"Башня молний. Тёмный Король" - читать интересную книгу автора (Абнетт Дэн, Макнилл Грэм)

Грэм Макнилл Тёмный Король

Там где раньше был свет, ныне осталась лишь тьма. Взвинченный, быстрый пульс близости смерти стучал в его венах, горький привкус ожидаемого предательства, тем не менее полностью нежеланного. Он знал, что всё придёт к этому, как неизбежное следствие наивной веры в добродетельность человеческого сердца. Смерть заполнила его чувства, кровь покрывала его зубы, а её зловоние затопило обоняние.

Будто это было вчера, давно позабытые воспоминания проведённых на погружённом в ночь мире Нострамо лет вспыхнули в его разуме: призрачная тьма, разрываемая прорывающимися редкими нитями света, мерцающими меж скользких от дождя улиц и тишины безмолвствующего в страхе населения.

Из этой зловонной тьмы явился луч света и надежды, обещание лучшего будущего. Но теперь эта надежда была отброшена, когда яркое копьё будущего прожгло себя в его разуме…

…гибель мира и великий чёрно-золотой глаз, наблюдающий, как он сгорает…

…сражающиеся насмерть под красными небесами Астартес…

…золотой орёл, низвергнутый с небес…

Он закричал в агонии от видений разрушения и всеобщего конца, возникающих в его голове. Голоса взывали к нему. Он слышал своё имя, которым его нарёк отец и другое, дарованное дрожащими от ужаса обитателями Нострамо.

Он открыл глаза и позволил видениям улетучиться из его разума, по мере того, как возвращались ощущения телесного мира. Кровь с солёными слезами обожгли его глаза и он обернулся на звуки зовущих его по имени голосов.

Испуганные лица взирали на него со страхом, однако в этом не было ничего нового. С их губ срывалось бормотание, но он не мог различить слов, всё ещё погружённый в заполнявший его череп белый шум.

Какое зрелище было столь ужасающим? Что могло их настолько напугать?

Он опустил взгляд и осознал, что сидит поверх другой, живой и дышащей фигуры.

Гигант в изорванной золотой робе, с волосами цвета белой кости, теперь забрызганными блестящими рубиновыми каплями.

Под ним, подобно пятну крови, стелилась отделанная золотом накидка из красного бархата.

Смуглая, железного цвета плоть. Разверзнутая и кровоточащая.

Он осознал причиненный лежащему под ним телу вред, подняв всё ещё сжатые в кулаки ладони. Кровь стекала с кончиков его пальцев и он мог прочувствовать всё богатство генетического мастерства, заложенного в каждой молекуле на его зубах.

Он знал гиганта.

Его имя было легендарным, а каменное сердце с мастерством ведения войны непревзойдёнными.

Его звали Рогал Дорн.

Он снова поднял взгляд, когда вновь услышал своё имя, на этот раз его произнёс воин в золотых пластинчатых доспехах Имперских Кулаков и несущий чёрную с белым геральдику Первого Капитана.

Этого воина он тоже знал…

— Кёрз! — вскричал Сигизмунд. — Что ты наделал?

Пустота космоса мерцала в свете далёких светил за бронированным стеклом, планеты и неизвестные звездные системы вращались по своим предопределённым траекториям и не подозревая о разворачивающихся на сцене человеческих потуг драмах. Что могли знать живущие под сенью этих звёзд о системе Чераут и крови, пролитой ради её усмирения во имя восходящего Императора Человечества?

Кёрз заглушил разжигаемый подобными вопросами гнев, вглядываясь в своё отражение холодными обсидиановыми глазами, более напоминающими на его мертвенно-бледном лице пустые глазницы. Гладкие, невьющиеся волосы опускались до шеи подобно чёрным верёвкам и рассыпались по широким мощным плечам. Он отвернулся от своего отражения, испытывая неудобство от взиравшего на него с той стороны кошмарного разочарования.

Блестящий металл привлёк его угрюмый взгляд: его броня, стоящая в сокрытом тенью алькове дальней стены. Он пересёк комнату и положил руку на выполненный в виде черепа шлем. Напоминающие драгоценные камни грани линз мерцали в скудном свете, а распростёртые по бокам тёмные крылья придавали ему сходство с неким несущим возмездие ангелом ночи. Отполированные пластины были темны, как и подходило Примарху Повелителей Ночи, каждая изготовлена идеально подходящей к другой, и отделаны на концах золотом, ловящим блеск звёзд.

Отвернувшись от доспехов, он зашагал по жесткому металлическому полу служившей его местом заточения мрачной комнаты, больше напоминающей пещеру. Толстые стальные колонны поддерживали величественный свод, чьи наивысшие области были окутаны тенями, а гул могучих реакторов звёздного форта напоминал сердцебиение металла.

Эта эстетичность функционального аскетизма была типичной для Имперских Кулаков, чьи мастера соорудили орбитальную крепость в качестве операционной базы для усмирения системы Чераут.

Дети Императора устроили свой традиционный банкет в честь победы прежде чем был сделан первый выстрел, и, вместе с Легионом Фулгрима и Повелителями Ночи, Имперские Кулаки Рогала Дорна проломили оборону воинственной людской коалиции, сопротивляющейся приходу Империума. Спустя восемь месяцев тяжёлых, кровавых боёв, орёл возвышался над руинами последнего бастиона. Однако там, где Дорн восхвалял Детей Императора, действия Легиона Конрада приводило его в ярость.

Конфликт достиг апогея среди серебристых развалин Осмия.

Погребальные костры дочерна закоптили небеса и Кёрз наблюдал, как его Капелланы дирижируют казнями поверженных врагов, когда в его лагерь ворвался Дорн. Его тощее лицо готово было метать молнии.

— Кёрз!

Никогда ранее Рогал не звал его по имени.

— Брат? — ответил он.

— Трон! Что ты здесь творишь? — спросил Дорн, его нормальный, дружелюбный тон позабыт от бушующего в нём гнева. Фаланга закованных в золотые доспехи воинов следовала за своим предводителем и Конрад немедленно почувствовал повисшее в воздухе напряжение.

— Караю виновных, — спокойно ответил он. — Восстанавливаю порядок.

Примарх Имперских Кулаков тряхнул головой.

— Это не порядок, Кёрз, это убийство. Прикажи своим людям прекратить. Мои Имперские Кулаки принимают этот сектор.

— Прекратить? — изрёк Конрад. — Разве они не враги?

— Больше нет, — ответил Дорн. — Сейчас они пленники, но вскоре им предстоит стать умиротворенным населением и частью Империума. Ты что, забыл цель, с которой Император объявил Великий Крестовый Поход?

— Завоёвывать. — сказал Конрад.

— Нет, — произнёс Рогал, опустив золотую перчатку на наплечник брата Примарха. — Мы освободители, не разрушители, брат. Мы приносим свет просвещения, не смерть. Мы обязаны править с благожелательностью, если хотим надеяться, чтоб эти люди признали нашу власть над галактикой.

Кёрза передёрнуло от прикосновения и возмутило притворное дружелюбие Дорна. Под его кожей бурлил скрытый гнев раздражения, однако если Рогал и заметил это, то не подал виду.

— Эти люди оказали нам сопротивление и должны понести кару за своё преступление, — вымолвил Конрад. — Покорность Империуму придёт из страха наказания, и ты понимаешь это не хуже остальных, Дорн. Убей сопротивляющихся и прочие усвоят урок, что противостоять нам — значит погибнуть.

Рогал покачал головой, воспользовавшись рукой, дабы увести Кёрза от любопытных взглядов, которые привлекла их разгорячённая беседа.

— Ты неправ, но нам стоит обсудить этот вопрос с глазу на глаз.

— Нет, — ответил Примарх Повелителей Ночи, злобно вырвавшись из хватки брата. — Думаешь эти люди смиренно приклонят перед нами колено только постольку, поскольку мы проявили к ним сочувствие? Милосердие — для глупцов и слабаков. Оно лишь породит порочность и неизбежное предательство. Страх наказания, а не благожелательность умиротворит остальное население этой планеты.

Дорн вздохнул.

— А ненависть, угнездившаяся в тех, кого ты оставишь в живых, будет передаваться из поколение в поколение до тех пор, пока весь мир не погрузится в войну, причины которой сражающиеся не смогут даже вспомнить. Это никогда не закончится, разве ты не видишь? Ненависть порождает только ненависть, а Империум не может быть построен на столь кровавом фундаменте.

— Все империи зарождались в крови, — сказал Кёрз. — Притворяться, что всё было иначе, наивно. Власть закона нельзя поддержать одной лишь слепой верой в то, что люди по природе своей добродетельны. Неужели мы видели недостаточно для того, чтобы понять — человечество надо заставлять быть смиренным?

— Не могу поверить, что слышу подобное, — ответил Рогал. — Что нашло на тебя, Кёрз?

— Ничего такого, чего не было во мне всегда, Дорн, — сказал Конрад, отходя от могучей золотой фигуры и схватив одного из немногих оставшихся военнопленных, подняв того за передок туники. Примарх Повелителей Ночи подцепил упавший болтер и всунул его в трясущиеся руки пленника.

Кёрз наклонился и произнёс:

— Давай. Убей меня.

Испуганный человек затряс головой, массивное оружие дрожало в его руках, будто их скрутил спазм.

— Нет? — сказал Конрад. — Почему нет?

Пленник попытался ответить, но из-за трепета от столь близкого присутствия Примарха смог выдавить из себя лишь нечленораздельное бормотание.

— Ты боишься, что будешь убит?

Мужчина кивнул и Кёрз обратился к своим воинам.

— Никто не трогает этого человека. Вне зависимости от того, что случится, наказания он не понесёт.

Конрад повернулся и зашагал обратно к Дорну с распростертыми в обе стороны руками, подставив свою спину пленнику.

Стоило ему повернуться к вооружённому человеку, как болтер был вздёрнут и воздух рассек звук выстрела. Полетели искры, когда разрывной заряд срикошетил от доспеха Кёрза и он крутанулся на пятках, чтобы размозжить пленнику череп своим кулаком.

Обезглавленный труп ещё мгновение шатался, прежде чем медленно рухнуть на колени и завалиться на грудь.

— Видишь, — произнёс Конрад, с его пальцев капала кровь и кусочки кости.

— И что это должно доказывать? — спросил скривившийся в отвращении Дорн.

— Что при первом же представившемся случае смертные выберут путь раздора. Когда он полагал, что его накажут, он не смел стрелять, однако в тот самый момент, как человек почувствовал себя свободным от последствий, он начал действовать.

— Это было недостойное деяние, — сказал Дорн и Кёрз отвернулся от него прежде чем тот успел закончить, но Примарх Имперских Кулаков схватил Конрада за руку. — Твои воины прекратят и удалятся, Кёрз. Это приказ, не просьба. Покинь планету. Немедленно.

Глаза Дорна были подобны граниту и Конрад, зная достаточно о решительности своего брата, понял, что он вывел его из себя.

— Когда эта кампания завершиться, у нас с тобой будет разговор, Кёрз. Ты переступил черту и я больше не собираюсь одобрять твои варварские методы ведения войны. Твой путь не есть путь Империума.

— Полагаю, возможно ты прав… — прошептал Конрад.

И он повёл своих воинов с поля битвы, их тёмная броня делала их похожими на тени среди руин.

Он размышлял, что бы произошло, если б он довёл разговор до логического завершения.

Кёрз сторонился насилия, присущего подобной цепочке рассуждений и провёл рукой по своим тёмным волосам, чувствуя себя, как зверь в клетке. В этот момент дверь в его комнату — его тюрьму — отварилась и вошёл воин в блестящих тёмно-синих доспехах. Через дверной проём он мог видеть пурпурную броню Гвардии Феникса Фулгрима, чьи золотые алебарды с медного цвета плащами сверкали в бледном свете звёздного форта.

Дорн с Примархом Детей Императора не собирались рисковать с его заключением.

Прибывший Десантник был выбрит налысо, с бледным угловатым лицом и прикрытыми чёрными глазами над суровым подбородком.

Конрад кивнул в знак приветствия своему советнику, Капитану Шенгу, и подозвал его нетерпеливым взмахом руки.

— Какие новости? — спросил Кёрз, когда Шенг склонился перед ним в резком поклоне.

Шенг ответил:

— Владыка Кулаков поправляется, повелитель. Любой другой, кроме Примарха, был бы уже трижды мёртв с теми ранами, что вы нанесли ему.

Конрад вернулся взглядом в звёздному полотну за пределами космической крепости, прекрасно представляя серьёзность ран Рогала, ведь он нанёс их своими когтями и зубами.

— В таком случае я должен ожидать приговора своих собратьев, не так ли?

— Со всем уважением, мой повелитель, вы и вправду пролили кровь брата-Примарха.

— И в ответ за это они, без сомнения, также потребуют крови…

Он вспомнил Дорна, пришедшего его покои, разъярённого резнёй на Черауте и взбешённый тем, что ему поведал Фулгрим — тайны, которые Кёрз доверил Примарху Детей Императора несколькими днями ранее. Припадок случился с ним, когда Феникс рассказывал Конраду истории о Чемосе, швырнув Повелителя Ночи на пол и наполняя разум ужасающими видениями кошмарного будущего смерти и непроглядной тьмы.

Тронутый мнимой заботой Фулгрима, Кёрз доверился своему старому учителю, поведав о терзающих его разум с ранних дней пребывания на Нострамо видениях.

Галактика в войне.

Астартес обернулись друг против друга.

Смерть настигнет его от рук отца…

Орлиные бледные черты Фулгрима оставались стоическими, но Кёрз видел мерцание беспокойства в глазах своего брата. Он надеялся, что Феникс сохранит его признание в тайне, однако когда в его дверях появился Дорн, Конрад понял что был предан.

По правде говоря, он мало помнил из того, что произошло после вихря обвинений Рогала в оскорблении Императора… настоящее истаяло и будущее захватило его разум агонизирующими видениями галактики, заключённой в бесконечный круг непрекращающейся войны, когда пришельцы, мутанты и бунтари восстали дабы попировать на гниющем трупе Империума.

Это и было тем будущим, которое создавал Император? Это была неизбежная судьба галактики, в которой страх наказания не являлся средством контроля. К подобному приводили слабые люди, которым дозволялось вершить судьбу Человечества и Кёрз знал, что из всех Примархов, лишь один обладает достаточной силой воли для сотворения нового Империума из податливой глины нынешнего его состояния.

— Настало время идти своей дорогой, Шенг. — вымолвил Конрад.

— Этот момент вы предрекали?

— Да. Мои братья воспользуются этой возможностью, чтобы избавиться от нас.

— Полагаю, вы правы, — согласился Капитан. — Мои источники сообщают, что идут разговоры, и не просто пустые разговоры, про отзыв Легиона на Терру для расследования наших методов ведения войны.

— Знаю. Поскольку они не могут убить меня, трусы решили поразить меня через мой Легион. Понимаешь, Шенг? Они выжидали подобного случая десятилетиями. Они лишь слабые глупцы, которым не хватает смелости свершить то, что должно свершить, но мне, о да, мне хватит.

— Тогда каковы будут наши действия, мой повелитель? — спросил Шенг.

— Фулгрим с Дорном предали меня, но у насесть друзья среди других Легионов, — произнёс Кёрз. — Но сперва нам требуется навести порядок в своём доме. Скажи, есть ли вести с Нострамо?

— Как мы и опасались, мой повелитель, — сказал Капитан. — Режим Регента-Администратора Балтия пал. Коррупция бесконтрольна, преступники правят из разрушенных шпилей Нострамо Куинтус и беззаконие стало нормой.

— В таком случае я не могу терять время, пока скудоумные глупцы решают мою судьбу, будто я презренный провинившийся слуга.

— Каковы ваши приказания, мой повелитель? — спросил Шенг.

— Готовь наши корабли, Капитан, — молвил Конрад. — Мы возвращаемся на Нострамо.

— Но ведь вам приказали оставаться в уединении, повелитель, — указал Шенг. — Преторианцы Лорда Фулгрима и Храмовники Дорна охраняют ваши покои.

Кёрз криво ухмыльнулся и произнёс:

— Оставь их мне…

Конрад поднял последнюю часть своего доспеха из тёмного алькова и воздел его над головой. Он обернулся к дверям в свои покои и опустил шлем пока забрало в виде черепа с шипением герметизации не соединилось с латным воротником. Зрение Кёрза обострилось, восприятие расширилось и он слился с тенями тускло освещённой комнаты.

Он замедлил ритм дыхания и напряг свои чувства, тьма была его вторым домом после стольких лет в её объятьях в качестве хищника, выслеживающего слабых и виновных. Примарх Повелителей Ночи на мгновение почувствовал сожаление, что всё дошло до этого, но он тут же яростно отбросил подобные мысли. Сомнения, сожаление и нерешительность являются слабостями, от которых могут страдать другие, но не Конрад Кёрз.

Его дыхание стало более глубоким и мрачная комната для него ожила.

Кёрз ощущал силу во тьме; холодный интеллект охотников и существ ночи, что убивали под её покровом. Смертоносные инстинкты, отточенные на полях тысяч сражений ныне достигли невообразимых уровней и также послужат ему в этом бою.

Он широко развёл руки и рябь психической силы ударила подобно взрывной волне с Конрадом в эпицентре. Свисающие осветительные полосы, заполнявшие комнату, взорвались одна за другой в фонтане ярких искр. Разбитое стекло мелодично зазвенело о стальную палубу дождём осколков.

Спутанные силовые кабели выскочили из своих ячеек, шипя и извиваясь наподобие разъярённых змей, а электрические разряды осветили покои в голубые оттенки.

Замелькали красные предупредительные огни. Когда дверь отворилась, внутрь пробился люминесцентный свет и окаймил очертания нескольких бронированных фигур.

Кёрз прыгнул точно вверх, ухватившись за открытую решётку в структуре ближайшей колонны, и завис в кромешной тьме комнаты прежде, чем его смог коснуться свет. Ногами Конрад обхватил колонну и взобрался выше, в то время как воины рассеялись с алебардами наизготовку.

Повелитель Ночи слышал как они зовут его по имени, их голоса отражались эхом во тьме.

Усилие мускула и вот он в воздухе, мерцающая тень мёртвых звёзд и истребления. Чувства стоящих внизу Космических Десантников были усилены дабы видеть сквозь темноту, однако они бледнели в сравнении с возможностями Примарха Повелителей Ночи. Там, где прочие различали лишь свет и тьму, перед Кёрзом представали мириады тонов и оттенков, незримые для тех, кто не стал единым с их чёрными глубинами.

Один из Гвардии Феникса стоял прямо под Конрадом, осматривая покои в поисках узника и даже не подозревая о нависшем над ним роке.

Кёрз крутанулся вокруг колонны, петляя при каждом повороте и держа руки подобно занесённым для удара секирам. Воин умер, когда железная плоть Примарха срезала его голову с бронированного латного воротника. В мгновения после удара Конрад уже был в движении, исчезая во тьме, подобно тени.

Крики тревоги отразились эхом, когда его тюремщики осознали, что Кёрз был среди них и бешено шаря лучами нашлемных фонарей в попытках обнаружить Примарха. С отточенным десятилетиями охоты на людей умением, Кёрз избегал ярких лучей.

Ещё один воин пал с разорванным торсом, кровь хлестала из перерезанных артерий будто из находящихся под давлением шлангов. Тьму пронзила стрельба и вспышки изрыгающих снаряды стволов, когда Космические Десантники открыли огонь по незримому убийце. Ни один из них не поразил цель, поскольку к этому моменту Конрад уже убрался из зоны поражения, несясь в воздухе подобно злобному призраку и лавируя меж летящих болтов с рубящими лезвиями.

Один из Храмовников Дорна отошёл к островку света и Конрад во тьме проскользнул к нему, двигаясь невообразимо беззвучно для бронированного воина. В крови Кёрза клокотало ощущение, которое ему никогда ранее не доводилось испытывать, и Повелитель Ночи насладился им, как только осознал его природу.

В противоположность необдуманному заявлению Жиллимана, Астартес, судя по всему, могли испытывать страх…

Этот страх надо было ценить. Ужас смертных был потным и тошнотворным, но это… это было подобно загнанной в спинной мозг молнии.

Кёрз рванулся к бронированному Храмовнику, одному из сильнейших и храбрейших воинов Дорна.

Ветеран или нет, но погиб он также как и остальные — в крови и агонии.

— Смерть обитает во тьме, — вскричал Конрад. — И он знает ваши имена.

До него доносились яростные призывы подкреплений, но продвинутые системы его доспеха с лёгкостью заглушили их, когда Кёрз вновь оказался в воздухе, перепрыгивая от тени к тени.

— Никто не придёт, — сказал он. — Вы погибните здесь одни.

За его словами последовал беспорядочный огонь, когда Космические Десантники постарались выяснить его местоположение во мгле.

Но Кёрз владел тьмой и неважно, на какой свет или чувства рассчитывали воины, их было недостаточно чтобы остановить Примарха Повелителей Ночи. Он видел выживших — Храмовника и двух Гвардейцев Феникса, отступавших к дверному проёму. Теперь они осознали, что в этом сражении им не победить, но совершили ошибку, полагая, что из боя с Конрадом Кёрзом можно сбежать.

Смеясь от накатившей радости охоты, наслаждения, которое он давно позабыл в отсутствии достойных жертв, Повелитель Ночи спланировал и рухнул меж врагов, словно убийца.

Прежде, чем они смогли среагировать, Кёрз резанул алебардой по широкой дуге, на высоте в пару ладоней от палубы. Силовое лезвие прорезало боевую броню, мясо и кости с шипящим, электрическим звоном.

Воины упали на пол, захрипев от боли, когда они приземлились на оставшиеся от ног окровавленные культи. Конрад отшвырнул украденную им алебарду в сторону и заблокировал ответный удар павшего Гвардейца Феникса.

Он разломил оружие врага надвое и пробил его кусками грудную клетку Космического Десантника.

Храмовник взревел от гнева, умудрившись выстрелить прежде, чем Кёрз смог до него добраться. Он вырвал оружие из хватки своей жертвы и опустил одно колено на грудь поверженного, а второе на левую руку.

Прижатый воин постарался нанести удар свободной рукой.

Повелитель Ночи перехватил её и вырвал руку из плеча.

С нарастающим гулом и стуком переключателей включилось аварийное освещение, после чего покои озарились резким белым светом, рассеявшим тени и изгнавшим тьму.

Там, где ранее была тьма, ныне был свет.

И бывшее место заключения теперь обернулось бойней.

Вьющиеся кровавые дуги покрывали стены и палубу, и повсюду лежали напоминающие хирургические отбросы разбитые, безголовые, лишённые конечности тела.

Кёрз улыбнулся развернувшемуся перед ним побоищем и личность, которую он носил все эти годы с самого момента преклонения колена перед своим отцом, спала подобно маске.

Теперь он более не был Конрадом Кёрзом.

Теперь он был Ночным Призраком.

Ночной Призрак перевернул последнюю карту и его челюсть напряглась, когда вновь возникла знакомая комбинация. Стратегиум его флагмана был погружен во тьму с островками синего света вокруг гололитических дисплеев и консолей. Примарх Повелителей Ночи не обращал внимания на окружение, игнорирую давящее ощущение ожидания, исходящее от всех членов команды.

Перед Призраком, на мягко освещаемом пюпитре, лежала изношенная колода карт, чьи края истёрлись и свернулись от десятилетий перемешивания и раскладывания. Не более чем салонная игра праздных богачей с Ностромо Куинтус, он узнал, что вариации этих карт использовались для гаданий в Ульях Мерики и племенах Франков во времена, предшествовавшие наступлению Старой Ночи.

Карты, видимо, представляли срез всех слоёв общества того времени, с различными наборами воинов, жрецов, купцов и рабочих. Древние верили, что будущее можно прочитать по сложившимся комбинациям карт, более известным как Младший Аркан, однако подобные традиции вышли из моды в этой бесцветной, мирской галактике…

За тем исключением, что сколько бы раз Примарх не мешал, а затем раскладывал на отполированном стекле пюпитре карты, выпадало одно и то же.

Луна, Мученик и Чудовище лежали в треугольном раскладе. Король был перевёрнут у ног Императора на одной стороне комбинации, а на другой, также перевёрнутым, находился Голубь, которого мудрецы полагали символом надежды. Карта, которую Ночной Призрак только что выложил, лежала поверх всей комбинации, она мало менялось за прошедшие века, и значение её, зачастую неверно толкуемое, было очевидным.

Смерть.

Он услышал шаги и поднял взгляд чтобы увидеть приближающегося Капитана Шенга, одетого в боевой доспех и окутанного церемониальной чёрной накидкой из блестящего патагия. Крылья его шлема обрамляли посмертную маску черепа пришельца с выступающей нижней челюстью, задвинутой за шею.

За спиной своего советника, Примарх мог видеть изображённую на дисплее спокойно вращающуюся сферу Ностромо. Планету опоясывали плотные облака загрязнений, цвета эмфиземной желтезны и лепрозно-коричневого. Радиоактивная луна Тенебор виднелась лишь как болезненный шар, восходящий из покрытой пятнами короны умирающего солнца Нострамо.

— Что тебе, Капитан? — спросил Ночной Призрак.

— Донесение из Хоровой палаты, мой повелитель.

Примарх безрадостно усмехнулся.

— Мои братья?

— По всей видимости, мой повелитель. — ответил Шенг. — Астропаты ощущают преломлённую психическую волну, означающую приближение через Империан великого множество судов…

— Дорн, — произнёс Ночной Призрак, обратив своё внимание на лежащие перед ним карты.

— Без сомнений. Каковы ваши приказы, мой повелитель?

Всматриваясь в мир своей юности, Примарх ощутил, как под его кожей вскипает, подобный раскалённой магме под корой умирающей планеты, вездесущий гнев.

— Когда-то Нострамо был образцом умиротворённой планеты, Шенг. — промолвил Ночной Призрак. — Его население подчинялось моим законам из страха сурового наказания, которое я обрушу на любого их преступившего. Каждый гражданин знал своё место и пойти против закона означало смерть.

— Я помню, мой повелитель.

— Я теперь мы возвращаемся к этому… — изрёк Примарх, смахнув карты с пюпитра, дабы показать неспешно текущий текст. — Убийство каждые одиннадцать секунд, изнасилование каждые девять секунд, насилие ежемесячно растёт по экспоненте, уровень самоубийств удваивается с каждым годом. В течении десятилетия от оставленного мной законопослушного мира ничего не останется.

— Без страха воздаяния, человечество возвращается к первобытным инстинктам, мой повелитель.

Ночной Призрак кивнул:

— Это так, Шенг, окончательное доказательство, что вера Императора в добродетельность человеческой натуры есть полнейшая глупость.

Капитан заколебался, прежде чем заговорить вновь.

— Значит вы собираетесь одобрить атаку?

— Конечно, — сказал Примарх, взирая на обречённую планету. — Лишь самые крайние меры послужат примером нашей силы воли. Нострамо для нас погиб. Мы пришли за вами всеми…

Ночной Призрак зашагал по центральному проходу стратегиума, дабы встать перед изображением планеты. Луна полностью вышла из-за Нострамо и теперь отражала свет, что блестел на корпусах флота Повелителей Ночи — полсотни кораблей в боевом построении, выстроившиеся над больным, прокажённым котлом, каким и являлся испещрённый лабиринтами с кишащим преступниками шпилями мир Нострамо Куинтус.

Вдалеке виднелась грандиозная рана на теле планеты, врезающаяся в тело мира пропасть, появившаяся во время пламенного прибытия Примарха. Поскольку он вышел из адских глубин, ему пришлось испытать боль и страдания, которых прочие не способны даже вообразить. Он вынес мучения своей юности и жил с кошмарным осознанием собственной смерти.

А его братья удивлялись, отчего он выглядит будто бы уже умершим…

Он услышал беспокойство позади себя и даже без чьих-либо слов, шестым чувством ощутил яростное давление множества выходящих из врат Империана космических кораблей.

— Слишком поздно, братья мои… — прошептал он. — Я исчезну прежде чем вы сможете меня остановить.

Ночной Призрак бросил последний взгляд на Нострамо и промолвил.

— Всем кораблям. Открыть огонь.

Раскалённые копья ослепительно белого света устремились из орудий бесчисленных батарей, пронзая мир. Сходящиеся и усиливающие свою мощь, сила тысячи запертых в узилище звёзд слились в колонну света, что была больше самого широкого шпиля Нострамо Куинтус.

Огромный луч рассеял окружавшую планету тьму, небеса затопило марево света и ввысь взметнулся порождённый бомбардировкой Повелителей Ночи огонь невообразимой силы, тут же воспламенивший воздух на километры во всех направлениях.

Слепящий удар чистой энергии пробил плотную адамантиевую кору Нострамо через разлом, образовавшийся после прибытия Примарха. Невообразимая мощь обрушилась на внутренние слои планеты, пока, наконец, луч не достиг ядра и галактика видела немного подобных взрывов.

Ночной Призрак наблюдал за смертью Нострамо со спокойной отрешённостью и ощущая, как чудовищность свершённого накрыла его подобно чёрному савану. Удивительно, но это была не та тяжесть, которую он ожидал. Когда он смотрел, как разламываются тектонические плиты, а расплавленное сердце планеты выплёскивается дабы поглотить поверхность и сжечь атмосферу, Примарх ощущал лишь чувство огромного облегчения.

Прошлое было мертво и он показал, что вера, согласно которой он жил до этого, была лишь пустыми словами. Отголоски только что свершённого чудовищного деяния многократно отразятся по всему Империуму и привлекут внимание тех, кто, также как и он, понимал необходимость жертв, которые требовалось принести, дабы сохранить галактику для человечества.

Нострамо горел и Ночной Призрак произнёс:

— Я беру тяжесть этого злодеяния на себя и не убоюсь его, ибо я и есть воплощение страха…