"Успеть к полуночи" - читать интересную книгу автора (Лайл Гэвин)Глава 8На секунду мне показалось, что мы попались — в двух километрах от города на мосту через Шер. Шел ремонт моста, и половину дорожного покрытия сняли, обнажив серые бетонные фермы. Для проезда оставалась лишь узкая дорожка, выложенная деревянными брусьями, в начале которой стоял полицейский, пристально наблюдая за каждой машиной. Потом до меня дошло, что он просто регулирует движение транспорта. Я медленно и осторожно проехал по мосту, и минуту спустя мы катили на юг по шоссе Д-27 мимо виноградников и новеньких пригородных коттеджей, выкрашенных яркой краской. Мы пересекли всего одну национальную автостраду — никаких кордонов и патрульных машин — и оказались в относительной безопасности. Я гнал «ситроен» по узкой извилистой дороге, на прямых участках разгоняясь до девяноста километров в час. В ходе подобных операций Сюрте не перекрывает все дороги подряд. У себя в штабе они втыкают в карту булавки с флажками и начинают рассуждать: «Они выехали отсюда во столько-то, следовательно, во столько-то должны быть здесь». Именно в этих районах они ставят кордоны и предупреждают дорожную полицию. Это чем-то напоминает расходящиеся по воде круги: чем больше времени прошло, тем шире и дальше отодвигается линия обороны. До этого момента я считал, что мы опережаем их на шаг, может быть, они даже не знали, что мы в Type. Но теперь я не смел рисковать и был вынужден скрываться на боковых дорогах, а это означало, что линия обороны может нас опередить. Так или иначе, а к вечеру они должны были предупредить швейцарских пограничников. Очень хорошо. Сегодня вечером мы будем еще только в двухстах километрах от швейцарской границы, и не исключено, что к завтрашнему утру часть кордонов уже будет снята. Это напомнило мне еще кое о чем. — Мы должны позвонить Мерлену. — Зачем? — тут же спросил Харви. — Чтобы поддерживать связь, а заодно узнать, не выяснил ли он чего-нибудь нового… Да, мистер Маганхард, если не возражаете, я бы хотел, чтобы он послал телеграмму от вашего имени. — Зачем? Кому? — удивился тот. — Капитану вашей яхты и команде. Что вам очень жаль, что так получилось, и вы надеетесь, что их скоро выпустят — что-нибудь в этом роде. Разумеется, ее перехватит полиция и, возможно, решит, что вы уже в Париже. Это может помочь. Он издал свой металлический смешок. — Хорошая мысль. Когда мы выехали за пределы цветущей долины Луары, дорога стала еще более ухабистой и извилистой. Неровные обочины, корявые деревца и запущенные живые изгороди — все говорило о том, что никому до этого нет дела. И дорожные знаки тоже представляли собой старые ржавые таблички туристского клуба Франции, погнутые усилиями нескольких поколений местных мальчишек, бросавших в них камни. Снова начался дождь, вскоре перешедший в настоящий ливень — вдоль обочин заструились мутные потоки воды, испещренные маленькими водоворотами. Шеренга тополей вдоль дороги напоминала промокших до нитки часовых, дожидающихся смены караула. Харви снова углубился в изучение карты, затем сказал: — Значит, вы хотите проехать южнее Клермоя-Феррана и углубиться в Овернь? — Совершенно верно. — По таким колдобинам быстро не проедешь. — Если заблудимся, всегда можно спросить дорогу у полицейского. Харви продолжал пристально смотреть на меня. Тут в разговор вмешался Маганхард. — Теперь мы знаем, что нас разыскивает полиция. Что будет, если нас остановят? Я пожал плечами. — Если это не местный жандарм на велосипеде, от которого легко оторваться, мы остановимся. — Что случилось с бравыми стрелками? — насмешливо спросила девушка. — Полиция — это для вас слишком? — В каком-то смысле — да. Перед выездом мы с Харви договорились, что в полицейских стрелять не будем. — Договорились? — удивился Маганхард. — А кто, собственно, давал вам такие полномочия? — Мистер Маганхард, мне казалось, что вы не любите стрельбы. — Я оплатил ваши услуги через месье Мерлена, — сухо отчеканил он, выстреливая каждое слово с размеренностью телетайпа. — Любая договоренность должна быть заключена либо с ним, либо со мной. Мы с Харви переглянулись. — Мы ранили его чувства, — со вздохом сказал Харви. — Кейн, остановитесь на следующем перекрестке. Я думаю, мы сможем добраться автобусом до Шатору, а оттуда поездом до Парижа. — Давайте поставим вопрос по-другому, мистер Маганхард, — сказал я. — Хотите ли вы, чтобы мы стреляли в полицейских? — Я хочу знать, почему вы решили этого не делать, вот и все, — после паузы ответил он. — Если вы не видите разницы между наемными убийцами и жандармами, которым приказали вас арестовать… что ж, предположим, мы не будем затрагивать моральную сторону этого вопроса. Но подумайте, что с вами будет дальше. — Не понимаю. Я глубоко вздохнул. — Насколько я понимаю, для вас это путешествие — лишь полдела. Когда оно закончится, вы же не захотите оказаться в положении еще более худшем, чем вы находитесь сейчас. В настоящий момент полиция разыскивает вас по обвинению в изнасиловании. Они будут стараться, потому что вы крупная шишка, а когда такие люди уходят от правосудия, всегда находится кто-то, кто начинает вопить, что это превратилось в тенденцию. Но это всего лишь изнасилование: помимо нас, у них есть и другие дела — ограбления банков, убийства, побеги из тюрем, угон машин — да все что угодно! Но стоит нам убить полицейского, и они бросят все дела и начнут охотиться только за нами. И даже если нам удастся ускользнуть, то рано или поздно они разыщут вас хоть в аду и добьются вашей выдачи. Ни одна страна в мире не будет защищать убийцу полицейского; у них ведь тоже есть своя полиция. Я достаточно ясно выразился? — Если только это правда. Просто не верится, что полиция так отреагирует. Харви закурил свои «Житан» и глубокомысленно заметил: — Это образ мысли полицейских. На самом деле они не так уж против того, чтобы кто-то нарушал законы в принципе. Они ничего другого и не ждут. Разумеется, они работают над этими делами, но ровно в шесть расходятся по домам. Они не считают, что наступил конец света, если кто-то решил сделать своей жене пластическую операцию с помощью топора. Даже если ему удалось выкрутиться. — Харви выпустил струю дыма в ветровое стекло. — Полицейские вовсе не против, если ребята вроде нас удирают от них. Они тоже к этому готовы, и им это даже нравится. Тем самым мы подчеркиваем, что боимся их и уважаем. Но убийца полицейского? Он не убегал, Он не выказал ни малейшего уважения, и тем самым он не просто нарушает закон — он пытается его уничтожить. Он разрушает все, что, по их мнению, они защищают — закон, порядок, цивилизацию, — и так считает каждый из них. Это превращается в личное дело каждого. И они поймают этого человека во что бы то ни стало. — Весьма любопытно, — пробурчал Маганхард. Машина неслась вперед. Вокруг потянулись широкие зеленые пшеничные поля с большими фермами, с трех сторон окруженными каменной оградой и открывавшимися прямо на дорогу дворами, где копошились гуси, утки и куры. У гусей и уток был оскорбленный и встревоженный вид, словно у герцогинь, попавшихся на мелкой магазинной краже; куры же, судя по всему, решили, что чем дальше от дороги, тем лучше. В остальном дорога была пустынной. Услышав шум приближающейся машины, люди оборачивались, ожидая увидеть соседа. — Откуда вы все это знаете? — наконец спросила мисс Джармен. — Вы… я хотела сказать, кто вы такие? — Я телохранитель, мисс Джармен, — спокойно ответил Харви. — Но… как вы им стали? — Точно так же парни спрашивают проституток, как они дошли до жизни такой, — сухо заметил он. — Наверное, просто повезло, — подсказал я. Харви улыбнулся. — Я работал телохранителем в американской службе безопасности. Меня послали в Париж, когда встречались президенты. Мне здесь понравилось, я уволился, остался… и открыл частную практику. Я заметил, что при этом его лицо осталось совершенно бесстрастным. — Когда это было? — Несколько лет назад. Что ж, возможно, до увольнения он не был алкоголиком, а его болезнь является лишь прямым следствием этой «частной практики». — А вы, мистер Кейн? — продолжала девушка. — Я… что-то вроде торгового агента. В основном работаю на английские фирмы, экспортирующие свои товары на континент. — Я думал, что вы были во французском Сопротивлении! — резко вмешался Маганхард. — Нет, мистер Маганхард. В отличие от распространенного мнения, во французском Сопротивлении сражались именно французы, а не англичане или американцы. Я служил в Отделе особых операций. Меня сбросили с парашютом, чтобы я помог Сопротивлению организовать снабжение оружием и медикаментами. Только и всего. Воевали французы, а я лишь заряжал для них оружие. — Где вы работали? — спросил Харви. — В основном в Париже и Оверни. Но помотался по стране порядочно организовывал доставку, сам ездил с грузами. — Ага, — задумчиво произнес Маганхард, словно показывая, что он понял, почему Мерлен выбрал меня. Для меня же это по-прежнему оставалось загадкой. — Вас когда-нибудь арестовывали? — продолжал Харви. — Один раз. — Ну и как ноги? — Хожу, как видите. — О чем это вы? — удивилась мисс Джармен. — Гестапо, — пояснил Харви. — Я слышал, что если, допросив человека, они не были уверены в его виновности, то перед тем, как его отпустить, выжигали на ногах отметины цепью. Когда такого задерживали во второй раз хоть через год, под другим именем и с новыми документами, — все, что надо было сделать, это посмотреть на его ноги. Тут же становилось ясно, что его уже раньше допрашивали. А для их куриных мозгов этого было достаточно. — Они с вами это сделали? — после колебания спросила девушка. — Да. — Мне очень жаль. — Это было давно, — помолчав, ответил я. — Но не очень далеко отсюда, — тихо добавил Харви. Пока мы ехали на юг, в сплошной пелене облаков показались рваные прорехи, сквозь которые засияло солнце, высвечивая на холмах яркие зеленые пятна. Дорога стала более узкой и извилистой, и я был вынужден сбросить скорость. Неожиданно мы оказались на разбитой каменистой грунтовке, тянувшейся через сосновый лес. Я включил вторую передачу и проворчал: — Ну и в глухомань вы нас затащили, Харви. Дайте-ка мне карту. — Да это всего лишь небольшая voie ordinaire,[32] — покачал он головой. — Скоро дорога станет получше. — Хорошо бы, — буркнул я. — Извините. Проведя за рулем девять часов и гораздо больше времени на ногах, я чувствовал, что становлюсь слишком раздражительным. К тому же с такой дорогой был нужен глаз да глаз, не то что на междугородной трассе. Я устал и был голоден, но больше всего мне хотелось выпить. Я покосился на Харви. Что ж, возможно, когда я пойду звонить Мерлену, мне удастся юркнуть за угол и по-быстрому пропустить пару рюмок. Вскоре сосновый лес кончился и дорога вновь стала асфальтированной. — Я же говорил, — усмехнулся Харви. — Когда будет ленч? — Остановимся в первой же деревне. Может быть, мисс Джармен купит что-нибудь, пока я буду звонить Мерлену? — Как хотите. Я бы предпочла что-нибудь горячее, но ведь вы, наверное, скажете, что заходить в ресторан слишком опасно. — Мисс Джармен, я просто скажу, что это рискованно. А моя работа в том и заключается, чтобы свести любой риск до минимума. Помолчав, она сказала: — Прежде чем наша поездка закончится, мне надоест смотреть, как вы избегаете риска. — Не исключено, — кивнул я. — Но точно так же вам может надоесть все время рисковать. Минут через сорок мы добрались до маленькой деревушки, расположенной у самого пересечения дороги с шоссе № 140. Она состояла из крошечной площади и кучки домиков из грубого камня, прилепившихся к склону горы. Я медленно проехал мимо магазина, представлявшего собой нечто среднее между газетным киоском и парикмахерской, и затормозил на площади. Прямо напротив него находилась жандармерия с трехцветным флагом над входом. На двери висело объявление, гласившее, что ночью за помощью полиции следует обращаться в дом в двадцати пяти метрах справа. — Останавливаться в другом месте не имеет смысла, — объяснил я, опережая возможные расспросы. — На незнакомую машину скорее обратят внимание, если она будет стоять где-нибудь на отшибе. Но мы здесь долго не задержимся. Я пересек площадь и подошел к зданию почты, стоявшему в глубине маленького огороженного дворика, оставшегося еще с тех времен, когда почтовым дилижансам нужно было место для разгрузки. Войдя в телефонную будку, я снял трубку и продиктовал телефонистке номер парижской конторы Мерлена. Интересно, прослушивается ли его телефон? Мало вероятно, чтобы так обошлись с известным парижским адвокатом, но ведь сейчас полиция наверняка гадает, что Мерлену известно о Маганхарде. Они должны знать, что между ними есть какая-то связь. Секретарша Мерлена сказала, что он занят, но я попросил ее передать, что звонит Канетон и просит поскорее освободиться. Наконец Мерлен взял трубку, но перед началом разговора я услышал, как он сказал кому-то: — M'excuse, Inspecteur.[33] Опытный юрист никогда не допустит, чтобы его случайно подслушали, он давал мне понять, что у него полиция. — Алло? — сказал он. — Ах, месье, je suis desole, mais l'arpenteur…[34] — Мне было абсолютно все равно, что сделал и чего не сделал землемер: надо было бросать трубку и уносить ноги. Но тогда инспектор станет вдвойне подозрительным. Мне следовало что-то ответить, и я решил обратить это себе на пользу. — Я свернул на «крысиную тропу», на равнину. — Я быстро говорил по-английски, надеясь, что если нас подслушивают, то, кроме Мерлена, меня никто не поймет. — Думаю, вам стоит послать телеграмму на яхту от имени нашего друга. Это поможет сбить всех с толку. Он еще раз извинился — мол, землемер и вправду лентяй, но что поделаешь: сейчас самое подходящее время для покупки дома. — Постараюсь позвонить сегодня вечером, когда буду знать, где мы остановимся на ночь, — сказал я. — Ваш телефон прослушивается? Если да, то скажите, что цена на дом подскочила. Но Мерлен заверил меня, что цена остается прежней — в конце концов его репутация всем известна. Я усмехнулся. — Спасибо, Анри. Раз уж вы занялись торговлей недвижимостью, присмотрите мне маленький домик в деревне, где никто не слышал о полиции и бизнесменах международного класса, О'кей? Он обещал, что в любое время готов уделить мне все свое внимание. Мы попрощались, и я, вспотев, вышел из будки. Идя к машине, я не мог отделаться от мысли, что совершил ошибку. Если телефон прослушивается или полиция по каким-то причинам решит установить, откуда был звонок, то я завалил все дело. На таких дорогах я не смогу быстро выбраться из зоны, контролируемой полицией. С другой стороны, чтобы каждый раз выяснять, откуда Мерлену звонили, им бы понадобился целый отдел, так что единственная опасность заключалась в том, что наш разговор могли подслушать. А уж если Анри уверен, что все в порядке, то так оно и есть. Взвесив все «за» и «против», я все же зашел в кафе, где заказал двойной «марк», и, пока мне наливали, купил две пачки «Житана». На выпивку у меня ушла минута и еще полминуты на то, чтобы узнать, сколько отсюда ехать до Лиможа, хотя мы ехали в прямо противоположном направлении. Когда я вернулся, Харви с любопытством посмотрел на меня. Я бросил сигареты на переднее сиденье. — Если у вас кончились сигареты, одна пачка ваша. — Я завел мотор и медленно выехал с площади. — Что у нас на ленч? — Хлеб, сыр, паштет, сардины и вишневый пирог, — сказала мисс Джармен. — Еще я купила бутылку красного вина, а если хотите, есть и перье. — Мне перье — я за рулем. — И мне тоже, — подхватил Харви. — Я стреляю. — Он усмехнулся. — Я даже не пропустил по-быстрому стопочку в кафе, как некоторые. — Кто, я? — спросил я, придав своему лицу удивленное выражение. Он безрадостно улыбнулся. Впрочем, не исключено, что он всегда так улыбался. — Вы. Черт возьми, я же не против. Просто я знаю, как мало времени для этого нужно. |
|
|