"Правила секса (The Rules of Attraction)" - читать интересную книгу автора (Эллис Брет Истон)Шон– Это были Кеннеди, чувак…- говорит мне Марк; мы сидим у него в комнате в Нойсе, он вмазывается.- Кеннеди, чувак, проебали… все… На самом деле это был Джей-Эф-Кей… Это сделал Джон Ф. Кеннеди… Он все испоганил… все, понимаешь…- Он облизывается, продолжает: – Было это самое… мы были еще в животах у наших матерей, когда мы… я имею в виду, его… застрелили в шестьдесят четвертом, и весь этот инцидент… все схуиебилось…- Он останавливается, затем продолжает: – И очень неслабо…- Особое ударение на «очень» и «неслабо».- И… в свою очередь… понимаешь, это встряхнуло нас весьма неслабо, когда мы… были… в…- Он снова останавливается, смотрит на свою руку, а затем на меня.- Как это там называеца?..- Переводит взгляд обратно на руку, потом на меня, затем снова на руку, аккуратно вытягивает иглу, затем снова смотрит на меня, все еще в замешательстве.- Их… гм, доисторические чрева, и вот почему мы… я, ты, этот нарк через коридор, сестра в Буте, все равно мы… Ты понимаешь?.. Это ясно? – Он щурится на меня.- Господи… представь, был бы у тебя брат, который родился в шестьдесят девятом или что-нибудь типа того… Они были бы… гребаными уродами… Он выговаривает все это очень медленно (многое из этого и слушать невозможно) и кладет пипетку рядом со своим новым гудящим компьютером. Его друг Резин, который приехал из Анн-Арбора, сидит на полу, привалившись к столу, и гудит в такт. Марк с улыбкой откидывается на спинку. Я думал, с Кеннеди разобрались на пару лет раньше, но не уверен и не поправляю его. Меня прет, но все же можно было бы и зарубиться, потому что поздно уже, около четырех, но мне нравится, что все в комнате Марка мне знакомо – мелочи, к которым я привык: рваный постер «Не оглядывайся» с Диланом, кадры из «Беспечного ездока», извечный «Born to Be Wild»* на проигрывателе (или Хендрикс, или Эрик Бердон и Animals, или Butterfly, или Цеппелины), пустые коробки из-под пиццы на полу, старая книга Пабло Неруды на коробках из-под пиццы, постоянный запах благовоний, справочники по йоге, группа этажом выше, которая ночь напролет репетирует (сплошные каверы из раннего Спенсера Дэ-виса, выходит хреново). Но Марк скоро уезжает, со дня на день, он терпеть не может это место, Анн-Арбор – вот где жизнь, это Резин его научил. * «Рожден быть диким» (англ.). Я трахнул Диди, потом вернулся обратно в свою комнату, где сидела Сьюзен, она рыдала. Лягушатник, полагаю, в Нью-Йорке. Только ее мне сейчас не хватало, я сказал ей проваливать, после чего заехал в городе перекусить в «Бургер-кинг», по дороге к Роксанн, где мне предстояло решать вопросы с ее новым дружком – крупным и злобным городским барыгой по имени Руперт. Все эта сцена просто какая-то дурацкая шутка. Роксанн укурилась в такой хлам, что даже одолжила мне сорок баксов и сообщила, что «Карусель» (где Руперт тоже работает барменом) закрывается потому, что бизнес идет дерьмово, и меня от этого тоска пробрала. Руперт чистил шкаф с оружием и был под таким кайфом, что даже улыбнулся и дал мне снюхать дорожку. Я забрал у него стафф и двинулся обратно в кампус. Ехать было холодно и муторно, да и мотоцикл чуть не сдох прямо перед воротами, и я с трудом доехал последние три километра до колледжа. Я был слишком накурен, и меня тошнило от «бургер-кинговской» еды, и эти три километра после ворот в три ночи были полной жестью. Я курнул еще травы у Марка в комнате, и теперь он ее приканчивает. Ничего нового. Плавали, знаем. Марк прикуривает ментоловую сигарету и произносит: – Говорю тебе, Сэм, это все Кеннеди! – Его согнутая в локте рука на плече. Он облизывает губы.- Этот стафф… – Я слышу тебя, брат,- вздыхаю я, потирая глаза. – Этот стафф… – Ну? – Отличный. Марк писал диплом по Grateful Dead. Сначала он старался вставляться пореже, чтобы не заторчать, но было уже типа слишком поздно. Я доставал ему наркотики с сентября, и он динамил меня с расплатой. Он только и говорил, что после «интервью с Гарсией» у него будет бабло. Но Гарсия давненько не наведывался в Нью-Гэмпшир, и терпение мое заканчивалось. – Марк, ты должен мне пятьсот баксов,- говорю я ему,- мне нужны деньги до твоего отъезда. – Господи, у нас были… у нас здесь были такие безумные времена… На этой реплике я всегда начинаю подниматься. – Теперь все… по-другому…- (и пр., и пр.),- и времена те прошли… и места уже не те…- говорит он. Я пялюсь на кусок разбитого зеркала рядом с пипеткой и компьютером, и теперь Марк говорит о том, чтобы завязать со всем и отправиться в Европу. Я смотрю на него: изо рта воняет, не мылся неизвестно сколько, засаленные волосы забраны в хвостик, грязная, в пятнах рубашка. – …Когда я был в Европе, чувак…- Он ковыряет в носу. – У меня завтра пара,- говорю.- Как там с деньгами? – В Европе… Что? Пара? Кто ведет? – спрашивает он. – Дэвид Ли Рот. Слушай, ты дашь деньги или как? – Да, понял я, понял, тише, Резина разбудишь,- шепчет он. – Мне наплевать. Резин на «порше» разъезжает. Он может заплатить,- говорю я ему. – Резин без денег сидит,- говорит он.- Я все отдам, все. – Марк, ты должен мне пятьсот баксов. Пятьсот,- говорю я этому гнусному торчку. – Резин думает, что Индира Ганди живет в Уэллинг-хаусе.- Марк улыбается.- Говорит, что шел за ней от столовой до Уэллинта.- Он медлит.- Врубаешься… в это? Он встает, едва добирается до кровати и падает на нее, опуская рукава. Оглядывает комнату, уже куря фильтр. – Гм,- произносит он, запрокидывая голову. – Да ладно, у тебя есть бабки,- говорю.- Одолжи хоть пару баксов! Он оглядывает комнату, со щелчком раскрывает пустую коробку из-под пиццы, затем косится на меня: – Нет. – Я студент на дотации, чувак, мне нужны деньги,- умоляю я.- Всего пять баксов. Он закрывает глаза и смеется. – Я все отдам,- только и произносит он. Резин просыпается и начинает разговаривать с пепельницей. Марк предостерегает меня, что я порчу его карму. Я ухожу. Торчки – довольно-таки жалкое зрелище, но богатые торчки еще хуже. Хуже баб. |
||
|