"Евреи, которых не было. Книга 1" - читать интересную книгу автора (Буровский Андрей Михайлович)

Глава 2 Миф о шести миллионах

27 января 2002 года исполнилось 57 лет с того дня, когда советские войска вошли в Аушвиц-Освенцим. По этому случаю в актовом зале Московского еврейского общинного центра состоялась антифашистская конференция. «Конечно, в этот день большинство выступающих говорили об Освенциме и о том, что еще далеко не решена проблема официального умолчания о жертвах, понесенных еврейским народом во Вторую мировую войну. В числе прочего, писатель Матвей Гейзер… напомнил, что из четырех миллионов жертв Освенцима евреи составляли не менее трех четвертей» [83, с. 2].

Насчет Освенцима… До 1990 года и впрямь в этом лагере бронзовые таблички извещали посетителей — мол, в Освенциме истреблено 4 миллиона человек. В 1990 году, сославшись на «советские преувеличения», табличку заменили: «один миллион пятьсот тысяч уничтоженных». Насчет «советских преувеличений» — вопрос темный. Вроде бы ни эмигрантское правительство Польши, ни руководители и ученые Польской Народной Республики не оспаривали этой цифры, а ведь поляки вели себя независимо и по более мелким поводам. Но факт: сегодня этой цифры, «четыре миллиона», не принимает никто. Очень может быть, что и цифра «один миллион» будет серьезно пересматриваться, и не в сторону увеличения. «Четыре миллиона» — это цифра, выбитая под пытками из немецких военнопленных, принятая торжествующими союзниками на развалинах Европы 1945 года. Комендант Освенцима Рудольф Гесс называл цифру в два с половиной миллиона; после новой серии пыток сразу «вспомнил», что жертв было три с половиной миллиона. Но один из свидетелей, Рудольф Врба, называл ту же цифру — два с половиной. «Два — три миллиона», — согласился эсэсовец Перри Броуд.

Назывались тогда и другие цифры — и 9, и 8, и 7 миллионов покойников. Например, французское Ведомство по изучению военных преступлений назвало 8 миллионов. Четыре миллиона — это цифра, принятая Нюрнбергским трибуналом.

Чем ближе к нашему времени, тем меньше цифры. 1,6 миллиона — цифра, названная Иегудой Бауэром, израильским экспертом, в 1989 году. 800–900 тысяч называет еврейский историк Геральд Рейтлинг в 1993 году. 1,5 миллиона, согласно официальному заявлению польского правительства в 1995 году. В 1993–1994 годах стали называть даже цифры порядка 600–700 и даже 450–550 тысяч убитых.

Так что «большой писатель» Матвей Гейзер (интересно, что он написал? Читал кто-нибудь им написанное?) может сколько угодно «напоминать» эту извлеченную из нафталина цифирь… За которую давно уже стыдно ее собственным создателям.

Но мифические «четыре миллиона», уничтоженных в Освенциме, — это еще детские игрушки! Как насчет шести миллионов одних только евреев? Откуда эта цифра? Кто установил и с какой мерой достоверности, что миллионов было именно шесть?

Способ, которым считали еврейские потери некоторые современные авторы, достоин пера Шолом-Алейхема: «Коньяк пили свой? С вас три рубля». Делается подсчет элементарно: сравнивается число евреев, живших в стране в 1939 году и после войны. Вся разница списывается на истребление нацистами, а такие «мелочи», как эмиграция (обычно массовая), как смертность от естественных причин (во время войн повышенная), как понижение рождаемости (все народы во время войн недополучают младенцев), — не принимаются во внимание.

В Германии в 1933 году жило пятьсот тысяч евреев. Значит, всех их и уничтожили! Правда, даже наш старый знакомец, американский раввин мистер Даймонт, пишет: «Более 300 тысяч из 500 тысяч немецких евреев покинули страну» [4, с. 483]. Что?! Еще триста тысяч?! Значит, пятьсот тысяч плюс триста… Восемьсот тысяч убили!

В Польше в сентябре 1939 года жило три миллиона двести тысяч евреев. Значит, все они истреблены в лагерях уничтожения! …А что, по крайней мере, миллион, а может быть, и два миллиона польских евреев пережили Холокост — это, естественно, мелочи, «с вас три рубля», и не о чем тут больше толковать.

Между прочим, тут мы затрагиваем очень болезненную тему. Болезненную, во-первых, для еврейского национального сознания: для многих евреев почему-то очень важно, чтобы во время Холокоста было убито именно шесть миллионов евреев и ни на одного меньше.

Во-вторых, это утверждение — фактор международной политики. Во Франции, Германии, Австрии, Португалии, Испании, Дании, Голландии, Швейцарии были приняты законы, согласно которым запрещено отрицать тот «факт», что в гитлеровской Германии было убито шесть миллионов евреев.

Скажем, немецкий инженер Гермар Рудольф усомнился в том, что в помещении Освенцима, представляемом как газовая камера, могли убивать людей. Этот человек не делал никаких политических выводов, он усомнился только в технических деталях: в том, что именно это помещение по своим техническим характеристикам могло быть использовано для отравления газом — и только. Инженер был осужден на 18 месяцев лишения свободы! [84, с. 6]. Он усомнился лишь в одной из деталей официального мифа, но этого было достаточно.

Правда, и еврейский ученый Ехуда Бауэр, профессор в Еврейском университете, утверждает: «Технические возможности для переработки человеческого жира в мыло не были известны в то время. Узники лагерей могли поверить в любую историю ужасов, и нацистов это вполне устраивало. Нацисты сделали достаточно ужасных дел в войну, нам ни к чему верить в сказки». Он подданный не ФРГ, а Израиля, и это облегчает ему жизнь.

В Израиле цифра «шесть миллионов» считается чуть ли не ритуальной. В этой стране возведен огромный, на несколько гектаров, Музей Катастрофы — Яд Вашем. В этом музее на человека оказывается вовсе не только чисто умственное воздействие. Многие спецэффекты рассчитаны на воздействие сугубо эмоциональное. Имитируются звуки: шипение вползающего в камеру газа, крики и стоны людей, детский смех и хлопанье в ладоши, звук движения множества ребятишек…[4]

В Яд Вашем принимают присягу у израильских солдат. Так сказать, проводят эмоционально-идеологическую обработку, а потом восемнадцатилетний парень выходит на плац и тут же, на территории Музея Катастрофы, приносит присягу.

Это все в Израиле есть. Но все-таки политический строй Израиля хоть в чем-то разумнее политического строя ФРГ: в Израиле нет закона, карающего за попытку самостоятельно думать и за умение считать. Может быть, эти тысячелетние традиции интеллектуальной жизни сказываются на законодательстве? Хочется верить…

Во всяком случае, самые кардинальные высказывания по поводу самых распространенных мифов доносятся именно из Израиля. Житель же Европы серьезно рискует, если пытается ревизовать миф о шести миллионах, или другие части этого мифа (хотя бы о гибели четырех миллионов людей в Освенциме), или пресловутую байку о вытопленном из евреев жире.

Марсель Дюпра, который распространял во Франции книгу Харвурда «Шесть миллионов — потеряны и найдены», был убит бомбой, подложенной в его машину. После этого некоторые еврейские организации сделали заявление для прессы, в котором они выражали одобрение этому убийству и предупреждали остальных о последствиях попыток проанализировать тот период истории.

Э. Цунделю, на книгу которого автор еще будет ссылаться, посылали бомбы по почте, была взорвана бомба возле его дома. Потом его дом был подожжен, в результате чего был принесен значительный материальный ущерб. Дом швейцарского историка Юргена Графа был сожжен, как и дом шведского исследователя, проживавшего в Дании. Книжный склад американской организации, объединяющей нескольких исследователей этого вопроса, также был подожжен. Французский историк, профессор Р. Фориссон, который занимается этим вопросом, был жестоко избит, и только вмешательство людей, находящихся поблизости, спасло ему жизнь [84, с. 5].

Так что тема — скользкая, сложная, даже опасная. Проще всего повторять ритуальные фразы о «чудовищных зверствах немецко-фашистских захватчиков».

Только вот и правда непонятно — откуда взялась цифра 6 миллионов?

Впервые ее назвали еще в 1943 году, и назвали ее два еврея. Рафаэль Лемкин — в книге «Axis Rule in Occupied Europe» («Правление нацистов в оккупированной Европе»), напечатанной в Нью-Йорке. Кстати, этот самый Лемкин позже составил конвенцию ООН о геноциде, согласно которой расизм предписывалось сделать противозаконным. Сионистский активист Наум Гольдман, впоследствии ставший президентом Еврейского конгресса, в 1942 году на приеме в отеле «Балтимор» в Нью-Йорке заявил, что из 8 миллионов евреев Европы осталось в живых самое большее 2 или 3 миллиона. Откуда ему были известны такие цифры? Это ему Гитлер рассказал?

В 1945 году, эти цифры первыми назвал бывший шеф гестапо в Братиславе Дитер Вислицени. Назвал он их чехам, которые пытали его настолько страшно, что об этом не хочется рассказывать. Вторым был Вильгельм Хеттль, подручный Адольфа Эйхмана. Откуда шеф провинциального гестапо мог знать такого рода цифру — Бог весть, но Вислицени знать ее мог. Вот только «почему-то» ему позволили дать показания против Эйхмана (Вислицени первым представил его страшным типом, лично виновным в миллионах смертей), а потом с его головы не упал ни единый волос. Вислицени никогда не привлекался к ответственности — вот что наводит на размышления. Неужели за то, что подтвердил «нужное» количество покойников?

Военнопленный Курт Герштейн утверждал, что он антифашист, сумевший проникнуть в СС. На допросе французскому офицеру Рэймонду Картьеру он назвал другую цифру: «не менее сорока миллионов».

В его первом меморандуме от 26 апреля 1945 г. он снизил цифру до двадцати пяти миллионов, но даже эта оценка была слишком невообразимой для французов. В его втором меморандуме, который он подписал в Роттвайле 4 мая 1945 г., он снизил цифру до шести миллионов. Эту цифру впоследствии и стали использовать на Нюрнбергском процессе.

Кстати, Герштейн был осужден в 1936 г. за посылку аморальных материалов по почте. Деталь маленькая, но о многом говорящая. После того как он написал свои меморандумы, было объявлено, что он повесился в камере тюрьмы Шерше Миди в Париже.

Очень может статься, союзники охотно запустили бы и эту цифру, сорок миллионов… Но очень уж она невероятная. Невольно вспоминается история, рассказанная В. Шефнером: про мальчика, который в голодные двадцатые годы съедал котлетку, но уговаривал живот, будто съел целых две.

— Уговори живот, что съел четыре!

— Нет, мой живот не поверит в четыре котлетки… А в две котлетки он поверит.

Вот так миллионов и стало не сколько-нибудь, а именно шесть.

Меморандумы Герштейна содержат совершенно фантастические сведения не только о числе уничтоженных: например, о приезде Гитлера в концлагеря Польши в июне 1942 года, хотя известно, что Гитлер никогда в эти лагеря не приезжал. Эта фантастика не помешала союзникам использовать такие «показания».

Есть, конечно, и другие цифры. Лорд Рассел из Ливерпуля в книге «Владычество свастики» (Лондон, 1954) утверждает, что «не меньше, чем пять миллионов евреев умерли в немецких концлагерях». Впрочем, он признает: «точное число никогда не будет известно». Но тогда почему именно пять?

М. Перлцвей, делегат от Нью-Йорка на Всемирном еврейском съезде, заявил: «Это факт, что семь миллионов евреев потеряли жизни благодаря жестокому антисемитизму» [84, с. 18].

Чтобы обосновать фантастическое количество еврейских потерь, Сидней Олдерман в своей обвинительной речи на Нюрнбергском процессе 20 ноября 1945 г. заявил, что в Европе, оккупированной немцами, проживало 9,6 млн. евреев. Еще больше раздутая цифра, 9,8 млн., была приведена на процессе Эйхмана профессором Шоломом Бароном. Будь это правда, и погибни из них 6 миллионов, — и правда «из трех евреев» были бы убиты два. Но это неправда, и Шолом Барон не мог не знать, что он лжет.

Согласно данным самих нацистов, — статиста Гиммлера, доктора Ричарда Корхерра, под властью нацистов оказалось 5,55 миллиона евреев. Это во время, когда территория, оккупированная Германией, была наибольшей.

А согласно Мировому центру современной еврейской документации, это число составляет 4,5 миллиона. Еврейский источник называет меньшую цифру, чем нацистский!

Согласно Энциклопедии Чеймберс, число евреев, проживавших во всей Европе в 1937 году, составляло шесть с половиной миллионов. При этом «Базельские зарисовки», нейтральная швейцарская газета, используя еврейские статистические данные, установила, что между 1933 и 1945 гг. полтора миллиона евреев эмигрировали в США, Англию, Швецию, Испанию, Португалию, Австралию, Палестину и даже Китай и Индию. Это подтверждает еврейский журналист Бруно Блау, который приводит то же самое число в нью-йоркской еврейской газете «Строительство» от 13 августа 1948 г.

В нейтральных странах Европы (Португалии, Испании, Швеции, Швейцарии, Ирландии, Турции и Гибралтаре) и в Британии, территория которой никогда не была оккупирована, согласно Мировому альманаху за 1942 г., число евреев составляло 413 тысяч… [84, с. 14] Большинство из них — недавние переселенцы.

Из 600 тысяч немецких евреев 400 тысяч эмигрировали из Германии перед сентябрем 1939 г., когда началась война. Это также подтверждается в публикации Всемирного еврейского конгресса «Единство в диаспоре», в которой говорится: «Большинству немецких евреев удалось выехать из Германии до начала войны». Но все они посчитаны по принципу: «В 1933 году жили в Германии? Значит, убиты!».

Тогда же выехало 480 тыс. из Австрии и Чехословакии, что составляло почти все еврейское население тех стран. Это было сделано через Управление еврейской эмиграции в Берлине, Вене и Праге, созданное Эйхманом, главой Еврейского отдела расследований в гестапо.

Уже после сентября 1939 года Институт еврейской эмиграции в Праге помог 260 тыс. евреев эмигрировать из Чехословакии. Немцы настолько хотели поскорее завершить эту эмиграцию, что Эйхман даже организовал в Австрии центр по подготовке эмигрантов в Палестину, где молодые евреи изучали методы ведения сельского хозяйства, чтобы подготовить себя к новой жизни в Палестине. Но и они считаются умершими в газовых камерах: до войны они были? После войны их нет! До обеда коньяк был? С вас три рубля!

После сентября 1939 г. в Германии, Австрии и Чехословакии оставалось только 360 тыс. евреев. Убить большее количество нацисты не могли чисто физически.

Судьба западных и восточных евреев и во время войны сложилась по-разному. На востоке Европы евреев раза в два больше. В одной Польше в 1937 году проживало порядка 3 миллионов евреев, но около полумиллиона эмигрировало из Польши до 1939 года, — в том числе и из-за страха перед Гитлером. А в начале войны началось массовое бегство евреев в районы, оккупированные Советским Союзом. Число этих еврейских переселенцев в Советский Союз называют от около полутора миллионов (Райтлингер) до двух миллионов двухсот тысяч (Ф. Фостер).

Число евреев, оставшихся в Польше под нацистами, составляло от миллиона до двух миллионов человек, а быть может, и меньше.

Как «считают» этих людей некоторые историки, хорошо показал немецкий ученый Гермар Рудольф. В своей книге он проанализировал работу главы Берлинского института исследований антисемитизма В. Бенца. В коллективной работе своего института «Измерение смерти народа» Бенц доказывал, что в Третьем рейхе было уничтожено от 5,29 до 6,01 миллиона евреев [85].

Гермар Рудольф с германской скрупулезностью ловит Вольфганга Бенца на подтасовках фактов — ни много не мало, в 533 случаях. В числе всего прочего, Бенц считал погибшим всякого польского еврея, который не вернулся на прежнее место жительства после войны. Жаль, что Рудольф не посвятил этому специальной книги, а опубликовал свои данные в небольшой статье в книге другого ученого, Гаусса [86, с. 244].

Последовательно применяя метод В. Бенца, вероятно, и его самого следовало бы считать покойником: ведь родился он не в Берлине (стало быть, к месту рождения до сих пор «не вернулся»).

Число евреев, которые находились на территории СССР к 21 июня 1941 года и не успели бежать перед нашествием, определяется тоже по-разному, но цифры колеблются между одним и полутора миллионами.

Таким образом, общее число евреев на территориях, оккупированных Германией, можно определить только приблизительно и в очень большом диапазоне — от двух до трех или трех с половиной миллионов.

Сколько из этих (примем большую цифру) трех миллионов евреев, находившихся в Европе, осталось в живых после окончания войны? Это ключевой вопрос в легенде о шести миллионах убитых.

Известно, что в лагерях на территории собственно Германии в 1945 году находилось 200 тысяч евреев. Треть из них выехала в США, две трети — в Палестину, а 20 тысяч осталась в Германии.

Число переживших войну польских евреев подсчитать труднее, потому что довольно большое количество евреев (особенно родом из Западной Белоруссии и Западной Украины) осталось в СССР в тех местах, куда они были эвакуированы во время войны. К тому же после войны Западная Украина и Западная Белоруссия вошли в состав СССР, и даже если эти евреи вернулись домой, они все равно остались в СССР и перестали быть «поляками».

«Еврейский объединенный комитет распределения для Нюрнбергского трибунала указал, что на 1945 г. в Польше оставалось только 80 тыс. евреев. Он также заявил, что в Германии и Австрии не было перемещенных польских евреев, что весьма противоречило, мягко говоря, тому факту, что много польских евреев арестовывалось американскими и английскими оккупационными властями за спекуляцию.

А когда коммунистический режим в Польше оказался не в состоянии предотвратить большой погром в Килце (4 июля 1946 г.), то более чем 150 тыс. польских евреев бежало в западную зону оккупации. Их появление вызвало значительное замешательство в правительственных кругах оккупационных держав, и, чтобы избежать огласки, эмиграция этих евреев в США и Палестину была осуществлена в рекордные сроки. После этого число польских евреев, переживших немецкую оккупацию, было значительно „пересмотрено“, и в американском еврейском ежегоднике за 1948–1949 гг. указывается число 390 тыс., что представляет значительный скачок от более ранней цифры 80 тыс. Очень может быть, что и это число будет увеличено» [84, с. 19].

Число евреев в Польше 1945 года оценивают по-разному — от шестисот тысяч до полутора миллионов. Во всяком случае, за первые двадцать лет послевоенной польской независимости четыреста тысяч выехали на Запад до 1965 года. После 1968 года, когда Гомулка фактически изгнал евреев из Польши, примерно пятьсот тысяч евреев покинули родину. Часть из них оказалась в Палестине, все, кто только мог, — в США.

Из Румынии в 1960–1970-е годы выехало в Израиль до четырехсот тысяч евреев и столько же бежало на Запад, в Германию и в США.

Еврейская эмиграция из Венгрии составила в те же годы триста или четыреста тысяч человек.

В Болгарии до 1970-х годов проживало порядка четырехсот тысяч евреев (в этой стране, кстати, истребления евреев вообще не было). Потом часть этих евреев выехала в США или в страны Западной Европы, небольшая часть — в Палестину.

Кроме того, в послевоенные годы во всех странах Восточной Европы ассимиляция евреев шла еще большими темпами, чем раньше. «Исчезновение» евреев из Польши, уменьшение их численности в Болгарии объясняется, среди прочего, и этим. Ведь дети от смешанных браков, как правило, осознают себя уже не евреями.

Может, лучше посчитать потери, полагаясь на цифры убитых, приведенные самими нацистами? Но и эти данные ненадежны. Про Освенцим я уже писал. В не менее известном лагере, в Дахау, сначала числилось 238 тысяч уничтоженных евреев. Но в 1962 г. епископ Мюнхена Нойхаусселер произнес в своей речи на церемонии в Дахау, что из 200 тысяч интернированных в этом лагере только около 30 тысяч умерли. Епископа не подвергли репрессиям — отрицать факты легко, когда за вами стоит оккупационная армия, в других случаях делать это сложнее. Впоследствии цифра была еще уменьшена.

Можно ли верить таким данным?

Может быть, можно использовать данные, сообщенные самими жертвами? Согласно Еврейскому объединенному комитету распределения, число евреев, требующих компенсации как «жертвы фашизма», с 1945 года постоянно возрастало, и за десять лет, с 1955 по 1965 год, выросло в три раза, достигнув цифры 3 375 000! Подождем, пока число жертв, собственноручно задушенных Гитлером, возрастет до 35 миллионов?

Разобраться в цифрах эмиграции и иммиграции, депортаций, смертностей, переселений, показаниях и опровержениях — невероятно сложная задача. Приведу несколько оценок, данных отдельными экспертами и целыми организациями.

Еврейский эксперт Райтлингер предлагает новую цифру — 4 192 200 «пропавших евреев», из которых, по его оценкам, треть умерла от естественных причин. По его мнению, убито «только» 2 796 000, но можно считать нацизм ответственным за смерти всех этих людей (ведь смертность от болезней и от старости тоже была во время войны, тем более в гетто, повышенной).

Профессор Рассиньер приходит к выводу, что число евреев, погибших во Вторую мировую войну, не могло превышать 1 200 000, и указывает, что близкая цифра была впоследствии принята Мировым центром современной еврейской документации в Париже.

Анализ, проведенный швейцарской газетой «Базельские зарисовки» и профессором Рассиньером, показывает, что было бы просто невозможно, чтобы число евреев, погибших во Вторую мировую войну, превысило полтора миллиона.

Согласно данным Мирового центра современной еврейской документации в Париже, только 1 485 000 евреев погибло от всех причин включительно, и что, хотя эта цифра, скорее всего, выше реальной, она и близко не подходит к тем шести миллионам.

По оценкам еврейского статиста Хильберга, погибло 897 тыс. евреев.

Швейцарская статистика Красного Креста о погибших в войну заключила, что «число жертв преследований в результате расовой и идеологической политики между 1939 и 1945 гг. не превышает 300 тыс., не все из которых были евреи».

Как видно, по существующим «статистическим данным, особенно по тем, которые относятся к эмиграции, можно показать, что число евреев, погибших в войну, составляет только очень малую часть, от тех „шести миллионов“» [84, с. 12].

Тут ведь еще один фактор… Несомненно, ведение боевых действий и вызванные этим причины (голод, болезни, стресс, бомбежки) привели к гибели миллионов людей во всех воюющих странах. 700 тысяч мирных жителей погибло при блокаде Ленинграда, больше трех миллионов мирных жителей (немцев) погибло от союзнических бомбардировок и в результате крайне жестокого изгнания немцев из Пруссии, Западной Польши, Судетской области в Чехии.

Возникает естественный вопрос: в каком качестве учитывать число евреев, погибших в Кельне под бомбежками союзной авиации? Или умерших от голода в Ленинграде в 1942 году?

Любимое объяснение, почему именно о евреях надо говорить особо, — только они погибли «как евреи». Кроме того, множество евреев погибло вовсе не «как евреи», а как жители своих стран и городов и как солдаты своих армий. Французские, британские, американские, советские, польские солдаты и офицеры еврейского происхождения, погибшие с оружием в руках, не были уничтожены согласно расовым законам!

Кроме того, судьба евреев, жертв геноцида, не исключительна: так же точно истребляли нацисты цыган, а в СССР так же истреблялись и немцы, и в те же самые годы. Бомбардировки союзников унесли жизни 3 миллионов немцев, — все они были убиты именно «как немцы», в порядке «возмездия».

В 1940-е годы союзники нуждались во впечатляющих цифрах и фактах, они охотно поддержали бы и цифру «сорок миллионов убитых», будь она хоть чуть-чуть правдоподобной. С тех пор «официальные оценки» евреев, погибших в войну, все время потихоньку снижаются.

В ходе Второй мировой войны совершены были чудовищные преступления. Совершались они всеми участниками событий, и, в числе всего прочего, совершались они и союзниками против немцев. «Доказать» любой ценой, что немцы негодяи и преступники, было и для англосаксов, и для СССР способом самооправдания. Бомбардировки английского города Ковентри «проклятыми тевтонами» унесли жизни 30 тысяч человек. Бомбежки немецких городов союзной авиацией унесли жизни трех миллионов человек. Как выглядели бы англосаксы, если бы нелицеприятный суд стал задавать им неудобные вопросы? Например, о том, насколько необходимо было бомбить жилые кварталы Дрездена, Кельна, Гамбурга, Лейпцига, Берлина, даже не пытаясь разрушить находившиеся в них промышленные и военные объекты?

Англосаксы рисковали предстать перед миром не в облике благородных спасителей человечества, а в роли грязных убийц, мстящих за Ковентри по вонючим законам времен Великого переселения народов и поедания человечины. Чтобы избежать таких ужасов, англосаксы остро нуждались в демонизации нацистов, а по возможности и всего немецкого народа.

В Первую мировую войну английская пропаганда обвиняла немцев в поедании (!) бельгийских детей, а также в том, что они якобы подбрасывали детей в воздух и пронзали их штыками. В дополнение к тому англичане писали, что у немцев была целая фабрика, в которой они добывали глицерин и другие вещества из трупов убитых. После войны глава министерства иностранных дел Великобритании принес извинения — мол, это было сделано в целях военной пропаганды.

Но после Второй мировой войны извинений принесено не было, более того, вместо того, чтобы утихать с годами, пропаганда о жестокости нацистов скорее интенсифицируется. Такого рода информация необходима союзникам, и если бы даже никогда не было Холокоста — поистине, его необходимо было выдумать.

Миф создавался еще во время войны. Он состоял в колоссальном преувеличении масштабов совершенных нацистами преступлений. Ну, и в сокрытии своих собственных, разумеется. Победив, доблестные союзники стали творить миф, находя «доказательства» и собирая «свидетельские показания».

В 1945–1946 годах зафиксировано множество случаев, когда военнослужащие вермахта, особенно офицеры СС, подвергались пыткам, чтобы выжать из них «признания», которые бы подтверждали преувеличенные цифры массового истребления евреев. Коменданта Освенцима Рудольфа Гесса собственноручно пытал сержант британских вооруженных сил Бернард Кларк (этнический еврей, кстати сказать). Гесса растягивали на станке для убоя скота и избивали так, что «крики и удары сливались в одну какофонию, и, казалось, ей не будет конца». Через три дня Гесс был доведен до того, что начинал кричать при одном виде британского мундира. И начал давать «правдивые» показания.

Американский сенатор Джозеф Маккартни в заявлении, сделанном 20 мая 1949 г., обратил внимание американской прессы на следующие случаи применения пыток, чтобы выбить «признания». Офицеры дивизии СС «Лейбштандарте Адольф Гитлер» избивались кнутами до такой степени, что они были все в крови, после чего им наступали на половые органы, когда они лежали на полу. Допрашиваемых подвешивали и избивали до тех пор, пока они не подписывали «признания». Генерала СС Освальда Пола били и обмазывали лицо нечистотами, пока он не подписал то, чего от него требовали. На основании таких «признаний», выбитых из генерала Зеппа Дитриха и Йоахима Пайпера, дивизия «Лейбштандарте…» была осуждена как «криминальная организация», хотя она была нормальной фронтовой дивизией.

«Я слышал и даже видел документальные доказательства того, что с пленными плохо обращались, избивали и пытали такими методами, которые могут придумать только извращенцы, — писал Маккартни. — Пленные подвергались таким мерам воздействия, как импровизированные приговоры и казни, которые отменялись в последний момент. Им говорили, что у членов их семей изымут карточки на питание или даже передадут их в советскую зону. Все это проводилось с одобрения прокурора для того, чтобы обеспечить психологическую атмосферу, рассчитанную на выбивание „признаний“. Позволив себе такие действия, США дают повод остальному миру нас критиковать и сомневаться в наших мотивах и нашей морали».

Такие методы имели место также на процессах во Франкфурте и в Дахау, и значительное число немцев было осуждено только на основании их «признаний». Как видите, не только сталинские соколы отправляли на Колыму лишь на основании собственных показаний арестованного. В США тоже есть такая практика.

Американский судья Эдвард Ван Роден, один из трех членов Армейской комиссии Симпсона, шторая расследовала методы дознания на судах в Дахау, рассказал о методах, которые использовались, чтобы выбить «признания». Репортаж об этом был напечатан в газете «Ежедневные новости» 9 января 1949 г., а также в английской газете «Иллюстрированный еженедельник» 23 января 1949 г. Среди описанных методов были пытки горящими спичками, запихивание иголок под ногти, одиночное заключение на полуголодном содержании, а избивали «преступников» так, что выбивали зубы и ломали челюсти.

Согласно Ван Родену, 137 «обвиняемым» были нанесены удары в пах такой силы, что атрофировались половые органы. Это была стандартная процедура у американских «следователей», некоторые из которых впоследствии стали прокурорами, — подполковник Буртон Эллис, глава комитета по военным преступлениям, и его ассистенты капитан Рафаэль Шумакер, лейтенант Роберт Бирн, лейтенант Уиль Перл, майор Моррис Элловиц, Харри Тон и майор Киршбаум. Советчиком по юридическим вопросам был полковник А. Розенфельд.

Уже по фамилиям этих людей читатель может видеть, что у большинства из этих людей было «предвзятое мнение о процессе», согласно выражению судьи Венестурма, т. е. они были евреи и не должны были вовлекаться в эти расследования.

Показания, которые давали бывшие немецкие офицеры, — такие, как Хесс, Хеттль, Вислицени, Хелльригель и другие, совершенно неправдоподобны и часто кажутся попросту издевательством. В материалах НКВД есть показания некоего одесского грузчика, обвиненного в шпионаже в пользу нескольких иностранных государств, в том числе Греции… По словам грузчика, собранные им шпионские данные увозил под своей черной повязкой кривой на один глаз греческий резидент Филипп Македонский.

Ну, а немецкие офицеры рассказывали, например, о расстреле ста евреев в Минском гетто, как при этом присутствовал Гиммлер, и как он выблевал тут же на землю. Всем известно, что Гиммлер никак не мог находиться в тот день в Минске, т. к. он был на конференции в Житомире. Это обстоятельство отмечено во многих книгах — например, книге К. Фовинкеля «Вермахт в войне».

Более того, в апреле 1959 г. один из «свидетелей» в Нюрнберге, Бах-Зелевски, публично отказался в западногерманском суде от своих показаний, сделанных в Нюрнберге. По его словам, эти показания не имели ничего общего с фактами, и он их сделал ради того, чтобы сохранить свою жизнь. На эту историю опустилось «благоразумное замалчивание», и до сих пор выходят книги, распространяющие миф о том, как Гиммлер чуть не потерял сознание при виде расстрелянных людей. В России — хотя бы «Семнадцать мгновений весны» Ю. Семенова.

Нюрнбергский процесс над основными «военными преступниками» до сих пор пользуется большим уважением у большинства россиян. Как же! Международный военный трибунал с 20 ноября 1945 года по 1 октября 1946 года провел 403 открытых судебных заседания. В Нюрнберге судили государственную и военную верхушку Третьего рейха, его политическую элиту. Свидетелей допросили 116, а уж письменных свидетельств изучили аж 300 тысяч. Издали семь томов документов! [87]…Впрочем, на русском языке много чего не издано до сих пор. Хотя бы Устав Нюрнбергского трибунала и особенно текст Лондонского соглашения от 8 августа 1945 года, на основании которого и создавался Устав. В зарубежных изданиях его все-таки приводят.

…Правда, как-то не очень понятно, как можно судить людей за поступки, которые в момент совершения не рассматривались как преступления. Одно это — дичайшее нарушение одного из основополагающих принципов европейской юриспруденции. Стоит задуматься над этим, и уже появляется какое-то другое отношение к процессу, куда менее восторженное. Но в том-то и дело, что правовой базой для трибунала были вовсе не международные и государственные правовые акты. В августе 1945 года в Лондоне специально для Нюрнбергского процесса создали особый Устав. На основании статьи 19 этого Устава трибунал был «освобожден от необходимости правил доказательства вины», а согласно статье 21 суд не должен был требовать доказательств «для общеизвестных фактов». То есть этот трибунал сам решал, что общеизвестно, а что нет, что надо доказывать, а что не надо. Жаль, что уже нельзя применить этот Устав к его создателям.

Американский судья Венерстурм, который был президентом одного из трибуналов на Нюрнбергском процессе, пришел в такой ужас от организации процесса, что подал в отставку и улетел назад в США.

Судья оставил заявление для прессы, где перечислил свои возражения по поводу ведения процесса. Его письмо было напечатано в газете «Чикаго Трибьюн», а также в книге Марка Лаутерна «Последнее слово о Нюрнберге».

В этом документе судья писал, что:

1. Члены прокуратуры вместо того, чтобы сформулировать и попытаться применить юридические нормы к ведению процесса, занимались в основном преследованием личных амбиций и мщением.

2. Девяносто процентов администрации Нюрнбергского трибунала состоит из людей с предвзятым мнением, которые по политическим или национальным причинам поддерживали обвиняющую сторону.

3. Обвиняющая сторона, очевидно, знала, кого выбирать на административные посты военного трибунала, и там много оказалось «американцев», чьи иммиграционные документы были очень недавними и кто либо своими действиями по службе, либо через их действия как переводчиков создал атмосферу, враждебную к обвиняемым.

4. Настоящей целью Нюрнбергского процесса было показать немцам преступления их фюрера, и эта цель также явилась предлогом, под которым трибунал был создан.

Судья преувеличивает? Нет…

Согласно сведениям, сообщенным американским юристом Эрлом Карролем, шестьдесят процентов персонала прокуратуры были немецкие евреи, которые выехали из Германии после принятия там расовых законов. Он также указал, что только меньше чем десять процентов американского персонала на Нюрнбергском процессе были рождены в США.

Главой прокуратуры, который работал под началом генерала Тэйлора, был Роберт М. Кемпнер, еврей, эмигрант из Германии. Его помощником был Моррис Амхан. Марк Лаутерн, который наблюдал за работой трибунала, писал в своей книге: «Вот все они приехали — Соломоны, Шлоссбергеры, Рабиновичи, члены прокуратуры».

Таким образом, был нарушен еще один фундаментальный юридический принцип — «никто не может судить свое дело». Более того, большинство свидетелей также были евреи [84, с. 27].

Согласно профессору Маурису Бардишу, который также был наблюдателем на Нюрнбергском процессе, единственной заботой этих «свидетелей» было не продемонстрировать свою ненависть слишком явно и создать впечатление объективности.

Не менее красочные факты приводятся в книге об этом процессе, написанной выдающимся английским юристом Вилом и выразительно названной «Прогресс в варварстве» (1953).

Как выразился фельдмаршал Монтгомери, этот процесс сделал проигрыш войны преступлением. По словам же Харвурда, этот процесс стал наибольшим юридическим фарсом в истории [88, с. 23].

К сказанному добавлю еще одно: после войны Германию буквально наводняли отряды мстителей. В их числе были вовсе не только одни евреи. Известно несколько случаев, когда поляки, чехи и украинцы находили убийц своих близких и расправлялись с ними. Западная пресса писала и сейчас пишет об этом достаточно свободно, тут нет никакого секрета. Случалось, мстители убивали вообще первого попавшегося под руку эсэсовца и вообще любого воевавшего немца.

Но этих-то людей не жаловала и юриспруденция своих стран, и оккупационные армии. Если учесть, что судили их военные трибуналы, то, по законам военного времени, многие мстители сразу же попадали на виселицы.

А вот еврейские отряды, совершавшие «акты возмездия», поддерживались и общественным мнением, и на государственном уровне в государстве Израиль. Именно из этих «отрядов возмездия» и вырос постепенно Моссад. Главной целью Моссада долгое время был отлов всех, кого эта организация зачисляла в военные преступники.

В качестве примера таких блестящих операций Моссада часто приводят поимку Эйхмана, который скрывался под чужой фамилией на территории Аргентины и Парагвая.

Не обсуждая оперативных качеств этой операции, замечу: арест и похищение Эйхмана были тяжелейшим нарушением международных законов. Уверен: укради его не Моссад, а любая спецслужба любого другого государства. — и международная общественность возмутилась бы до небес! А тут — евреи немца поймали… Это можно. До сих пор такого рода деяния не только не отрицаются, а ими чуть ли не гордятся. В книгах, посвященных поимке Адольфа Эйхмана, муссируется тот же допотопный миф про «шесть миллионов» истребленных и даже сообщаются сказки про то, что совещание высших нацистов 1942 г. «постановило уничтожить одиннадцать миллионов евреев», включая евреев еще не захваченных нацистами стран [89, с. 80]. Скажу коротко: никаких сведений, подтверждающих это вранье, не существует.

По-видимому, такого рода книги возможны только в атмосфере, когда М. Перлман пишет о том, что «сотни людей не могли жить спокойно, зная, что человек, на котором лежала ответственность за кампанию по уничтожению евреев, жив и находится на свободе. Для этих людей была одна цель в жизни: найти Эйхмана… и заставить его предстать перед судом еврейского народа» [89, с. 210].

Один из спецназовцев Моссада, поймавших Эйхмана, даже рассказывает в своей статье, как он сообщил о своей роли в операции своей маме, — на ее смертном одре. И как его мама была счастлива: ее сын отомстил за родственников!

Впрочем, что один Эйхман! Эли Визель, лауреат Нобелевской премии мира (!!!), всерьез убежден, что «всякий еврей должен испытывать здоровую мужскую ненависть к немцам» [90, с. 92].

Странное дело, а почему миллионы русских эмигрантов вполне могли жить спокойно, зная, что Лев Троцкий жив и находится на свободе? Почему миллионы поляков никогда не вели целенаправленной охоты на тех, кто прямо виновен в минировании Кракова? В уничтожении Варшавы? В гибели нескольких миллионов поляков? Почему украинцы не испытывают «здоровой мужской ненависти» к немцам или полякам? Полезно все же сравнивать поведение разных народов. Хорошее это направление в науке — так называемые межкультурные исследования.

Но тут вдумчивый читатель вправе начать задавать вопросы. Если все так, как я рассказываю, почему же эти факты до сих пор не преданы гласности?! Почему виновные в преступлениях, совершенных на территории Германии, не понесли самого строгого наказания?! — спросит наивный читатель.

Да потому, что преступники приняли необходимые меры. По договору о создании ФРГ, правительство Аденауэра обязалось не проводить никаких расследований и процессов о военных преступлениях союзников. Не только не сводить счеты, но и не изучать никогда ни бомбежек, ни геноцида немцев, ни «актов возмездия».

Будь немцы умные люди, они бы, наверное, сумели наврать, где надо, навести тень на плетень и организовать собственные «акции возмездия». Но немцы, как известно, глупы. Зачем-то они много работают и, как последние дураки, соблюдают договоренности и законы. Глупые немцы и в этот раз не нарушили навязанного им закона. Множество немцев до сих пор расплачивается за убийство миллиона или полутора миллионов евреев, но никто не понес никакой ответственности за убийство трех миллионов немцев, истребленных «как немцы» бомбежками. Никто не ответил не то что кровью — даже ломаным грошом за миллион немцев, вбитых гусеницами советских танков в песчаные балтийские дюны в Восточной Пруссии. И уж, конечно, никто не ответил за гибель двух миллионов немцев, живших с XVIII века в России и истребленных в СССР. Истребленных тоже «как немцы», в полном соответствии с принципом коллективной ответственности. Дешева кровь на червонных полях, и никто не будет ее выкупать. Никто.

Убивать евреев?! Как можно! Это же не паршивые немцы.

А затем, что при создании ФРГ Конрад Аденауэр подписал еще один документик. Согласно этому документу, ФРГ должна уплачивать компенсацию тем, кто пострадал по вине гитлеровского государства. Если человек жив — то ему лично. Если умер — то наследникам. Если никого не осталось — то Израилю, израильскому государству.

За какое число людей платить? Ясное дело, за шесть миллионов! (Эх, жаль, никак не получается за сорок!) С 1953 года, как только окрепла германская экономика, оправилась от налетов союзников, — начались выплаты.

Доктор Макс Нуссбаум, бывший главный раввин Берлина, сказал 11 апреля 1953 г.: «Позиция евреев была укреплена финансово через репарации, которые правительство Германии выплачивает как Израилю (государству, которое не существовало во время войны), так и отдельным евреям». Коротко и ясно.

По оценкам А. Лилиенталя, приведенным в его книге «Цена Израиля», за первые девять лет своего существования Израиль получил больше 10 миллиардов долларов. Для сравнения — такую же примерно сумму получил СССР в виде займов от США во время войны.

К 1995 г. ФРГ выплатила Израилю более ста миллиардов марок, совершенно фантастические деньги.

Правда, многие несознательные евреи отводили ручейки этого золотоносного потока в собственные карманы: число евреев, требующих компенсации от ФРГ, с 1945 постоянно возрастало, и за десять лет, с 1955 по 1965 годы, оно выросло в три раза, достигнув цифры 3 375 000!

Но и при этом в отдельные годы выплаты из ФРГ составляли до 40 % бюджета Израиля. Судите сами: ну может ли Израиль согласиться с данными эксперта Райтлингера, профессора Рассиньера, Мирового центра современной еврейской документации в Париже?! Ведь это значит уменьшить количество выплат! Израиль никогда не смог бы принимать такое количество приезжих, не будь у него этих немецких денежек.

В книге «Драма европейских евреев» французский юрист Рассиньер пишет, что миф о шести миллионах — «всего лишь метод, с помощью которого Израиль получает огромные репарации от Германии, начиная с 1953 г.». Однако с юридической точки зрения основания для репараций очень сомнительны, и чем больше дыма, чем больше диких обвинений, тем тяжелее разобраться в ситуации:

«Пожалуй, мне разрешат напомнить, — пишет юрист с ученой степенью, мсье Рассиньер, — что Израиль был основан в мае 1948 г., а до этого евреи были гражданами других стран. Чтобы оценить размеры этого обмана, стоит лишь взглянуть на ситуацию, где Германия платит Израилю репарации из расчета на шесть миллионов убитых, но по крайней мере восемьдесят процентов из тех „шести миллионов“, оказывается, вовсе и не умерли! А в дополнение к тому Германия продолжает платить репарации даже после того, как человек, подававший требование о компенсации, умер. Деньги в таких случаях идут его наследникам».

Некоторая небрежность с цифрами такого рода появляется у евреев частенько, не только по поводу Шоа. В полемике с А. Диким Эммануил Райе в своей рецензии в журнале «Часовой» писал: «За полвека советского владычества, по приведенным самим же А. Диким цифрам, от него (еврейского населения. — А. Б.) осталось только два миллиона… Значит, Октябрьская революция сократила численный состав еврейского населения России на две трети. Эта пропорция намного превышает потери всех других народов СССР» [91, с. 50].

Что же стряслось с четырьмя миллионами советских евреев?! Наверное, Свердлов, Нахамкес и Троцкий отравили их «Циклоном-Б»! Или нет, по России же, невероятной, как стадо платяных вшей, носились, Даймонт свидетель, «казаки, татары» и «стадо белых горилл»! Погромы, погромы, погромы, после которых немногие оставшиеся в живых рыдают на могилах и пепелищах! Вот оно в чем дело: русские чудовища голыми руками передушили четыре миллиона евреев! Азохенвэй! Геволт! Геволт! Геволт! Вэй мир! Эй, международная общественность!

В любом случае «жалость к бедному еврейскому народу, потерявшему из своих шести миллионов четыре миллиона, и негодование к тому народу, на земле которого это произошло, неизбежно должна появиться у недостаточно осведомленного читателя» [91, с. 57].

Да только вот беда!

«…по Брест-Литовскому договору с Германией, заключенному от имени России единоплеменниками Г. Райса: Бронштейном, Иоффе и другими, от России отошли Польша, Латвия, Литва, Эстония и Бессарабия, на территории которых и проживали эти „потерянные“ евреи» [91, с. 57].

Остается согласиться с Андреем Диким: «Такой способ полемизировать… у всех народов мира, кроме, может быть, израильского, от имени которого выступает г. Райе, считается недопустимым» [91, с. 57].

Впрочем, что там мнения расово неполноценных, двуногих зверей-гоев. Дитя благородной еврейки желает вести полемику именно так! Жалаит он! Душа требует! Что, кому-то не нравится?! Антисеми-и-ти-изм!!!

Не этой ли концентрированной еврейской злобностью, упорным желанием любой ценой доказывать свою исключительность (при полном отсутствии интереса к страданиям всех остальных) вызвано и движение «ревизионистов» — то есть ученых, которые вообще отрицают само существование Холокоста? На Западе довольно много людей, которые вообще считают Холокост еврейской выдумкой. То есть «что-то», может быть, и было, но самого главного — лагерей уничтожения и газовых камер — не было никогда. И вообще под «окончательным решением» нацисты понимали не уничтожение, а депортацию. Наверняка такой вариант фольксхистори возникает и потому, что правду признавать очень уж неприятно, — этот корешок очень уж очевиден.

Но, наверное, есть и другая психологическая основа: если одни упорно преувеличивают свои потери и страдания, изо всех сил пытаются представить их чем-то исключительным, уникальным, стремятся вызвать у всех остальных комплекс вины, то ведь этому хочется сопротивляться.

Из полутора… может быть, даже из одного миллиона покойников сделали шесть… А мы сделаем полмиллиона! Или вообще двести тысяч! «Нас» превращают в неисправимых чудовищ, заставляя весь народ и через полвека платить за преступления 1 % поколения дедов… А мы постараемся доказать, что жертвы «сами виноваты», и возложим на «них» такой же комплекс коллективной вины, какой «они» изо всех сил стараются натянуть на «нас».

Несколько книг «ревизионистов» переведено на русский язык, и я их уже использовал: книги Графа, Цундела, Харвурда. Самая известная из книг «отрицателей Холокоста», переведенная на русский язык, — это «Шесть миллионов — потеряны и найдены» Роберта Харвурда. Это очень квалифицированная книга, — по крайней мере, в сто раз лучше книги Даймонта. Большая часть книг «ревизионистов» до сих пор неизвестна в России… а жаль. Из них назову еще книгу Г. Рудольфа [92], — ее все-таки легче достать.

Чем сильно движение «ревизионистов»?

Во-первых, тем, что они, как юродивые, говорят о том, о чем боятся, не смеют или не решаются заговорить очень многие. Дело не только в действии законов, карающих за попытку. Общественность во всем мире настроена таким образом, что любая попытка отнестись к преступлениям нацистов объективно и без эмоций тут же воспринимается не содержательно, а эмоционально. Даже если никто не орет «нацист!», не хохочет, как гиена и не фыркает от возмущения, — присутствующие будут относиться к сказанному в первую очередь как к источнику эмоций. Или как к политическому действию: «А! Ты за нацистов, да?!».

Точно так же и попытки анализировать число убитых, условия содержания в концлагерях или судьбы конкретных людей тут же наталкиваются на чисто эмоциональное сопротивление. Или трактуются как стремление «преуменьшить страдания несчастных жертв», «сыграть на руку» их мучителям. И вообще: вы «за кого»?!

Так вот, ценность движения «ревизионистов» в том, что они уводят обсуждение истории Второй мировой войны, нацистского режима, Холокоста, поведения в нем политических сил из пласта эмоциональных завываний в пласт рационального обсуждения. Не «немецко-фашистские захватчики совершили невероятные зверства, залили землю кровью невинных людей!!!», а «батальон СС номер такой-то расстрелял 26 евреев 14 мая 1942 года». И из пласта политического в пласт научный. Не «на кого этот факт работает?», а «твердо ли установлен этот факт?».

«Ревизионисты» занимаются скучной прозой. Они выясняют, что на самом деле происходило в тех или иных местах, кто именно и что именно совершил… или не совершал. Независимо от правоты «ревизионистов» и от двигающих ими мотивов, мир от их деятельности становится трезвее и разумнее. Это радует.

Во-вторых, «ревизионисты» показывают явные несуразности в истории Второй мировой войны и Холокоста. А этих несуразностей гораздо больше, чем хотелось бы.

Весь мир обошла книга «Дневник Анны Франк». Семья Франк пряталась полтора года в тайнике, пока ее не выдали голландские сторонники Гитлера. Анна погибла, ее сестра и родители остались живы. По «Дневнику Анны Франк» сняты фильмы, прошли по всему миру пьесы… Это очень известное литературное произведение, «Дневник Анны Франк».

Это хорошее литературное произведение, но вот известный исследователь легенды о массовом истреблении Дитлиб Фельдерер из Швеции, который написал книгу о дневнике Анны Франк, утверждает, что это подделка. Он обращался в свое время к Отто Франку, отцу Анны, с просьбой разрешить проанализировать оригиналы рукописи, но получил отказ.

Затем, однако, по решению западногерманского суда, такой анализ был проведен. Официальный экспертный анализ Государственного уголовного департамента ФРГ охватывал три дневника и записную книжку с записями, датированными периодом времени с 12 июня 1942 г. по 17 апреля 1944 г., которые приписываются Анне Франк. При анализе дневника было установлено, что некоторые записи были сделаны шариковой ручкой. Добавить остается, что шариковые ручки запущены в производство только в 1951 г. Так что смотрите фильмы, читайте «Дневник Анны Франк». Литературная сторона ведь не пострадала от того, что «Дневник…» написан вовсе не Анной, и после войны.

Сколько было рассказано про идею нацистов «рационально использовать труп» заключенного, про «мыло из человеческого жира»! Так много написано (даже некие образцы предъявлялись в виде фотографий и показывались по телевизору), что некоторых читателей, наверное, огорчит заключение одного израильского ученого: в сороковые годы наука не располагала возможностью готовить мыло из человеческого жира. Нацисты если бы и захотели — у них не было такой возможности.

Если читателя интересуют факты: по некоторым, очень нечетким и противоречивым данным, в Освенциме проводились опыты по использованию человеческого жира. Есть серьезные причины считать, что таких опытов никто и никогда не проводил. Но если и проводил — то только первые, самые первые опыты. Менее жуткими они от этого не стали, но где же тут «тысячи тонн» такого мыла, снабжение им воинских частей или использование в лагерях?

Мыло из убитых евреев — это очередная пропагандистская утка, стоящая в одном ряду с заводом, изготовлявшим глицерин из павших французских и британских солдат. Во время Второй мировой войны эта байка всплывала регулярно, а в 1946 году даже состоялось… захоронение 20 ящиков мыла на еврейском кладбище в румынском городке Фольмигени. На ящиках была надпись: «чистый еврейский жир». Мыло хоронили со всеми подобающими почестями, выполнялась вся предписанная иудаизмом процедура.

Симон Визенталь, один из главных свидетелей на Нюрнбергском процессе, писал не без полета вдохновения: «Это было в Варшавском воеводстве, а фабрика находилась в Галиции, в Бельзеце. На этой фабрике с апреля 1942 года по май 1943 года переработано 900 тысяч евреев на сырье… Культурному миру трудно понять, с каким удовольствием нацисты и их жены смотрели на это мыло. …Зачарованная печаль, сидевшая в этом маленьком предмете ежедневного пользования (куске мыла. — А. Б.), разрывала даже окаменевшие сердца людей XX века» [90, с. 25].

Нужно ли доказывать, что в Бельзеце не было никакой фабрики, что никто чисто технически не смог бы «переработать на мыло» даже девятерых евреев, не говоря о 900 тысячах?

Как и большинство пропагандистских трюков, захватывающая история переработки евреев на мыло становится со временем все бледнее… на ней настаивают все меньше… И сегодня очень трудно позавидовать тем, кто принял в те времена всерьез эти похороны ящиков с мылом. Потому что израильские ученые прямо заявляют, что в те времена изготавливать мыло из человеческого жира было технически невозможно. Израильский эксперт Шмуль Краковский даже сообщил, что сказку про мыло из еврейского жира сочинили сами же нацисты. По мнению Ш. Краковского, их целью было доставить душевные страдания евреям. Остается невинно округлить глаза и спросить: «А разве Визенталь — нацист?!».

«Ревизионисты» неоднократно указывали на то, что свидетели Нюрнбергского и подобного ему процессов давали совершенно фантастические показания (которые, тем не менее, вполне серьезно принимались судом). Приведу один лишь пример: в числе документов, до сих пор хранящихся в Музее Освенцима, есть и такое показание:

«Некая молодая полька вошла в газовую камеру и перед голыми заключенными произнесла короткую, но пламенную речь, в которой она заклеймила нацистских преступников… После этого поляки опустились на колени и празднично произнесли молитву… Потом они вместе спели „Интернационал“. Во время пения пришел автомобиль Красного Креста, был пущен в камеру газ, и все испустили дух в пении и экстазе, мечтая о братстве и совершенствовании мира… И там стояла маленькая девочка пяти лет и держала за руку годовалого братца. Один из команды подошел, чтобы братца раздеть. Девочка громко воскликнула: „Прочь, убийца евреев! Не прикасайся обагренными еврейской кровью руками к моему прекрасному братику! Я теперь его добрая маменька, и он умрет у меня на руках“ [90, с. 97].

Еще раз напомню: весь этот нелепый, вызывающий чувство неловкости бред про поляков-католиков, которые после молитвы поют „Интернационал“ и мечтают о совершенствовании мира, про пятилетнюю девочку, произносящую патетические речи на пороге газовой камеры, не только считался „ценными свидетельскими показаниями“, но и неоднократно публиковался. Остается поблагодарить господ „ревизионистов“ за то, что они обратили, наконец, внимание на нелепость и недостоверность такого рода „показаний“.

„Ревизионисты“ показывают, что порой во всем мире принимают за чистую монету явно невероятные сведения. Истории про сжигание трупов без горючего, про сжигание тысяч трупов в огромных ямах, про поливание еще не сгоревших трупов вытапливающимся из других трупов жиром еще более невероятны, чем Анна Франк, пишущая шариковой ручкой свой дневник. Трупы не могут гореть сами собой! Это нарушение элементарных законов природы! Известно, что в крематориях надо потратить немало горючего для сожжения каждого трупа, а в Индии стоит вполне серьезная проблема исчезновения лесов из-за необходимости сжигать покойников: на каждого из них требуется до 300 килограммов дров, и то мягкие ткани сгорают не всегда полностью, в воду Ганга сбрасываются и кости, и обугленная человеческая плоть. Уничтожая трупы в Бабьем Яру, нацисты столкнулись с такой же проблемой; уже после их бегства из Киева жители города могли пройтись по сплошному пласту пепла, смешанного с костями. В этом пласте толщиной порядка 2–3 метров попадались почти не прогоревшие куски человеческих тел и куски золота: просмотренные немцами зубные коронки, обручальные кольца и так далее. Это золото и искало население. Но промысел оказался недолог, потому что пласт начал издавать сильнейшее зловоние, и „работать“ там сделалось просто опасно.

На фоне этих фактов истории про „самовозгорающиеся“ трупы выглядят особенно забавно, и остается посетовать, как же легко вроде бы неглупым людям внушить самые невероятные вещи! Стоит построить получше машину пропаганды, повторять одну и тут же глупость почаще — и готово! Ведь в то, что нацисты сжигали трупы почти или совсем без применения дров или горючих материалов, верят десятки миллионов людей.

Если, конечно, справедливо мнение базельского „Еврейского обозрения Макоби“, писавшего в номере за 11 ноября 1993 года, что „каждый еврейский человек… может жить, зная, что еврейский народ не подчинен законам природы“ [90, с. 99], — тогда все в порядке. Трупы остального человечества не горят, а вот евреи — горят. Если же на евреев хотя бы частично распространяются законы физики…

„Ревизионисты“ собрали приличную „коллекцию“ историй про то, как убивали евреев, но большую часть этих историй смело можно отнести к числу сказок. Чего стоят истории про „пневматический молот“, „электрические ванны“, удушение раскаленным паром, применение хлористого газа, кипятка, кислот! Американский обвинитель Роберт Джексон на Нюрнбергском процессе даже говорил о „специально изобретенном средстве уничтожения“, с помощью которого 20 тысяч евреев были убиты „мгновенно и так, что от них ничего не осталось, никакого следа“ [90, с. 27]. Василий Гроссман всерьез утверждал, что в Треблинке из специальной камеры откачивали воздух, и евреи умирали [93, с. 11].

Очень подозрительно выглядит и то, что рассказы обо всех этих способах уничтожения много раз изменялись оккупационными войсками. Применительно к Треблинке таких способов уничтожения было по крайней мере пять, и очень уж часто менялись показания свидетелей.

Подозрительно выглядит и полное отсутствие материальных доказательств многих преступлений. Сразу после войны по миру пошли жутчайшие истории про холм, на котором уничтожали людей электротоком. Холм якобы срыли перед отступлением.

Стефан Шенде с подробностями рассказывал о „человеческой мельнице“ в Бельзеце — колоссальном сооружении диаметром 7 километров, уходящем глубоко под землю. Заключенных туда свозили на поездах, шедших спиралью и все ниже и ниже, ставили на специальные плиты и медленно погружали в воду. Их убивали разрядами электричества, а потом металлические плиты поднимались, и опять пускали ток, сжигая этим током тела дотла [94, с. 290]. Не будем даже спрашивать: зачем запускать сложнейший механизм, опуская тысячи людей в воду, если ток мог испепелить их и так? Если он действовал не благодаря воде, а передавался через металл? Отметим другое: никаких следов „человеческой мельницы“ в Бельзеце не обнаружено. И следов разрушения, взрыва какого-то колоссального сооружения тоже не обнаружено. Все это очень подозрительно и уж, конечно, никак не подтверждаются сказки, рассказанные Шенде в его книге с претенциозным названием „Последний еврей из Польши“.

Есть, конечно, у „ревизионистов“ и серьезные огрехи. Проистекают они в основном от неведения специфики Восточной Европы, особенно России. Передавая нелепые слухи о том, что „немцы сбросили всех евреев в Днепр“, „ревизионисты“ вообще выражают сомнение, — а был ли вообще расстрел в Бабьем Яру? И если был, то действительно ли уничтожили 40 тысяч человек?

Насчет числа убитых — спорить не буду. Говорили и про 20 тысяч человек, и про 33 тысячи. Вряд ли это так уж важно. Торговаться о числе не имеет ни малейшего смысла, потому что убийство даже одного человека — это тягчайшее преступление. А вот насчет самого факта…

Когда „ревизионисты“ передают нелепые слухи о Бабьем Яре, трудно сдержать улыбку. Но в том-то и дело, что Бабий Яр — вовсе не страшная сказка. Чтобы знать это, автору сего даже не надо читать книги, потому что осенью 1941 года женщины моей семьи находились в Киеве. Деда за его немецкое происхождение укатали в Сибирь, и еще хорошо, что он вообще остался в живых. Дядю призвали в Красную армию, и он погиб в 1942 году. А мама и бабушка были в Киеве, и для них вовсе не было тайной происходившее в Бабьем Яру. Впрочем, весь город видел, как собирали евреев, как их гнали туда, где уже раздавались пулеметные очереди.

В тот же день за моей 17-летней мамой пытались ухаживать юные немецкие солдатики. Реакция понятная: ужас. Для русско-немецкой девочки эти солдаты были как бы залиты человеческой кровью.

— Там же были старики, женщины, дети! Как вы смогли?!

Реакция немецких солдатиков: обида, возмущение.

— За кого вы нас принимаете, девушка?! Мы — не палачи, мы солдаты. В Бабьем Яру вовсе не было людей, там были одни только евреи!

Общее число свидетелей одного только Бабьего Яра вряд ли меньше нескольких десятков тысяч, и до сих пор жив человек, который 14-летним мальчиком вылез из рва и убежал. Некоторые свидетели написали книги, и для заинтересованного читателя могу рекомендовать книгу самого известного из этих живых свидетелей, Кузнецова [95].

В последние годы движение „ревизионистов“ так усилилось, книг издается так много, что „Библиотека Конгресса при каталогизации книг“ приняла формулировку: Холокост. Еврейский. 1939–1945. В противовес другой: Холокост. Еврейский — Ошибки. Измышления» [96, с. 164].

Если кого-то интересует личное мнение автора — то, скорее всего, речь идет не столько об ошибках, сколько о неточностях и о преувеличениях «ревизионистов». И уж, конечно, их книги гораздо полезнее, чем книги Даймонта, — и для установления исторической истины, и для нравственного здоровья человечества.

Но среди мифов о Шоа особо надо рассказать о попытках сделать коллективных преступников из целых народов Европы.