"«Черные эдельвейсы»" СС. Горные стрелки в бою" - читать интересную книгу автора (Фосс Иоганн)

Оболганные

И снова октябрь. Прошел почти год с того момента, как я взялся за перо, чтобы описать мою добровольную службу под знаком «черного эдельвейса». Полагаю, что рассказ о моих товарищах, об их победах и поражениях, о маленьких радостях и великих страданиях, идеализме и самопожертвовании даст истинное представление об их кратких жизнях, которые сегодня нередко становятся объектом презрения и насмешек. И вот теперь, когда мой рассказ почти подошел к концу, я испытываю огромное облегчение, ибо выполнил свой долг.

Кстати, в начале этого месяца после десятимесячного процесса, международный военный трибунал вынес вердикт: считать войска СС как часть Альгемайне СС преступной организацией. Значит, они все-таки своего добились! И теперь, согласно закону победителей, добровольцы превратились в шайку бандитов, а их мертвые умерли с позором, им не положены воинские почести. Даже те, кто все время провел в боях, считаются повинными в преступлениях, которые имели место где-то за линией фронта, преступлениях, в которые многие из тех, кому довелось выйти живым из огня сражений, отказываются верить. Тем не менее, если верить суду, эти преступления — общеизвестный факт, и преступные задачи этой организации якобы не являлись ни для кого секретом, в том числе и для тех, кто вступил в нее добровольно. Таким образом, добровольцы несут ответственность за все содеянное. К таким выводам пришел международный военный трибунал.

Вердикт трибунала лишает нас нашей чести, а это то последнее, чего можно лишить поверженного противника. «Ehre verloren — alles verloren» (Если потеряна честь, потеряно все). Как будто им мало нашей безоговорочной капитуляции. Нет, для полноты победы им нужно было нас унизить.

Как военнопленный, я по-прежнему работаю с капитаном Гербертом, мы с ним ежедневно общаемся. До сих пор он никак не прокомментировал вердикт международного военного трибунала. Я ощущаю сочувствие с его стороны и благодарен ему за это, хотя у меня нет желания возобновить наши формальные дискуссии — дискуссии, от которых никакого толка, ну разве другой человек выслушает ваши жалобы на жизнь. Вряд ли я услышу от него слова несогласия с вердиктом. Для него это что-то вроде «Roma locuta, causa finite» — «Рим сказал, дело закрыто».

Кроме того, есть и другие вещи, например, мои собственные сомнения, которые не позволяют мне уверовать в собственную непогрешимость. Если массовые убийства и другие преступления против человечности все-таки имели место и если они на совести преступников, которые носили нашу военную форму, то кому я должен в первую очередь предъявлять обвинения, организации или суду? Стоит ли удивляться, что серебряные руны в глазах многих превратились в олицетворение бесчеловечной жестокости? Стоит ли удивляться, что сила этого олицетворения заслонила собой все остальное? И оправдание, пусть даже лишь для боевых подразделений, невозможно. И не было ли в первую очередь предательства со стороны маленького человечка в толстых круглых очках, который маскировался среди дыма сражений, однако никогда не мог надеяться пусть даже на крупицу славы тех, кто проливал кровь на передовой? Думаю, теперь очевидно, что частью его замысла было запятнать простых солдат скверной расового фанатизма.

Was ist aus uns geworden? — Что с нами стало?

Были ли мы запятнаны расовым фанатизмом тех, кто стоял у власти, превратились ли мы в инструмент бесчеловечного политического режима? Судя по тому, что я сейчас читаю в немецких газетах, широкая общественность отнеслась к вердикту одобрительно, если не с удовлетворением. И что стало в целом с нашим народом? Слушая разговоры моих товарищей-военнопленных, я прихожу к выводу, что для них самое главное — их личное будущее. В лучшем случае — безразличие, которое проистекает из общей усталости; свою роль сыграли и те чудовищные откровения, которые стали известны, пока шел процесс. Борьба за искоренение большевизма, защита родины и рейха — во имя чего собственно и приносились бессчетные жертвы — похоже, никого больше не интересуют. А может, все это не более чем дело рук пропагандистов, а интересы простого народа здесь ни при чем?

Даже с точки зрения границ страны, я не понимаю, что с нами стало. Восточная Пруссия, Силезия, Судеты — все эти провинции нами утеряны, а наши соотечественники, которые проживали там, согнаны с родной земли, и, похоже, что навсегда. Эти районы больше не считаются частью Германии. Распространяя свою власть все дальше на запад, советский режим проник практически в самое сердце страны, добравшись до самого Гарца — той области, откуда вышел первый император Священной Римской империи, включая Блессгейм и большую часть Брауншвейга. Не является ли эта оккупация частью дальнейшего расчленения Германии? И что собственно стояло за понятием «рейх»? Было ли это лишь эпизодом немецкой истории, как я недавно прочел в передовице одной из газет? Что осталось после его крушения, с чего бы мы могли начать строительство нашего общего будущего? В ходе войны Германия подчинила себе многие старые страны, однако оставила большинство из них в прежних границах. Но есть ли сейчас страна, которая могла бы называться «Германией»? Лично я такой страны не знаю.

Привычный мир рухнул. Брезжит заря нового мира — мира, в котором наши ценности дискредитированы, мира, где нас из-за нашего прошлого будут встречать с нескрываемой ненавистью или в лучшем случае сдержанно. Что ж, согласимся, на то есть причины. Куда главнее для нас теперь — наше будущее и то, что мы намерены с ним делать. Это и есть та территория, где нам придется доказывать, что мы такие на самом деле, территория новых возможностей. Остается лишь надеяться, что нас не лишат этого шанса.

И вместе с тем никто не в силах отобрать у нас верность нашим мертвым. Наш святой долг — защитить их доброе имя, защитить светлую память о них. Они, как и другие павшие в той войне или замученные по вине расового фанатизма, должны служить вечным предостережением, чтобы эта трагедия не повторилась вновь. Однако есть и нечто другое, о чем следует постоянно помнить. Пусть цели, во имя которых они отдали жизни, преступны, а символы, под которыми они шли в бой, — это символы зла, однако их беспредельная самоотверженность, их верность стране, их готовность защитить ценой собственной крови — все это не может не вызывать уважения. Это дух юности, без которого не может существовать ни одна страна.