"Мираж Золотого острова" - читать интересную книгу автора (Северин Тим)

Глава 10

— Как ты догадался, что надо делать? — спросил Гектор на следующий день, когда они с Изреелем на верхней палубе «Николаса» перетягивали провисающие канаты. Судно осторожно пробиралось по проходу между рифов.

— Просто я видел, как ловко он отсек голову Окооме, — ответил Изреель.

Гектор поморщился. У него перед глазами все еще стояла эта картина: короткий взмах, свист стали — и голова рыбака летит с плеч.

— Меня бы это, наоборот, напугало, — признался он.

Изреель помедлил с ответом, закрепляя конец троса на кофель-нагеле.

— Помнишь, тот парень сказал, что у его папаши при Кромвеле был такой шлем? Я сразу вспомнил, как разделались с королем Карлом. Но там у палача были тяжелый топор и плаха.

— И как это связано с тем, что ты набросился на противника как одержимый? — не понял Гектор.

— Король Карл лишился головы от одного удара. Всем известно, что палачу иногда требуется три и даже четыре. А теперь представь, какой меч нужно иметь, чтобы схожую работенку проделать так чисто.

— Как-то об этом я не задумывался, — сухо ответил Гектор.

— Клинок настолько острый, что перерубает жилы и кости так же легко, как мы с тобой срезаем с дерева тонкую ветку.

Гектор вспомнил меч буси. Он слегка изгибался к концу, у него была изящная длинная рукоять, а посередине клинка, если он не ошибся, проходила канавка.

— А какой он легкий! — продолжал нахваливать Изреель. — Я видел, как буси его держал. Меч казался продолжением руки. Прекрасный баланс и легкий в обращении. Режет плоть как масло, и не потому, что тяжелый. Дело в высочайшем качестве стали, в гибкости и точно выверенном изгибе клинка — чудеснейшего клинка, какой только можно себе представить.

Изреелю было приятно поговорить на эту тему. Именно холодным оружием на бойцовских площадках он когда-то добывал себе пропитание.

— У этого воина были все основания обращаться со своим мечом, как с драгоценностью, — подытожил он.

— И все-таки я не вижу, как связаны его отношение к собственному мечу и то, как ты на него набросился, — сказал Гектор.

Он вспомнил, как бережно передал буси свой меч помощнику, прежде чем выйти против Домине с его стилетом.

Изреель возился с перекрученным канатом. Его большие, покрытые шрамами руки раскручивали канатные стренги, чтобы те снова легли как надо.

— Просто я понял: он пойдет на что угодно, лишь бы сберечь свое оружие. Лезвие легко может получить щербинку, если по нему ударить чем-то по-настоящему тяжелым. Появись на мече хоть малейшая зазубринка, для буси это было бы все равно что святотатство.

— Значит, ты накинулся не на него, а на его меч?

— Именно так. Первым его побуждением было защититься, парируя удар и подставляя под мой палаш обух своего клинка. Вот на этом-то я его и поймал. Как только я заставил его поднять меч, держа клинок обухом вверх, то мне нужно было не давать ему продыху, пригвоздить к одному месту и бить, пока не добьюсь своего.

— Кажется, после схватки ты поднял с земли его меч?

— Да. Хотел проверить, прав ли я был. Лезвие осталось по-прежнему тонким и острым как бритва, и на клинке от середины действительно сделана канавка, но прочности он не теряет. А другую кромку оставляют незаточенной.

— Но разве ты не понимал, как рискуешь, бросаясь вперед очертя голову?

— Я немного волновался, не сломается ли палаш о такую замечательную сталь. Но он меня не подвел. — Изреель увидел подходившего к ним Дана. — А вот и наш лоцман! Ну как? Похоже, все в порядке?

Последние полчаса индеец провел, сидя на бушприте и глядя в воду. Оттуда он подавал команды рулевому, который вел судно через проход в рифах. Вид у Дана, как всегда, был невозмутимый.

— Все чисто? Опасностей нет? — спросил Изреель.

— Других коралловых рифов больше не видно, а так как я три дня бил здесь рыбу гарпуном, то хорошо изучил проход, чтобы сказать, что мы на чистой воде.

Изреель повернулся к Гектору:

— Теперь твой черед. Ты по-прежнему наш штурман, пусть этот придурок с причудливым пучком волос изорвал твои карты и изломал квадрант. Куда нам теперь плыть?

— Компас у нас есть, так что можем следовать тем же курсом, которым шли до того, как направились сюда, — не колеблясь, ответил Гектор. О том, куда им теперь плыть, он размышлял с той самой минуты, как «Николас» снялся с якоря.

— Хочешь сказать, что следует лечь на курс к Ладроновым островам?

— Если Дан мне поможет, через пару дней мы изготовим новый квадрант, а альманах у меня остался. И вскоре я смогу определить широту, на которой мы находимся.

Изреель внимательно посмотрел на Гектора:

— Значит, ты тоже веришь, что мы найдем твою Марию?

Гектор смешался. Он был благодарен своим друзьям. Это они устроили так, чтобы он смог отправиться на поиски женщины, которую любит. Однако именно сейчас, когда шансы достичь Ладроновых островов возросли, его одолели сомнения. Он боялся, что на Ладронах его ждет совсем не то, на что он надеялся. Возможно, дон Алонсо ошибся, и хозяйка Марии не взяла ее с собой, а значит, девушка осталась в Перу. Или переехала куда-нибудь. Или, что еще хуже, с ней могло случиться несчастье. Ведь столько опасностей подстерегает человека в далеких испанских колониях — лихорадки, неведомые хвори, еще какая-нибудь зараза, — а что может быть дальше от Испании, чем Ладроновы острова? Случись Марии заболеть в таком богом забытом месте, так ведь никаких докторов там не будет — только местные снадобья. Никто и не заметит ее смерти. Никто, кроме него, Гектора.

И даже если ему повезет отыскать Марию, кто знает, как она его встретит? Столько времени прошло. Вдруг ее чувства к Гектору переменились, вдруг она предпочла ему другого мужчину? Никакой ясности ни в чем. Чем больше Гектор старался разобраться в своих чувствах к Марии, тем больше запутывался и тем меньше склонен был делиться своими опасениями.

— Может быть, Мария даже не узнает меня, когда мы ее найдем, — пробормотал он.

В это время юношу позвал с квартердека Итон, и Гектор был рад возможности прекратить разговор. Он подошел к капитану, совещавшемуся со старшим боцманом.

— Линч, боцман полагает, что нам надо следовать тем же курсом, каким мы шли сюда.

— Я согласен. Через пару дней я изготовлю новый квадрант. Дан поможет мне. У него умелые руки. А таблицы у меня есть.

— Ты помнишь хоть что-нибудь из той карты, которую разорвал этот негодяй? Какие-нибудь детали, которые могут нам помочь?

Гектор покачал головой:

— Нет. Но я знаю, на какой широте находятся Ладроны. Самое безопасное — идти на юг, пока не достигнем этой параллели, потом повернуть и двигаться на запад, пока не упремся в острова. Они должны будут лежать прямо у нас по курсу.

— Будем надеяться, что мы их не проскочим, — сказал Итон. — У нас воды дней на десять, не больше, и то при самой скромной норме.

Из-за угрозы Та-иня убить любого, кого на следующий день застанут на острове, к отплытию «Николас» готовили в лихорадочной спешке. Времени хватило лишь на то, чтобы перевезти обратно на борт недолатанные паруса и наполнить пресной водой пару дюжин бочек. Просить у поселян еды было бессмысленно. Их всех парализовал страх перед Та-инем.

— Больше никаких сладких сказочек об отдыхе на берегу, — сухо отрезал Итон. — Дойдем до Ладронов — на берег высадимся с оружием, да и мозги захватим. И сразу дадим понять: тем, кто нас тронет, не поздоровится.

Гектор был доволен собой: как он и предсказывал, земля показалась через восемь дней пути. Впередсмотрящий сообщил о двух лежащих рядом островах. Но когда «Николас» подошел ближе, два темных горба на горизонте превратились в один большой остров с двумя возвышенностями по краям и седловиной между ними.

— Ну и что это может быть, Линч? — спросил Итон.

Как и вся остальная команда, Гектор стоял на баке, вглядываясь в береговую линию. За обычной здесь коралловой «бахромой», о которую разбивались волны, просматривалась тихая лагуна — примерно в сотню ярдов в поперечнике. За песчаной полосой тянулись красновато-серые утесы, ограничивающие собой ту самую седловину. Дальше высились крутые скалистые предгорья. Все было ярко-зеленое: похожие на перья верхушки кокосовых пальм внизу, густые джунгли на утесах и в нижней части горных склонов, луга на вершинах.

— Это один из Ладроновых островов, — сказал Гектор. — Но понятия не имею, который из них.

— Что ж, на этот раз мы не станем совать голову в петлю. Повернем на юг и будем плыть вдоль берега, пока не найдем защищенную от ветра бухту. Там ляжем в дрейф или встанем на якорь.

С этими словами Итон быстро вернулся на квартердек. Вскоре «Николас» повернул на юг и двинулся вдоль берега.

Гектор продолжал изучать побережье. Его внимание привлек светлый треугольник среди бьющихся о риф пенных волн. Затем он заметил еще несколько таких треугольников, то поднимавшихся, то опадавших в ритме волн. Они двигались примерно с той же скоростью, что и «Николас». Гектору потребовалось несколько минут, чтобы понять, что это паруса. Суденышки под этими парусами были слишком маленькими и низенькими и почти невидимыми с такого расстояния.

— Шустрые, мерзавцы! — заметил моряк, стоявший рядом с Гектором. — Рискуют опрокинуться при таком-то прибое.

Парусные лодки быстро вырвались из полосы прибоя и пошли наискосок, наперерез «Николасу». Гектор удивленно прищурился. Что-то непонятное… Он привык к некоторым странностям восприятия приближающегося судна: сначала видишь парус где-то вдалеке, потом он долго, медленно приближается, но в последние минуты его скорость будто резко возрастает. Сейчас все обстояло иначе. По крайней мере дюжина треугольных парусов двигалась к кораблю с быстротой кавалерийского отряда, скачущего рысью. Они нагоняли «Николас», как будто тот еле-еле тащился, а не летел на всех парусах.

Гектор вновь всмотрелся в приближавшиеся лодки. Они напоминали ему стаю дельфинов — мчались, рассекая воду, поднимая тучу брызг, выскакивая из волн настолько, что можно было рассмотреть их корпуса — рыжевато-коричневые с белой каймой.

Моряк рядом с Гектором восхищенно присвистнул.

— Да они двенадцать узлов делают, не меньше, — сказал он. — Лопнут ведь от натуги!

Лодки стремительно приближались. Теперь, когда они были совсем близко, Гектор не мог не заметить их сходства с долблеными каноэ, на каких плавают жители побережья Западной Африки. Однако эти были легче и изящнее по форме. К одному из бортов каждой лодки крепилось нечто, чего ему никогда раньше не доводилось видеть: рама из шестов поддерживала второй корпус, гораздо меньший по размерам — в шесть или семь футов. Он служил этаким длинным узким поплавком, позволявшим лодке скользить по гребням волн, а не пробиваться через них.

Несколько человек спустились в трюм за мушкетами. Вернувшись на палубу, они принялись заряжать их порохом и пулями и проверять, не намокли ли кремни.

— Без крайней необходимости не стрелять! Беречь порох! — крикнул Арианс с квартердека.

Все понимали, что он прав. Люди Та-иня украли все бочки с порохом. Остался только тот, который пираты успели до этого пересыпать в свои пороховницы.

— Вид у них не воинственный, — заметил Дан.

Он присоединился к Гектору на верхней палубе и тоже смотрел на приближавшиеся каноэ. Темные глаза мискито светились одобрением.

— Хотел бы я кое-что попробовать дома, — сказал он. — Эти поплавки — здорово придумано. Они уменьшают осадку, и их лодки могут нести больше парусов, чем те, на каких ходят наши рыбаки.

Самое быстрое каноэ уже поравнялось с «Николасом». Управлявшие им люди искусно обезветрили парус, чтобы суденышко сбавило ход и шло наравне с неуклюжим «Николасом». Гектор увидел, что Итон смотрит за корму. Подтягивались и остальные каноэ. Скоро «Николас» окружил целый отряд местных суденышек.

— Никому не позволяйте всходить на борт, — резко приказал капитан. — Пусть держатся подальше.

В переднем каноэ было четыре или пять человек, и они что-то выкрикивали.

— Чего им нужно? — спросил Жак.

Гектор прислушался:

— Кажется, они кричат: «Hierro, hierro!» Это по-испански «железо».

— Ну что ж, по крайней мере, в их языке есть одно слово, которое мы можем разобрать, — проворчал француз.

Один из сидящих в каноэ взял что-то со дна лодки и высоко поднял. Это была корзина.

— Он предлагает обменять на железо то, что в этой корзине, — догадался Гектор.

Дан, как всегда, оказался самым зорким:

— Там у него кокосовые орехи и другие плоды.

— Мон дье! Слава Богу! — воскликнул Жак. — Мне уже осточертело слушать жалобы команды на заплесневелую соленую рыбу и личинок в сухарях.

Несколько человек из команды «Николаса» хотели было подозвать каноэ поближе, но Итон окриком остановил их:

— Эй, погодите! Сначала надо найти удобное место, а потом уже торговать.

Следующие полчаса маленькие каноэ-водомерки без труда поспевали за «Николасом». Судно обогнуло южную оконечность острова, и тут обнаружилось отличное место для стоянки — остров загораживал «Николас» от северо-восточного ветра. Сбавляя ход, «Николас» вошел в полосу полного штиля. Лотовой сообщил о двадцати морских саженях. Обстенили паруса. И не успел корабль бросить якорь, как его буквально облепили каноэ.

— Помните: никого на борт не пускать! — повторил Арианс приказ капитана.

— Железо, железо! — кричали по-испански аборигены.

— Я бы им показал железо! — проворчал все тот же старый брюзга. — Шайка голозадых дикарей!

Одежды островитяне действительно не носили. Это были крепкие и рослые мужчины со смуглой, с желтоватым оттенком, кожей и с широкими, мясистыми лицами. Они были выше моряков «Николаса». Свои длинные черные волосы большинство аборигенов носило распущенными, некоторые брили голову или собирали пучок на темени. Держались они уверенно, настроены были вполне дружелюбно.

— У нас есть лишнее железо на обмен? — спросил Жак.

— Так, обрезки и всякий хлам, — ответил Изреель.

Один из людей Итона уже передавал аборигену пару сломанных звеньев якорной цепи. Тот отрицательно помотал головой и стал совершать руками круговые движения.

— Что они хотят сказать? — спросил Гектор.

Дан пощелкал пальцами, прикидывая, как лучше ответить:

— В общем, им нужны железные обручи для бочек — на любом корабле они есть.

Послали за бочаром, и тот неохотно согласился отдать три сломанных обруча из своих запасов. Их достали, помахали ими в воздухе — и два каноэ немедленно подплыли поближе.

Начался торг. Штольк, опершись на планшир, вел переговоры. Наконец, после долгих препирательств на языке жестов, было решено обменять два железных обода на пять корзин с фруктами. Абориген из второго каноэ указал на выдолбленные тыквы, что лежали у него в ногах на дне лодки, и поднял палец.

— А этот что продает? — спросил Жак.

— По-моему, кокосовое масло, — сказал Дан.

Островитянин знаками показывал, что можно смазывать маслом кожу и умащать волосы.

— Свежее кокосовое масло! — воодушевился Жак. — Мне оно просто необходимо! Я покрошу в масло черствый хлеб и сделаю клецки.

— Смотрите, чтобы нас не обманули, — предупредил Дан Штолька. — Сначала масло и фрукты — потом железные обручи.

Два каноэ пристроились к борту «Николаса», аборигены обвязали сброшенными тросами корзины и тыквы с маслом. Только получив их, люди с «Николаса» передали местным железные обручи. Те казались очень довольны сделкой. Они подтянули у парусов тросы, гребцы на корме развернулись на веслах, и каноэ стали отдаляться, быстро набирая ход и направляясь к далекому берегу.

Штольк поставил первую корзину с плодами на палубу перед Жаком:

— Вот. Здесь на всех хватит.

Он поднял несколько кокосовых орехов, лежавших сверху, и… громко выругался: под верхним слоем тропических плодов лежали всякий мусор и галька.

Жак окунул ложку в кокосовое масло, вынул и лизнул ее.

— Отличное! — объявил он.

Потом француз присмотрелся к выдолбленной тыкве и нахмурился. Он погрузил ложку поглубже, потом попробовал и сплюнул.

— Putain![16] — воскликнул он. — Нас надули! Масло только сверху плавает. Под ним — морская вода.

Изреель запрокинул голову и громоподобно захохотал:

— Ну что ж, теперь можно не сомневаться: мы на Островах Воров!

На следующее утро озлобленные обманом пираты высадились на маленьком островке. Трое с заряженными мушкетами караулили корабельную шлюпку, пока остальные собирали кокосы с ближайших кокосовых пальм. Аборигены в поле зрения не появлялись, но у всех было неприятное чувство, что за ними наблюдают. Неподалеку от места высадки протекала небольшая речушка, и люди с «Николаса» устроили запруду и наполнили пресной водой бочонки и большие глиняные кувшины. Но для всей команды этого было слишком мало, и никто не сомневался, что «Николас» задержится здесь на несколько дней.

Из предосторожности большая часть команды оставалась на корабле, так что запас пресной воды пополнялся очень медленно. Вдалеке сновало множество местных лодок под треугольными парусами. Но лишь на третий день одна из них повернула к якорной стоянке, направившись прямиком сразу к «Николасу». На этот раз аборигены на борту были не голые, а в длинных, похожих на мешки рубахах из сшитых друг с другом пальмовых листьев. Их старший — высокий, крепкий мужчина с густой копной волос — вручил матросам кожаную сумку, которую и принесли Итону. В ней капитан обнаружил четыре листка бумаги. Бегло взглянув на них, он обратился к Гектору:

— Линч, подойди-ка. Кажется, ты лучше поймешь, что это такое.

Гектор взял листки и медленно, внимательно прочел написанное.

— На всех четырех листах — одно и то же, — сказал он. — Просто это написали по-латыни, по-испански, по-голландски и по-французски.

— И что же там говорится?

Гектор взял листок с испанским текстом и громко зачитал:

— Капитану неизвестного судна, стоящего сейчас у Кокосового острова. Мы бы хотели знать, с какой целью вы тут появились. Если вы христиане, добро пожаловать в порт Аганья. Наш посланец проведет вас туда. Верьте ему, а не чаморро.

— Что еще за чаморро?

— Должно быть, местные. Наверно, так испанцы называют здешних индейцев.

— Кем подписано письмо?

Гектор сделал вид, что внимательно изучает подпись. Но в этом не было нужды. Он сразу же посмотрел, от кого послание — случаем, не от губернатора ли Ладронов дона Фернандо де Костаньи. Он ведь уже год как занимает пост губернатора и живет здесь вместе с женой. А с ними, возможно, и Мария. Но нет, стоящее под посланием имя было незнакомо Гектору.

Юноша с трудом сумел скрывать свое разочарование:

— Письмо подписано сержантом-майором[17] Дамианом де Эспланой. Он именует себя командиром форта Гуам.

— Ну что ж, по крайней мере, мы точно знаем, где находимся, — сказал Арианс. — Гуам — самый крупный из Ладроновых островов, Аганья — столица провинции.

Итон задумчиво погладил подбородок:

— С чего бы этому Эсплане оказывать нам гостеприимство? Может, это ловушка?

— Думаю, нет, — возразил Арианс. — Он надеется, что мы либо французы, либо испанцы, либо голландцы, то есть свои.

— А почему по-латыни?

— Он полагает, что если мы католики, то должны понимать этот язык.

— Или потому, что латынь считается языком, общим для разных стран, — предположил Гектор.

Старший боцман не обратил внимания на его замечание.

— Аганья — самое глухое захолустье во всей испанской империи. Оно совсем оторвано от мира, и за год к ним заходит-то, наверно, не больше пары кораблей. Эсплана будет счастлив заручиться нашей поддержкой.

Итон нахмурился:

— С чего ты это взял?

— Потому что он советует нам не доверять чаморро. Если это местное племя, значит, он не в ладах с ними.

— Люди, которые привезли письмо, — тоже местные.

— Вероятно, прирученные. Они не чета шайке дикарей, разгуливающих в чем мать родила.

Итон уже не слушал его. Он сунул французский вариант письма в руки Жаку:

— Скажи, это писал француз?

Жак прочитал письмо и отрицательно помотал головой:

— Совершенно точно — нет.

— Мог бы выдать себя за французского офицера?

Жак язвительно усмехнулся:

— Боюсь, клеймо на лице вряд ли мне в этом поможет. — Он потер клеймо на щеке, едва заметное под загаром, но неоспоримо свидетельствующее, что в свое время он был каторжником на галерах.

Итон повернулся к Гектору.

— Ну а ты? Поможешь другу?

Гектор насторожился. Они с Даном неплохо говорили по-французски, выучившись у Жака, с которым подружились на галерах короля Людовика.

— Смотря чего вы от меня хотите, — промолвил он.

— Хочу, чтобы ты встретился с этим Эспланой, — пояснил капитан.

— То есть, вы не поведете «Николас» в Аганью?

Итон покачал головой:

— Слишком опасно. Мы там явно не понравимся.

Гектор долго раздумывал, прежде чем дать ответ. С одной стороны, ему представлялась великолепная возможность разузнать, здесь ли Мария. Однако если он нос к носу столкнется с доном Фернандо, то все пропало.

— Я не могу, — наконец ответил Гектор. — Меня может узнать губернатор.

— Ты знаком с губернатором? — В бледно-зеленых волчьих глазах Итона вспыхнуло подозрение.

— Когда-то он был высокопоставленным чиновником в Перу, а я вел с ним переговоры о выкупе за его жену. Когда я был в плену в Вальдивии, мне сказали, что его перевели на службу сюда, — признался Гектор.

Неприятным скрипучим голосом, в котором звучала угроза, Итон промолвил:

— Впервые слышу об этом, Линч. Когда ты одурачил мою команду на островах Энкантадас, я сразу понял, что ты скользкий тип. А теперь окончательно в этом убедился. Значит, тебе зачем-то нужно было сюда попасть?

Гектор не позволил себя запугать:

— К тому, что происходило в последние несколько недель, я не имею никакого отношения. Решение принимала команда.

Итон метнул на молодого человека злобный взгляд и повернулся к Жаку:

— Итак, Линч боится встречи с испанцами. Придется тебе рассчитывать лишь на себя. Я хочу, чтобы ты посмотрел, что это за место, куда нас зовут в гости. Нужно разведать, есть ли слабые места в обороне, сможем ли мы захватить и ограбить город. Скажешь, что мы — королевский корабль, посланный королем Людовиком на поиски новых земель под плантации и для торговли.

Жак небрежно пожал плечами:

— Хорошо. Если этот Эсплана спросит, что у меня с лицом, скажу, что меня освободили с галер, потому что я бывалый моряк и вызвался принять участие в этом плавании.

— Возможно, об этом и разговора не зайдет, — успокоил его Итон.

— Мы не можем напасть на Гуам, — вмешался Арианс. — У нас нет пороха для пушек.

Капитан вкрадчиво ответил:

— Я подумал об этом. Если Эсплана хочет заручиться нашей помощью в распрях с аборигенами, скажем, что рады бы оказать ему всяческое содействие, да порох у нас отсырел, и попросим его прислать несколько бочек. — Итон гаденько ухмыльнулся. — А получив порох, нападем на них.

Жаку Бурдону, бывшему парижскому вору-карманнику, грабителю, каторжнику-галернику, очень нравился весь этот маскарад. Облачившись в лучшее платье Итона и преобразившись в закаленного морского волка, он сел в каноэ аборигенов и отплыл к берегам Гуама. Вообще-то Жак не любил маленьких суденышек. Он считал их медлительными и неустойчивыми, к тому же, в них всегда мокро и укачивает. Но это каноэ было совсем другим. Поплавок на боку значительно прибавлял ему устойчивости, сидеть было удобно, а крепкий бриз быстро нес их вперед. Путь обещал быть недолгим.

Жак подвинулся так, чтобы парус из пальмовой циновки не мешал обзору. Каноэ — как он узнал от команды, оно называлось «галаиде лайяк» — на хорошем ходу вошло в защищенную бухту. Никаких коралловых рифов. Глубина была большой даже около деревянного причала. Открывался вид на живописную долину и домики под соломенными крышами. Под утренним светом зеленели луга на склонах холмов.

Рядом с причалом Жак увидел массивное квадратное сооружение — небольшой форт. Должно быть, это и был испанский пресидио, крепость.

— Аганья? — спросил француз, указывая на нее.

Лодочник с пышной копной волос кивнул.

Через несколько минут, выбравшись из лодки, Жак отправился к форту. Дома, крытые увядшими пальмовыми листьями, были не чем иным, как хижинами-переростками, слишком жалкими, чтобы служить резиденцией губернатору Ладроновых островов. Должно быть, он жил в самом форте, за стенами из коралловых глыб толщиной пятнадцать футов. На двух небольших башнях виднелись пушки, а обширное пространство перед фортом наверняка хорошо простреливалось. Но часового Жак не обнаружил, а массивные ворота были заперты.

Жак поднял камень и бросил в створку ворот. Толстое дерево ответило глухим стуком. Через какое-то время изнутри какой-то голос спросил, что надо.

— Visiteur![18] — крикнул Жак, с нарочитым французским выговором.

Тяжелые ворота отворились ровно настолько, чтобы впустить гостя, и сразу, как только тот вошел, закрылись за ним. Жак огляделся. Внутри форт оказался гораздо больше, чем казался снаружи. Жак увидел маленькую часовню, казармы и несколько складов. Все это были скромные одноэтажные постройки с черепичными крышами и стенами из глиняных кирпичей. Некрашеные ставни защищали маленькие окна, забранные решетками. Только одно двухэтажное здание имело балкон и крыльцо и выходило на плац. Судя по флагштоку перед ним, именно тут размещались губернатор и старшие офицеры.

Видимо, те четверо, что открыли Жаку ворота, служили в гарнизоне. У них был странно неопрятный и хмурый вид, и по выражению их лиц гость понял, что они не хотят никаких расспросов.

— Губернатор? — спросил у них Жак по-испански. Не успев еще получить ответ, он увидел человека в выцветшем голубом мундире, который, выйдя из двухэтажного здания, направлялся к ним через плац.

— Вы, должно быть, с иностранного корабля? — сказал он, подойдя к Жаку.

Это был невысокий мужчина — подвижный, лет сорока пяти, с военной выправкой, с коротко остриженными седыми, со стальным отливом, волосами, прямой спиной и широкими плечами. Говорил он отрывисто, глядя прямо в глаза собеседнику.

— Меня зовут Луи Бродар. Я навигатор с «Гальона», — сказал Жак по-французски.

Жак просто ликовал. Вряд ли кто-то, кроме парижанина, мог знать, что Гальон — это квартал города, известный своими открытыми сточными канавами. А имя и фамилию Жак позаимствовал у самого продажного чиновника во всей Франции — интенданта королевских галер.

— Сержант-майор Дамиан де Эсплана, к вашим услугам, — ответил офицер. По-французски он говорил медленно, но достаточно уверенно. — Добро пожаловать на Гуам.

Жак решил перейти прямо к делу:

— Мой капитан послал меня, чтобы я засвидетельствовал его почтение губернатору.

— Дона Фернандо де Костаньи сейчас нет. Гарнизоном командую я.

— Скоро ли вернется губернатор?

— Он отправился на другой остров — разобраться с аборигенами. Мы ожидаем его возвращения не раньше, чем через месяц.

Если сержант-майор и заметил клеймо каторжника на лице Жака, то был достаточно вежлив, чтобы не подать вида.

— Жаль. Капитан велел мне вручить письмо губернатору лично в руки. Секретарь Морской коллегии маркиз де Сеньеле весьма щепетилен в таких делах.

Лицо Эспланы оживилось:

— Тогда вашему капитану, безусловно, следует довести судно до Сайпана, того острова, куда отправился дон Фернандо. Но сначала позвольте угостить вас. Мне бы хотелось также послушать новости. К нам не так часто заходят корабли.

Он повел гостя в здание с крыльцом. Они прошли мимо довольно обширного огорода в углу плаца. Сержант-майор, как бы извиняясь, развел руками:

— Не очень хорошо это смотрится здесь — что правда, то правда. Мои люди больше огородники, чем солдаты. Но в наших обстоятельствах это разумно — выращивать свои овощи.

В кабинет Эспланы попадали с бокового входа. Обстановка оказалась спартанская: побеленные стены, простой стол с черным железным канделябром, четыре стула, армейский сундук. Никаких украшений, кроме небольшого деревянного распятия, зеркала из полированной стали да еще меча и перевязи, висевших на деревянном гвозде. Слуга принес на подносе два бокала. Жак отхлебнул из своего. Напиток был шипучий и приятно пьянящий. По выражению лица Жака Эсплана догадался, что питье гостю нравится.

— Местные называют напиток туба. Это забродивший сок кокосовой пальмы.

Когда слуга вышел, Эсплана жестом предложил французу стул. Усевшись за стол, сержант-майор посерьезнел:

— Спасибо, что так быстро отозвались на мое послание.

— Капитан сожалеет, что не может направить наше судно к вам в порт. У него имеются инструкции искать новые территории для торговли и плантаций. Наш визит на Ладроновы острова…

— На Марианские острова, — поправил его Эсплана. — Их переименовали несколько лет назад, в период регентства вдовы покойного короля.

Жак испугался, не возбудит ли его оговорка подозрений у испанца. Посланец французского правительства должен бы знать нынешнее официальное название архипелага, хотя простые моряки до сих пор именовали его Островами Воров. Но Жак продолжал как ни в чем не бывало:

— Итак, мы зашли на Марианские острова, чтобы пополнить запасы воды. Очень скоро мы продолжим наше плавание.

Эсплана положил ладони на стол и подался вперед, серьезно, почти умоляюще глядя Жаку в глаза:

— Надеюсь, до вашего отплытия капитан найдет время делом доказать дружбу, существующую между нашими двумя странами.

— Мой капитан уполномочил меня принять то решение, которое будет в интересах нашей миссии, — уклончиво ответил Жак и умолк, ожидая, что на это скажет испанец.

— Вы наверняка уже видели аборигенов, тех голых дикарей, — сказал Эсплана. — Губернатор неустанно заботится об их редуксьон, как мы это называем — то есть об обращении в истинную веру, приобщении к цивилизации. Но они яростно сопротивляются.

— Те, которые нам пока встречались, настроены были вполне дружелюбно. Правда, одеть их не мешало бы, это верно.

— Не обольщайтесь. Чаморро коварны, упрямы и при этом храбры. И очень держатся за свои обычаи. Губернатор Костанья взял с собой лучших людей и отплыл на север, подавить вспыхнувший на Сайпане бунт. Чаморро убили священника-миссионера. — Испанец махнул рукой в сторону двери. — Вы видели, кто у меня в подчинении: лентяи, пьяницы, бывшие арестанты, присланные сюда из Новой Испании.

Это объясняло отсутствие часового на стене и закрытые ворота: сержант-майор решил затвориться в своем пресидио.

— Мне показалось, что в городе все спокойно, — возразил Жак.

— Обстановка напряженная, — сказал Эсплана, бросив быстрый взгляд на открытое окно. — У нас есть заложники, несколько вождей чаморро, но…

— В шлюпке вы к нам прислали местных туземцев.

— Они из клана, который нас поддерживает. К счастью, чаморро тратят больше сил на междоусобные распри, чем на войну с нами. Не будь вражды между кланами — мы бы совсем пропали.

— И что, они хорошо вооружены?

— Слава богу, нет. У них нет огнестрельного оружия. Только пращи и копья с наконечниками из человеческих костей. — Испанец горько улыбнулся. — Они говорят, что предпочитают убивать высоких чужаков, потому что из их берцовых костей получаются лучшие копья.

— Негодяи, — согласился Жак.

Эсплана решил, что пора говорить прямо:

— Теперь, когда появились вы и ваши пушки, ситуация может измениться.

Жак тут же зацепился за его слова о пушках:

— К сожалению, мы вынуждены беречь порох. Большая часть того, что мы запасли в Бресте, никуда не годится. Порох отсырел за время путешествия.

— Этой беде можно помочь, — с готовностью отозвался Эсплана. — Я пошлю вам двадцать, а может быть, и тридцать бочонков пороха из наших запасов.

— С чем же вы останетесь? — спросил Жак.

— У меня хватит пороха, чтобы в случае чего отбить нападение на форт. К тому же, наши запасы скоро пополнятся. Галеон из Акапулько пройдет мимо нас не позже чем через месяц.

— Галеон из Акапулько? — Жак на секунду растерялся.

— Должно быть, вам он известен как «манильский галеон».

Вероятно, вид у Жака был все еще озадаченный, потому что сержант-майор продолжал:

— Я говорю о галеоне, который следует на запад, на Филиппины. Это судно везет в Манилу пассажиров из Новой Испании, а также серебро, необходимое для торговли с китайцами. Корабль либо делает остановку на Гуаме, чтобы передать почту и высадить пассажиров, либо, если опаздывает, ждет в проливах, к северу отсюда, пока дружественные нам туземцы не освободят его от лишнего груза.

Так вот почему чаморро сразу слетелись, подумал Жак: видимо, так они встречают любое судно.

Эсплана между тем гнул свое:

— И даже если галеон из Акапулько не привезет оружия, должен прийти патаче, посыльный корабль из Новой Испании. Возможно, он появится даже раньше галеона. Патаче привозит то, что нужно именно нам, — включая порох. Разгрузившись, корабль следует в Манилу. Если ваше судно отправится на Сайпан к нашему губернатору, мы вздохнем свободно. Ваши пушки помогут дону Костанье проучить дикарей.

— Очень хорошо, — сказал Жак. — От имени капитана я заверяю вас, что «Гальон» окажет помощь вашему губернатору. Мы выиграем несколько дней, если вы поскорее пришлете нам порох и кого-нибудь из местных, лоцмана, который довел бы нас до Сайпана.

Они чокнулись за свое соглашение и осушили бокалы. Сержант-майор налил Жаку еще, и Жак посмотрел на него с сочувствием, то есть он надеялся, что сочувственный взгляд у него удался.

— Наверно, скучновато здесь живется?

— Большинству из нас — да, — признался испанец. — Мои солдаты, если их вообще можно так назвать, развлекаются интрижками с местными женщинами. Что до меня, то я всецело посвятил себя служению своей стране.

— А губернатор Костанья? Он так же настроен? — небрежно поинтересовался Жак.

Он хотел незаметно перевести разговор на губернатора и его домашних и разузнать для Гектора, здесь ли Мария.

— Его перевели отсюда из Перу. Там была, кажется, какая-то скандальная история. Он привез с собой жену, донью Хуану. Прекрасная женщина. Вот у кого развито чувство долга.

Колокол в часовне пробил полдень. К разочарованию Жака, Эсплана поднялся:

— Я бы с удовольствием пригласил вас разделить со мной трапезу. Но, откровенно говоря, наш повар никуда не годится, и, кроме того, вы меня очень обяжете, если поскорее доставите мое послание на борт вашего судна.

Шагая по плацу в сопровождении сержант-майора, Жак лихорадочно размышлял.

— Господин комендант, я хочу попросить вас об одном одолжении, — сказал он.

— О каком?

— Этот ваш огород…

— Да, он разнообразит наш скудный рацион.

— Не могу ли я кое-что взять оттуда с собой на корабль? Я вижу здесь морковь и сельдерей. Капитан был бы очень признателен, если бы ему подали к обеду что-нибудь свежее.

— Разумеется. Я велю своему человеку нарвать вам всего, чего пожелаете.

— И еще у нас плохо со специями. Я слышал, на этих островах отличный имбирь.

Эсплана улыбнулся:

— Вы поддерживаете репутацию своей страны. Наш-то повар настолько неискусен, что и соль считает экзотической приправой. Но, возможно, на кухне губернатора найдется имбирь. Пойдемте спросим.

Они направились к главному входу административного здания. Эсплана постучал. Дверь открыла служанка, девушка не старше лет двадцати. На ней был платок с перуанским орнаментом, и Жак понял, что губернатор привез ее с собой из Южной Америки. Она вежливо присела.

— Спроси хозяйку, не можем ли мы поговорить с ее поваром, — сказал Эсплана.

Девушка пропустила визитеров в дверь, а потом исчезла в глубине дома — поговорить с хозяйкой.

Через минуту дверь открылась, и к ним вышла молодая красивая темноволосая женщина в простой коричневой юбке и сером корсаже.

— Сержант-майор, — сказала она, — боюсь, что повара сейчас нет. Он сопровождает губернатора.

Девушка увидела Жака и на мгновение запнулась.

— Позвольте вам представить месье Бродара с французского судна «Гальон», — произнес Эсплана. Он повернулся к Жаку. — Месье Бродар, с удовольствием представляю вам сеньориту Марию да Сильва.

Жак поклонился:

— Очень рад знакомству, сеньорита.

Мария странно на него посмотрела.

Эсплана заторопился:

— Извините, что побеспокоил, сеньорита. У нас был один небольшой вопросик к повару, но можно спросить и в другой раз. Месье Бродару пора возвращаться на корабль.

И испанец жестом пригласил Жака к дверям. Тот успел только еще раз поклониться Марии. Склоняясь в поклоне, он намеренно задержал на ней свой взгляд, молясь про себя, чтобы она узнала его.

Гектор с волнением ожидал возвращения Жака. Когда шлюпка подвалила к борту «Николаса», он спустился в нее, чтобы помочь другу поднять наверх корзину с овощами.

— Ты видел Марию? — шепотом спросил он.

Француз кивнул.

— Как она? — хриплым от волнения голосом спросил Гектор.

— Прекрасно.

— Тебе удалось с ней поговорить?

— Нет. Мне пришлось быстро уйти. В любой момент могла появиться губернаторша. Если бы донья Хуана узнала меня, это была бы катастрофа.

Итон раздраженно окликнул Жака, прервав торопливый разговор друзей.

— Потом все расскажу, Гектор, — прошептал Жак, карабкаясь на борт.

Итон и Арианс внимательно выслушали рассказ Жака.

— Кажется, мы вполне можем напасть на форт, — сказал Арианс.

— И это даст нам очень мало, — резко ответил Итон. — У меня есть идея получше. Соберите людей.

Когда команда собралась на шкафуте, Итон велел Жаку повторить для всех свой рассказ о том, что он видел на Гуаме:

— Ничего не упускайте, в том числе и разговора с сержант-майором.

Жак все рассказал, умолчав лишь о своей встрече с Марией. Когда он закончил, Итон громко объявил:

— Предлагаю дождаться здесь обещанного пороха…

Команда ответили невнятным гулом, означавшим полное согласие. Даже те, кто особенно рвался домой, предпочитали плыть туда на корабле с пушками, из которых можно стрелять. Подождав немного и окончательно удостоверившись в том, что возражений нет, Итон продолжил:

— …и немедленно взять курс на север.

Все удивленно замолчали.

— Но почему на север? — наконец раздался чей-то вопрос. — Не пора ли вообще убираться из этой дыры?

— Потому что мы рискуем упустить огромную добычу, — ответил Итон.

— Какую? — все сразу навострили уши.

— Галеон из Акапулько. Вы же слышали, что сказал француз. Этот галеон везет серебро из Новой Испании — чтобы расплатиться за приобретенные за целый год шелка и драгоценности, которые свозятся в Манилу.

— Нам ни за что не захватить галеон! Он слишком большой, слишком хорошо вооружен, на нем слишком много людей. — Как и предполагал Итон, эти возражения высказал все тот же ворчливый лысый старик.

— Галеон в море уже одиннадцать недель, — прикинул Итон. — Команда наверняка сидит впроголодь, все устали и ослабели. Самый удобный момент для нападения.

— Все равно у них на борту сто или двести человек. Даже если они истощены, их слишком много, нам с ними не справиться.

— А мы будем не одни. — У Итона сделалось хитрое, торжествующее лицо.

— Как это? — спросил кто-то.

— Я предлагаю заручиться поддержкой туземцев.

Удивленные пираты задумались.

— А как они могут помочь? — спросил Штольк.

— Мы нападем на галеон внезапно. — Итон явно был доволен случаем лишний раз продемонстрировать свое коварство. — Когда он войдет в пролив, наши союзники чаморро подплывут к нему на своих каноэ, как это у них принято. У команды не возникнет никаких подозрений. — Капитан сделал паузу, наслаждаясь произведенным впечатлением. — Чаморро, как всегда, предложат морякам что-нибудь на обмен. А у них в каноэ спрячутся несколько наших с мушкетами. В нужный момент они выскочат и сразу застрелят рулевых. С остальными, надеюсь, справятся наши союзники.

Слушателям явно надо было привыкнуть к этому смелому плану. Они молчали.

— Не доверяю я этим дикарям, — выкрикнул наконец лысый старик. — Они нам глотки перережут и не поморщатся.

Но остальные переглядывались и уже обсуждали план капитана. Некоторые сомневались. Другим не нравилась идея вступить в сговор с индейцами. Третьи воодушевились. Переговаривались, спорили, но в основном, все были за. Стало казаться, что богатая добыча с испанского галеона уже почти в кармане.

Арианс вышел вперед:

— Будем голосовать. Кто за то, чтобы попытаться захватить галеон из Акапулько?

Старший боцман сосчитал поднятые руки.

— Кто за то, чтобы плыть домой?

Рук поднялось меньше.

— Тогда решено.

Гектор стоял в толпе, все это видел и слышал, но пребывал в совершенном смятении. У него кружилась голова от волнения — он нашел Марию! Она жива и, кажется, благополучна, и он жаждал видеть ее. Юноша даже всерьез подумывал прыгнуть в воду, доплыть до берега, добраться до испанской крепости-пресидио, найти Марию… Но он быстро взял себя в руки, поняв, что это неразумно. Во-первых, это значило бы бросить друзей в трудную минуту, а он не мог так поступить; во-вторых, это было бы безрассудством. Губернатор Костанья, когда вернется, будет беспощаден. Для него Гектор был и остается кровожадным морским разбойником. Мария, еще недавно такая далекая, теперь была совсем близко. Но в каком-то смысле она оставалась так же далека от Гектора, как и прежде.