"О девочке Маше" - читать интересную книгу автора (Введенский Александр Иванович)

ГЛАВА VI О том, как Маша на самолёте полетела

И вот настал вечер накануне их отъезда. Маша ещё с утра говорила кукле Елизавете Петровне:

— Вот сейчас у нас утро, а через три часа будет день, а потом обед, а потом вечер, а после вечера ночь. А там и снова утро. Вот тут-то мы и полетим.

И весь день в детском саду Маша была весёлая, а теперь, когда Коля уехал и они остались с мамой совсем одни, — она немного пригорюнилась.

Вечером мама сказала:

— Маша, завтра надо очень рано встать, я прошу тебя сегодня лечь пораньше.

А Маша отвечала:

— Может, я лучше совсем сегодня не лягу. Мне вовсе и спать не хочется.

Мама в это время лежала на диване, укрытая одеялом, а Маша сидела у неё в ногах и разглядывала книжку с очень интересными картинками. На одной картинке был нарисован паровоз; он бежал по рельсам через снежное поле, из его трубы шёл дым, а машинист смотрел в окошко. А на другой картинке было нарисовано море, а на третьей картинке было дерево, а на дереве сидели птички: первую птичку девочка Маша называла Василёк, потому что она была синяя, вторую—Желток, потому что она была жёлтая, а третью птичку она называла Воробей, потому что это и был воробей, и никак его иначе не назовёшь. А больше никаких птичек на картинке не было. Может быть, они уже улетели с дерева, а может, ещё и не прилетали. Для каждой картинки девочка Маша придумала стихи.

Про паровоз такие:

А про море такие:

А про птичек она ничего придумать не могла. Только было она начала придумывать, как мама ей опять сказала:

— Маша, милая, я тебя очень прошу, ложись-ка спать.

Тогда Маша вздохнула. Закрыла книжку и говорит:

— Хорошо, лягу. Но спать всё равно не буду. А то вдруг проспим. Вот сейчас куклу Елизавету Петровну уложу, а потом пожалуйста, и сама лягу.

Раздела она куклу Елизавету Петровну, сняла с неё платье и туфельки и положила её на широкую кровать. Закрыла кукла глаза и уснула. Потом подошла Маша к телефону, сняла трубку и набрала номер: четыре — пятьдесят четыре — девяносто семь.

А когда там ответили, Маша сказала:

— Здравствуйте, это я, Маша. Не спит ли уже Наташа? Если она не спит, позовите её, пожалуйста, к телефону. Мне очень нужно с ней поговорить.

Когда Наташа взяла трубку, девочка Маша сказала ей:

— Здравствуй, Наташа. Что ты сейчас делаешь?

— Я, — отвечала Наташа, — сейчас свою куклу Соню укладываю, а скоро сама буду ложиться. Я уже почти вымыла руки.

— А я, — говорит Маша, — может, сегодня и совсем рук мыть не буду. Боюсь, не успею. Мы утром на самолёте летим. — А потом Маша вздохнула и говорит — А что делают сейчас Петушок и Ниточка? Позови их к телефону.

И Наташа подняла к трубке сначала собачку Петушка.

А Маша сказала в телефон:

— Петушок, здравствуй! Это Маша. Помнишь ли меня? Петушок услышал её голос и залаял в трубку.

А потом Наташа поднесла к трубке кошку Ниточку, и Маша сказала в телефон:

— Ниточка, здравствуй! Это я, Маша. Скучаешь ли ты обо мне?

Ниточка услышала её голос и замяукала в трубку. Тут Маша не выдержала и заплакала. Сквозь слёзы она пробормотала:

lt;...пропущены две страницы...gt;

Скоро они пришли на большую площадь, и там около одного фонаря стояли четыре человека. Мама подошла к ним и спросила:

— Вы, граждане, автобуса ожидаете, чтобы в аэропорт ехать?

— Да, — ответил маме какой-то гражданин в очках. — А эта девочка тоже лететь собралась? — И он показал на Машу. — Неужели она не боится?

А Маша сказала:

— У меня папа Николай Сергеевич Крутиков сам лётчик. И я ничего не боюсь. Я только волков и гусей боюсь.

Тут подъехал автобус, и в него сели четыре гражданина и мама с девочкой Машей. И поехал автобус по улице Горького, а потом по Ленинградскому шоссе, а потом свернул налево, и все четыре гражданина сказали разом: «Вот и аэропорт». Автобус остановился, и все вышли из машины.

Прежде всего Маша увидела большой, красивый дом белого цвета, с широкими стеклянными дверями. Они все вошли в эти двери и попали в комнату, где стояли столы. И там четыре гражданина сели пить чай, и мама села и заказала чай себе и Маше. На этот раз Маша стала тоже чай пить; она подумала: раз все пьют, значит, верно, так и нужно.

Вдруг в эту комнату вошёл какой-то человек и сказал:

— Кто летит на Одессу, приготовьте ваши билеты и идите за мной. Сейчас отлетаем.

И четыре гражданина и мама с девочкой Машей встали из-за стола и пошли за этим человеком в другие широкие стеклянные двери. Когда Маша вошла в эти двери, она увидела прямо перед собой большое-большое поле, покрытое жёлтой осенней травой, а на поле то тут, то там стояли самолёты, хотя скорее про них можно было сказать, что они лежали, а не стояли, потому что сами они были длинные и крылья у них были длинные, а высокими их нельзя было назвать. Некоторые самолёты стояли тихо, а у некоторых уже вертелся пропеллер, и от этих самолётов шёл страшный шум.

Потом Маша посмотрела на небо и увидела, что оно стало совсем светлое, что звёзды уже исчезли и появилось солнце.

Человек, который спрашивал у всех билеты, пошёл по полю, и четыре гражданина и мама с Машей пошли за ним. Они подошли к самолёту с неподвижным пропеллером. Сбоку у самолёта была открыта дверца, и вниз к земле спускалась маленькая железная лестница в четыре ступеньки. Внутри самолёта, по обоим его бокам, стояло по три кресла, а посередине был проход.

Маша села в кресло и стала смотреть в окно. Она увидела, что тот человек, который привёл их на поле, вдруг махнул флагом. Тогда самолёт страшно зашумел, сдвинулся с места и побежал по полю. Он бежал то очень быстро, то медленно, то опять очень быстро и сильно подскакивал на кочках. Четыре гражданина вдруг достали из пакетиков вату и стали совать её себе в уши. Они крикнули маме:

— Гражданка, заткните себе и вашей девочке уши ватой, а то шум будет такой, что прямо оглохнете!

А самолёт всё бежал и бежал по полю. И вот наконец Маша увидела, как человек с флагом махнул флагом ещё раз, и почти сразу после этого вдруг прекратилась тряска. Маша посмотрела на землю. Земля была уже где-то внизу, и самолёт не касался её больше своими колёсами.

— Ах, — сказала мама, — ах, мы, кажется, летим! А Маша захлопала в ладоши и вдруг запела:

Уши у неё были заткнуты ватой, и шум в самолёте от мотора был такой, что она и сама не слышала, что она поёт.

А самолёт поднимался всё выше и выше над землёй. Маша смотрела в окно и видела, как большой дом аэропорта стал совсем маленьким, а потом куда-то исчез.

Скоро не стало видно и Москвы. Они летели над лесами, полями и реками. Казалось, что они летят очень-очень медленно — почти что на месте стоят. Маша даже крикнула маме:

— Ох, как мы медленно летим! Прямо тише едем, чем трамвай.

А мама в ответ Маше:

— А вон, посмотри, видишь внизу лес?

— Вижу! — крикнула Маша.

— А теперь?

— А теперь уже не вижу, мы уже его пролетели.

— Вот, значит, как мы на самом деле быстро летим, — сказала мама. — Поняла теперь?

— Нет, — ответила ей Маша, — ничего не поняла! Это просто лес такой маленький, словно садик, вот и все.

Но хотя и казалось Маше, что летят они очень медленно, а всё-таки лететь было интересно и совсем не страшно. И леса, и поля, и реки, и сёла — всё казалось сверху очень красивым. Когда они пролетали над городами, то улицы в городах казались чистыми, словно вымытыми, и весь город был виден сразу, а за городом были видны луга, и по лугам ходили коровы. И это было занятно — сразу видеть и трамвай на улицах и коров на лугах.

Вдруг треск и шум в самолёте затих, и Маша, посмотрев в окно, увидела, что земля стала боком. Тут Маша испугалась и сказала шёпотом:

— Земля стала боком! Неужели мы падаем?

Но один пассажир, в кожаном пальто, засмеялся и крикнул ей:

— Вынимай, девочка, вату из ушей! На посадку идём. Сейчас остановка будет.

Всё ближе и ближе подлетала земля к самолёту, и наконец коснулся самолёт земли и снова запрыгал по кочкам. А потом остановился.

Открыли дверцу, и все пассажиры и мама с Машей сошли по лесенке на траву. И лётчик вышел из кабины, отошёл шагов за тридцать в сторону от самолёта и закурил трубку. А Маша подошла к нему и стала на него смотреть. Посмотрела-посмотрела, а потом говорит:

— Здравствуйте. Это вы нас везли?

— Я, — сказал лётчик, — я вас вёз. А как тебе, очень страшно было?

— Нет, — говорит Маша, — мне не было страшно. Только я бы хотела выше туч полететь.

— Что ж, — сказал лётчик, — может, сейчас и придётся так лететь. Кажется, дождь собирается. Ну, садись в самолёт. Сейчас дальше полетим.

Села девочка Маша в самолёт, и все сели, и снова самолёт затрясся по кочкам, а потом взлетел. И на этот раз он поднялся высоко-высоко над землёй. И вот он влетел в тучи, и земли не стало видно. Маша видела в окно только белый туман.

— сказала Маша. — Ничего не видать.

А потом поднялся самолёт ещё выше, и видела Маша под собой тучи, и это было похоже на море, только не на простое, а на молочное, с большими молочными волнами. А над этим молочным морем было синее небо и яркое жёлтое солнце. Так они и летели над этим морем, и только кое-где в этом море были дырки, и в этих дырках была видна земля, совсем не похожая на ту, которую видела Маша под Москвой. Тут совсем не было видно лесов — тут были степи, и поля, и холмы…

А домики в деревнях были белые.

И вдруг кончилось молочное море, и впереди Маша увидела настоящее синее широкое море. А на берегу этого моря стоял большой, красивый город.

— Вот и Одесса, — сказали пассажиры. — Вот и приехали, сейчас будем спускаться.

А когда самолёт остановился и Маша вышла из него, то оказалось, что остановился он на таком же поле, как и под Москвой. И города никакого тут не было, и моря. Только воздух был тёплый.

— А где же Одесса? — сказала Маша. — Я хочу в Одессу, нам на пароход нужно.

Тут к ним подъехал автобус, и четыре гражданина и мама с девочкой Машей сели в этот автобус и поехали. И через полчаса они приехали в город с высокими каменными домами, с садами и с морем. Этот город был Одесса.

В этом городе к морю спускалась огромная, широкая лестница, а рядом с лестницей вниз и вверх бегали вагончики. Одно было обидно: что лестница спускалась всё-таки не к самому морю, не к самой воде, а шла она до какой-то некрасивой улицы, а за улицей был забор, за забором какие-то дома и мастерские, и только за ними шумело и билось волнами о каменный берег зелёное море, которое называлось Чёрным.

В городе на улицах было много народу, в магазинах продавали цветы и вкусные пирожки с орехами. А ещё Маша заметила, что всюду в садах стояли деревья с почти зелёными листьями, а в Москве ещё вчера Маша смотрела на деревья, и там на них даже жёлтых листьев не осталось.