"Тайна "Тускароры"" - читать интересную книгу автора (Шалимов Александр Иванович)

Чей это след?

На третий день по возвращении из Нью-Йорка в Москву Волин заехал к адмиралу Кодорову. Адмирал принял океанолога в своем рабочем кабинете, выслушал, не перебивая, рассказ о поездке, о посещении Шекли, о катастрофе самолета, которым должен был лететь Волин… Потом долго рассматривал фотографию крестообразного следа, привезенную Волиным, — прощальный дар Шекли.

Высокий, худощавый, с правильными, чуть резковатыми чертами моложавого лица, всегда внимательный, спокойный, предупредительно вежливый, Кодоров очень нравился Волину. Роберт Юрьевич знал адмирала уже много лет, с тех давних времен, когда инженер-капитан первого ранга профессор Кодоров читал лекции студентам-океанологам, одним из которых был Роберт Волин… Позднее Кодеров занял высокий пост в штабе, и профессору, а затем академику Волину приходилось часто встречаться с ним на научных конференциях, на собраниях в Академии наук и во всех случаях, когда океанологам требовалась помощь военных моряков…

Зазвонил один из телефонов на столе. Кодоров поднял красивую седую голову, провел пальцами по прямому пробору в редковатых волосах. Взял трубку. Негромко произнес: «Да…»

Выслушав невидимого собеседника, адмирал сказал:

— Превосходно. Передайте, пожалуйста, Ивану Ивановичу, что жду его. У меня сейчас сидит Роберт Юрьевич. Встреча будет как нельзя более кстати… Звонили от Анкудинова, — пояснил адмирал, кладя трубку. — У старика какое-то срочное дело… Заодно посмотрит этот снимок. Вы ведь еще не виделись после возвращения?

— Не успел, — покачал головой Волин. — Сразу столько дел навалилось…

Адмирал позвонил. Вошел юный адъютант и замер, уставившись влюбленными глазами в лицо Кодорову.

— Через четверть часа приедет профессор Анкудинов, — сказал адмирал. Пожалуйста, тотчас же проводите ко мне.

Адъютант щелкнул каблуками и исчез.

— Все это очень странно, Роберт, — продолжал адмирал, глядя на снимок, который лежал на столе. — Иногда начинаю думать, что наши соседи за океаном сконструировали то, над чем мы бьемся последние годы.

— Убежден, что нет…

— Они подарили снимок; это как будто бы подкрепляет вашу убежденность… Если, конечно, история со снимком не ловкий маневр…

— Не считаю Шекли способным на подобные «маневры». Кроме того, он слишком крупная величина, чтобы втягивать его в такие интриги. Если бы нам хотели подсунуть этот снимок, обошлись бы без помощи Шекли.

— Допустим… Однако снимок запечатлел, вероятнее всего, след донного вездехода…

— У меня нет такой уверенности, — вздохнул Волин. — Нет, потому что, кроме нас и американцев, пока, пожалуй, никто не способен построить ничего подобного. Мы этой проблемы еще не решили и они, по-моему, тоже… В данном случае я не имею основания не верить им… В эту поездку, они показали в области океанологии очень многое, вероятно — почти все…

— Но вы забываете об их военно-морском флоте. О секретных работах…

— Задания флота выполняют те же ученые, с которыми мы встречались. У меня создалось впечатление, что они не делают секретов из своих донных исследований. Тем более, что военные моряки не очень заинтересованы в стационарных работах на дне. Дно — такое место, куда уважающий себя моряк не стремится… Даже океанологи торопятся туда не все… Нет, уж если пытаться истолковывать этот отпечаток как след донного вездехода, скорее я готов допустить, что такую штуку могли сконструировать японцы.

— Это я исключаю, — сказал адмирал.

— Тогда остаются таинственные пришельцы из иной солнечной системы, улыбнулся Волин. — Больше некому!

— Это было бы самое простое решение вопроса, — кивнул Кодоров. — И все сразу стало бы на свои места. Северинова и Савченко они похитили, чтобы попытаться установить контакт с землянами. Люк в шахте открыли, чтобы продемонстрировать совершенство своей техники. Не так ли?

— У Лухтанцева работает заместителем по хозяйственной части некто Кошкин, — заметил Волин. — Это талантливейший парень, хотя образование у него на уровне техникума. Правда, он ухитрился окончить три техникума. Но дальше не пошел… Так вот, этот Кошкин великолепно знает всю океанологическую технику от глубоководной лебедки до батискафа. Сам водит самолет, катер, даже батискаф; я уже не говорю об автомашине. Тут ему нет равных…

— Я немного знаю его, — сказал Кодоров. — И читал его рапорт о последнем посещении «Тускароры» перед аварией. Написано толково, но чудовищно безграмотно…

— Увы, — вздохнул Волин. — Он превосходно говорит по-японски, по-корейски и по-китайски, но не в ладах со своим родным языком… Если вы читали его рапорт, вы, конечно, помните, что он упоминает там о следе, который видел Савченко на дне пролива Буссоль…

Адмирал кивнул.

— Рисунка того следа не сохранилось, — продолжал Волин, — хотя Кошкин и утверждает, что Савченко успел его набросать… По словам Кошкина, тот след тоже был крестообразным. Так вот, Кошкин, а он большой любитель строить гипотезы, всерьез убежден, что в Тихом океане объявились инопланетчики. С Венеры… На Венере они живут в океанах и, прибыв на Землю, тоже обосновались в самом большом океане… Кошкин подробно познакомил меня с этой своей гипотезой после того, как я забраковал его первые две, о гигантском кальмаре и кашалоте — виновниках аварии на «Тускароре».

— Ну что ж, — сказал Кодоров, — se non e vero, e ben trovato.[1] Вся беда в том, что мы знаем множество отпечатков и следов на дне, относительно происхождения которых пока не можем сказать ничего определенного… Однако следует считаться с тем, что на большие глубины кто-то уже проник и кое-чем там занимается… И, может быть, не один год…

— У вас появились новые данные?

— Кое-что есть… Кроме того, мне пришлось еще раз проанализировать старые… Включая то, что вы когда-то рассказывали о вашей службе в погранвойсках…

Волин сделал протестующий жест, но адмирал предупредил его.

— Не торопитесь возражать, — быстро продолжал он. — Сначала послушайте. Международная уголовная полиция напала на след одного крупного ганга… В последнее время установлено, что многие случаи пиратских нападений на торговые и пассажирские суда в морях юго-восточной Азии — дело рук одной шайки. Это даже не шайка, а целая армия, по-видимому, базирующаяся на Филиппинах. А там, сами знаете, более семи тысяч островов, многие необитаемы и практически недоступны, потому что покрыты джунглями, а по берегам мангровыми зарослями. Тайных баз там можно создать сколько угодно, и обнаружить их будет весьма трудно. Предполагают, что во главе этого ганга стоит некий Сати Сару, личность почти легендарная. О его гибели сообщалось много раз, и всегда он «воскресал» совершенно необъяснимым образом. По-видимому, у Сати Сару и его друзей есть не только быстроходные катера, но и более крупные суда, даже подводные лодки… Правда, еще, кажется, не было случая, чтобы пираты оставляли в живых кого-либо с захваченных ими судов, однако собраны доказательства, что некоторые нападения производились с подводных лодок…

— Я кое-что слышал об этом, — заметил Волин. — Но считал слухи сильно преувеличенными…

— До последнего времени они скорее были преуменьшенными, — очень серьезно возразил адмирал. — Дело в том, что почти все частные компании юго-восточной Азии уже несколько лет платят гангу колоссальные отступные, чтобы пираты не трогали их кораблей. Это называется — плата за охрану. Пираты Сати Сару «охраняют» суда частных компаний!.. А кроме того, ганг, вероятно, занимается и шпионажем… в пользу нескольких государств одновременно… Поэтому кое-кто предпочитал закрывать глаза на его проделки. Но в последнее время вожди ганга настолько почувствовали свою силу, что перестали считаться с кем-либо… Имели место нападения даже на военные американские суда… Сейчас многие крупные грабежи и диверсии в юго-восточной Азии, ряд загадочных и дерзких убийств, имевших место в последние месяцы чуть ли не на всех континентах Земли, связывают с деятельностью этого ганга. Он, видимо, расширяет «сферу влияния», поглощая более мелкие ганги других государств. Недавно официально объявлены огромные награды за голову каждого из членов ганга. Любопытно, что самого Сати Сару никто не знает в лицо. Даже за его фотографию обещана большая награда, Я почти не сомневаюсь, что и к ограблению затонувших судов ганг причастен… Его вожди, располагая огромными средствами, могли создать все, до подводных вездеходов включительно. Они могли построить и подводные базы, ибо только на них еще некоторое время могут считать себя практически недосягаемыми. И вот все то, что вы рассказали мне о покушении на профессора Шекли, о хлопотах полковника Колли, насколько мне известно, человека очень неглупого; наконец, катастрофа самолета, которым вы собирались лететь, — все это заставляет призадуматься. Если действительно Сати Сару заинтересован в океанах, а океаны для него — это сотни тысяч затонувших судов… Естественно, что в такой ситуации наиболее опасными «конкурентами» ганга становятся океанологи, и в первую очередь те из них, которые собираются осваивать дно… Вот сегодня я получил сведения. Два дня назад на аэродроме в Касабланке на глазах сотен людей был убит океанолог — профессор Бруно Лоттер. Вам знакомо это имя?

— Да, — воскликнул пораженный Волин. — Я даже встречался с Лоттером около месяца назад во время американской поездки… Его должен хорошо знать Анкудинов. Лоттер последние годы занимался дельфинами. Он работает где-то на Филиппинах. В Соединенных Штатах был в научной командировке… Как же все это произошло?

— Его застрелила женщина, когда он сошел с самолета. Застрелила и скрылась… Сейчас ведутся розыски… Но момент уже упущен… Конечно, может быть, это убийство не имеет ничего общего ни с Сати Сару, ни с вашими американскими приключениями, однако… не исключена и прямая связь. Учитывая все сказанное, учитывая трагическую и загадочную историю на «Тускароре», учитывая, дорогой Роберт, то обстоятельство, что первые крупные операции ганга Сати Сару начались как раз тогда, когда вы служили пограничником на Курилах, я… тоже пытаюсь создать рабочую гипотезу… И кое-что мы начинаем понемногу проверять… Кстати, не очень давно я беседовал с вашим бывшим начальником.

— Моим начальником? — поднял брови Волин.

— Да, с майором Нестеренко. Помните такого?

— А, припоминаю, — сказал Волин. — Я ведь тоже недавно видел его. Мимолетная случайная встреча, но получилось любопытно…

— Моя встреча с ним не была случайной, — улыбнулся адмирал. — И разговаривали мы довольно долго. У меня создалось впечатление, что минувшие годы мало чему его научили.

— А собственно, чего вы от него хотите? Он был и, вероятно, остался исправным строевым служакой, рассуждающим в границах уставных параграфов.

— Он был и пока остается пограничником, Роберт. Его место на передовом рубеже. Передовом, понимаете… Это очень ответственный рубеж. Если бы майор Нестеренко не рассуждал только в границах уставных параграфов, мы сейчас, вероятно, знали бы немного больше обо всех этих загадочных следах, — адмирал постучал пальцем по фотографии, привезенной Волиным. — И на «Тускароре», может быть, не произошло бы того, что там произошло.

— Но он, кажется, давно не служит на Курилах.

— И тем не менее, за многое остается ответственным… Загадочные происшествия на острове Онекотан продолжались и после того, как майор Нестеренко отправил вас на континент. Но об этом когда-нибудь в другой раз…

— А удалось выяснить что-нибудь новое в связи с «Тускаророй»?

— Почти ничего. Там ведется тщательнейшее наблюдение. Вашу «Тускарору» мы сейчас охраняем так, что, боюсь, скоро вы сами будете настаивать на ее закрытии… Подозреваю, что Иван Иванович решил нанести мне визит как раз по этому поводу…

— Печально, если так, — покачал головой Волин. — У «Тускароры» становится все больше противников. Признаться, рассчитывал на вашу поддержку… Ведь когда наконец будет создан вездеход…

— Я по-прежнему в одних рядах с вами, Роберт Юрьевич. По-прежнему считаю, что «Тускарора» делает огромное дело, что она очень нужна. Поэтому хочу во что бы то ни стало разгадать ее тайну.

— Значит, еще надеетесь, что это возможно?

— Du spiro spero,[2] — сказал улыбаясь адмирал.

Распахнулась дверь, и, прежде чем появившийся на пороге адъютант успел доложить, в кабинет ворвался Анкудинов. Отстранив адъютанта, он шагнул прямо к столу адмирала. Кодоров и Волин поднялись ему навстречу.

— Хорошенькие дела, — начал, отдуваясь, Анкудинов. — Приветствую вас, адмирал. А ты, Роберт, мог бы выкроить минуту, навестить старика. Да… Так вот, у меня к вам вопрос, адмирал. «Тускарора» — это, так сказать, база научных исследований Океанологического института Академии или объект экспериментов одного весьма уважаемого учреждения, представителем которого вы, адмирал, являетесь?

— Прежде всего, прошу садиться, дорогой Иван Иванович, — сказал адмирал, чуть заметно подмигнув Волину. — Что-нибудь случилось с дельфинами?

— Ха, с дельфинами, — подпрыгнул в кресле Анкудинов. — Там даже трески и сайры не осталось в радиусе пятидесяти миль. Всех распугали, разогнали. Наблюдать не за кем, изучать некого… На кой леший такая подводная база?

— Вот она, оборотная сторона медали, — покачал головой адмирал, обращаясь к Волину. — Это наши локаторы, ультразвук, магнитные сети и прочее. Придется кое-что убирать, как ни печально…

— Все убирать, к чертям! — закричал Анкудинов. — Там необходимо восстановить естественные условия. И еще вопрос, когда они теперь восстановятся. Рыба — она тоже не дура. Месяц пугали, так она нескоро вернется.

— Сложный вопрос! — нахмурился адмирал. — Иван Иванович, конечно, прав; но и мы как-то должны обеспечить вам безопасность работы.

— Чепуха! — снова закричал Анкудинов. — Вы нам только не мешайте. А насчет безопасности мы сами как-нибудь сообразим. Диверсантов вы, что ли, там, на дне, ловить собираетесь. Наверху лучше смотрите, а нас на дне оставьте в покое…

Адмирал осторожно пододвинул биологу фотографию крестообразного следа, лежавшую на столе.

— Иван Иванович, вот посмотрите, — начал он, — что это, по-вашему, может быть? Что за зверь?

— А вы не уходите в сторону, — возмутился Анкудинов, — давайте с одним кончим… А-а? Это еще что такое? — уже совсем другим тоном продолжал он, взглянув на фотографию. — Откуда это у вас?

— Вы сначала скажите, на что оно похоже?

— Кто?

— Тот или то, что оставляет такой след на глубине трех с половиной километров.

— Понятия не имею… Подождите, так это след искусственного или естественного объекта?

— А вот это мы хотели бы узнать у вас.

— У меня, — Анкудинов сердито засопел. — Что я, цыганка?.. Я гадать не умею… Подождите-ка… — Он углубился в рассмотрение следа.

Волин и адмирал терпеливо ждали.

— Не знаю, — сказал наконец Анкудинов. — Если вы готовы утверждать, что этот след не мог быть оставлен каким-либо искусственным объектом, то я могу допустить, что это след объекта природного… Вот так…

— К сожалению, мы ничего не можем утверждать, — заметил адмирал. — Давайте подойдем к нашему вопросу с другой стороны, — продолжал он. — Какой из известных вам жителей океана мог оставить на дне подобный след?

— Из известных никакой, — решительно заявил Анкудинов. — Из неизвестных любой… Вот так…

— Получается уравнение со многими неизвестными, — заметил Волин.

— Интересно, а что думает сам Шекли? — спросил Анкудинов, прочитав надпись на обратной стороне фотографии.

— Примерно то же самое, что и вы, — сказал Волин. — Американцы не знают, что это такое…

Анкудинов удовлетворенно хмыкнул и отложил фотографию.

— Так как же с «Тускаророй»? — спросил он, обращаясь к Кодорову.

— Вы хотите узнать, что произошло в июне на «Тускароре»? — спросил адмирал, барабаня пальцами по стеклу стола.

— Мне теперь все равно, — отрезал биолог. — Ребят вы не воскресите, и что там такое стряслось, можете уже не узнать… Время уходит… А вести дальнейшие работы мешаете… Вот так…

— Хорошо, Иван Иванович, учтем ваши пожелания, тем более что, кажется, и Роберт Юрьевич согласен с вами… Но, друзья мои, пусть наблюдатели, весь персонал «Тускароры» будут предельно осторожны… Бдительны и осторожны… Нельзя сбрасывать со счетов и злого умысла очень злых людей…

Анкудинов уставился на адмирала. В кабинете стало тихо. Слышно было лишь прерывистое дыхание старого биолога.

— Ну-ну, — пробормотал он наконец. — Если бы я не знал вас, адмирал… Или Роберт привез что-то из-за океана?

— Все дело в люке, — сказал, помолчав, адмирал. — В том люке, который стал виновником затопления шахты. Если бы не он… Если бы не он, я даже готов поверить, что у Савченко и Северинова одновременно возник глубинный психоз и они полностью утратили контроль над своими поступками. Но люк, который каким-то образом был открыт снаружи…

— Значит, все-таки снаружи? — быстро переспросил Волин.

— Да… Это можно считать установленным.

— А сигнализация?

Адмирал развел руками.

— Я, конечно, не знаю, что стряслось с этим проклятым люком, — заметил Анкудинов. — Я еще не очень-то доверяю всей вашей пресловутой автоматике… Не удивляйтесь, я — человек старый; людям верю больше, чем самым хитрым приборам. Всю жизнь я изучал обитателей моря. И беру на себя смелость утверждать, что мы знаем их очень плохо. Если мы еще продолжаем описывать новые классы и даже типы морских животных — вспомните хотя бы погонофор, открытых не так уж давно, — то что говорить о новых родах и видах… Посмотрите, как расширились наши представления о донной фауне после первых месяцев работы «Тускароры». При всех трудностях и неблагоприятных обстоятельствах… И это говорю вам я, хотя я отнюдь не был горячим сторонником стационарных работ на такой глубине. Но ведь то, что пока удалось сделать на «Тускароре», это капля в необъятном океане. Мир больших глубин — каков он? Всего в нескольких милях от нашей станции находится Курильская впадина. Мы даже ее наибольшей глубины толком не знаем. В 1953 году на «Витязе» определили максимальную глубину в 10377 метров. Волин несколько лет назад «поправил» эти данные еще на километр. А какая у нас гарантия, что в этой гигантской расщелине дна нет глубин еще больших? Я убежден, что на дне величайших впадин Мирового океана — Курильской, Филиппинской, Марианской и других, помимо уже известных нам обитателей, есть и неизвестные, а среди них такие, каких не создаст и самая буйная фантазия. Наконец, еще одно: среди бесконечного количества проблематических отпечатков, обнаруженных на дне, крестообразных следов такого типа, как на фотографии Шекли, немного… И все «кресты» тяготеют к краям глубоководных впадин. Эта фотография сделана у края Филиппинского желоба; Савченко видел крестообразный след вблизи Курильской впадины; отпечаток, некогда наблюдавшийся Волиным на берегу острова Онекотан, — это тоже рукой подать от Курильской впадины. Конечно, я не могу безоговорочно утверждать, но считаю возможным предположить, что в глубоководных впадинах Мирового океана обитает какое-то еще неизвестное науке и, вероятно, довольно крупное животное, оставляющее на илистом дне крестообразные следы…

— Итак, определилось несколько концепций, — резюмировал Кодоров. Уважаемый Иван Иванович, после многих оговорок, высказался в пользу органического происхождения этого загадочного следа; я оставляю за собой право отстаивать связь следа с каким-то искусственным сооружением, плавающим либо перемещающимся по дну. Роберт Юрьевич…

— Понимаете, я в величайшем затруднении, — сказал Волин. — По существу, я однажды уже отказался от своей точки зрения по этому вопросу… И теперь все еще продолжаю колебаться. Да, двадцать лет назад я готов был считать, что видел вездеход, выползавший из вод океана на берег острова Онекотан… Но потом я не раз убеждался, что зрительное восприятие может обмануть. В те годы не было техники, которая создана теперь. Нет, как принято выражаться в академических кругах, оставляю за собой право высказаться позднее. Но могу добавить, что таинственные пираты, владеющие ультрасовременной техникой, так же не укладываются у меня в голове, как инопланетчики Кошкина.

— Конечно, чушь собачья, — махнул рукой Анкудинов.

— Иван Иванович, вы знали профессора Бруно Лоттера? — после короткого молчания спросил адмирал.

— Знаю… Проходимец! И никакой не профессор. Сам себя называет профессором.

— Называл… Потому что он уже…

— А, понимаю… Ну, если так, молчу, молчу… Покойников надо или хвалить, или молчать о них…

— Чем все-таки он занимался в последние годы?

— Чем угодно… А глазным образом дрессировкой дельфинов. Ловил их, дрессировал и продавал в морские театры. Вероятно, на этом прохвост, простите, покойник, сколотил неплохое состояние…

— Иван Иванович, как всегда, судит очень строго, — заметил Волин. — У Лоттера, если мне не изменяет память, были очень интересные статьи по биологии морских млекопитающих. Он, например, пытался изучать механизм почти мгновенной приспособляемости китообразных к разным условиям давления. Как вам хорошо известно, киты и дельфины способны нырять на очень большую глубину. И он…

— Были статьи, — перебил Анкудинов, — лет десять назад. А потом стал дельцом и забросил науку.

— Занятно, — задумчиво протянул адмирал. — Изучал воздействие глубины на млекопитающих… Дрессировка дельфинов… Очень занятно…

И адмирал принялся что-то писать в своем блокноте.

— Пошли, Роберт, — сказал Анкудинов. — По дороге расскажешь, о чем договорился с заокеанскими коллегами… Значит, вы распорядитесь относительно «Тускароры», адмирал, чтобы не мешали работать наблюдателям…

— Распоряжусь, — кивнул, вставая из-за стола, Кодоров. — Кто из вас двоих первым рассчитывает быть на «Тускароре»?

— Наверно, я, — махнул рукой Анкудинов. — Лечу послезавтра.

— Вот и превосходно, — сказал адмирал. — С вами полетит один товарищ. Окажите ему «протекцию». Помогите устроиться четвертым дежурным наблюдателем на «Тускарору». Ведь у вас там пока есть свободная вакансия?

— Да, но… — начал Анкудинов.

— Сделайте это ради меня, дорогой Иван Иванович, — продолжал адмирал, подходя к старому биологу и беря его под руку. — Возьмите моего «протеже» стажером на короткий срок — пока не подыщите более достойного кандидата. Он хороший специалист, — продолжал, улыбаясь, адмирал, — занимается психологией и немного биологией, но специализировался по некоторым разновидностям Homo sapiens.

— А-а, — сказал Анкудинов. — В таком случае придется согласиться. Ничего другого не остается…

— И напомните товарищам на «Тускароре» об осторожности и бдительности, сразу став серьезным, добавил адмирал. — Бдительность и осторожность, повторил он, провожая Волина и Анкудинова до дверей кабинета.

— А я было подумал, Иван Иванович, что и вы пришли к адмиралу настаивать на закрытии «Тускароры», — заметил Волин, когда они спустились к машине.

— И я? — повторил старый биолог, глядя исподлобья на Волина. — Значит, уже слышал кое-что?

Волин молча кивнул.

— Интересно, кого имеешь в виду?

— Вчера в Президиуме Академии мне показали копию письма Лухтанцева. Николай Аристархович в панике… Предлагает станцию законсервировать… До выяснения всех обстоятельств июньской трагедии.

— А ты что?

— Сказал, что, если он боится ответственности, надо взять станцию из ведения Петропавловского филиала и подчинить непосредственно Институту океанологии.

— Другими словами — непосредственно тебе… Правильно, Роберт. Ну, а в моих устремлениях ты теперь не сомневаешься?

— Теперь нет.

— И на том спасибо… Так вот, могу тебе сообщить: одна Марина Богданова, с тех пор как начала работать внизу, уже открыла десятка три совершенно новых видов донных организмов. Вот что такое твоя «Тускарора», то есть — наша «Тускарора»!

— Рад это слышать, — сказал Волин, — а более всего рад, что профессор Анкудинов из колеблющегося стал активным борцом за «Тускарору», за развертывание стационарных исследований на больших глубинах. Что он решил наконец оторваться от шельфа… Это сильно укрепляет позиции сторонников «Тускароры».

— Пожалуй, переоцениваешь мои возможности, — проворчал Анкудинов, с трудом протискиваясь в машину Волина. — Скажи лучше, когда тебя ждать на «Тускароре»? Там все тобой интересуются. Даже Богданова…

— Почему «даже»? — нахмурился Волин, уловив в словах собеседника скрытую иронию.

— А потому, что она никем не интересуется… Никем и ничем, кроме своей работы. Но до чего смелая девчонка и хороший биолог. То есть, будет из нее хороший биолог, — поправился Анкудинов. — Пока у нее самые интересные данные. Только имей в виду, этот твой Дымов ее рано или поздно слопает. У них и раньше были конфликты, и теперь. Что раньше было, не знаю, а сейчас, в мой последний приезд, пришлось вмешаться. С Дымовым месяц назад мы поговорили очень крупно. Ну, ты об этом узнаешь. Он перед отъездом тебе, как директору института, фискальный рапорт настрочил, длиной с хорошего солитера. Приедешь в Ленинград, прочитаешь.

— Перед каким отъездом? — спросил Волин, нажимая стартер. — Разве он уезжал куда-нибудь?

— А разве ты не знаешь? — удивился Анкудинов. — Его и сейчас нет на «Тускароре». Уехал на Филиппины. Там на днях в Себу открывается международный симпозиум, посвященный современным рифовым постройкам.

— Знаю, — сказал Волин. — На симпозиум должен был ехать я, потом решили послать Розанова. Значит, они поехали вдвоем?

— В твое отсутствие все переиграли. Розанов на «Тускароре», а Дымов уехал на Филиппины.

— Павлу Степановичу пришлись по вкусу заграничные поездки, — неожиданно жестко сказал Волин. — Сейчас ему не следовало отлучаться с «Тускароры»… Видите, как вредно директору института уезжать надолго, — усмехнувшись, добавил он после короткого молчания.

И, резко взяв с места, Волин втиснул свою «чайку» в поток машин, плывущий по проспекту Вернадского.

— Я тебя не раз предупреждал относительно Дымова, — сочувственно кивал Анкудинов, положив пухлую красную руку на плечо Волина. — Но это как раз чепуха, что он уехал без твоего ведома. На «Тускароре» спокойнее, когда его там нет. Хуже другое… Он тоже какую-то кляузу на тебя настрочил. Уговаривал и Лухтанцева подписать. Да тот отказался. А заатаковал он умно… На перспективные планы напал: доказывает бессмысленность развертывания стационарных глубоководных исследований. Утверждает, что «Тускарора» — это пока предел и глубже идти — авантюра. Об экономии рассуждает. Вот так… Куда он эту кляузу послал, не знаю. Слышал, что и статью в газету написал… Но статью пока отложили. А кляуза пошла… И вот, думаю я, не за эту ли кляузу ему командировочку на Филиппины какой-нибудь добрый дядя подмахнул?

— Мелочи жизни, — тряхнул головой Волин, круто поворачивая «чайку» на мост, — мелочи, дорогой Иван Иванович. На меня уже столько писали… В конце концов, каждому дано право говорить то, что он думает. Особенно, если человек искренне убежден в своей правоте. Вот и я убежден; поэтому мне легко… отбиваться. Не бывает великих дел без препятствий… Смотрите, красота-то какая, — продолжал Волин, глядя на открывшуюся с моста панораму огромного города. — Особенно люблю Москву вот такой — в неярком солнце, в желтизне осени, в туманной дымке, скрывающей дали… Все мечтаю побродить по ней ночью, когда улицы пусты и гулки и полная луна над кремлевскими башнями… И все не удается… Время, время, до чего ж его не хватает… А на «Тускароре» буду месяца через два. Раньше не смогу.

— А ты смоги, — ворчливо бросил Анкудинов, отодвигаясь и испытующе поглядывая сбоку на Волина. — Смоги, потому что надо. Дымова все-таки нужно на место поставить, когда вернется. Это только ты сможешь. Лухтанцев не сумеет, а я что — только отлаять могу. А ему это бара-бир[3] — все равно]… Он мне уже не раз заявлял: «Вы, мол, тут научный консультант и в административные дела не вмешивайтесь».

— Неужели так и говорил? — удивленно приподнял бровь Волин.

— Ну, если и не так, смысл-то такой…

— Не кажется ли вам, дорогой Иван Иванович, что мы сами иногда склонны вкладывать в слова окружающих несколько иной смысл, чем тот, что в них заключен? Дымов — начальник «Тускароры». Естественно, ему иногда приходится поступать как администратору… Но, при всех его, скажем, спорных общечеловеческих качествах, он энергичный и дельный администратор… Этого у него отнять нельзя. И у меня к вам огромная личная просьба. Не задирайте вы его и не дразните, когда он возвратится с Филиппин. Ведь для него, по-видимому, не секрет ваше отношение… Необходимо создать на «Тускароре» спокойную деловую обстановку… Как говорится, во имя интересов большого общего дела. Иногда ради этого приходится забывать об антипатиях и… симпатиях.

— Послушать тебя… — сердито начал Анкудинов и вдруг осекся. Не отрывая взгляда от лица Волина, задумчиво покачал головой. — Знаешь, Роберт, продолжал он после короткого молчания, — ты становишься все более похожим на адмирала Кодорова. Раньше дело ограничивалось внешним сходством. Я уже не раз говорил: если ему сбросить двадцать лет, а тебе надеть адмиральскую форму, вас, пожалуй, не отличишь… Но теперь ты начинаешь разговаривать и даже рассуждать, как он…

— Это плохо или хорошо?

— Не знаю… Но думаю, человек должен всегда оставаться самим собой.

— Вот мы и приехали, — сказал Волин, резко тормозя. — Конечно, вы правы… Но оставаться самим собой отнюдь не значит оставаться неизменным…