"Банда Мило" - читать интересную книгу автора (Кинг Дэнни)

8. Банда Мило

Сказать, что в то утро я бродил бесцельно, было бы неправдой. Я определенно пребывал в состоянии оцепенения, но ноги так и несли меня пройти мимо дома Элис, мимо аптеки, как будто они до сих пор еще не согласились с тем, что́ так неохотно принял разум — ее больше нет. Совсем нет. У меня нет. Улица Элис теперь называлась для меня просто улицей, одной из многих, и мне нечего на ней было делать, разве что купить газету или заскочить к одному из ее соседей. Как-то пусто. Меня настолько охватило меланхолическое чувство утраты, что я даже перестал дрожать. Кажется, люди сведущие называют это состояние томлением. Я был совершенно подавлен. И не только из-за Элис. Из-за своей тяжкой участи. Раньше в моменты невзгод я приходил именно к Элис, утешался. Теперь же, когда ее нет, ноги не могли найти дорогу и не знали, куда меня нести.

Через некоторое время я проследил, как Элис вышла из своего дома с отпрыском на «тележке». Ноги понесли меня вслед за ней в парк, где я с безопасного расстояния наблюдал, как она болтала с другими мамашами и то и дело поднимала и ставила на ноги в очередной раз грохнувшегося на землю Марка. Я не слышал, о чем она говорила, потому что слишком уж далеко находился, но знал точно, что не обо мне. От этого щемило еще сильней.

Я был несчастен.

Нет, я не говорю, что жизнь превратилась в дерьмо. Потому что стоит открыть газету, и сразу поймешь, как легко живется в нашей стране даже самым низким слоям населения. Но все в этой жизни относительно, ведь так? Какой-нибудь парень в саудовской тюрьме считает себя везучим лишь потому, что его секут только раз в неделю, в то время как его сокамерники подвергаются этому наказанию ежедневно. С другой стороны, один миллионер из Монте-Карло страдает оттого, что имеет самую маленькую яхту в гавани. Судить о своей жизни можно лишь в пределах одного социального статуса. Но, кажется, в моем социальном статусе жизнь не заладилась только у меня.

Мне двадцать семь лет. В то время, как я понапрасну растрачивал свою жизнь, подавляющее большинство моих бывших одноклассников успели разжиться домом, машиной, работой, женой, правом на ежегодный оплачиваемый отпуск и, самое важное, перспективами. Я не имею и последнего из списка.

И произошло это не потому, что я не имел желания или не старался. Ничего подобного. Даже Элис не может обвинить меня в этом. Просто у меня никак не выходило сделать перерыв. Что мне было делать?

Я чувствовал себя жутким неудачником. Никогда в жизни я не испытывал подобного. Даже когда оказывался за решеткой. Тогда меня хоть уважали собратья-уголовники за то, что не открывал пасть и сносил все, как и подобает настоящему мужику. Это хоть малость, но утешало. Что есть у меня теперь? Ни дома. Ни подружки. Один только тупоголовый отставной вояка с предложением, от которого я не мог отказаться. И вот он бросился ко мне навстречу через весь парк.

— Здорово, Мило! Я повсюду тебя ищу. Уже сбегал к Терри, но тебя там не было. Я так и подумал, что найду тебя здесь.

— Ну, нашел ты меня. Дальше-то что?

Гуди уселся рядом на лавку.

— Да так, ничего. Просто поболтать захотелось. Вот и все.

Гуди отчаянно пытался сдержаться, чтобы сразу не перескочить к теме, на которую ему так хотелось поговорить. Зная это, я нарочно испытывал его терпение, переливая из пустого в порожнее, растекался мыслью о погоде, о результатах последнего футбольного матча, о том, какой дерьмовой стала музыка в наши дни. Наконец он не выдержал и, грубо перехватив инициативу, свел разговор к супермаркету.

— Взглянул я на то место, о котором трещал Норрис. Громадина… За кольцевой дорогой. Ты еще не смотрел?

— Ты вообще меня когда-нибудь слушаешь? — спросил я.

— Да я просто так… Сижу тут, разговариваю с тобой. Это ведь не запрещено законом? И ничего такого я тебе не сказал. Только то, что поглядел из чистого любопытства, что за место. Оно большое. Думаю, сто двадцать тысяч фунтов — вовсе не преувеличение. Мне кажется, там можно снять даже больше. Сколько парней, по-твоему, понадобится? Вроде ты говорил, восемь или девять?

Сам не понимаю, как я не расплакался. Но в том подавленном состоянии я просто не нашел в себе сил продолжать сопротивление. Не успел я и глазом моргнуть, как уже заговорил о деле. Я не хотел — поначалу, — но уклоняться от этой темы стоило мне бо́льших усилий, чем к ней перейти. У меня просто не осталось энергии.

Гуди заверил меня, что разговор чисто гипотетический. Что в нем плохого? Так что я согласился на его игру и сообщил все, что тот хотел услышать.

— Для начала мне нужно хотя бы увидеть это место. Но, по всей видимости, потребуется как минимум восемь молодчиков: один в фургоне, двое на стреме, пятеро — чтобы обезвредить персонал, после чего трое останутся за ним приглядывать, пока двое отключат сигнализацию и заберут бабки.

— Восемь человек на сто двадцать тысяч, — принялся калькулировать Гуди, но в вопросах подсчета долей я оказался проворнее.

— По пятнадцать «штук» на рыло. Не так уж и заманчиво.

— Пожалуй. Но неплохо для пяти минут работы.

— А также для пяти лет тюряги, черт подери!

— Да, но это лишь в том случае, если нас поймают. А мы не попадемся, — уверил меня Гуди.

— Ах да. Как я об этом не подумал?

— Что еще?

— Нам понадобится место для сходки. Не могут ведь все собраться для обсуждения деталей в пабе или у твоей мамочки. Слишком уж подозрительно выглядеть будет. Подумай сам, восемь чуваков постоянно тусуются вместе, а через три недели после этого банда из восьми человек бомбит супермаркет.

— Промышленная зона подойдет. Там полно пустых заброшенных складов. Можем пробраться туда и устроить себе убежище.

— Убежище? Не гони. Мы не в Бэтменов играем. К тому же в промышленных зонах чертова туча камер наблюдения для защиты используемых площадей. Нас раскусят, не успеем мы и первую сходку закончить.

— А как насчет старой американской базы? — предложил Гуди, подразумевая микрорайон на окраине города, где некогда квартировали американские летчики с семьями, когда база бомбардировщиков еще действовала. — Ее все рано собираются сровнять с землей. Там все заколочено. Кроме детворы, там никто не появляется. Можем собраться там после того, как они отправятся баиньки.

— Да, неплохой вариант. Даже ничего. Думаю, его можно пробить. Возможно, подойдет… в том исключительном случае, если мы все-таки решимся провернуть это дельце.

— Ну-ну… продолжай.

Мы подорвали задницы и неторопливо зашагали от Элис в направлении американской базы. По ходу прикинули список ребят, которых могла бы заинтересовать перспектива совместного времяпрепровождения следующие пяток лет. Перебрали кучу имен, обсудили анкету каждого, словно какие-то два менеджера из обувного магазина. Отличало нас, пожалуй, лишь то, что устраивать собеседование каждому кандидату мы не могли до тех пор, пока не удостоверимся, что он действительно соответствует по квалификации и позарез нуждается в работе. Но это если мы все-таки решимся пойти на дело. Ставки высоки, так что ни одна душа за пределами команды не должна ничего знать. Никто. В противном случае мероприятие сорвется, едва успев начаться.

Открывали список мой знакомый взломщик Бекс со своим приятелем Олли, но Гуди сказал, что оба получили по году и мотают срок в Эрлстоке. Новость явилась для меня полной неожиданностью, потому как Бекс считал, что его никогда не посадят. Мне тут же пришло в голову, что я выиграл пари, и Бекс теперь должен мне пятьдесят фунтов. Что ж, увидимся через годик. Надеюсь.

— Ну конечно же, Норрис, — напомнил мне Гуди.

Норрис начинал как магазинный вор, потом продолжил как угонщик автомобилей, грабитель, ну и вообще вор широкого профиля. Хрен знает, как ему удалось заполучить работу в супермаркете, потому как его анкета ничуть не уступает моей. Должно быть, его пропихнул центр занятости или что-то в этом роде. Норрис специализировался по отъему сумочек у подвыпивших дамочек в ночных клубах. Однажды он продемонстрировал мне свое мастерство на практике. Парень просто сидел у края танцпола и смотрел в оба. Вот появлялся подходящий объект, накапливалось достаточное количество народу, он подруливал к ней. Покачивая бедрами и сверкая желтовато-жемчужной улыбкой, начинал пританцовывать практически вплотную к жертве; она, естественно, посылала его куда подальше и поворачивалась спиной. Он и отваливал. А вместе с ним и ее сумочка. Далее, пока дама сбита с толку его наглыми действиями или занята своими приятелями, Норрис на «раз, два, три!» хватал сумочку за ремешки и, пританцовывая, удалялся, волоча ее по полу вслед за собой. Не доходя до края танцпола, прятал добычу под рубашку и, проскользнув с ней в уборную, выворачивал содержимое, прибирал деньги, кредитки, прочие ценности и выбрасывал сумку где-нибудь в темном углу. За один раз он проделывал по пять или шесть заходов и скоренько сматывался, не оставляя вышибалам ни единого шанса разобраться в происходящем. Не очень-то почетное и приятное занятие, но Норрис и сам особой приятностью никогда не отличался. Как, впрочем, и все воры. И вот вам потрясающая новость. По словам Норриса, число дамочек, выходящих в свет в субботу вечером с пятью фунтами в ридикюле, приближается к критической отметке. Это же просто позор!

— Кто там у тебя еще есть? — спросил Гуди.

— Дай подумать. Возможно, Мэнни. Когда-то мы вместе воровали автомобильные аудиосистемы.

— Знаю, знаю… Сам скупал их у вас кучами.

— Только теперь у него жена и ребенок. Черт, кажется, это теперь повальное увлечение. Ему наверняка нужны деньги, но парень вряд ли рискнет ради них свободой. Особенно учитывая, как долго он ни в чем не был замешан, — размышлял я.

— А как насчет твоего братца? — поинтересовался дурень.

— Что?! Шутишь, что ли? Да он сообщит легавым, как только увидит нас вместе.

— Да ну… Не станет он… — замотал головой Гуди.

— У Терри своя логика: лучше я получу маленький срок за преступный сговор, чем большой — за состоявшееся преступление. В самом крайнем случае он сдаст нас Уизлу и сам же об этом нам и расскажет. По мнению Терри, он таким образом оказывает мне услугу.

— Поверить не могу, — пробормотал Гуди, уставившись на траву и в замешательстве постукивая каблуками ботинок.

— Я скажу тебе, кто уж наверняка возьмется за это дело. Мой старый приятель Боб Лайкер.

— Лающий Боб? Этот отморозок? Да брось, всему должен быть предел, — возразил Гуди, но я-то знал: Лающий Боб, как никто другой, подходил для этой работы.

Лающий Боб получил свое прозвище совсем не потому, что нам нравилось каламбурить. Нет, просто этот парень — абсолютный законченный псих: эдакий гигант размером с дом, минимум мозгов, да и те в кулаках… Да, такого безжалостного типа я, пожалуй, не встречал нигде — ни на свободе, ни в неволе. Кажется, я уже упоминал, что познакомился с ним в школе для идиотов и загремели мы вместе за ограбление «Эр-Джи ньюс». Так что мы — давнишние друзья. Если подумать, я, пожалуй, один из немногих в мире, кому может сойти с рук хамство в отношении Боба, хотя все-таки стараюсь этим не злоупотреблять. В свое время Боб занимался всем понемногу, хотя его специальностью — кроме той, что закрыла для него двери всех местных пабов, — являлся уличный грабеж. Боб был настоящим профи, не какой-нибудь там мелкий псих, отнимающий кошельки у старушек. Ему всегда удавалось сорвать неплохой куш либо наличными, либо драгоценностями. Думаю, в наши дни его окрестили бы Ролексом. Он частенько наведывался в роскошные районы Лондона, проводил там по полмесяца, намечал жертву — какого-нибудь тупого богача, — поджидал его у выхода из какого-нибудь шикарного питейного заведения, и когда тот вываливался из него в невменяемом состоянии, прибирал к рукам все, чем тот заносчиво щеголял. Боб заявил однажды, что грабанул самого Антея Тернера. Возможно, тут он привирает. В общем, неплохой член команды, хоть и слегка непредсказуемый.

Одна проблема: без Джимбо он вряд ли пойдет на это дело.

Иначе известный как Джимбо Джонкерс. Сказать по правде, мне не очень-то много о нем известно. Только то, что он являлся партнером Боба по «ролексовому» бизнесу. Хотя он совсем не похож на Боба. Малость худоват и щупловат. Джимбо находился в незавидном положении лучшего друга Боба. Все остальные до черта боялись появляться где-либо в непосредственной близости от этого громилы. Джимбо же, наоборот, до черта боялся выходить без него. Не знаю уж, где они познакомились, но однажды Боб решил, что Джимбо — его друган. Сам Джонкерс тогда мотал долгий срок. Сказать, чтобы в их паре Джимбо выполнял функции мозга для мышечной силы Боба, значит, сказать неправду. Скорее выполнял роль подхалима. Любую безумную, самую нелепую идею Боба «срубить пару сотен» или «навалять придуркам» Джимбо поддерживал без лишних разговоров. Даже несмотря на всю гипотетичность нашего с Гуди разговора, у меня не было абсолютной уверенности в том, стоит ли включать в список его кандидатуру. Джимбо ведь мог воспользоваться таким отличным шансом, чтобы избавиться от Боба на несколько лет. Но Лайкер без него не согласится. Так всегда. В игре, которую мы затеваем, это может иметь большое значение. Боб ни за что на свете не согласится пойти на дело без Джимбо. В общем, так или иначе, все мы повязаны друг с другом. Тихоня с медленной речью… Мне всегда казалось, что у него полный рот стеклянных шариков.

— Впрочем, и Джимбо может кое на что сгодиться. Будет сдерживать энергию Боба. Кому-то все равно придется это делать, — заключил я.

— Итого пятеро? Кто еще? — спросил Гуди, сгорая от нетерпения, словно ребенок в предвкушении поездки на карусели.

Я почесал затылок, закурил сигарету — эти вещи всегда ускоряют мыслительный процесс, — и меня осенило касательно следующего новобранца.

— Парки.

Парки, наверное, отсидел столько же, сколько и я. С одним отличием: каждый процесс он превращал в целую театральную постановку. Понимаете, Парки — черный, против чего я совершенно не возражаю, но сам он, кажется, возомнил себя Нельсоном Манделой или кем-то вроде него. Он находил свободные уши и при каждом удобном случае кричал о дискриминации и клялся в собственной невиновности. Если только этим «ушам» не была известна истина. Тогда он оставлял попытки, смеялся и говорил что-то вроде: «Ну, всегда нужно пробить этот вариант, не так ли?» Я лишь однажды видел Парки в действии. Тогда он влетел в «Макдоналдс» и предъявил претензию, что один из уборщиков только что обозвал его «гребаным ниггером», за что потребовал возмещения морального ущерба.

Эта схема срабатывала практически всегда. Парки покидал заведение сытым, прихватив еще обед для «жены и троих детей» (читай: приятелей), с гордым видом проходил мимо бедняги, которого уже вызывали к начальству, чтобы дать пинка под зад. Да еще и заявлял: «Эти козлы накормили меня какой-то вшивой картошкой». Но в первую очередь Парки был грабителем. Хотя попадался чаще, чем триппер в публичном доме (однажды его даже скрутили, когда он спал, нализавшись хозяйского виски). Однако прославился парень именно использованием расизма в качестве судебной защиты. Парки проделывал это столько раз, что Комиссия по вопросам расового единства пригрозила ему судебным иском, если тот попытается проделать это вновь. Парень безотлагательно обвинил их в расизме. Следует снять шляпу перед таким наглым способом прикрытия собственной задницы.

— А ты не думал насчет Джеко? — поинтересовался Гуди, пока мы неторопливо брели к пункту назначения.

— Думал, но он ведь на травке, — возразил я.

Гуди оглядел парк и уступил, но все равно выразил это по-своему.

— В принципе да. Есть немного. Любит выкурить косячок-другой… Но с другой стороны, кто из нас не любит?

Чудо Джеко начал карьеру вместе со мной с угона тачки Келли. Затем расширил специализацию до широкопрофильного воровства и магазинных краж. Для начала промышлял этим, чтобы покупать «дурь», а потом уже под ее воздействием. Однажды он угнал фургончик мороженщика и раскатывал на нем по городу, сигналил, скрипел тормозами и в конце концов окончил путешествие в воротах Диксона. Думаю, после такого самой удачной мыслью было бы сделать ноги, но мысли у Джеко обычно умирали, не родившись, так что он сначала набил карманы, а через двадцать ярдов от разбитого фургона его скрутили прямо на дороге с полными карманами мороженого и пакетиками хлопьев под мышками. По сведениям, коп просто взглянул на него и насмешливо спросил: «Тебе что-нибудь известно о краже фургона с мороженым?» Джеко обернулся, тупо вытаращился на него и ответил: «Нет». За это он отсидел срок, а когда откинулся, вместо воровства занялся сбытом. Поставлял он только травку и гаш, но это не помешало ему загреметь еще на три года. Должно быть, этот случай встряхнул парня, потому как, освободившись, он покончил с торговлей и даже в некотором роде встал на ноги, но тем не менее сам употреблять не прекратил. Можно на него положиться или нет — вопрос остается открытым. Но он без гроша, старинный кореш, да еще и опыт подходящий имеется.

— Теперь остается один.

— Ага. И знаешь, о ком я думаю? О Патси.

— Патси?

— Ну да. Патси. Почему нет?

— Он работает в газетном киоске, — вымолвил Гуди, и я даже растерялся.

— Так, и какое, интересно, отношение сей факт имеет к нашему разговору?

— Ну… сейчас он просто не захочет ввязываться ни во что подобное, разве нет?

Я расхохотался.

— Нет, конечно. Разумеется, не захочет. Не при такой сладкой жизни. Ну и тупица! Послушай, Патси, черт подери, несчастен. Жена дала парню поддых, вот-вот отсудит у него хату, он вынужден каждый день просыпаться в пять утра, чтобы пинками расшевелить сонных продавцов газет и разослать их по адресам. Единственное его желание — убраться как только можно дальше от этого города. Поехать в Таиланд и несколько лет пожить на берегу океана. Вероятно, он прочел ту дерьмовую книгу.

— Или поглядел дерьмовый фильм.

— Ага. В общем, бабок у него для этого нет. Если, конечно, он не сбежит с недельной выручкой. И, скажу тебе, он уже близок к этому.

— Да, только вот хотеть в дело — это одно, а пойти на него, когда придет время, — совсем другое, — наставлял меня Гуди.

— Ты за Патси не беспокойся. У него силенок хватит. Он ведь обчистил моего дядюшку, помнишь?

— Правда? Вот урод! И ты ничего ему не сказал?

— Нет. На самом деле я просто не мог этого сделать.

Я ведь помогал ему.

Патси тоже сидел вместе с нами в машине Келли в те далекие времена нашей юности. Он спер еще пару тачек с Джеко, к чему я лично не имел никакого отношения, и вынес вместе со мной несколько магазинов. Да, в те времена он был одним из команды, но с тех пор ничем особым не отличился, разве что надувал своего работодателя, «Эр-Джи ньюс». Магазин являлся частью торговой сети, так что Патси, не задумываясь об объемах, не ограничивал себя в зарплате. В основном он приторговывал крадеными сигаретами, у него частенько «заедала» касса, когда нужно было выдать сдачу с двадцатки. Дурил он их и иными способами. Однажды Патси рассказал мне, как нанял какого-то тупоголового школьника, чтобы тот перевесился через прилавок в момент, когда он повернется спиной, и стащил пару часов. Разумеется, Патси оборачивался и хватал мальчугана с поличным, паренек вырывался, наш друг бросался в погоню, и весь спектакль в пользу камер наблюдения. Потом звучало: «Прости, „Эр-Джи ньюс“, этот маленький ублюдок оказался быстрее меня». Алле-оп! — парнишка находил огромную коробку «Сникерсов», которую той ночью «случайно» оставляли у запасного выхода на заднем дворе магазина, а мама и папа Паттерсоны получали к Рождеству по часам фирмы «Суоч». И все довольны.

Мы с Гуди бродили целый день, обсуждая тактику, оборудование и непредвиденные обстоятельства. Так хорошо я себя не чувствовал с момента освобождения.

Я вновь обрел вдохновение и воодушевился. Хотя уже было распрощался с надеждой когда-либо вновь пережить эти эмоции. Мне просто не терпелось рвануть за кольцевую и собственными глазами увидеть этот громадный магазин.

Разумеется, как я и говорил, все носило исключительно гипотетический характер. Но когда я махнул Гуди на прощание рукой, меня снова укусила муха.

Внезапно я больше не чувствовал себя нетрудоспособным экс-заключенным без дома, без подружки, без работы, без детей, без права на ежегодный оплачиваемый отпуск и без перспектив.

Я вдруг снова почувствовал себя вором.