"Homo гитлер: психограмма диктатора" - читать интересную книгу автора (Кох-Хиллебрехт Манфред)

3.2. Призрак голода

Если отбросить всю прочитанную в юности Гитлером антисемитскую и социал-дарвинистскую макулатуру, которая не являлась «мировоззрением», остается весьма важный вопрос: какие духовные силы помогли фюреру прийти к власти и продвинуть свои армии до Каира и Сталинграда? В чем заключались первородные импульсы, толкнувшие Гитлера на совершение страшных преступлений?

Человеческая мотивация до известной степени иерархична. Очередь более высоких потребностей наступает только тогда, когда удовлетворены основные жизнеопределяющие нужды. Последние императивно определяют мотивацию поступков человека.[14] Как совершенно верно подметил Бертольд Брехт, сперва людям нужно дать пожрать, а потом вести разговоры о морали.

Неразумное и агрессивное стремление Гитлера к завоеванию жизненного пространства имело в качестве психоаналитической подоплеки глубинный страх перед тем, что однажды немецким матерям нечем будет кормить своих детей. В мозгу Гитлера «комплекс удовлетворения потребности» объединился с «комплексом земли-кормилицы», в результате чего возник «призыв к захвату Востока».[15]

На протяжении десятилетий призрак голода пугал жителей Германии. В коллективной памяти немецкого народа надолго осталась ужасная зима 1917-1918 годов. Таким образом, патологический страх Гитлера перед голодом, который лег в основу его политики и был близок и понятен большинству немцев, нуждается в тщательном рассмотрении.

Узники лагерей рассказывали, что страшное чувство голода оттеснило на задний план все другие мотивации. Это засвидетельствовали выжившие в германских и советских концентрационных лагерях, а также немецкие военнопленные, пережившие страшную зиму 1945-1946 годов в лагерях союзников в Рейнланде. Человеческая сущность сжимается и концентрируется. Все мысли вертятся только вокруг еды. Все иные раздражители, такие как влечение к другому полу, эстетическое восприятие природы, искусства или интерес к спорту, блекнут и теряют свою остроту.

Главным инстинктом Гитлера был голод и зависть к сытым. Похудевший молодой безработный слонялся по улицам столицы двуединой монархии. В застольных беседах в ночь с 11 на 12 марта 1942 года он признался: «В течение долгого времени мне было очень плохо в Вене. Месяцами я не ел горячей пищи. Я жил на молоке и черством хлебе». Агитируя поддержать «Программу зимней помощи немецкому народу» во время выступления в Берлинской опере 8 октября 1935 года, он сказал: «Не говорите мне, для вас тягостны эти пожертвования… Вы не знаете, что это значит, когда нечего есть, и еще меньше имеете представление о том, что чувствуешь, когда не можешь накормить своих близких». Один из людей, живших вместе с юным Гитлером в ночлежке, описывает его как худого опустившегося человека. В «Майн кампф» Гитлер вставил даже описание голодного бреда: «В его замученном создании голод создавал миражи сытой жизни». Сходным образом великий норвежский писатель Гамсун в одном из своих романов рисует перед читателями муки жертв голода, ютящихся в начале века на задворках жалостного города Христиания.

Как и у большинства немцев, естественной реакцией Адольфа Гитлера на годы голода стало обжорство. Будущий вегетарианец поглощал мясо с невероятной жадностью. Во время жизни в Мюнхене до начала первой мировой войны Гитлеру очень нравились хорошие колбасы, которые он покупал сразу же, как только ему удавалось продать одну из нарисованных им видовых открыток. После того как он в августе 1914 года записался добровольцем в баварскую армию, сразу после присяги ему выдали двойной продовольственный паек в виде свиного жаркого. Гитлеру это настолько понравилось, что еще много лет спустя он вспоминал об этом с нескрываемым удовольствием. На фронте каждый раз после получения небольшого денежного довольствия он в тот же день тратил его на продукты, предпочитая покупать мармелад.

Даже в последние годы войны он требовал, чтобы солдаты и офицеры на фронте ели из одного котла, показав тем самым, что разбирается в продовольственном снабжении войск. Известно, что данный принцип гарантирует солдатам нормальное питание.

Во время отпуска на родину, который он получил после ранения, Гитлер смог лично убедиться, как плохое снабжение продуктами питания уничтожает боевой дух населения. Наиболее ярким впечатлением во время мирового экономического кризиса стали длинные очереди безработных за миской бесплатного супа. Он вновь убедился, что голод является одним из основных политических факторов.

Во втором периоде своей жизни Гитлер также снабжался продовольствием за казенный счет. Свое заключение в Ландсбергской тюрьме с ноября 1923 по декабрь 1924 года он начал с голодовки, но вскоре прекратил ее, убедившись, что как политическому заключенному ему положено питаться с кухни для администрации. Кроме того, его приверженцы не позволили своему фюреру умереть от голода. Камера Гитлера напоминала деликатесную лавку: во всех углах лежали окорока, шпик, колбасы, шоколадные конфеты и пироги. В результате тюремное заключение было единственным периодом в его жизни, когда он набрал лишний вес.[16]

Вернувшись после первой мировой войны в Мюнхен с деньгами, Гитлер любил посидеть в кафе «Хек» в Дворцовом саду, которое славилось своими пирожными. Еще в венский период Гитлер любил мучное. Как только у него появлялись деньги, он с удовольствием посещал кафе. В более поздний период фюреру доставляла немало радости кухня его двоюродной сестры и других хороших поварих.

Однако дело не ограничивалось только удовлетворением голода. Как и большинство немцев своего поколения, переживших тяжелые военные годы, он питал слабость к хорошей еде и напиткам. По свидетельству Пикера, «воспоминания о голодных годах нищей жизни художника в Вене и солдата в окопах во Фландрии и Франции не позволяли Гитлеру спокойно смотреть, как выбрасывают продукты питания. Он распорядился менять за столом гостям тарелки только после того, как они съедали все, что им подали».[17]

Когда Гитлер говорил о женщинах, он думал больше о столе, чем о кровати. «Маленькая немецкая женщина, которой он нанес визит, полностью удовлетворила его честолюбие, подав ему не только вкусную еду, но и позаботившись о том, чтобы блюда были нужной температуры». Путь к сердцу проходит через желудок. Спустя много лет Гитлер забыл черты этой женщины, но в его памяти сохранились воспоминания о вкусе поданной ему пищи. 8 мая 1942 года в ставке фюрер поведал присутствовавшим о даме, «к которой он был приглашен на клецки, превратив свой рассказ в настоящую кулинарную поэму».[18]

Тема голода и еды красной нитью проходит через всю жизнь Гитлера. Она принимала различные формы, от голода в Вене до вегетарианства более позднего времени, продолжительных нарушений пищеварения, запоров, мучительного метеоризма и диеты.

Развязав безумную войну, Гитлер стремился добиться полного самообеспечения продуктами питания всего немецкого народа, но прежде он сделал это для самого себя. Фюрер и его окружение ели картофель, свежие овощи и зелень, которые выращивали в огромных теплицах, возведенных в Оберзальцбурге.

Когда во второй половине жизни фюрер стал вегетарианцем, он подвел под это идеологическую базу, основанную на том, что от мяса люди якобы становятся слабее. В качестве примера он приводил лошадь, быка и слона, травоядных животных, отличавшихся большой силой и выносливостью. «Напротив, собаки, — говорил Гитлер, — питающиеся мясом, после незначительных усилий задыхаются и высовывают язык».[19]

Используя различные способы, он пытался испортить аппетит тем гостям, которые ели за столом мясные блюда. Глубинная фиксация на чувстве голода выдавала себя, когда он «с поэтическим наслаждением описывал, каким способом появляются вегетарианские продукты питания. Сперва крестьянин медленно шагает по полю и широким движением руки разбрасывает семена. Затем, когда они взойдут, землю покрывает зеленое море, которое постепенно желтеет под лучами солнца».

После войны профессор Карл Брандт рассказал, что Гитлер не только более двадцати лет страдал расстройством пищеварения, но уделял большое внимание желудочно-кишечному тракту, что стало постоянной темой длинных бесед. С проблемами пищеварения в широком смысле этого слова приходилось сталкиваться даже участникам совещаний, темы которых были весьма далеки от этого. Однажды в 1943 году на совещании по вопросам вооружений, на котором Гитлер присутствовал вместе со Шпеером, обсуждалась конструкция нового военного локомотива. К удивлению всех присутствующих, фюрер спустил их с небес на землю, потребовав устроить в паровозе туалет для машиниста.

В 1932 году забота о своем питании приобрела у Гитлера гротескные формы. Он отказался питаться в ресторане берлинского отеля «Кайзерхоф», поскольку решил, что персонал кухни настроен коммунистически и хочет его отравить. Чтобы спасти свою жизнь, фюрер стал столоваться у Магды Геббельс.

Подобные проявления были извращенной реакцией Гитлера на голодную юность. Все свое существование он сконцентрировал на том, чтобы сделать все возможное для ликвидации угрозы голода в будущем. Можно сказать, что голод оставался главной мотивацией поступков фюрера даже тогда, когда подобная опасность давно миновала. Страх вновь остаться голодным вызвал реакцию «короткого замыкания». Единственный выход виделся в грабеже соседа. Нужно было отнять у него продукты питания и землю, на которой их можно было вырастить. Подобно голодному, который думает только о еде и в бреду создает воображаемые запасы провизии, Гитлер видел спасение в захвате жизненного пространства. По-видимому, ключом к пониманию этой ненормальной мотивации служит эйдетизм фюрера, который не позволял увидеть разницу между реальным и воображаемым голодом, провести четкую границу между фантазиями и действительностью.

Свою зависть к сытым, которая сама по себе является атомизмом, Гитлер подкрепил тезисом из арсенала социал-дарвинизма. В 14-й главе 2-го тома «Майн кампф» он писал: «Перед богом мы существуем на этой земле для того, чтобы бороться за хлеб насущный, который, как известно, не дарится, и наше место на земле как господ определяется только нашей гениальностью и мужеством, благодаря которым мы добились подобного положения…»

Адольф Гитлер был готов убирать каждого, кто стоял на его пути к этой цели, и не останавливался перед убийством, как голодные, которые дерутся за последний кусок хлеба. Поскольку Гитлер не мог больше рассчитывать на место у общего котла, в политике он буквально боролся за хлеб насущный для себя, а в более широком смысле за пропитание для всего народа.

Закон борьбы за ежедневный хлеб имел значение не только для отдельной личности, но для всего народа в целом. Однако один человек смог бы победить в данной борьбе, только если бы ему удалось мобилизовать на это весь народ. Поэтому Адольф Гитлер и стал политиком. Требовалась сила всего немецкого народа, чтобы убрать с горла удушающую руку мирового еврейства. Вся его ненависть и зависть была направлена на это мировое еврейство. В его глазах евреи были именно теми, кто обманом навязал немцам позорный Версальский договор, чтобы затем грабить их и морить голодом. По его мнению, избавить немецкий народ от опасности голодной смерти можно было только «при помощи меча». «Только собрав сконцентрированную силу народного гнева, можно помешать превращению населения всего мира в рабов. Однако здесь нельзя обойтись без пролития крови».

Архаичная борьба за насущный хлеб была основной мотивацией Гитлера. Связь идеологии и еды, политики пропитания, является ключом к пониманию внешнеполитического курса Гитлера.[20]

Уже в своих первых выступлениях в пригородных мюнхенских пивных Гитлер затрагивал тему еды. Он говорил, что евреи и богачи обжираются в дорогих кафе, когда народ пухнет от голода. Если бы путч в 1923 году закончился удачей, то нацисты немедленно бы ввели в действие конституцию, по которой все евреи были бы немедленно уволены с государственной службы и вместе с «лицами, представляющими общественную опасность, и бесполезными едоками» были бы заключены в лагеря. Рольф-Дитер Миллер пишет: «С 1922 года Гитлер был убежден в том, что главной задачей следующей войны будет захват богатых хлебом районов Польши и Украины. Ядром его программной книги "Майн кампф" стало утверждение, что непременным условием существования государства и достижения статуса мировой державы является захват аграрных областей, преимущественно в Восточной Европе».[21]

В документе «Рассмотрение предпосылок внешнеполитической деятельности германского государства» Гитлер писал: «В Германии ежегодный прирост населения составляет почти 9 тысяч человек. Проблема пропитания этой армии новых сограждан год от года будет обостряться и однажды приведет к катастрофе, если не будет найден способ своевременно ликвидировать опасность возникновения голода».

К этому ошибочному выводу Гитлера привел страх голода, превратившийся в настоящую фобию. «Поэтому единственной возможностью проведения нормальной земельной политики для Германии является захват новой земли в Европе». Он не видел иного выхода из создавшегося положения, кроме развязывания войны: «Нужно четко осознать, что эта цель может быть достигнута только в борьбе, и спокойно смотреть в глаза необходимости применить оружие». В свете всех этих навязчивых идей не оставалось иного выхода, как напасть на Россию. «Новый рейх» должен был «вернуться на путь орденских рыцарей, чтобы германским мечом добыть землю, на которой германский плуг смог бы обеспечить немцев хлебом насущным».

10 октября 1941 года во время очередной застольной беседы Гитлер заявил, что «война является последним оружием, при помощи которого народ сражается за свой ежедневный хлеб». Он считал, что первая мировая война была сражением за пропитание. Англичане хотели уморить немцев голодом посредством морской блокады, но Германия при помощи подводных лодок уготовила им ту же участь. Страх голода помешал ему извлечь из истории очередной урок. Германия вынуждена была капитулировать в 1918 году, «несмотря на то что заняла Украину». Точно так же захват этой богатой продовольствием страны не спас Германию от поражения во второй мировой войне.

Во 2-м томе «Майн кампф», целиком посвященном проблемам внешней политики, Гитлер вновь вернулся к этой теме: «Можно с уверенностью сказать, что весь смысл борьбы народов за существование в действительности сводится к обеспечению постоянно увеличивающегося населения землей, предоставляющей продукты питания».

Уже 8 февраля 1933 года, практически сразу же после прихода к власти, Адольф Гитлер начал требовать жизненное пространство на Востоке, куда можно было бы переселить крестьян и обеспечить страну хлебом.

Стремление к захвату новых территорий Гитлер возвел во «всемирно-исторический принцип».[22] Новое жизненное пространство стало для него прежде всего гарантией от голода, «местом для переселения крестьян и создания новой сырьевой и аграрной базы». Одновременно оно являлось «новым рынком сбыта и средством обеспечения экономическими ресурсами». Новые земли были также важны «со стратегической и военно-географической точки зрения».

В своей длинной речи, произнесенной в рейхстаге 7 марта 1936 года, в которой он оправдывал вступление вермахта в демилитаризованную Рейнскую зону, Гитлер заявил, что решение немецкого вопроса заключается в обеспечении «хлебом 40, 50 или 60 млн человек. В Германии на душу населения приходится в 8 раз меньше земли, чем, например, в России. Из этого совершенно ясно, насколько тяжелой будет борьба за ежедневный хлеб».[23]

Подобным же образом Гитлер обосновал необходимость перевооружения и начала войны в так называемом «Протоколе Хосбаха». Если немецкий народ не приобретет необходимое жизненное пространство за счет соседей на Востоке, он вымрет от голода. Чехи и австрийцы должны быть присоединены к рейху ввиду «приобретения продуктов питания для 5-6 млн человек».[24] Все это Гитлер обобщил в речи на совещании армейского командования, состоявшемся 10 февраля 1939 года в Берлине: «Совершенно безразлично, кто будет управлять Германией, любой режим должен будет исходить из того, что в стране на каждый квадратный километр приходится по 140 человек, которые не могут пропитаться на этой земле… Примите к сведению, что пока я жив, эта мысль будет определять все мое существование».

Вся экономическая политика Адольфа Гитлера определялась доктриной «неизбежность борьбы за лучшие источники пропитания». 6 октября 1935 года он заявил: «Мы не сможем обойтись без плана. Если мы пустим это на самотек и каждый будет делать то, что хочет, в очень скором времени эта свобода закончится голодом».[25]

В беседе с армейским адъютантом Шмундтом Гитлер доказывал, что необходимо как можно скорее разрешить экономические проблемы: «Это невозможно сделать без захвата других государств или чужой собственности». После начала войны фюрер дал разрешение на первые систематические массовые убийства — акцию эвтаназии, целью которой было избавление от бесполезных едоков.

С самого начала зависть к сытым была основным мотивом антисемитизма и последовавшего за ним Холокоста. Еще до решений Ваннзейской конференции, принятых 20 января 1942 года, генерал-губернатор Польши Ханс Франк заявил на совещании в Кракове 16 декабря 1941 года: «Господа, я должен просить вас подавить в себе жалость и сострадание. Мы должны уничтожать всех евреев, какие только попадутся на нашем пути… Для нас евреи прежде всего являются чрезвычайно вредными едоками».[26]

Массовые убийства евреев совпали с началом Русской кампании, когда эйнзацкоманды стали расстреливать мужчин-евреев. Однако эти жертвы еще нельзя в полной мере считать целенаправленным истреблением еврейского народа. Вооруженные еврейские мужчины рассматривались как потенциальная угроза, поскольку они могли примкнуть к партизанам. Когда немного позднее нацисты начали убивать в газовых камерах еврейских женщин, детей и стариков, что, собственно, и является Холокостом, они руководствовались совершенно другими мотивами. Теперь главной причиной массовых убийств стало уничтожение лишних едоков.

Еще отчетливее мотив голода проявился при нападении на Советский Союз. Гитлер планировал навсегда разрешить проблему обеспечения Германии продовольствием, навечно переселив на Украину немецких крестьян. Он был твердо убежден в том, что это было единственным возможным решением этого вопроса. Только «захват продовольственных запасов Советского Союза мог снять кризис снабжения, ожидавшийся в рейхе уже к осени 1941 года».[27]

Нацисты больше не могли ждать. Еще за неделю до начала кампании на Востоке, 16 июля 1941 года, Геббельс записал в своем дневнике: «Хорошо, что стоит плохая погода и на Украине еще не успел созреть урожай. Таким образом, можно надеяться, что мы успеем захватить большую его часть». В газете «Дас Райх» от 31 мая 1942 года он писал: «Мы желаем наконец-то получить то, что нам причитается. На Востоке на необозримых полях в желтых колосьях поспело зерно, которого более чем достаточно, чтобы накормить наш народ и всю Европу. Это и является нашей целью в войне».

Желание нажраться до отвала как цель расовой войны? Деликатесы предназначались не только победоносным солдатам вермахта, по мнению Гитлера, пропагандистская кампания обжорства должна была вестись в мировом масштабе. После совещания с фюрером 26 июня 1943 года министр вооружений Шпеер занес в свой протокол: «Фюрер желает получить отчет о хорошем состоянии войск, переведенных на Кубань. Это все равно, что докладывать о переизбытке икры, мюнхенского пива и т. п.»[28]

Гитлер очень серьезно относился к продовольственному снабжению солдат. 25 апреля Шпеер записал: «Фюрер жалуется на нехватку полевых кухонь во вновь формируемых дивизиях».

В течение всей войны Гитлер заботился о том, чтобы гражданское население Германии снабжалось нормально. 10 мая 1942 года на совещании в ставке он заявил: «Я прикажу увести с Украины последнюю корову, но не допущу голода на родине». Он боялся своего народа почти так же сильно, как и своих военных противников. Его фобия голода была напрямую связана со страхом революции. Еще во время выборов 1925 года Гитлер считал, что голод является естественным союзником большевиков. В «Майн кампф» он приводил аргументы в защиту данной точки зрения: «Неслучайно, что большевистская волна как нигде лучше находит для себя почву именно там, где голод и длительное плохое питание выхолащивают дегенерированное население: в Центральной Германии, Саксонии и Рурской области».[29] По его мнению, существовала прямая зависимость между хорошей расой и хорошим питанием.

Продовольственное снабжение служивших в концентрационных лагерях было отменным. Эксперт по эвтаназии, который в 1940 году отбирал заключенных на уничтожение, рассказывал в письме к жене о столовой для персонала в концлагере Заксен-хаузен: «Здесь есть масло, хлеб, пиво и три сорта колбасы».[30] 31 августа 1942 года откомандированный в Освенцим врач СС доктор Кремер записал в своем дневнике: «Продовольственное снабжение персонала просто отлично. Например, сегодня вечером подали печень всего за 40 пфенингов плюс фаршированные помидоры».[31] Распределение продуктов питания регулировалось исходя не из потребностей человека, а с учетом мнимой расовой ценности, а также полезности личности для общества господ.[32]

На празднике в день урожая 4 октября 1942 года Геринг объявил: «Впредь каждый убывший в отпуск немецкий солдат, от простого рядового до фельдмаршала, по приказу фюрера при пересечении границы будет получать продовольственный паек: 1 кг муки, 1 кг гороха или бобов, 1 кг сахара, 1 фунт масла и большую копченую колбасу. При этом совершенно безразлично, прибыл ли отпускник с севера из Киркинеса или с востока из-под Сталинграда».[33]

В первую очередь власти заботились о снабжении солдат вермахта и рабочих, занятых тяжелым трудом, затем следовало нормально обеспечить остальных немцев, лояльных к режиму, советские же военнопленные и заключенные концентрационных лагерей питались настолько плохо, что с трудом могли поддерживать свое физическое существование.

«Советских военнопленных следовало кормить провизией самого плохого качества. Специально выпекавшийся "русский хлеб" состоял на 50% из ржаной муки, на 20% из молотой сахарной свеклы, остальное — солома или трава».[34]

В оккупированных областях пищевые продукты распределялись в соответствии с «расистской иерархией питания», на самом низу которой находилось еврейское население. 5 августа 1941 года гражданская администрация Литвы распорядилась: «Отпускать евреям провизию только в том случае, если существующих запасов достаточно для удовлетворения потребностей других категорий населения».[35]

На регулярных совещаниях с министром вооружений Шпеером Гитлер обсуждал не только вопросы производства оружия и, следовательно, выживания третьего рейха, но также и снабжения провизией рабочих на военных заводах. 26 июня 1943 года были приняты меры по улучшению снабжения рабочих, занятых на тяжелых работах, ученых и конструкторов. Теперь даже коммунисты, если они работали на нужды обороны, получали нормальный паек. Между 19 и 22 августа 1942 года Гитлер приказал «улучшить условия содержания и продовольственное снабжение красных испанцев».[36] Еще 4 апреля 1942 года он издал распоряжение, согласно которому русские, работавшие на военных заводах, «должны были получать достаточное питание». Из данного распоряжения становится ясно, что до этого русских рабочих морили голодом.

В этих глубинах первобытного атавизма национал-социализм встал на одну доску с коммунизмом, который давно и систематически использовал голод как оружие классовой борьбы. «Режим контролирует все имеющиеся запасы продовольствия и распределяет их в соответствии с "заслугами" и "провинностями" каждого человека».[37]

В 1932 году Сталин намеренно обрек кулаков (зажиточных крестьян) на Украине на голодную смерть, в результате чего умерло 5 млн человек. Гитлер также первоначально планировал уморить голодом и непосильным трудом примерно такое же количество евреев, переселив их на оккупированные восточные территории. Однако неожиданно возникшие трудности в виде военных поражений на Восточном фронте заставили нацистов сменить планы и, отказавшись от идеи подвергнуть евреев медленной голодной смерти, перейти к более быстрому и лучше контролируемому методу умерщвления в газовых камерах.

Гитлер стремился использовать продовольственное снабжения также как инструмент внешнеполитической пропаганды. 20 мая 1942 года, выступая в роли знатока национальной психологии, он заявил: «Уже сегодня всех чехов можно было бы превратить в фанатичных сторонников рейха, если дать им двойные порции мяса».

После победы на Западе Адольф Гитлер признался, что для обеспечения немецкого народа провизией Франция, Нидерланды и Дания более важны, чем Украина, и что опасность голода в Германии уже в 1940 году исчезла. Немецкое посольство в Москве вообще не видело какого-либо смысла в захвате Украины. Советник посольства Вальтер 10 октября 1940 года в своем докладе указывал на то, «что западные области Советского Союза будут обременительны для германского правительства, поскольку местное механизированное сельское хозяйство получает необходимое горючее из других советских областей». Другими словами, эффективно использовать Украину можно было только после захвата месторождений нефти на Кавказе.