ГЛАВА 6

Несколько минут над базой стояла тишина, потом Прокопьев коротко отчаянно вскрикнул: — Юрка! — и кинулся в ту сторону, куда показал Сычев. Вслед за ним это собрались сделать и все остальные мужчины и милиционеры, но Астафьев коротко рявкнул на охотников:

— Стоять! Нечего вам там мешать!

Сычев между тем разыскал свой обшарпанный чемоданчик, и деловито кивнул головой Малиновской. Они так и пошли: сначала эксперт, потом она, затем Астафьев, а потом и все остальные официальные лица. Из охотников никто, слава богу, за ними не увязался.

Юрий лежал на небольшой полянке, метрах в пяти от дорожки, за кустами. Он не дошел до турбазы каких-то пятидесяти метров. Но, если бы не фатальный понос Сычева, они не скоро бы нашли тело сторожа, так хорошо его укрывала листва еще не опавшего кустарника-карагача. Штурман лежал лицом вниз, и Юрию издалека бросилось в глаза большое, красное пятно на затылке, почти съевшее желтый цвет его волос. Рядом с телом на корточках сидел Прокопьев, и рыдал.

— Уведите его отсюда, пожалуйста, — попросила, оглянувшись на мужчин, Малиновская.

Этим занялся Паша Зудов. Вертолетчик подался на удивление легко, он шел и плакал, а потом попробовал на ходу объяснить Павлу: — Двенадцать лет в одном полку, три в Афгане, и жили все время рядом. Лучший штурман полка, два ордена…

Юрий к месту преступления близко подходить не стал, все же он не входил в опергруппу, скорее был свидетелем. Кроме того, ему было плохо, до тошноты. Он вспоминал, как еще недавно сидел с тезкой за одним столом, ел с ним золотистую картошку, и пил с ним водку. Улыбчивое, загорелое лицо Штурмана, его белозубая улыбка так и стояли перед его глазами, и Астафьев только посматривал в сторону, где золотистая шевелюра Ветрова едва была видна за красной краской крови. Юрий отошел в сторону, закурил, и увидел то, что заставило его позвать криминалиста.

— Николай, иди сюда!

— Юр, погоди, я работаю, — отмахнулся Сычев.

— Я ж тебя тоже не на танцы зову.

Сычев, а за ним и Малиновская, подошли.

Юрий указал на ствол березы около тропинки.

— Вон, смотрите?

Сычев нагнулся, и, внимательно рассмотрев белую кору у самой земли, согласно кивнул головой.

— Ты просто Зоркий Сокол, друг мой Юра. Кровь, и притом свежая.

Он огляделся по сторонам, сделал пару снимков, а потом уже пояснил.

— Его убили здесь, на тропинке. Тело упало сюда, и брызнувшая кровь запачкала дерево. Если хорошо присмотреться, то отсюда видно, как его волокли на поляну.

Он сделал два шага вперед, потом провел рукой по траве, и показал всем осевшую на нее кровь. Между тем подал голос и Колодников.

— А я отсюда вижу и орудие преступления.

— Где? — все оглянулись на майора. Тот сидел на корточках, метрах в пяти от них, и, своей неизменной сигаретой показал вперед, куда-то под кусты. Сычев, подойдя поближе, положил под кустик линейку, несколько раз щелкнул своим потертым фотоаппаратом. Потом он надел нитяные перчатки, и бережно, потихоньку вытащил из-под куста небольшой, с полметра, металлический топорик с резиновой рукоятью. Такие в народе зовут туристскими, они очень удобны. И места мало занимают, и хорошо дрова ими рубить для шашлычка.

Все четверо, включая вернувшегося Павла, затаив дыхание, наблюдали за тем, как Сычев орудует кистью и тальком. Наконец тот сказал: — На рукояти ничего нет, а вот на лезвии пара отпечатков имеется. И довольно хороших.

Он уже хотел положить топорик в полиэтиленовый пакет, но тут Юрий увидел на лезвие нечто знакомое.

— Постой! — попросил он. — Поверни-ка его так. Z,A! Знакомые буковки.

— Что, уже видел такое? — спросил Сычев.

— Да есть тут у нас один товарищ, который любит ставить свои инициалы на все холодное и горячее оружие.

— А-а! А я думал, это фирма производитель такая, — удивился Сычев.

— Какая еще фирма, Николай! — засмеялся Андрей. — Ты где живешь, в Париже? Эти Z и А по всему городу на витринах.

— Император, что ли? Зотов?! — удивился Сычев.

— Он сейчас здесь, хозяин этого топора? — спросила Малиновская, мало знакомая с местными знаменитостями. — В «Дубках»?

— Да, — признался, закуривая, Юрий, — и при этом, вы будете смеяться, но он подозревается в двух остальных убийствах. По крайней мере, есть большая доза уверенности, что Сомов был убит из его ружья, а груди второй жертвы торчал нож с такими же инициалами.

— И вы после всего этого не взяли его под арест?! — Удивилась Малиновская. — Почему?

Юрий пожал плечами.

— Нет, не взял.

— Ну, почему? — допытывалась она.

— Не знаю. Почему-то я его не воспринимаю, как убийцу. Хотя и улики, и мотивы есть. Все против него.

— И какие же мотивы? — спросил Павел.

— Ревность, — объяснил Юрий. — Все трое убитых в разное время были любовниками его жены.

— И вы, зная про это, не посадили его под арест после второго убийства? — в голосе следователя было больше осуждения, чем удивления. — Значит, фактически, Юрий Андреевич, это вы убили этого человека, — и она кивнула головой в сторону тела вертолетчика.

— Может быть, — согласился Юрий, и, внезапно, он тоже почувствовал, что стал невольным пособником убийства. — Пойду я, посмотрю, где там он, не сбежал еще.

— Паш, проводи его, — велел Колодников, — а то мало ли что там будет? Кинется еще этот маньяк на Юрика с ножом. Жалко такого парня.

— Не кинется, все ножи я реквизировал, ружья тоже, — сообщил Юрий уже на ходу.

— Кто подозреваемый то? — спросил Пашка, наступая на пятки Астафьева.

— А ты не понял, что ли? Зотов.

— Это тот самый Зотов, Император?! — удивился Павел, а в ответ на кивок Юрия даже обрадовался. — Слава богу, может хоть в тюрьму загремит!

— За что ты его так не любишь?

— Да, а за что его любить? Торгаш хренов. На чужих костях свою империю построил. У него все магазины так и называться "Империя Z". Тоже мне, император хренов, — повторил он.

Они подошли к коттеджу Зотова, и Юрий понял, что здесь его тоже ждет сюрприз. Дверь была приоткрыта, а он хорошо помнил, что просил мужиков запереть Зотова на шпингалет.

— Так, интересно, — пробормотал Юрий.

Предчувствие его не обмануло. Коттедж был пуст. Они вышли на крыльцо, Юрий оглянулся по сторонам, и двинулся к беседке. А там уже во всю жарили уток, запах стоял сумасшедший. Каждый из охотников продвигал свой метод приготовления дичи. Вадик, не мудрствуя лукаво, накрошил утку большими кусками, нанизал на шампуры, и сосредоточенно пристраивал их над углями.

— Эй, Вадик, мне место оставь, — остерег его Демченко, заворачивающий в фольгу ощипанного чирка.

— Да хватит тут места, — отмахнулся Долгушин, — углей полно.

— Мужики, вы Зотова не видели? — спросил Астафьев.

— Нет, а что?

— А вы коттедж его запирали?

— Запирали, а что толку? — Виктор Андреевич скептично улыбнулся. — Там окна есть, и их изнутри открыть легче простого.

— А я его, кстати, видел, — припомнил Вадик.

— Когда?

— Да, с час назад. Он бродил вон за теми развалинами, — Долгушин кивнул на три разрушенных коттеджа на бугре.

— Нет, и что ты молчишь? — Демченко вдруг разозлился. — Ты что, нас не мог позвать?

— Зачем? — не понял Вадик.

— Затем! — Виктор Андреевич даже бросил своего чирка на стол. — Этот козел может так нас всех тут переубивать, и я не уверен, что если бы я отошел от базы подальше, он бы убил меня, а не Юрку. Правда, ведь, Константиныч? — обратился он к подошедшему Соленову. Но тот был явно не в себе, только слабо махнул рукой, и сел на скамейку.

— Вам, что, плохо? — озаботился Юрий.

— Да, мне все время как-то не по себе, а тут еще эта новая смерть, — признался он. — Ну, надо же с ним что-то делать!

— Вы тоже подозреваете Зотова?

— А больше некого! Слушай, капитан, если эта тварь будет вот так запросто бродить по окрестностям, я за себя не ручаюсь! — Демченко стукнул себя кулаком в грудь. — Я его сам отстрелю!

Астафьев согласно кивнул головой.

— Хорошо, только надо его еще и найти.

Он с Павлом удалился, а Демченко, сплюнув, сказал вслед ментам: — Нихрена работать не могут. Я теперь с собой вон, шампур таскать буду, — он даже показал этот шампур, — хоть какая то да защита.

— Ты лучше топор возьми, вон, Юркин, — Вадик мотнул головой в сторону дровяника, — большеватый, правда, но ты мужик здоровый, как раз по тебе.

— Да, ну, тебя, с твоими шуточками! Мне уже тошно тут трупы таскать.

Когда Демченко все же закопал двух своих уток в угли, из-за угла показался Васин. Весь перемазанный грязью, он сосредоточенно тащил перед собой большой, глиняный шар. Увидев, что мангал практически весь занят, он подложил свое сооружение на скамейку, и с возмущением обратился к двум другим кашеварам: — Нет, вы что, мужики? А я где буду жарить свою уточку? Мне тоже нужно место?

— Дома будешь жарить, в микроволновке, — съехидничал Демченко. — Куда ты такой шар накатал? Ты знаешь, сколько ему для того, чтобы пропечься углей нужно? Это часа два его нужно прожаривать. Тоже мне, жук навозник!

Как понял Вадим, Васин решил сачкануть, утку ему было лень ощипывать, и он решил воспользоваться народным способом, испечь ее целиком, в глине. Они начали препираться, но Вадика сейчас тоже интересовало больше странное исчезновение Зотова. Но это было участью милиции.

За домиками, где видел Зотова Вадик, Императора не оказалось. Тогда Юрий, уже не без тревоги, решил навестить жену беглеца. Но в коттедже Сомова его не было, и сидевшая с бокалом своего темного вина, явно заторможенная Вера, подтвердила, что ее муж к ней не заходил. Они с Павлом пошли дальше, увидели на берегу Прокопьева, он сидел на пеньке, смотрел на воду, и курил. Астафьев решил его не трогать своими расспросами, уж слишком ссутулившимся, потерянным выглядел этот, обычно сильный человек. Они с Павлом сделали круг по турбазе, и снова вышли к домику Зотова. На этот раз дверь была прикрыта, и даже закрыта изнутри на шпингалет. Хмыкнув, Юрий постучал в дверь. Она открылась, правда, не очень скоро, в дверном проеме показалось лицо Зотова. За эти сутки тот словно постарел, кожа приобрела нездоровый, желтоватый оттенок, ярче стали видны морщины, трехдневная щетина отливала белесой сединой.

— Ну, чего вам еще надо? — не очень вежливо спросил он.

— Александр Иванович, где вы были все это время? — спросил Юрий.

— Здесь, где же еще. Как заперли меня, я тут и сижу, один, как сука.

Юрий и Паша переглянулись.

— Александр Иванович, мы приходили сюда пятнадцать минуть назад. Дверь была открыта, вас внутри не было, — пояснил Юрий.

Зотов высоко поднял брови, чуть подумал, потом сказал: — Ну, это я в туалет отходил. Не обоссаться же мне тут. Памперсов же мне не дали.

— Что-то долго вы в туалет ходили, — не поверил Юрий. — Вас с час назад видели в том вот районе, — и он кивнул в сторону развалин. — Что вы там делали?

— Уж ничего скрыть нельзя, кругом одни доносчики, — зло усмехнулся Зотов. — Да я ходил туда, искал свой нож.

Юрий его не понял.

— Но мы же его нашли, и вы знаете где.

— Да, это, верно, найти вы его нашли. Но я как-то до сих пор не могу поверить, что это действительно он.

— Во сколько вы вышли, кто видел вас там кроме Долгушина? — настаивал Юрий.

— Откуда я знаю, я на часы не смотрел. А что это, так важно?

— Да, очень.

Зотов все-таки взглянул на часы.

— Ну, с час назад я вышел. Сейчас вот только пришел.

— С час, не раньше? До прибытия лодки, или после?

— До, а это что, так важно? — удивился Зотов.

— Да, более чем. Вы разве не знаете, у нас еще одно убийство?

— Кто? — спросил Зотов сразу охрипнувшим голосом, и в глазах его мелькнул явный страх.

— Юра Ветров, Штурман.

Зотова явно отпустило.

— Нет, я не знал, — с явным облегчением ответил он. Астафьев не понял эту его реакцию.

— А Юрия вы, когда последний раз видели?

Тот чуть задумался.

— Не помню. Хреново, хороший был парень, жалко его. Это меня все хотят убить. Меня, точно вам говорю! Вместо меня, его пришили.

— Почему вы так считаете? При чем тут тогда Юра?

— Я не считаю, я знаю. Я кожей чувствую, что это все против меня. У меня нюх на все эти дела. Я чувствую, когда меня хотят убить.

Астафьев мотнул головой, улыбнулся.

— Интересно получается, вас хотят убить, а убивают все кого-то другого. Как это объяснить?

— До меня добираются, суки. Следующим точно буду я.

— Тогда, если хотите, чтобы у вас не было всяких там других неприятностей, то либо сидите здесь, либо идите к остальным, в беседку, — Юрий кивнул в сторону, откуда все ясней доносился обольстительный запах жареного мяса.

— Да ну их нахрен, этих охотников. Счас замучат своими приколами. Им только поддайся, заклюют насмерть. Лучше, я здесь посижу, — пробормотал Зотов, и закрыл дверь.

Астафьев с Зудовым вернулись к месту преступления. Там все уже шло к концу. Собанин и Соленов как понятые подписывали протокол, Сычев деловито собирал все свои инструменты в чемоданчик. Ольга Малиновская, замерзшая, вся какая-то синяя, увидев пришедших, обратилась к Юрию.

— Астафьев, вы у нас тут местный, абориген, можно сказать. Нужно бы организовать переноску тела куда-то в закрытое помещение.

— Хорошо, сейчас сделаем, — согласился он. — Я уже тут стал специалистом в этом неблагодарном деле.

Нельзя сказать, чтобы эта постоянная процедура понравилась охотникам, но на эту свою новую, постоянную работу они пошли без слов возражения. Таща все тот же брезент, они приглушенно матерились, и толковали о превратностях судьбы.

— Да, не думал Юрка, что тоже уберется вслед за своими хозяином, — сказал Демченко.

— А Максимов? — возразил Соленов. — Тот вообще был здоров как лось. До сих пор играл в волейбол за команду города, это в пятьдесят то лет!

— Надо, наверное, в церковь сходить, покреститься, — сквозь пыхтение заявил и Васин. — А то вот так живешь, и хлоп — все. И гореть придется в огне адовом.

— Ты, что, Николай, верующий, что ли? — спросил Демченко.

— Да нет, конечно, но бог его знает, есть он там, или нет. Лучше все же бы перестраховаться. А то так сыграешь в ящик, и перекреститься не успеешь. А вдруг там есть этот самый ад? Что, до конца света раскаленные сковородки лизать?

— До конца света ты к этому уже привыкнешь, — скривился Вадик Долгушин. — Меня больше интересует, почему у нас такое неравенство? Один строгает трупы, а мы должны их таскать? Надо привлекать товарища к групповому труду.

— Он еще натаскается на лесоповале, — буркнул Демченко. — И строем его там тоже маршировать научат.

После этого все как-то замолкли, и к беседке все четверо вернулись в подавленном состоянии. Здесь их ждали уже все члены опергруппы, Вера, и, к удивлению Астафьева, Зотов. Заметив удивленный взгляд Юрия, тот пояснил: — Да, замерз я там. Обогреватели то холодные, тока нет. А тут хоть мангал греет.

По-осеннему быстро темнело, так что они подкинули в мангал дров, разожгли керосиновую лампу, и начали поднимать настроение с помощью спиртного и жареных уток. Ольга пыталась отказаться от спиртного, но Юрий видел, как она замерзла, и подбодрил ее.

— Да пейте вы, Ольга Леонидовна! Рабочий день кончился. От костра не согреешься, нужно прогреться изнутри.

— Надо еще опросить людей, — пояснила она, — все это запротоколировать.

— Счас согреемся, и всех опросим. Пейте.

После приема согревательного элемента дело пошло веселей, снова начались анекдоты и шутки.

— Как спать то сегодня будем, замерзнем ведь? — спросил Соленов.

— Ну, половина может разместиться у Сомова, там все же камин. А остальные могут поспать в машинах, завести двигатели, да включить печку.

— Я в машине, я замерз как сволочь, — сразу заявил Зотов. Он покосился на жену, но та только отвернулась в другую сторону.

Спустя час все утки были съедены, мужики во всю веселились, про работу все как-то забыли. И, к, удивлению Астафьева, Малиновская начала с ним флиртовать. Она сама подошла к скромно сидевшему в сторонке от общего веселья Юрию.

— Астафьев, а, правда, что вы такой жуткий бабник? — спросила она, прижимаясь к нему плечом. Лицо Ольги раскраснелось, язык чуть заплетался.

— Врут, все врут, — заявил он, еще толком не понимая, что происходит, и к чему такие интересные допросы.

— Нет, Астафьев, ты меня не разочаровывай. Репутацию нельзя терять.

— Да, что, мы как пионеры, завсегда. Лишь бы человек хороший попался, — процитировал он известный анекдот.

— А я что, плохой человек? — Ольга таращила сна него свои черные, чуть косые от выпитого глаза. — Юрий Андреевич, почему я вам так не нравлюсь?

— Кто вам сказал эту глупость? Вы мне очень даже нравитесь, — в подтверждения этого Юрий обнял Малиновскую за талию.

— Вот, это другое дело. Только нам надо перейти на «ты».

— Сейчас выпьем на брудершафт, и перейдем на «ты».

— Вот, это верно! Где мой стакан?

После брудершафта дело пошло еще быстрей, Ольга откровенно лезла целоваться, и Юрий понял, что даму нужно срочно везти в более уединенное место, а то еще немного, и с ней будет так же интересно иметь дело, как с надувной куклой.

Когда он ее поднял, дама изрядно покачивалась. Перед уходом с места веселья Юрий успел выцыганить у Вадика ключ от его «Вольво», и дал ценные указания Колодникову.

— Присмотри там за Зотовым.

— Сделаем, командир, — ответил раскрасневшийся майор, подмигивая коллеге.

— Куда мы идем? — спросила Ольга.

— На экскурсию в Швецию.

— Почему в Швецию? Швеция же далеко?

— Да нет, она гораздо ближе, чем ты думаешь.

Она поняла все только тогда, когда он открыл дверцу «Вольво», и любезно сопроводил туда даму. Ольга восторженно захихикала.

— Боже мой, какая романтика! Я никогда еще не трахалась в машинах. Но тут же холодно.

— Сейчас будет жарко, — пообещал Юрий, включая двигатель и печку.

— У меня полгода никого не было, — лепетала она, раздеваясь, — этот дурак Димка решил, что я его бросила, я а просто зарылась с башкой в этой чертовой работе. Ну, он же маменькин сынок, что он понимает в нашем с тобой деле, правда, Юра? Кто он такой? Вечный студент, подумаешь, сын первого заместителя губернатора…

Через пять минут в салоне было уже тепло, а через десять даже чересчур жарко, но совсем не от печки.

"Это ж надо, какая она ненасытная", — подумал Астафьев через час, рукой вытирая пот со лба. Ольга лежала рядом, блаженно улыбаясь. Потом она развернулась, положила голову на плечо Юрия, и пробормотала, уже, практически, засыпая: — Я, когда тебя первый раз увидела, тогда, в прокуратуре, когда ты мне дело сдавал, помнишь? Мне аж плохо стало, и ноги чуть не подкосились…

Два тела в темноте катались на земле, сминая траву, ломая ивовую поросль. Соперники не уступали друг другу ни в силе, ни в ярости.

— Я тебя за него… — хрипел один, пытаясь достать горло противника.

Другой только рычал от злости, да пытался, в свою очередь, добраться до горла врага. Неожиданно они подкатились к невысокому, метровому обрыву, и рухнули вниз. У того, кто оказался снизу, перехватило дыхание, он невольно разжал руки, второй же, сверху, вскочил, и ударил соперника ножом в грудь, раз, другой, третий…