"Евреи, которых не было. Книга 1" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей Михайлович)

Глава З Химерические хазары, или Хазарские химеры

Может быть, многие недоуменные вопросы снимает изучение Хазарской империи. Это была удивительная степная империя. Ее официальной религией стал иудаизм.

Происхождение племени савиров чаще всего связывают с гуннами — мол, они были одним из племен гуннского племенного союза и пришли вместе с ними. Насколько это справедливо — трудно сказать. Все может быть. Лев Николаевич Гумилев считает хазар «потомками гуннских мужчин, которые взяли сарматских жен». Это тоже вероятно, хотя и не очень доказуемо.

Точно известно, что хазары и болгары — племена родственные и говорили на тюркских языках. Так же точно известно, что в 571 году Западный тюркский каганат покорил племена болгар и хазар. Но были эти племена практически независимы, а очень быстро освободились и формально. Почти сразу после покорения сильные племена болгар и хазар начали растаскивать каганат, стараясь создать собственные государства.

В середине VII века, примерно в 650 году, савиры-хазары отделились от каганата и создали собственное государство. Называлось оно просто, немудряще — Хазарский каганат, а глава государства был каганом. В области военной техники хазары были все же разнообразнее. Они то ли сами изобрели, то ли очень удачно заимствовали у кого-то кольчугу. Прочный и в то же время пластичный, спускавшийся до колен и принимавший форму всадника доспех был немногим хуже, чем у европейского рыцаря. Порой делались кольчуги и для коня. Тяжелый всадник на могучем коне, с длинным копьем и с саблей стал завоевывать пространства.

Началось все на стыке степей Северного Кавказа, Каспийского моря и богатых культурных земель, которые мы сегодня называем Северным Дагестаном. Степи эти короткой теплой зимой наполнялись множеством людей и огромными стадами: тут лежали зимние пастбища, на которые отгоняли скот со всех степей к востоку от Дона и до Урала. А вдоль Каспия шли очень своеобразные места: море с одной стороны, горы с другой. Но между горами и морем лежит благодатная земля с субтропическим климатом, и город Семендер, столица Хазарского каганата, славился своими садами.

Сам по себе стык земель с разным климатом и типами хозяйства — прекрасное место для развития культуры. А к тому же здесь вдоль моря вьется древняя торговая дорога, которая так и называется — Каспийский проход. Проход соединял цветущую долину Куры в Азербайджане, откуда уже близко до Персии, и степи Северного Кавказа.

Семендер стоял на перекрестии караванных путей из Персии и Средней Азии в Восточную Европу. Из дремучих лесов на Каме и Волге везли шкуры, кожи, мед, золото. Рудники на Южном Урале поставляли бронзу высокого качества. В бесконечных междоусобных войнах степняки захватывали рабов.

К 700 году хазары владели всем Северным Кавказом, Приазовьем, большей частью Крыма, степью и лесостепью Восточной Европы вплоть до Днепра. Возникла еще одна в ряду бесчисленных степных империй.

Сами хазары в большинстве своем оставались кочевниками-скотоводами. Среди самих хазар земледелием занимались в основном бедняки — те, у кого не было скота. Но и на Северном Кавказе, и в Дагестане жили многочисленные народы земледельцев. Они жили в Хазарском каганате, где официальным языком был хазарский, и подчинялись хазарским ханам. Они жили в мире, где хазары были главным, привилегированным народом, и при малейшей возможности они начинали называть себя так же — хазары. Происходило то, что тысячу раз уже происходило и, наверное, будет происходить в больших и маленьких империях.

Сколько турок, ушедших за ханом Османом, вторглось в Малую Азию? Не больше 50 или 100 тысяч человек. Сколько византийцев жило на полуострове Малая Азия? Не меньше 6 или 7 миллионов. Но турки были завоеватели, они стали главные, и потомки византийских греков называют себя турками.

Орда тюрок, пересекшая Дунай, не насчитывала и 200 тысяч человек, а славян задунайских было не меньше двух или трех миллионов. Славяне к тому же были несравненно культурнее завоевателей, и тюркский язык дикарей-скотоводов исчез, растворился в стихии сложного славянского. Но потомки славян, попавших в подчинение тюркам-болгарам, называют себя болгарами и по сей день.

Так и здесь: число хазар росло намного быстрее, чем они могли бы размножиться сами. Тем более, что до середины VIII века империя только расширялась. Перспективы не вызывали опасений.

В VII и VIII веках Византийская империя вовсе не чувствовала усталости. С Западным тюркским каганатом то дружили, то воевали, и при этом Византия неуклонно стремилась прибрать к рукам Закавказье. В 626 году византийские войска вместе с хазарами действовали в Закавказье, — это первый пример, когда взаимодействовали византийцы, и именно хазары, а не тюрки.

В 695 году в Херсонес был сослан свергнутый император Юстиниан II. Он вовсе не оставлял надежду вернуться на трон, но жителям Херсонеса его активность очень не понравилась, и они написали донос в Византию. Не дожидаясь результатов, Юстиниан II убежал в государство готов, Готию, признававшую вассалитет Хазарского каганата. Хазарский каган обещал Юстиниану II помочь и даже выдал за него замуж дочь, крещенную под именем Феодора и обвенчавшуюся с Юстинианом II. Византийцы же стали уговаривать кагана убить своего неудобного зятя, обещая за это большой выкуп. Трудно сказать, собирался ли каган предать родственника, но вот чем Юстиниан не отличался, так это патриархальной доверчивостью: только-только жена рассказала ему о предложении византийцев, как Юстиниан II бежал в Дунайскую Болгарию и с помощью болгарского хана Тарвела захватил трон в Константинополе. Он вывез из Хазарии свою жену и маленького сына Тиверия. Он даже объявил Тиверия соправителем, хотя тот был еще совсем младенцем.

Узнав об этом, жители Херсонеса с перепугу объявили о своем выходе из Византийской империи и присоединились к Хазарскому каганату. Каган прислал в город своего тудуна (управителя). Страхи херсонесцев оказались оправданы: Юстиниан II начал войну, взял и сжег дотла город Херсонес, а всех его жителей продал в рабство. Хазарского тудуна увез с собой в Константинополь. Весь Крым восстал против жестокого Юстиниана. Его возглавил ссыльный армянин Вардан, которого крымские греки объявили новым императором под именем Филиппа.

К хазарам обратились оба — и Юстиниан, и Вардан-Филипп. Хазары считали, что Юстиниан первый начал с ними военные действия (кстати говоря, собирался ли каган убить зятя-Юстиниана, до сих пор неизвестно). К тому же Юстиниан очень неудачно вернул хазарам их тудуна — бедняга умер, пока его везли на родину. Не очень разбираясь, почему умер их тудун и виноват ли в этом Юстиниан, хазары перебили 300 греков, прибывших с тудуном, окончательно поссорились с Византией, поддержали Вардана и двинули армию на Херсонес.

Видимо, Юстиниан II и правда был жестокий, злой человек. Собственная армия восстала против него, и он оказался беспомощным. В 711 году Филипп взял Константинополь, казнил Юстиниана, а его солдаты в суматохе прирезали маленького «соправителя» — Тиверия.

Отвратительная история, нет слов, отягощенная к тому же и детоубийством, и неоднократным предательством. Но вследствие этой истории хазары оказались союзниками Византии. Это было хорошо и само по себе, и в перспективе ведения военных действий с общим врагом — с мусульманами.

Потому что, начиная с 640 года, Закавказье охвачено сплошным пожаром войны с мусульманами. Если мусульмане пока не идут на Хазарию, то вовсе не по доброте душевной — у них просто пока еще нет сил. А вообще-то, они ведут священную войну, газават, и их цель — покорить весь мир и заставить его принять ислам. Это молодая растущая цивилизация, она очень агрессивна и настойчива.

Впрочем, столкновения с мусульманами не избежать даже без всякого газавата: ведь хазары постоянно набегали на богатые страны Закавказья, уже преследуя собственные цели, — грабеж, например. Да еще и Византия подзуживала их. Арабы вынуждены были бы воевать с Хазарией, даже если бы они этого не хотели.

После серии мелких стычек, которые хазары вели на чужой территории, в 692 году арабский полководец Мухаммед ибн-Огбай ответил настоящим военным походом и взял Дербент. Последовала серия войн, в которых арабы побеждали чаще: они были и многочисленнее, и лучше подготовлены, чем хазары.

В 735 году наступили самые трагические события: мусульмане вторглись в Хазарию через Каспийский проход и Дарьял. Вел войска Мерван, родственник калифа, и поступил он по-восточному хитро, даже подловато: предложил хазарам заключить мир. Стороны обменялись послами, но хазарского посла Мерван задержал и отпустил на свободу, когда армия вторжения уже прошла узости Каспийского прохода и была в двух шагах от Семендера.

Каган так перепугался, что немедленно бежал, даже не попытавшись сопротивляться; армия завоевателей только преследовала хазар, занимала их города и грабила в свое удовольствие. А когда хазарская армия, опомнившись, стала идти с арабами параллельным курсом по левому берегу Волги, опытный Мерван выбрал момент и темной ночью переправил свою армию по понтонному мосту. Внезапный удар по спящему лагерю хазар — и за несколько часов все было кончено, армия перестала существовать.

Сразу же выяснилось, что «арабы, не обладая значительными силами, не захотели остаться в стране, им не понравилась холодная и мрачная северная земля» [149, с. 41].

Что «холодная и мрачная земля» — это сегодняшние Кубань и Ставрополье — отдельная тема. В конце концов, арабы жили в субтропиках, им там нравилось больше. Даже на Кубани они, бедные, мерзли, а зимние ночи на 45-й параллели казались им нечеловечески долгими.

Интереснее другое: мусульмане воевали не для того, чтобы ограбить хазар, подчинить их себе или уничтожить их страну, а жителей продать в рабство. Они воевали, во-первых, для того, чтобы прекратить их набеги; во-вторых, для того, чтобы вовлечь Хазарию в число мусульманских стран.

Единственное условие, которое предъявили арабы поверженному кагану: принять мусульманскую веру вместе со своими придворными. Каган вынужден был согласиться, так как деваться ему было некуда. Муллы запретили кагану пить вино и есть свинину, разъяснили самые основные положения своей веры — и мусульманская армия с множеством пленных и возами награбленного имущества двинулась назад.

Примерно в это же время Хазарский каганат резко перемещается на север. Новая столица Итиль в низовьях Волги постепенно становится важнее Семендера, население переходит на Нижнюю Волгу или на Дон — особенно к той части излучины Дона, которая ближе всего к Волге. Причина проста — отойти подальше от мест, очень уж доступных для мусульман.

Конечно же, хазары сохранили тесные связи с Византией. Даже крепость Саркел, третий по значению город Хазарии, построен с помощью византийского инженера, Петрония Каматира: император Феофил послал своего приближенного, чтобы помочь друзьям-хазарам. Жаль, что, построенный в нижнем течении Дона, сейчас Саркел лежит на дне Цимлянского водохранилища, примерно в 15 км от современного берега.

Более того…

Император Лев Исавр в 732 году — в разгаре войн с арабами и незадолго до разгрома хазар — даже женил своего сына Константина на сестре хазарского кагана. Девушку звали Чичак, что значит — цветок. В крещении хазарская княжна стала Ириной, а ее сын от Константина, названный по деду тоже Львом, сидел на троне в 775–780 годах. У него было прозвище Хазар.

Мне трудно разделить мнение, высказывавшееся и М. И. Артамоновым [150, с. 12], и С. А. Плетневой, что хазары для стран Восточной Европы стали неким щитом, заслонившим Европу от мусульман [149, с. 42].

С тем же успехом можно считать ее спасительницей стран Востока от византийской или от славянской агрессии.

«Я живу у входа в реку и не пускаю русов, прибывающих на кораблях, проникнуть к ним (то есть к мусульманам. — А. Б.). Точно так же я не пускаю всех врагов их, приходящих сухим путем, проникать в их страну. Я веду с ними упорную войну. Если бы я оставил их в покое, они уничтожили бы всю страну измаильтян до Багдада», — так писал хазарский царь Иосиф министру калифа Испании Абдуррахмана III, Хасдаи ибн-Шафруту.

Судьба Хазарии скорее как раз в том, что это — срединная промежуточная страна, в которой вечно и все воюют за свои эгоистические интересы (совершенно чуждые самой этой стране).

Наверное, именно поэтому Хазария и не стала христианской страной.

Еще в 680-е годы некий хазарский князек возжаждал таинства крещения, причем и для самого себя, и для всего населения страны. Князек позвал христианского епископа Исраила, и тот старательно, честно искоренял алтари Тенгри-хана, «чудовищного, громадного героя», бога неба и света, боролся с языческими обрядами, такими, как дикие пляски и битвы на мечах в нагом состоянии [151, с. 90].

Как будто миссия епископа Исраила оказалась довольно удачна: видимо, хазары уже готовы были принять веру в единого бога. Но каган совершенно правильно увидел политическую подоплеку действий князька: желание попросту отделиться от каганата. К худу это или к добру, но христианизация даже отдельного маленького княжества не состоялась, а уж тем более всего каганата.

Христиан много в странах, которые завоевали хазары, особенно в Крыму. На этих землях была даже создана византийскими священниками особая митрополия, в которую входило 7 епархий.

В 860 году многих хазар обратил в христианство св. Кирилл (брат Мефодия).

Обо многих событиях в Хазарии и окрестных странах мы знаем из книги «Житие Иоанна Готского». Но ведь христианство было официальной идеологией Византийской империи; не за что-нибудь, за христианизацию мира велись войны.

Византийцы постоянно использовали христианство для усиления своего влияния в Хазарии. Стоило готам в Крыму подняться против хазар, и византийцы уже готовы принять готов в свое подданство. Не получилось — хазары разгромили повстанцев, казнили их главарей… Кроме епископа Иоанна Готского, за которого очень уж просила Византия. А стоило пощадить Иоанна Готского, как византийцы тут же переходят к интригам с целью расширить влияние христианской церкви в Хазарском каганате, а Крым так и вообще присоединить к Византии…

Все логично: уже императора Константина изображали с двумя священными реликвиями в руках: жезлом и державой. Если жезл — это, в сущности, палка, которой пророк должен «пасти свое стадо», то держава — символ куда более сложный: это крест, воткнутый не во что иное, как в земной шар. Такова была претензия византийских императоров — власть, ни много ни мало, над всем миром. Власть, освященная крестом.

Так что, с одной стороны, единобожие было все в большей степени необходимо и для каганата как государства, и для все большего числа самих хазар. В конце концов, поклонение дубам, холмам, небу в виде Тенгри-хана и пляски нагишом все меньше давали их душам. Хазары духовно перерастали язычество, как многие народы до них и после них.

С другой стороны, принять и ислам, и христианство мешали внешние обстоятельства. И на этом фоне очень интересен был опыт одного из хазарских каганов, Булана.

Тут надо сказать, что евреи испокон веку жили в городах Дагестана: это ведь район активнейшей караванной торговли. В Вавилонии, по словам Иосифа Флавия, евреев было «бесчисленные десятки тысяч, и невозможно установить их число». Уже во времена персидских царей проникали они в Грузию, в торговые города вокруг Каспийского моря, поселялись на территории, которую мы сейчас называем Дагестан.

Откуда Гумилев взял, что в Дагестане жили исключительно участники восстания Маздака? Что они одичали и вели образ жизни местного языческого этноса, забывая свою веру и культуру? Что они «заселили пустую степь, жили за счет ландшафта и находились со своими соседями-хазарами в симбиозе» [3, с. 88]?

Скажу коротко — никаких источников по этому поводу нет. Из источников не вытекает ни специфики местного еврейства, ни принадлежности к нему Булана. По Гумилеву, он не принимает иудаизм, а просто восстанавливает, разрешает себе и соплеменникам назвать себя иудаистами после особенно славной победы.

Если Лев Николаевич и пишет об этом, то только по одной причине — ему так хочется. У нас же нет никаких данных ни для того, чтобы считать евреем самого Булана, ни для принятия прочих странных предположений Л. H. Гумилева.

Тогда, в 723 году, иудаизм приняли каган Булан и некоторые из его придворных. И только.

В этом же году число евреев Хазарии пополнилось: император Лев Исавр издал указ о насильственном крещении всех евреев, проживающих в Византийской империи. Нет никаких данных, как осуществлялся этот указ на практике, но, разумеется, крестились далеко не все. Большинство предпочитало бежать, а Хазария была близко, союзницей Византии, и въехать в нее было нетрудно.

«Владетель Константинополя во времена Харуна ар-Рашида изгнал из своих владений всех живущих там евреев, которые вследствие сего отправились в страну хазар, где они нашли людей разумных, но погруженных в заблуждение; посему евреи предложили им свою религию, которую хазары нашли лучшей, чем их прежняя, и приняли ее», — так рассказывает о событиях мусульманский источник.

Евреев в Хазарии стало еще больше, чем раньше, да к тому же сразу две разные группы: старые переселенцы из Вавилонии и Персии и совсем «свежие» переселенцы из Византии. Опять процитирую Л. Н. Гумилева, и опять для того, чтобы пожать плечами: ну откуда он все это взял?! «Хазарские евреи встретили выходцев из Византии с древним радушием, но те заплатили им за гостеприимство оскорбительным презрением» [3, с. 82].

Говоря коротко, мы не имеем никакого представления о том, как жили между собой в Хазарии евреи этих двух разных народов. Для нашей же темы важно именно это: евреев в Хазарии стало еще больше.

У А. Кёстлера есть красивая мысль о том, что быт Хазарии, ее торговые города на перекрестках путей, космополитический дух очень соответствовали еврейскому духу и порождали нечто подобное в людях всех народов. Каждый, кто жил таким образом и занимался вот такими делами, становился похож на еврея. И в результате и понимал его лучше, и легче принимал именно иудаизм. Идея красивая и сильная, что говорить [6, с. 44].

Примерно на десятилетие (799–809 гг.) выпадают реформы кагана Обадии: этот каган объявил иудаизм государственной религией. Более поздние хазарские цари считали, что Обадия — законный наследник престола, «из сыновей его (Булана; — А. Б.) сыновей царь по имени Обадия» [152, с. 97].

Но, конечно же, об этом перевороте у Л. Н. Гумилева тоже свое мнение: что Обадия был вовсе не хазарин, а еврей, причем из византийских евреев-талмудистов. Что он захватил власть в стране путем переворота и установил диктатуру еврейской общины. Хазарский каганат, по Гумилеву, и состоялся именно таким образом: как диктатура кучки международных торговцев, не имевших ничего общего со всем остальным населением Хазарии.

«Обстоятельства, при которых произошел этот не столь религиозный, сколько политический переворот, прикрыты множеством легенд, которые все без исключения представляются вымышленными с одной целью — утаить от истории и народа истинное положение дел» [3, с. 90].

Одно в этом радует — что уже пришел Гумилев, и он нам сейчас все расскажет! Он и рассказывает, вот только верить ли? Доказательств никаких нет и в помине, есть только одно — желание загнать историю в свои схемы.

По Гумилеву, весь блеск Хазарского каганата существовал только для иностранцев, а населению страны было только хуже от правления иудеев-чужеземцев. Что захватившая власть иудейская община правила исключительно в своих собственных интересах, оставаясь чужой для хазар. Что мало раскола между «хорошими» одичалыми евреями из Дагестана и «плохими» талмудистами из Византии, возник еще один раскол: на иудо-хазар и тюрко-хазар. Ведь если хазарин женился на иудейке, то ее дети включались в иудейскую общину, а по отцу имели все права члена рода. А если еврей женился на хазаринке, то их дети были никто и для тюрок, и для иудеев. В общем, из этих злосчастных «отходов» межнационального общения получился этнос караимов…

«Этим беднягам не было места в жизни. Поэтому они ютились на окраине Хазарии, в Крыму, и исповедовали караизм, не требовавший изучения Талмуда, а читать Пятикнижие их могли научить любящие, но бессильные против велений закона отцы» [3, с. 88].

Все эти рассуждения Льва Николаевича даже нельзя назвать «неверными» или «неправильными» — они попросту высосаны из пальца. Перед нами не история, а типичная фольксхистори — собрание надуманных интерпретаций.

Впрочем, почему-то и очень серьезные историки считают принятие иудаизма некой «исторической ошибкой». «Еврейские проповедники с большим трудом обосновали иудейское происхождение кагана и его окружения, поскольку, согласно догмам иудаизма, — узкой, сугубо национальной религии, иноплеменники не могут быть истинными иудеями, но не смогли сделать этого для всех народов, входивших в состав Хазарского каганата. Следовательно, новая религия не объединила, а, наоборот, разъединила и без того непрочное государственное образование, возглавленное хазарами» [149, с. 62].

И далее: «междоусобица страшно ослабила государство в целом… Война феодалов против кагана продолжалась в течение нескольких лет, очаги ее вспыхивали то в одной части Хазарии, то в другой, поскольку разноэтничные и нередко враждебные друг другу роды сталкивались в этой борьбе между собой. Степь полыхала…» [149, с. 62–63].

Согласиться с этой оценкой непросто. Гражданская война — обычная и естественная плата за принятие единобожия. Так было в свое время с евреями, такова же плата за христианизацию во всех случаях, какие нам только известны. Не только на Руси «Добрыня крестил Новгород мечом, а Путята огнем», так же крестились все европейские племена и народы. Да, смута обошлась дорого; в круговерти гражданской войны погибли и многие мятежные феодалы, и сам Обадия, и его сыновья. Да, от Хазарии отпал христианский Крым. И все-таки результат был: Хазария стала более монолитной и сильной.

С 810 по 965 год жила Хазария как иудаистское государство, и как раз эти полтора столетия — время ее высшего взлета. Оценка же С. И. Плетневой, не могу отделаться от этой мысли, вызвана не трезвой оценкой происходящего, а предрассудком. Ведь «заранее известно», что иудаизм — религия племенная, и что принимать ее не надо! А раз так, то все несчастья Хазарии — от иудаизма, а все достижения — вопреки.

Может быть, принятие общей веры в единого бога обошлось Хазарии дороже, потому что она была очень уж непрочным соединением очень уж разных племен? Может быть.

Возможно, иудаизм был не лучшим из возможных выборов? Принятие христианства или ислама прошло бы легче, не в такой степени разорвало бы страну? Возможно.

И все-таки так — это много лучше, чем никак.

Еще одна легенда состоит в том, что якобы средневековые евреи категорически не принимали хазар в качестве дорогих единоверцев. На страницах этой книги мы много раз убеждались, что во что хочется — в то и верится, но вот если проанализировать источники — то, оказывается, все, мягко говоря, не так.

В духе того времени евреи старались осмыслить появление единоверцев в религиозно-мистическом духе: считали хазар потомками пропавших колен Соломоновых и полуколена Манассиева, обитающими «в стране Козраим, вдалеке от Иерусалима…они бесчисленны и забирают они дань от 25 государств, и со стороны исмаильтян платят им дань по причине внушаемого ими страха и храбрости их» [153, с. 84].

Это не более нелепо, чем осмысление родства славян через родство братьев Руса, Чеха и Ляха, и уж, конечно, вполне добродушно. Более того, нет вообще ни единого свидетельства, что хотя бы какие-то евреи, при каких бы то ни было обстоятельствах, отрекались от родства с хазарскими иудаистами.

В саму Хазарию хлынул поток евреев — уже третий за ее историю. Евреев из Византии, Персии, мусульманских стран, в первую очередь.

Слухи о «степном царстве иудеев» шли по всей тогдашней Европе, и многие еврейские общины приходили в сильное волнение. В середине же X века возникла даже переписка между испанскими евреями и хазарами. Началась она с письма придворного кордовского халифа Абдуррахмана III Хасдая ибн-Шафрута: еврей заинтересовался слухами о Хазарии и написал письмо. После пышных пожеланий благоденствия в восточном духе, Хасдай очень дельно описал свою «страну Ал-Андалуз», рассказал о путях, которыми пойдет это письмо, пересказал рассказы византийских купцов и в заключение просил царя Иосифа ответить на его вопросы… Примерно 30 вопросов.

Что интересно, византийский император категорически отказался помочь посланнику Хасдая добраться до Хазарии, — хотя на самом деле это было совсем не сложно. Император ссылался на невероятные трудности и чудовищные опасности, подстерегающие в пути, на невероятные расстояния, безводье и целые племена людоедов и разбойников. Скорее всего, в Византии очень уж ревнивб относились к тому, что Хазария может получить поддержку европейских евреев и стать их лидером. Не хотела Византия, как видно, сближения евреев с каганатом.

Хасдай стал разрабатывать новый маршрут письма через Египет, Иерусалим, Месопотамию и Армению… Но тут в Кордову приехали послы из немецкого княжества, а с ними — двое еврейских ученых. Они предложили другой маршрут — через Венгрию, Русь и Болгарию.

Хасдай получил весьма обстоятельный ответ на свое письмо. Судя и по самому факту, и по некоторым деталям, оно и правда шло через Русь. Например, жители Германии в этом письме были названы так, как их называли славяне — «немцами». Переписка хазар с испанскими евреями интересна и сама по себе, и как ценный источник. И из написанного, и из способа доставки видно: у европейских евреев была связь с Хазарией, был к ней очень сильный интерес.

Так что погибла страна, судя по всему, вовсе не из-за низменных происков захватившей власть иудейской общины, а по причинам более прозаическим. Эти причины вовсе не скрыты сионскими мудрецами от остального человечества, а как раз превосходно известны современной науке. Как и все известные в мире империи, Хазария погибла из-за усиления своей периферии. Усиливаясь, вассалы не считали нужным быть по-прежнему лояльными к центру, и единое государство разваливалось.

Правда, между началом конца и принятием иудаизма прошло почти столетие. В 895 году печенеги захватили Причерноморье и прогнали союзных Хазарии мадьяр (венгров) на Дунай. Изгнание оказалось удачным для самих изгнанных: венгры завоевали славянские территории, и на захваченных ими землях начала формироваться европейская страна, Венгрия. Этим кочевникам скорее повезло, они прочно вошли в европейскую историю; но Хазария-то верных союзников потеряла, а с ними — и позиции в Северном Причерноморье.

Усиливаясь, Византия уже не испытывала такой потребности в союзнике против мусульман, да слабеющая Хазария и перестала быть таким уж желательным союзником. Она превратилась для Византии скорее в слишком уж сильное варварское государство, которое не грех и ослабить. Византия начинает натравливать на Хазарию кочевников, тех же печенегов.

Возможно, сыграли роль и различия в вероисповедании. Сделайся Хазария христианской, Византия гораздо теплее принимала бы ее проблемы; Хазария осталась бы ее постоянным союзником. Тут же получилось так, что «…каган и царь, опекая евреев, ссорились с византийским двором и церковью» [149, с. 64] и оказывались один на один все с новыми и новыми врагами. Если так, то получается, что принятие иудаизма все же погубило Хазарию. Но не потому, что интриговали злые жиды, а потому, что от принявших иудаизм отступились, умыли ручки добрые христиане в Константинополе.

Весь IX век силы и влияние Хазарии угасают.

Но главный удар нанесли каганату славяне. С ними Хазарский каганат связан оказался очень прочно, потому что с передвижением основных центров Хазарского каганата на север произошло и покорение славян. Древляне, поляне, радимичи, вятичи платили им дань. Началось это веке в VIII в. — не раньше, но и никак не позже.

Усиливаясь, славяне перестали платить дань, что уже ослабляло каганат. А они к тому же начали регулярные набеги на мусульман, проходя через территорию Хазарии. Что и подчеркивало слабость Хазарии, и делало ее еще большим врагом мусульман.

Первый прорыв в Каспийское море датируется в промежутке 864–884 годов. Потом в 909 славяне разграбили остров Абескун, в 910 захватили и разнесли по камешку город Сари.

В 913 году произошла еще более пикантная история. Русы попросили разрешения у кагана выйти в Азовское море из устья Дона — чтобы напасть на византийские земли. Добрый каган дал разрешение. Тогда, уже без всякого разрешения, славяне перетащили свои ладьи из Дона в Волгу и направились вниз, к городу Итилю. Там они сообщили о своих намерениях: сплавиться в Каспийское море и грабить мусульман. Каган вряд ли пришел в такой уж восторг, но согласился, оговорив, что половина добычи отходит ему.

Через какое-то время русы вернулись, привезя богатую добычу; как видно, жили они по понятиям, потому что честно пытались поделиться, в полном соответствии с уговором. Но тут возмутилась наемная дружина кагана: с их точки зрения, надо было напасть на негодяев, которые убивали и грабили мусульман. И вот тут каган совершил, что называется, нетривиальный поступок: он согласился со своей славной гвардией и разрешил ей напасть на русов. Но и русов он тоже предупредил о времени нападения (что-то есть в этом очень похожее на поступки Артаксеркса, который и евреев резать разрешил, и евреям защищаться и резать персов тоже разрешил).

Три дня продолжалась битва; в конце концов русы были побеждены, большая часть их погибла, а уцелевшие вынуждены были уйти без добычи. С тех пор русы не появлялись в Хазарии очень долго, больше полувека. Дело не в отсутствии сил — именно на эти полвека приходятся знаменитые походы князя Игоря (913–914 и 943–944 годы). Просто грабить можно было не только мусульман, но и Византию, а предательство люди вообще не очень склонны забывать, тем более люди военные. Для воинов предательство — и худший из грехов, и поступок, не очень понятный психологически. Предателя сторонятся, как носителя не только опасных или неприятных черт характера, но и как человека, создающего непредсказуемые, непонятные ситуации, чье поведение невозможно предвидеть. В какой-то степени это сродни желанию избегать встреч и бесед с сумасшедшими.

Отмечу и еще одно: поступки кагана ясно показывают его неуверенность, страх, отсутствие четкой, продуманной политики. Каган мечется, соглашаясь с любым решением, которое ему предлагают. Судя по всему, дело тут не только в личных качествах кагана, но и в том, что его государство разваливается, а реальных сил бороться за власть у кагана нет.

Уже это одно ставит под сомнение версию Л. Н. Гумилева, что иудейская верхушка, захватившая власть в Хазарском каганате, натравливала русов на Византию сознательно — чтобы уменьшить их число. Даже зверства русов в Малой Азии он объясняет тем, что «видимб, русские воины имели опытных и влиятельных инструкторов, и не только скандинавов» [3, с. 131]. Для того, чтобы хазары могли «подступить к Киеву, опустошить страну и принудить Хельгу (Олега. — А. Б.) против его воли воевать… за торжество купеческой иудейской общины Итиля» [3, с. 130], у хазар попросту не было сил.

Интереснее другое: почему все-таки славяне-русы добрых полвека на ходили ни на Хазарию, ни на мусульманские страны? Какую роль в поведении славян сыграл страх второй раз быть обманутыми при набеге, в какой мере — этот психологический комплекс отвращения и гнева, а в какой — обыкновенная мстительность, трудно сказать. Во всяком случае, вот факты: в 60-е годы X века (960-е годы) начинаются походы князя Святослава Игоревича. Князь идет уже не грабить, а расширять свое государство. Конечно, воины, бывшие в походе 913 года, уже состарились и вряд ли участвуют в новых великих делах. Но у них ведь есть дети и внуки… Сорокалетние сыновья преданных каганом в 913 году, двадцатилетние внуки идут в войске Святослава.

Попытка сопротивления хазар сломлена походя, почти без усилий. Войско широко растекается по сердцу Хазарии, устью Волги. После его походов Итиль и Семендер разорены и запустели, город-крепость Саркел захвачен и фактически присоединен к Руси. Хазарию не присоединяют к Руси, не делают союзницей. Ее просто добивают, и все.

Десять или двадцать лет после этого похода Хазарский каганат, вернее, огрызок каганата, еще продолжает доживать, уже не играя никакой международной роли. В конце X века Хазарский каганат окончательно перестал существовать.

Хазарский каганат был не единственным в истории государством, принявшим иудаизм в качестве государственной религии.

Нечто подобное произошло немного раньше в княжестве Химьяр, в Южной Аравии. Южную Аравию, где выпадает много осадков, очень тепло и можно выращивать по два и три урожая в год, называли «Счастливой Аравией». В IV–VI веках в княжества Счастливой Аравии бежало много иудеев из империи. Много здесь было и христиан, но государственной религией христианство не стало.

В начале VI века по Р. Х. царский дом в Химьяре, на юге Аравии, испытал сильное влияние евреев, среди жен царей были и еврейские наложницы.

В 517 году сын знатного химьярита из правящего рода Йазан и рабыни-еврейки, Зу-Нувас, захватил престол. Для захвата пришлось убить законного царя Маадикариба, христианина… что, впрочем, обычно для придворных нравов вообще, а для восточных — особенно.

Зу-Нувас начал с ограбления христианских купцов, находившихся в его государстве. Поскольку через Химьяр вели важнейшие караванные и морские дороги, недостатка в таких купцах не было, все время прибывали новые и новые. Свою политику Зу-Нувас объяснял тем, что в Византийской империи «угнетают евреев».

Кроме того, царь начал силой насаждать иудаизм (часть его приближенных приняла иудаизм) и преследовать христиан. Христиане Химьяра обратились к царю Эфиопии. Войско христиан-эфиопов принудило Зу-Нуваса бежать из Зафара — своей столицы. Большая часть эфиопов сразу же ушла домой, а в городе остался небольшой отряд, примерно из 500 или 600 человек.

Через некоторое время Зу-Нувас подошел с сильным отрядом к Зафару и обещал эфиопам свободное возвращение домой, если они капитулируют. Те согласились, вышли из крепости… и немедленно были истреблены. Части повезло — их сразу же зарезали. Других загнали в здание церкви и сожгли живыми. А на месте этой церкви построили потом синагогу.

На следующий год Зу-Нувас, развивая успех, взял город Награн и устроил там резню христиан. Чтобы лучше спорить с христианами, Зу-Нувас послал за еврейскими учеными из Тиверии — одного из важнейших культурных и религиозных центров в Палестине, то есть находившейся на территории Византии. С той поры Зу-Нувас вел переговоры с христианскими городами только с помощью своеобразных консультантов — еврейских вероучителей из Тиверии. Эти раввины учили своей вере арабов в Химьяре и отчаянно спорили с христианскими миссионерами.

Караванная и морская торговля прекратилась, из только что процветавшего Химьяра шел поток беженцев. Не только в Византии и Эфиопии, но и в Иране были недовольны. И прекращением выгодной для всех международной торговли… и что тут говорить? Ну, не все же люди так высоко духовны, так утонченны, как дети еврейских рабынь, так глубоко интеллектуальны, как раввины из Тиверии, которые могли прекратить геноцид, но не сочли нужным. Не всем же, в том числе и не всем язычникам, нравится сожжение церквей вместе с живыми людьми.

В Византии была и еще одна сложность — в конце концов, тиверские раввины были подданными византийского императора. Христианские священники уговаривали арестовать еврейских раввинов из Тиверии, а всех остальных евреев города посадить в тюрьму, «покуда они не дадут ручательства, что не будут посылать грамоты и знатных людей к царю Химьяра… и предупредить их, что если они не сделают этого, то их синагоги будут сожжены и попраны крестом, и христиане овладеют ими».

Христианский император Юстиниан благосклонно выслушивал такие жалобы: в конце концов, шла борьба за христианизацию известного тогда мира. Принятие иудаизма в Химьяре нарушало планы императоров, поведение евреев из Тиверии казалось попросту предательством.

Юстиниан не имел ни сил, ни времени послать верных полководцев на юг Аравийского полуострова. Он не обрушил репрессий на Тиверию. Зачем устранять следствие, если налицо важная, всем видная причина? По обыкновению византийцев, любивших натравливать варваров друг на друга, они стали искать союзников и легко нашли их — в лице эфиопов, к которым ведь тоже взывали истребляемые христиане.

Эфиопам было совсем не просто пойти новой войной на Химьяр — очень уж одолевали их окружающие языческие племена. Когда, наконец, поход состоялся — это был настоящий крестовый поход. Выступление войска приурочено было к празднику Троицы, 18 мая 525 года, и сопровождалось молебном в кафедральном соборе эфиопской столицы Аксума. Беженцы из Химьяра не шли вместе с армией, их задача была иной: поднять восстание в тылу у борца против угнетения иудеев, верного ученика интеллектуалов из Тиверии, царя Зу-Нуваса. Сделать это было, видимо, несложно, потому что при подходе армии эфиопов тут же восставали города и целые области. Зу-Нувас пытался отбиваться с кучкой оставшихся верными ему войск, но был убит в первом же сражении. Эфиопы ходили по стране, не встречая сопротивления, убивали иудеев и разрушали синагоги (у вас, читатель, хватит совести осудить их за это? После той церкви, сгоревшей с живыми людьми?).

Впрочем, иудеев вовсе не перебили поголовно. Часть из них увели в Эфиопию, часть осталась жить в Йемене, часть уехала от сраму подальше — в Византию или в Персию[9]. В изображении еврейских ученых Зу-Нувас и его сподвижники предстают гораздо привлекательнее, чем они были в истории, а действия христиан приобретают вид иррациональной ненависти к иудеям (пресловутый антисемитизм, не иначе).

На этом история иудаистского Химьяра закончилась, и вопрос только в одном: почему в Хазарии все не кончилось так же быстро и бесславно? Ответ лично у меня только один: люди бывают очень разные, и иудеи, и язычники. Зу-Нувас взял в иудаизме то, что было там близко именно ему, — ублюдочную племенную мораль. В результате он пресек международную торговлю и совершил множество преступлений, поставивших его вне цивилизованного мира.

А потом Обадия взял в иудаизме другое — вселенскость, мораль мировой религии. Видимо, эти стороны иудаизма им нравились больше, и они использовали именно их. В результате караванная торговля окрепла, а Хазарский каганат вошел в мировую историю.

Еще раз подчеркну свою уверенность: если опыт Обадии и оказался порочным, то не из-за происков иудейских купцов или несовершенства самого иудаизма, а из-за международной обстановки. Иудейское государство сразу же оказалось в изоляции, и любовь евреев всей Европы и Персии не смогла этого компенсировать.

Ну хорошо, такова судьба Хазарского каганата, государственного образования. А хазары? Куда девались те сотни тысяч, может быть, и миллионы людей, которые на вопрос о своем народе отвечали: «хазарин»?

Еще до падения каганата «хазары частью переселились в Крым, частью рассеялись по русским землям» [25, с. 379]. Нестор упоминает, что в Киев прибыли «хазарские евреи» около 986 года. Они-то и спорили с Владимиром о том, какую веру ему следует принять.

Тогда же появляется и Козары — квартал в Киеве. Было ли это место, где сидел хазарский гарнизон, а потом остались более скромные люди — купцы и ремесленники? Или там жили хазары, а уж к ним стали подселяться единоверцы-евреи? Или с самого начала там жили купцы, торговавшие с Хазарским каганатом? Козары — то есть место, где живут торгующие с хазарами? Гадать можно долго, только стоит ли? Главное ведь — был квартал. Уже при Игоре, в самом начале X века он точно был.

Ещё одно наследие Хазарского каганата: считается, что караимы — это потомки хазар. Вроде бы логично — тем более, что караимы уплощают своим младенцам головы, как это делают некоторые степняки, как это делали хазары. Обычай состоял в чем? Подвязывали дощечку к головке младенца, и пока его косточки мягкие, пластичные, затылок принимал плоскую форму. Благодаря этому обычаю очень легко отделить погребение хазарина от погребения любого иного инородца; судя и по самим хазарам, и по караимам, изменение формы черепа никак не сказывалось на интеллектуальных способностях человека. На что стоит обратить внимание: на Западной Руси караимы появились в XIV столетии, это документировано неплохо.

Но и на территории уже павшего каганата не сразу исчезло хазарское население. Л. Н. Гумилев показал, что могилы хазар бывают значительно моложе их распавшегося каганата [154]. То есть в XII–XIII веке сын Андрея Боголюбского вполне мог бежать к «жидовскому князю». И было откуда являться болгарам и жидам на Русь. По мнению большинства ученых, хазары могли доживать на Средней Волге, в ее низовьях или в Дагестане до нашествия татар в XIII веке. Многие из них бежали на Русь в страхе перед нашествием. Множество хазар переселилось на Русь в конце XII — начале и середине XIV века.

Считается, что они ассимилировались на Руси. Это довольно сомнительно, потому что мощным препятствием к ассимиляции становилась их вера. Язычника можно окрестить, но иудаист вовсе не рвется креститься и даже проповедует преимущества своей религии.

Придя в город, хазары уже остановиться могли только в иудейском квартале. Для всех они были жидами просто в силу своего иудаизма, а в тонкости этнического происхождения никому и не приходило в голову вникать. Так что если и ассимилировались, то никак не в христианском населении. Никто не оспаривает, что хазары вливались в состав еврейских общин Польши и Литвы. Споры, собственно, ведутся только о том, каково соотношение хазар и евреев (пришедших, как уверяют, из Германии). «Возможно, что в еврейские общины Польши и Литвы влились остатки хазар, народа тюркского происхождения, высшие слои которого перешли в еврейство в VIII–IX веках» [9, с. 341].

С точки зрения А. Кёстлера, хазары составляют большую часть предков восточных евреев, ашкенази. По его мнению, в XIV–XV веках большая часть хазар оказалась на территории Западной Руси — будущих Украины и Белоруссии. Часть из них проникла и собственно в Польшу. Если до хазар евреи на этой территории и жили, то массы переселяющихся хазар поглотили их полностью, потому что на одного коренного еврея приходилось несколько пришельцев. Так что кто кого ассимилировал…

А. Кёстлер даже объясняет, откуда взялся идиш и почему так быстро изменился характер вольных степняков. Идиш возник в самой культурной части страны ашкенази, в Польше. Поэтому и распространился на всю территорию их расселения. А народный характер… Он меняется очень быстро, если есть на это основания. Основаниями же были в первую очередь условия жизни в гетто.

Интересна реакция на книгу Кёстлера: у многих евреев, в том числе и у Г. Померанца, она оказалась крайне бурной и притом сугубо эмоциональной. Не в силах ничего возразить по существу, мысли Кёстлера подвергают несколько истеричной обструкции по принципу: «Кёстлера не читал, но все же говорят!..».

В чем причина такого неприятия? Буду рад, если мне возразят по существу, но пока получается: протестуют те, для кого почему-то невыносима сама мысль о происхождении от хазар. То есть против хазар эти люди ничего не имеют, но… как?! Хазары их предки?! Геволт! Они потомки древних иудеев, прекрасных, благородных иудеев, и лично Авраама и Якова! А тут эти мерзкие степняки с кривыми носами и смуглой кожей…

Вообще-то, бывают открытия и порадикальнее… Например, один ученый, работающий в Плесе, Травкин, по мнению коллег, «офинел». Николай Травкин полагает, что никакого передвижения населения из территории Киевской Руси на северо-восток никогда не было. По крайней мере, археологические данные ни о каком переселении не свидетельствуют, а говорят только о смене культуры.

— То есть современные русские — это ославяненные финны?

— Да! — гордо отвечал Травкин коллегам.

Разумеется, это не твердо установленный факт, а не более чем любопытная гипотеза. Но, во-первых, я прислушался к самому себе: а что, если я по происхождению финн, потомок перешедших на русский язык финнов? А знаете, ничто души не потревожило и ничто ее не бросило в дрожь. Финн так финн, ничего не меняется, и возникает даже забавный способ дразнить кое-кого.

Во-вторых, я рассказал эту байку многим русским… И представьте себе, никто не продемонстрировал реакции а-ля Померанц. Никого не взволновало, что теперь он не будет благородным славянином, происходящим от Святослава, Ратибора и Божа… Да! И от Кощея Бессмертного с Ильей Муромцем, как же я это забыл! Так вот, никто из моих русских знакомых не заволновался из-за этой «ужасной» перспективы. Реакция была разная — от веселого удивления до полного безразличия. Но вот реакции отторжения определенно не было ни в одном случае.

Почему? А потому, что среди русских почти нет расистов.

Ах, вы имеете в виду, что евреи, узнавшие про теорию Кёстлера!..

Минуточку, минуточку… А про евреев на этот раз я ничего не говорил.