"Падает мрак" - читать интересную книгу автора (Мерфи Маргарет)Глава двадцать перваяАтмосфера в доме Паскалей накалилась до предела. Накануне вечером Хьюго поругался с Триш, и она уехала домой, хотя он отчаянно нуждался в ее присутствии. В семь утра, открыв дверь своим ключом, Триш возникла на пороге. По ее измученному лицу можно было заключить, что она всю ночь не сомкнула глаз. Завтрак был съеден в полной тишине, слышно было только, как позвякивают ложки о миски с хлопьями да обиженно вздыхает Пиппа. — Не играй с едой, ешь, — вполголоса пробормотал Хьюго. Пиппа отложила в сторону ложку, и ее глаза наполнились слезами. Триш сердито посмотрела на Хьюго, но он отвел взгляд, с преувеличенной сосредоточенностью размешивая кофе. — Я пойду к себе, — сказала Пиппа. — Сначала доешь. — Не хочу. Триш попыталась заглянуть Хьюго в лицо, предостеречь, но он продолжал: — Вчера вечером ты отказалась от ужина. Ты должна съесть… — Хьюго… — Не хочу! — выкрикнула Пиппа. Триш посмотрела на Хьюго так, что на этот раз он не сумел сделать вид, будто не замечает ее раздражения. Он провел рукой по лицу: — Хорошо. Не ешь. Но не подходи к телефону. Пиппа метнула в него взгляд, исполненный чистой ненависти, однако тихо встала из-за стола, с преувеличенной аккуратностью задвинула стул и вышла, без стука закрыв за собой дверь. Триш поднялась, чтобы наполнить свою чашку. — Еще кофе? Она держала кофейник над чашкой Хьюго, отказываясь отвечать на его нечленораздельное бормотание, пока он не заставил себя посмотреть ей в лицо. Секунды было достаточно: Хьюго увидел в глазах Триш боль и понял, что это его вина. — Вчера… — начал он. — Это не мое дело, — натянуто сказала Триш. — Нет, я не должен был говорить то, что сказал. — Ты расстроен. Это понятно. — Однако сомнений не было: она не понимала и не прощала его. — Это было жестоко. Когда он вчера вечером возвратился домой, Триш была расстроена, взволнована, она хотела знать, где он провел день. Хьюго вспыхнул и ответил, откровенно пренебрегая ее чувствами: — Коротал часы в морге. — Он сказал так специально, чтобы ранить, но выражение ужаса на ее лице напугало его. И было уже бесполезно объяснять, что найденная женщина — это не Клара; он хотел причинить боль Триш, и она знала это. — Триш, прости, — сказал он, накрывая ее руку своей. Она собиралась ответить, но тут открылась кухонная дверь. Вошла Пиппа в школьной форме, бледная, с решительно сдвинутыми бровями. Волосы схвачены простыми синими ленточками. Единственным напоминанием о печальном дне рождения были крошечные дырочки от значков на лацканах ее блейзера. Девочка внимательно посмотрела на них, и Триш, слегка покраснев, мягко высвободила свою руку. — Ты отвезешь меня в школу? Пожалуйста, Триш. — Она сказала это с достоинством, изо всех сил стараясь удержаться от слез. Триш посмотрела на Хьюго. Он беспомощно пожал плечами. — Я думаю, тебе лучше остаться дома, детка, — мягко сказала Триш. — По крайней мере, до конца выходных. Пиппа стиснула зубы — точно как отец. Они не смотрели друг на друга. — Я хочу пойти в школу. — Девочка казалась спокойной, но в любую секунду могла расплакаться или закричать — так была внутренне напряжена. — Но почему, моя хорошая? Зазвонил телефон, и Пиппа даже подпрыгнула, издав короткий встревоженный возглас. Секунду, не более — меньше, чем заняло одно биение сердца, они втроем пожирали взглядом телефон. Спустя показавшееся бесконечным мгновение Хьюго рванулся через комнату, опрокинув стул, оказавшийся у него на пути. — Не забудь, что говорили полицейские! — закричала Триш. — Сохраняй спокойствие. Скажи им, что хочешь поговорить с Кларой. Пиппу била дрожь, и Триш прижала ее к себе обеими руками, в то время как Хьюго поднимал трубку. Эмоции сменялись на его лице с такой скоростью, что было трудно отделить одну от другой. Надежда и страх вначале, чуть позже разочарование и наконец досада. — Я не могу сейчас об этом думать! — В паузе, пока он выслушивал собеседника, он посмотрел на Триш и прошептал: — Моя секретарша. Пиппа уткнулась в грудь Триш и зарыдала. Продолжая телефонную беседу, Хьюго сказал: — Он заставил меня ждать? Так пускай теперь сам подождет несколько дней. Голос секретарши зашелестел в трубке. Выслушав, Хьюго разозлился: — Хорошо, если он не может ждать, скажи ему, чтобы катился куда подальше! — И с остервенением швырнул трубку на рычаг. Триш вытерла слезы Пиппе и сказала, целуя ребенка в лоб: — Поднимись на минутку наверх. Я скоро приду. Хьюго еще немного постоял, с негодованием разглядывая телефон, потом двинулся, чтобы поднять стул, бросил его на полпути и раздраженно пнул ногой. Сел и закрыл лицо руками. Триш подняла стул и устроилась напротив него, выжидая подходящий момент, чтобы заговорить. — Ты совсем не помогаешь нам, Хьюго, — осторожно начала она. Он обиженно взглянул на нее: — Я делаю что могу, Триш. — Исчезая на весь день? Бросая Пиппу, бросая нас обеих, чтобы бороться со своим горем в одиночестве? Хьюго не отвечал, и Триш сердито покачала головой. Ей показалось, что он раскаивается и готов объяснить свое поведение накануне днем, но он упрямо сжал челюсти. — Я делаю только то, что необходимо, — отрезал он. — Тогда попытайся уладить свои дела с Мелкером. Если тебе наплевать на себя, позаботься о своем ребенке. Здания, расположенные вдоль главной дороги, тянувшейся через Баутон, напоминали приморские шале во влажный зимний день. Рейнер медленно ехала по улице, выискивая глазами номера, в надежде заранее увидеть дом мисс Келсолл, чтобы не пришлось давать задний ход. Туман обосновался на серых участках необработанной земли между зданиями, белел во впадинах, где буйно росла ежевика и мусор, зацепившийся за ее шипы, трепетал на зимнем ветру, медленно распадаясь, чтобы весной потеряться в путанице новой поросли. Рейнер сбросила скорость почти до минимума, не повернув головы в сторону автомобилиста, который, нажимая на клаксон, пронесся мимо. Три семь пять — вот он, этот дом, бунгало, недавно окрашенное в белый и светло-голубой цвета. Деревянные рамы рассохлись от времени, подъездная асфальтированная дорожка вся в рытвинах, там и сям торчат пучки травы, теперь желтой и поблекшей, но сад выглядит хорошо ухоженным. Лужайка перед домом аккуратно подстрижена, а высаженная квадратом буковая живая изгородь создает видимость уединения, отделяя дом от расположенных с обеих сторон зданий и от шоссе. Рейнер представила себе хозяйку — женщину, которой едва удается сводить концы с концами, но привыкшую соблюдать приличия. Из дома доносилось гудение пылесоса. Рейнер позвонила и подождала. Ага, из-за воя пылесоса ее звонок попросту не слышен! Тогда она стала настойчиво стучать, пока дверной молоток не наполнил грохотом весь дом. Пылесос замолчал. Рейнер постучала еще раз и отступила на шаг. Она ожидала увидеть женщину постарше, а Марджори Келсолл не было и сорока. У нее были короткие, начинающие седеть волосы, напоминающие парик — чистые и ухоженные, но странно безжизненные. Сильной рукой мисс Келсолл придерживала дверь — так, что был виден только клин бледно-кораллового ковра в прихожей. Казалось, она хочет поскорее расстаться с гостьей и закончить уборку. Сэл показала удостоверение: — Мне надо поговорить с вашим братом. Мисс Келсолл вздохнула: — Проходите. — Она провела Рейнер, огибая пылесос, мимо семейных фотографий в рамочках на кухню. — Если можно, постарайтесь закончить разговор побыстрее, в десять часов мне надо быть на работе. — Где вы работаете? — спросила Сэл. Мисс Келсолл повернулась, ее небесно-голубые глаза внимательно изучали лицо Рейнер. — Зачем вам это знать? — По-видимому, мисс Келсолл решила занять оборонительную позицию. — Пытаюсь завязать разговор, — как можно более благожелательно ответила Сэл. В кухне все было чисто, вымыто и вытерто, никакой посуды в сушилке, на стене — безупречно белое кухонное полотенце. Средство для мытья посуды убрано с глаз долой. Шкафчики для посуды старые, но, благодаря усердной заботе, хорошо сохранившиеся, с дверцами ярко-зеленого цвета и кремовыми перегородками. Окна так и сияли на свету, низкое зимнее солнце не могло высветить ни единого пятнышка на стеклах. Мисс Келсолл молчала, вынимая тарелку, раскладывая на ней бисквитное печенье и быстрыми, точными движениями разливая кофе. Несмотря на плотное телосложение, она двигалась с непринужденной и плавной грацией. Поворачиваясь к столу с наполненными кофейными кружками, она поймала на себе взгляд Рейнер. Сэл редко краснела, но под прямым пристальным взглядом мисс Келсолл почувствовала, как загорелись щеки. Мисс Келсолл поставила кружки на стол и жестом пригласила Рейнер сесть: — Так вы хотите знать, где Брайан? Рейнер ждала. — Зачем? — спросила мисс Келсолл. Ее и без того тонкие губы сжались в суровую ниточку. — Я не должна перед вами отчитываться… — Я его сестра и единственная родственница. Разве я не имею права знать? — Рутина, мисс Келсолл, обычная проверка. — Может быть, для тех людей, с которыми вы привыкли иметь дело, это «рутина», но для меня полицейский, звонящий в дверь в девять часов утра, — явление необычное, — едко заметила мисс Келсолл. Рейнер размышляла. Она могла бы поднять шум, обвинить мисс Келсолл в попытке препятствовать расследованию, потратить впустую несколько часов только на то, чтобы поговорить с человеком, чья вина, по всей вероятности, заключается только в том, что в состоянии аффекта он выкрикнул какие-нибудь бессильные угрозы. А можно было попробовать поступить по-другому. — Вы, вероятно, слышали в новостях об исчезновении Клары Паскаль. Она адвокат… — Я знаю, кто она. Сэл была поражена ядовитым тоном мисс Келсолл. Так как Марджори не скрывала своего отношения к адвокату, Рейнер тоже решила быть откровенной. — Ваш брат угрожал миз Паскаль, — сказала она. — Алекс Мартин изнасиловал мою племянницу, мисс Рейнер. Изнасиловал, унизил и запугал до немоты. Ваша миз Паскаль убедила присяжных, будто Лора обвинила Мартина единственно потому, что до смерти боялась реакции своего отца. — Я здесь не для того, чтобы обсуждать… Больше ничего Рейнер сказать не успела. Голос мисс Келсолл сорвался на крик: — Нет, вы выслушайте! Это животное вышло сухим из воды, разрушив жизнь молодой девушки. Она не может жить с людьми, не может видеться ни с друзьями, ни с родными, после того что он с ней сделал. Если бы это была ваша дочь, как бы вы относились к адвокату, который помог монстру избежать наказания? — Я не сужу вашего брата, мисс Келсолл. Я только должна исключить его из списка подозреваемых. Мисс Келсолл издала короткий смешок: — Вы точно можете исключить его. Рейнер начала терять терпение: — Обязательно это сделаю, после того как поговорю с ним. — Вы верите в Бога, констебль? Рейнер была решительно не готова обсуждать свои религиозные убеждения. — Потрудитесь объяснить, что вы имеете в виду? — спросила она. Мисс Келсолл посмотрела на нее из-под приспущенных век и резко поднялась со словами: — Подождите здесь. Стоя у кухонной двери, Сэл слышала, как мисс Келсолл прошла по коридору, потом шаги зазвучали на лестнице. В доме было противоестественно тихо — ни звуков музыки, ни бормотания радио. Тишину нарушало лишь негромкое тиканье кухонных часов. Рейнер открыла и закрыла несколько шкафчиков, но там не нашлось ничего необычного, и только начала рассматривать приколотые к пробковой доске записки, как мисс Келсолл возвратилась в кухню с альбомом в руках. — Вот. Она положила альбом на стол, открыв посередине. Газетные вырезки — три железнодорожных вагона лежат на боку, первые два сгорели дотла, четвертый переехал предпоследний вагон и остановился под углом сорок пять градусов к остальным. На переднем плане — обгоревшие сумки, портфели, окровавленные фрагменты одежды, а чуть подальше машины — пожарные и «скорой помощи», десятки машин, смотреть на которые было еще страшнее, чем на саму катастрофу. — Крушение поезда в Кру? — В октябре свидетельства с места трагедии не сходили с экранов телевизоров и первых полос газет больше недели. Рейнер подняла глаза. Лицо мисс Келсолл было абсолютно бесстрастным. — Мне очень жаль, мисс Келсолл. Если бы я только знала… — И что? Чем бы вы мне помогли? Рейнер не обратила внимания на насмешку в голосе Марджори: — Я не побеспокоила бы вас. — Ну что ж… Если вы не возражаете, у меня есть дела… Но Рейнер нужно было выяснить еще кое-что. Она вылила свой кофе в раковину и ополоснула кружку, давая себе время сформулировать следующий вопрос. — Как Лора пережила эту трагедию? — спросила она наконец. — Лора? — Мисс Келсолл уставилась на нее. — Как она справляется? Мисс Келсолл вздохнула и покачала головой: — Ее отец погиб, мисс Рейнер, а животное, которое изнасиловало ее, гуляет на свободе. Это не был ответ на вопрос, но, похоже, мисс Келсолл вообще не настроена давать прямые ответы. — Я бы очень хотела поговорить с ней. — Я же сказала вам, она боится людей, а уж особенно незнакомых. — Даже в этом случае мне надо с ней увидеться. — Чего вы от нее хотите? Что она может вам рассказать? Рейнер вздохнула: — Боюсь, я буду вынуждена настаивать. Мисс Келсолл закрыла и отложила в сторону альбом, взяла полотенце и зачем-то принялась вытирать и без того чистый стол. — Вы ничего не добьетесь от… — Ее адрес, пожалуйста, — перебила Рейнер. — Вы только впустую потратите время. — Если вам от этого станет легче, я не имею ничего против вашего присутствия при разговоре… Казалось, мисс Келсолл не на шутку испугало это предложение. — Ни в коем случае! Я не могу! Рейнер почувствовала жалость к женщине. Придумала Лора или нет историю с изнасилованием, мисс Келсолл, несомненно, ей верит, и теперь, когда ее брат погиб, чувствует себя ответственной за девушку, но в отношениях между тетей и племянницей явно не все гладко, раз мисс Келсолл так не хочет встречаться с Лорой. Однако Сэл была вынуждена проявить настойчивость: — И все-таки мне нужно с ней поговорить. Мисс Келсолл с негодующим возгласом сунулась в ящик, вытащила ручку и блокнот. Торопливо набросала адрес, оторвала лист и вручила Рейнер. Сэл Рейнер, сверяясь с адресом на листке из блокнота, подъехала к трехэтажному зданию эдвардианской эпохи. Лужайка перед домом была забетонирована, тут и там на шероховатом бетоне виднелись пятна машинного масла. На стоянке, рассчитанной на три автомобиля, сейчас отдыхал только один. Дверь в дом стояла нараспашку, и откуда-то изнутри доносился унылый глухой ритм танцевальной музыки. Сэл позвонила в квартиру номер шесть. Когда после двух попыток ей никто не ответил, она выбрала три номера из девяти на дверной панели и одновременно нажала на кнопки. Двери открылись, и она услышала неясную путаницу сонных голосов, ругательства, требовательные вопросы «какого черта?» и «кто это приперся?» Из квартиры, расположенной налево от входной двери, появился парень с серым лицом и выпирающим кадыком. Он был босиком, в тренировочных штанах и свитере. Рейнер переступила через порог и вошла в холл. Под вытертым коричневым линолеумом проглядывал мозаичный пол; розовые, коричневые и кремовые четырехугольники вытерлись и потрескались. — Какого хрена тебе надо? — сонно спросил парень, почесывая шею. — Мне нужна Лора Келсолл. — Вы ее мама, да? — На уровне второго этажа забелело лицо — кто-то наклонился, чтобы получше рассмотреть Рейнер. — Вы видели Лору? — окликнула Сэл, и лицо тут же исчезло. Из другой квартиры на первом этаже вышла девушка. — Как вас зовут? — спросила Рейнер. — А кто желает знать? — У девушки было курносое задиристое лицо, а самоуверенные манеры скрывали, как подозревала Рейнер, целый букет комплексов. В ее руке возникло удостоверение. — Офицер Диббл[6] желает знать. Девушка хмыкнула, очевидно удивившись, что к ним средь бела дня нагрянул полицейский. — Керри, — сказала она, ероша волосы на случай, если они вдруг выглядят причесанными. — Так вы двое знаете Лору? — Рейнер смотрела то на Керри, то на парня, с виноватым видом попридержавшего дверь, которую он было уже захлопнул, и снова шагнувшего в холл. — Я даже ее не знаю, — заявил парень, указывая подбородком в сторону своей соседки. — Ваше имя? — Дейв Холбрук, — ответил он с явной неохотой. — Дейв, познакомьтесь, это Керри. А теперь вы не могли бы мне помочь? — Лора, вы сказали? — Керри, казалось, решила, что Рейнер вызывает доверие. — Лора Келсолл. Дейв и Керри обменялись бессмысленными взглядами. — Каштановые волосы, — продолжала Рейнер. — Хрупкого телосложения, среднего роста, карие глаза… Керри медленно покачала головой: — Я живу здесь вот уже почти три месяца. Не могу припомнить никого с такой внешностью, а вы, Дейв? Дейв пожал плечами. Керри с сожалением развела руками, а Дейв закрыл дверь, бормоча что-то себе под нос. — Ну что ж, поговорю с другими. — Рейнер окинула взглядом плохо освещенную лестницу, почти ожидая увидеть уставленные на нее немигающие испуганные глаза неведомых существ из сказочного ночного леса. — Кто, интересно, выбирал цветовую гамму? — осведомилась она. Темноты и мрачности добавляла темно-фиолетовая краска на стенах, кое-как нанесенная на древесно-стружечные плиты. — Владелец. Похмелье семидесятых. Он поведал мне, что раньше здесь была коммуна хиппи. — Продался капитализму, значит… Как вы его называете? Керри рассмеялась: — Держу пари, вам не захочется знать, как я его называю. Но его фамилия Паркс. — А у вас случайно нет номера его телефона? — Как не быть! В записной книжке, но ее поиски могут занять минуту или две. Они сошлись на том, что Рейнер зайдет к ней на обратном пути, и констебль приступила к утомительной работе обхода соседей. В четырех квартирах ей не открыли, жители же двух других не узнали бы своих соседей, даже столкнувшись с ними на лестнице. |
||
|