдохнуть. Постепенно последние язычки пламени исчезли, оазис погрузился в сон.

Утром Чиптомака закатил целую истерику.

- Я не могу идти, и-эмма! Все мои кости разможжены, все мои жилы перекручены! - стонал он. - Идите без меня, бросьте меня с гуолем, или, еще лучше, пусть эти добрые люди отнесут меня в Вилли-Шат, им-то спешить некуда. Зачем я тебе, Салакуни?

- Я тоже себя не очень хорошо чувствую, - робко сказал Гольто. - Вроде в ушах звенит и перед глазами круги. А еще в животе колет.

- Вставайте и идите, пока я вас не зарезал обоих из жалости! - зарычал Салакуни. - Старик, ты же без меня пропадешь даже в джунглях, а из пустыни тебе точно не выбраться!

- Зачем они нам? - тихо спросил имам, и Джокия взглядом подтвердил своего согласие. - Пусть добираются домой как хотят. А мы, воины, отнесем амулет в храм.

- Лэпхо должен всегда быть со мной, чтобы потом складывать песни, - пояснил Салакуни. - Я ведь великий воин, и не могу сам упомнить все подвиги. Да и не правильно это, когда песни с чужих слов поют. Пусть все видит. А воришку я из петли вытащил, это у него наказание такое, со мной ходить.

Пришлось обоим больным подняться и опять замыкать шествие. Последнее, что успел сделать Чиптомака - сменять свой меч на большую флягу. Потрясенные такой щедростью купцы выдали старику еще и мешочек с лепешками, который он тут же повесил на ворчащего Гольто.

- Дай лучше флягу понести!

- Ты думаешь, и-эмма, что раз ты сам дурак - так и вокруг дураки? - язвительно поинтересовался лэпхо и поправил на плече шерешенца гуоль. - Неси аккуратно, уронишь - голос потеряет. Тонкий инструмент.

На этот раз старик и юноша отстали почти сразу, и хотя к обеду идти стало полегче, расстояние между ними и мелькающими впереди, между барханов, товарищами почти не сократилось. Чиптомаке до этого и дела не было, он брел себе, полуприкрыв глаза и придерживал за локоть шерешенца. Но Гольто стало не по себе.


- Чиптомака, а если мы совсем отстанем? Ведь вдвоем тут останемся посреди песков, и без проводника.

- По следам нагоним, и-эмма... - старик в уме сочинял новую песню о собственных похождениях и тем пытался отвлечься.

- Какие следы? Ты спятил? Смотри какой тут песок - встал, и через минуту уже по колено! Он шевелится как живой!

Чиптомака открыл глаза и задумался. В самом деле, Салакуни уже почти скрылся из виду, а цепочка следов, которые он оставлял, была очень короткой.

- Беги к ним, пусть подождут, - решился он наконец. - И-эмма, хоть это и глупо - беспокоиться, отправляясь в такое место, но пусть здоровяк подождет. Он меня звал не для того, чтобы погубить в пустыне!

- Ладно, - вздохнув, согласился Гольто и поспешил вперед.

Он кое-как взобрался на бархан, поощряемый злобными требованиями старика двигаться быстрее, огляделся. Салакуни было не видно, наверное, скрылся где-то между песчаными холмами. Гольто опять спустился, и снова поднялся на очередную волну медленного моря. Снова не увидел никого и слегка забеспокоился. Постоял, ожидая Чиптомаку, тот вскоре появился на предыдущей насыпи.

- Ну что ты встал, дурачина! - тут же заорал лэпхо и потянулся к фляжке.

Гольто облизнулся и спустился вниз. А что, если имам повернул, и теперь воины идут не поперек, а вдоль волн? Или они с Чиптомакой незаметно чуть изменили направление... Шерешенец попытался сообразить, в какой стороне находится юго-запад, но в панике запутался. Опять поднялся, и, как ему показалось, на миг заметил далеко впереди белую шапочку Абу-Салтана. Гольто застыл на месте, глядя в ту сторону. Сейчас они опять должны подняться на бархан...

- Ну что ты там стоишь?! - долетел сзади хриплый голос Чиптомаки. - И-эмма, это не человек, это жук-навозник! Ну что ты опять стоишь там, а?!

Гольто не ответил, боясь отвести глаза. Вот кто-то показался, он быстро поднимался на песчаную волну... Это был пустынный хунди, почти белый, с черными пятнами. Шерешенец сплюнул и обернулся к лэпхо.

- Все, мы их потеряли!

- Ах ты, овца! Ну иди тогда сюда, будем помирать тут, под солнцем. И если я устану, ты возьмешь меня на руки, и-эмма, потому что я не собираюсь из-за тебя утонуть в песке!

- Лучше ты иди сюда! Нам все равно примерно в ту сторону!

- Салакуни вернется за нами вечером, чтоб тебя шанты сожрали! И-эмма, нам отсюда уйти - верная смерть!

Так они могли бы спорить еще долго, переминаясь на месте, чтобы не погрузиться в песок, но между ними вдруг появилась голова. Она была повязана старой серой тряпкой, одного уха не хватало. Голова внимательно посмотрела на Гольто, потом повернулась к Чиптомаке.

- Заблудились, да?

- Может и так, - вкрадчиво сказал старик. - А ты, добрый человек, откуда здесь?

- Слава Джу-Шуму! - вместо ответа буркнул одноухий, заставив путешественников испуганно переглянуться.. - Спускайтесь сюда, ко мне!

- Нет, это ты к нам поднимись! - заспорил Чиптомака. - Верно, Гольто?!

Лэпхо настолько ошалел от появления среди пустыни человека, что перестал перебирать худыми ногами и быстро оказался втянут пустыней по колено. Тогда он испуганно повалился, задрыгал конечностями, вырывая их у песка, и скатился с бархана именно туда, куда звал его одноухий. Гольто, встревожившись, подбежал поближе, чтобы видеть происходящее в низинке.

- Тут нельзя стоять, - поучительно сообщил Чиптомаке скиталец.

Именно так следовало назвать одноухого, потому что на обычного путника он похож не был. Одежда у него не просто изорвалась, а состояла почти сплошь из дыр. Хозяин ветхого тряпья выглядел ему под стать: худой, изможденный, с лихорадочно горящими глазами.

- Это - пустыня, - продолжил урок одноухий.

- А у меня, и-эмма, что же: глаз нет?! - возмутился старик, поднимаясь на ноги. - Гольто, смотри какого нахала мы встретили! У самого оружия-то никакого нет, только ножик разбойничий, а туда же, учит старого человека!

- Ты, это!.. - крикнул вниз шерешенец, чтобы поддержать лэпхо. - Перестань!

- Слава Джу-Шуму! - повторил скиталец. - Спускайся и ты!

Гольто поправил на плече гуоль, вытянул из ножен меч и важно, медленно спустился. Одноухий совсем не испугался, наоборот чуть подпрыгнул, как другой сделал бы от радости. Только на лице у него сохранялось озабоченно-удивленное выражение.

- Слава Джу-Шуму!

- Слава, - согласился старик, делая вору неопределенные жесты. - Но кто ты такой и откуда здесь взялся?! Говори, и-эмма, а то плохо тебе будет!

- Я Айкель, душа унесенного Джу-Шумом негодяя! - нахально заявил одноухий. - При жизни меня звали иначе, но с тех пор прошли сотни лет, я забыл старое имя.

Шерешенец уставился на Чиптомаку, тот на него. В процессе молчаливого диалога старик понял, что у Гольто никаких предложений не имеется.

- Вот что, душа моя, ты не волнуйся, - Чиптомака приобнял совершенно спокойного Айкеля. - Не думай ни о чем плохом, ладно? Не к лицу это покойнику, и-эмма.

- Слава Джу-Шуму! - гордо ответила душа унесенного владыкой джунглей.

- А я разве спорю? Что это у тебя такое? - Чиптомака ловко выудил из кожаных ножен не слишком опасное оружие сумасшедшего скитальца и быстро бросил Гольто, который едва увернулся. - Это нам ни к чему. Скажи, Айкель, а где ты живешь?

- В холодном аду, где же еще? - голос одноухого прозвучал точь в точь как у здорового человека, лэпхо даже немного опешил. - Все души, унесенные Джу-Шумом, живут в холодном аду, на вершине горы Пичвалури. Странно, что ты этого не знаешь. А что это за рисунок у тебя на коже?

Чиптомака уже раскрыл было рот, чтобы объяснить, что так выглядит Джу-Шум, но передумал. Он опять взглянул на шерешенца, но юноша стоял с открытым ртом и командование на себя брать явно не собирался.

- Это один мой хороший друг нарисован. И-эмма, а сейчас ты идешь откуда и куда?

- Откуда может идти душа? Из холодного ада. Куда может идти душа? В холодный ад!

- Замечательно. А воду души пьют иногда?

- Иногда пьют, - вынужденно признал одноухий. - В оазисах, или в колючих зарослях. Оазисы далеко.

- Мы знаем, что далеко, - печально вздохнул лэпхо. - А что, Айкель, не встречал ли ты кого-нибудь странного в колючих зарослях?

- Там живут змеи, насекомые, там пробегают голодные хунди, там пролетает птица г'рриф, выискивая трупы, там...

- Остановись, я знаю эту песню! Ты не с Квилу ли сюда явился, а?

- Когда-то тело мое жило на берегах великой реки, - не стал спорить безумец. - Может быть, это была Квилу. Я не помню.

- Дай ему гуоль!

Шерешенец испуганно протянул одноглазому инструмент, тот схватил его и, глядя куда-то в сторону, взял несколько аккордов. Чиптомака поморщился.

- Пальцы у тебя корявые... Вот что, душа Айкель, отведи нас к воде!

- Оазисы далеко, колючие заросли близко. Тем более, что я должен вас отвести к Джу-Шуму, а он как раз там и живет сейчас.

Скиталец быстро пошел куда-то в скорее западную, чем юго-западную сторону. Гольто пожал плечами, но старик сердито замахал руками и двинулся следом за одноухим. По его мнению там, где выжил один лэпхо, выживут и два. А что касается Салакуни, то воин пусть в другой раз лучше следит за друзьями.

- Идем с ним, - тихо сказал он Гольто. - Вот, наверное, тот самый человек, что рассказывает купцам сказки о Джу-Шуме, глотающем людей в колючих зарослях.

- А если это не сказки? - с испугом спросил юноша.

- Ты разве не видишь, что он безумен, и-эмма?

- А как ты догадался, что он - лэпхо?

- Он говорил словами из песни, - захихикал старик. - В вашей дикой Озерной стране этого бы никто не понял. Но хозулуни помнят деяния предков. Когда Елекеча ходил в холодный ад, чтобы сразиться там с душой своего обидчика...

- Души могут сражаться? - удивился Гольто. - Я думал, они мертвые.

- Мертвые - тела, а души там живут и страдают. И-эмма, да что с тобой, дикарем, говорить? - старик сплюнул. - Айкель, а далеко ли нам идти?

- Скоро кончится бегущий песок, потом увидим первые кусты, - вполне внятно сообщил безумец. - Изорвут они ваши тела и одежду, потому что только души могут проходить там. И предстанете вы перед Джу-Шумом во всей наготе своей и мерзости.

- На себя посмотри, и-эмма... - пробурчал Чиптомака, но дальнейшие препирательства оставил на потом: шел Айкель быстро, почти как Салакуни.

Гольто совсем не нравилось происходящее. Воины ушли куда-то в пустыню, потерялись, а они со стариком вдруг увязались за сумасшедшим, который ведет их как раз туда, где по словам купца сгинуло столько людей. Шерешенец несколько раз хватал лэпхо за руку, делал гримасы, предлагая переговорить, но тот только отмахивался: потом!

Наконец за очередным песчаным холмом путники увидели совершенно ровное пространство, а на горизонте - какие-то заросли. Чиптомака подпрыгнул, потопал по песку и удовлетворенно закивал.

- Наконец-то! И-эмма, неужели я больше никогда не ступлю на движущийся песок, неужели не сожрет меня пустыня! Слава тебе, Джу-Шум!

- Слава тебе, Джу-Шум, - эхом откликнулся продолжавший идти вперед Айкель, но старик больше не спешил.

- Идем, Гольто! Мы вышли из пустыни! А уж в джунглях как-нибудь уцелеем.

- Как же нам теперь искать Салакуни и Абу-Салтана, Джокию?

- А никак! - прикрикнул на него Чиптомака и быстро оглянулся. - Зачем они нам, зачем мы им? Пусть себе поспешают с амулетом в Озерную страну, и-эмма, а уж мы потихоньку и сами доберемся. Здесь близко, и дорогу мы знаем: на юго-запад.

- А Джу-Шум-то? - требовал разъяснений шерешенец. - Ты все правильно говоришь, только как же мы мимо чудовища пройдем?!

- Чудовища! - передразнил его Чиптомака. - Джу-Шум любит лэпхо, и-эмма, да и нечего ему здесь делать, он живет в холодном аду, на горе Пичвалури. Здесь скорее всего вообще никого нет... Но на всякий случай мы за Айкелем не пойдем, а потихонечку прогуляемся вдоль этих кустов к югу, а уж потом заберем к западу. Видишь, как он уверенно шагает, и-эмма? Значит, чудовище твое - там.

Будто услышав его слова, к ним обернулся успевший довольно далеко уйти сумасшедший. Он призывно помахал рукой и что-то крикнул. Чиптомака тоже ему помахал, но потащил юношу в другую сторону. Айкель всплеснул руками и отправился им наперерез.

- Вот привязался! - возмутился старик. - Наверное, там живут разбойники вроде Абу-Салтана, и он заманивает к ним путников. Гольто, а не снес бы ты ему голову?

- Кому? - опешил шерешенец.

- Сумасшедшему мошеннику, кому же еще, и-эмма?

- Разве так можно? - усомнился юноша. - Я честный вор, а таких вот, что не в своему уме, у нас не трогают. Знаешь, вот тебе меч, руби сам.

- Меч твой - ты и руби, - отказался Чиптомака принять оружие. - Я - лэпхо, мое дело гуоль носить.

- Но ношу-то его я!

- И правильно делаешь, что помогаешь старику, тем ты заслужишь милость Джу-Шума! И-эмма, да ты должен быть благодарен мне, а все время ворчишь! - разозлился Чиптомака. - Идем быстрее, может, он отстанет.

Но Айкель и не думал отставать, наоборот, удивительно легко догнал путников. Вместо того, чтобы уговаривать их идти за собой, он пристроился к ним сзади и забормотал какую-то чушь о душах, которые нагими приходят на суд Джу-Шума. Гольто нервничал и постоянно оглядывался, но старик стиснул зубы и упрямо вышагивал в выбранном направлении. Пройде достаточное по его мнению расстояние к югу, он свернул к кустам.

По мере приближения к зарослям стало видно, что к западу они становятся все более густыми. Кустарник, почти лишенный листьев, зато густо утыканный иголками, словно вступил в упорную битву с песком и стал таким же мертвым, готовым сохранять железную хватку вечно. Осторожно потрогав иглы, Гольто показал Чиптомаке порезанный до крови палец.

- Они как ножи! И колятся, и режут!

- А ты не трогай, - посоветовал ему лэпхо, старательно обходя кусты.

Однако очень скоро они начали цепляться за них одеждой, каждый раз приходилось останавливаться и аккуратно снимать ткань с веток. Старик тоже исколол себе пальцы и настроение у него совершенно испортилось.

- Ну что ты за нами увязался? - крикнул он Айкелю. - Пошел прочь!

- Отсюда два пути, - скромно сообщил сумасшедший. - Один в пески, другой на суд к Джу-Шуму. Но только обнаженные души, без одежды и без тел, должны приходить к нему. Сначала кусты снимут с вас одежду, потом кожу, потом мясо, потом...

- Убей его, - попросил Чиптомака.

- Ну да, а вдруг там и в самом деле Джу-Шум! - шерешенец здорово испугался. - Смотри, заросли все гуще! Нам там не пройти!

- Воды у вас не хватит, чтобы дойти до оазиса в песках, - продолжил Айкель. - Да и не найти вам его одним. Я же не пойду с вами, я проводник, я должен быть здесь.

- Так где твой Джу-Шум? - вскипел лэпхо. - Здесь или там?

- Везде.

Чиптомака плюнул и пошел дальше, но очень скоро обходить кусты стало невозможно. Старик сгоряча попробовал сломать несколько веток и сильно изрезался.

- Да я здесь кровью истеку! - завопил он. - Что ты смотришь, Гольто?! Доставай меч, прорубай дорогу!

- Ладно, ладно, - примиряюще согласился шерешенец.

Меч срубал кусты легко, они оказались ломкие, почти хрупкие. Но ветви падали под ноги, и босые путешественники могли продвигаться дальше лишь с большими предосторожностями. Несмотря на это через час пути они оставляли за собой кровавые следы. То же произошло и с Айкелем, но его это скорее позабавило.

- Все снимали мясо с боков, а сверху и снизу немного оставалось! - радостно сообщил он. - А вы решили снять снизу, так прежде никто не делал!

- Дай ему меч, пусть идет первым, - распорядился Чиптомака. - И-эмма, хотя стоит ли давать такому оружие?..

- Мне нельзя первым, - сказал сумасшедший. - Я проводник, я должен еще оставить на себе плоть. Джу-Шум сказал, что моя душа придет к нему последней, поэтому я всегда иду сзади. Смотрите, вот тот купец тоже шел со мной!

Путники увидели впереди что-то белеющее. Когда Гольто прорубил к предмету дорогу, они увидели скелет, и в самом деле совершенно очищенные от плоти. Через глазницу пророс молодой кустик.

- Неужели он о кусты так ободрался? - не поверил Гольто.

- Нет, это скорпионы. Они живут здесь и доделывают работу кустов, если кто-нибудь не смог дойти до Джу-Шума. Но вы хитрые, вы дойдете!

- Спасибо, что ты в нас веришь, и-эмма! - поблагодарил старик и оглянулся.

Они зашли в заросли колючего кустарника уже далеко, позади Чиптомака не увидел ничего, кроме прорубленной узкой, ранящей ноги тропы. Скорпионы... Старику стало страшно, но присутствие рядом дрожащего Гольто не позволяло выказывать свои чувства.

- Руби, не стой! - прикрикнул он. - Далеко еще до Джу-Шума, Айкель?

- Еще столько же, - охотно поведал проводник бога. - Если бы вы пошли со мной, севернее, то уже добрались бы.

- Интересно, куда? - пробурчал Чиптомака.

Взмокший, истерзанный Гольто со слезами на глазах продолжил работу. Несколько раз старик из жалости позволял юноше сделать глоток из своей фляги. Чтобы контролировать потребление воды, он клал ему руку на кадык. Несколько раз появлялись скорпионы, которым колючки были не страшны, и Чиптомака лично давил их гуолем, который он наконец снял с юноши.

От дня осталось не больше четверти, когда кусты впереди начали редеть. Первым это заметил Айкель и заорал во все горло какую-то песню, славящую Джу-Шума. Чиптомака этого произведения не знал, а значит, оно оскорбляло его слух. Когда сумасшедший внезапно умолк, Гольто испуганно обернулся.

- Продолжай, я только стукнул его гуолем по затылку, - улыбнулся Чиптомака. - И-эмма, такие как он не должны петь!

- С ним ничего не случилось? - суеверия Озерной страны предписывали не трогать умалишенных.

- Нет, я сначала ослабил струны, потом уже ударил, - не понял вопроса лэпхо, любовно поглаживая инструмент. - Я сам вырезал его из поющего дерева шапа, он так просто не треснет.

Айкель едва слышно застонал. Бедняга упал прямо на срубленные кусты, и теперь в его спине торчало не меньше десятка игл.

- Руби дальше, сам видишь, осталось совсем немного!

- Может, поможем ему? А то придут скорпионы и...

- Джу-Шум ему поможет! Руби, и-эмма, пока я и тебя так же не стукнул!

Еще больше, чем пение сумасшедшего, Чиптомаку раздражало то, что песня может быть всего лишь условным сигналом. Что, если разбойники посадили своих людей вдоль всей линии кустов, и прибегают туда, где заслышат голос Айкеля? Правда, маловероятно, что пустыня сможет прокормить такое количество злодеев, но в чужом краю старик готов был увидеть все что угодно.

Скоро кустарник поредел настолько, что путники смогли обходить кусты, а под ногами появилась жесткая, тоже очень колючая трава. Но с каждым шагом растительность будто наливалась силой, и впереди зеленел сплошной ковер, на вид вполне пригодный для отдыха.

- Еще немного, Гольто! - подбодрил спутника старик. - Еще чуть-чуть, и мы вырвемся!

- Да, совсем близко! - раздался за их спинами голос Айкеля, так что оба подпрыгнули от неожиданности. Сумасшедший доброжелательно улыбался, растирая на ладонях кровь. - Джу-Шум уже рядом! Он ждет вас! Редко к нему приходят такие как вы, одетые души! Он будет говорить с вами.

- Не слушай его! - Чиптомака почти побежал вперед, не обращая внимания на мелкие порезы. - И-эмма, да мы сами сойдем с ума, если от него не избавимся!

Заросли кончались. Трава была так близко, что Чиптомака уже чувствовал ее запах, даже слышал журчание ручья. А если зрение его не подводила, то темная полоска, которую высветило клонящееся к западу солнце - деревья, там начинаются родные джунгли!

- Тебя зовут Чиптомака?

- А как же еще меня зовут, - усмехнулся своим мыслям лэпхо. - Сэмюэль Н'гуни Чиптомака, свое имя я еще не забыл.

- А ты - Гольто из Озерной страны? Вор...

- Да... - дрожащим голосом ответил шерешенец.

- Я тебя ни о чем не спрашивал, даю слово! - обернулся к нему старик.

- Меня спросил кто-то другой! - пожаловался юноша.

- Выпьем по глотку воды! - тут же решил Чиптомака и щедро влил себе в горло почти все, остававшееся во фляге. - Вот, полегчало! Можешь допивать, и больше никакой чуши не услышишь.

- Это Джу-Шум! - Айкель стоял на коленях, уткнув голову в песок.

- Что ты молишься, как имам?! - прикрикнул на него лэпхо. - И-эмма, да здесь только мы и скорпионы!

- Ты грешен, Чиптомака. Ты скверный человек.

- Что ты сказал?! - старик скинул с плеча гуоль и пошел к сумасшедшему.

- Не трогай его. С тобой говорю я, тот, кого люди прозвали Джу-Шумом. Идите вперед, там нам будет удобнее.

Гольто, выпучив глаза, пошел вперед едва разбирая дорогу. Старик схватил было его за плечо, но шерешенец вырвался с неожиданной силой. Чиптомака оглянулся на Айкеля, но тот уже встал и медленно удалялся на восток. Он никак не мог говорить с лэпхо.

- Эй, и-эмма!.. - охрипшим голосом позвал Чиптомака. - Ты кто?

- Я тот, кого люди прозвали Джу-Шумом, - спокойно повторил голос. - Когда ты подойдешь ближе, увидишь меня. Не медли, могут подойти другие страждущие, а я не люблю спешить. Иди же.

Чиптомака почувствовал, что его ноги торопятся выполнить приказ. Он надул щеки, выпучил глаза от напряжения и заставил себя остановиться. Неужели в самом деле здесь, на краю пустыни, поселился Джу-Шум, чье изображение вытатуировано на его груди почти с самого детства? Покровитель всех лэпхо, владыка холодного ада...

- Я не похож на ту картинку, что на тебе нарисована. Подойди и увидишь.

- Ты сказал, что я плохой человек... - жалобно протянул Чиптомака, а ноги уже снова несли его вперед.

- Я сказал правду. Ты жадный, трусливый, злой, ты всю жизнь норовишь брать не отдавая, ищешь защиты у сильных и обижаешь слабых, ты отнимал хлеб у сирот и насиловал попавшихся по дороге женщин.

- Но я заботился о Гольто!.. - запротестовал Чиптомака. - Вот об этом самом шерешенском воре! У сирот я ничего не отнимал уже давно, а женщина в дороге -это же обычай!

- Обычай, - согласился Джу-Шум. - Но скверный обычай, и его поддерживают скверные люди. Кроме того, как-то раз ты наше обезьяну, у которой лапа застряла в развилке чапальмы и...

- Это было очень давно, и я тогда очень устал! - старик уже был готов повалиться на колени. Сомнений больше не было, с ним говорил всевидящий, всезнающий Джу-Шум. - Меня несколько дней не оставляли ночевать в деревне и...

- Иди сюда, я буду судить сам.

Чиптомака заторопился, стараясь не терять из виду фигуру Гольто. Юноша почти бежал вперед, и старику было страшно, что он вдруг куда-нибудь исчезнет. Хотя что может быть страшнее, чем очутиться лицом к лицу с лесным богом?! Конечно, рано или поздно такая судьба ожидает каждого, но пока ходишь по земле, об этом мало думаешь.

- Хорошо, что не Асулаши! - вдруг выкрикнул Чиптомака, чтобы хоть немного себя подбодрить. - Спасибо тебе, о, Джу-Шум, что зовешь меня на суд! Спасибо, что не дал сгинуть на реках и болотах, не погубил на озере! И-эмма, слава тебе, Джу-Шум, великий, всемогущий, всепрощающий бог!

- Не пытайся меня задобрить. А вот Асулаши, я думаю, просто не существует... По крайней мере я не нашел в человеческой памяти ничего, что говорило бы об обратном. Торопись, Чиптомака. А ты, шерешенец Гольто, испорченный юноша, будь осторожен. Ты приближаешься ко мне.

Старик прибавил ходу. Кусты совсем кончились, и он перешел на бег, не чуя боли в израненных ногах. Как бы и в самом деле хоть немного задобрить Джу-Шума?! О, только бы он разрешил спеть! Чиптомака вспомнил о ослабленных струнах и на ходу попытался их подтянуть, получалось плохо, потом раздался тонкий, противный звук.

- О, я несчастный! И-эмма, почему струны рвутся всегда не вовремя!

- Твой инструмент испорчен?.. - в голосе бога послышалось расстройство. - Я хотел бы его послушать. Прежде здесь не бывало ни одного лэпхо, но я кое-что слышал о бродячих певцов с берегов Квилу. Отзывы самые разные, но хотелось бы узнать о них самому.

- Есть еще три струны, о Джу-Шум! Мне бы одного терка, и через день будет готова четвертая. Но клянусь, и-эмма, я и на трех струнах сыграю лучше всех! Ведь это я, Чиптомака - твой любимый лэпхо!

- С чего ты взял, что ты мой любимый лэпхо? - посуровел Джу-Шум. - У меня нет любимцев.

- Но ты был так благосклонен ко мне всю жизнь, - смутился старик. - Разрешал мне находить в джунглях дерево шапу, кормил ягодами, дарил женщин и друзей, чтобы они защищали и кормили меня...

- Женщину Ларимму? - уточнил бог. - И с ней ты поступил плохо, встретив ее в джунглях привязанной к дереву. Кроме того, ты часто бил ее палкой. Что же до Салакуни... Я немного не понимаю, куда подевались те воины, о которых вы оба помните. Это интересная задача, и я непременно ее решу в самое ближайшее время. Ну, Гольто, видишь меня?

- Вижу... - пискнул шерешенец. - Чиптомака!! Сюда!!