"Предел" - читать интересную книгу автора (Лобанова Елена Константиновна)

Глава 15

— Доброе утро, Прекрасная Элермэ! — Повелитель Амалирос был с самого утра в растрепанных чувствах, не в силах забыть предыдущий день. — Не смущайтесь, продолжайте. Очень мирное занятие. И это — цветы? Н-да. По-моему, это какие-то палки.

Конечно, он был не настолько темен, чтобы не знать, как выглядит черенок розы. Но заверения, что к обеду здесь будут цветы, благодаря Светлым силам, Амалироса не радовали, а злили. Миэли были так нежны… Может быть, пустые чаши и хуже. Но если бы он любил розы, то эти колючие растения давно цвели бы в Верхних покоях. Светлые, на его взгляд, ничего не понимали в изяществе. Ну, разве только один из них. Живописец мог так чувственно передать красоту камня, как не всякий Темный — простого камня, остывающего, чуть тронутого испариной. Картина Нальиса до сих пор стояла у него перед глазами.

А еще он злился на себя вчерашнего. Повелитель… мальчишка! Да, может быть и надо раз в полтысячи лет вести себя как щенок, но не до такой же степени. Ни выдержки, ни самоконтроля. Какой же тогда спрос с подданных, если он сам был не в состоянии показать пример стойкости? Вот Тиалас бы даже бровью не повел — хоть камнепад, хоть дыры в стенах.

Амалирос чувствовал, что стоит только кому-нибудь появиться, пусть и по самому важному делу, как его покинут и остатки сдержанности. Вот тогда он отведет душу так, что новые дыры и ходы покажутся пустяком.

Подданные еще вчера почувствовали приближение «праздника жизни» и постарались найти себе такие занятия, чтобы не подниматься лишний раз наверх. Хорошо, что Повелителю ничего от них пока не было нужно и у него не существовало таких идиотских должностей как «главный носитель правого сапога», а то ходил бы с утра босиком. Верхние Покои опустели. Находиться рядом с Амалиросом решилась только Светлая: «лебедица болотная, бледная, как их любимые птицы, черноволосая до синевы и сероглазая до безобразия». Но выгнать её в очередной раз повода не было. Амалирос терпел, злился, но потом все-таки не выдержал. Хоть какая-то польза от этой наивно-смелой цветочницы должна была быть:

— Прекраснейшая! Расскажите мне про своего брата. Про Нальиса, конечно. Какой он? Брат похож на Вас? Иногда двоюродные братья и сестры очень похожи…

— Нет, Повелитель Амалирос. — Элермэ отложила черенок. — Совсем не похож. У него более светлые волосы… И у Нальиса голубые глаза. Вот, мой другой двоюродный брат Нэрнис Аль Арвиль очень похож на отца, Нарвиса Аль Арвиля. Так что, если бы Вы хотели знать, как он выглядит, мне было бы проще объяснить.

— Да, да! Так что же Нальис? Откровенно говоря, я был бы рад приветствовать Великого Живописца лично. Полагаю, он ответит на приглашение? А пока, описывайте дальше, если Вас это не отвлекает от роз.

— Нальис больше похож на свою мать Эрвиен Аль Манриль, хотя Вам это мало что скажет. Дядя Морнин не слишком похож на сестру… Даже и не знаю, как описать Нальиса так, чтобы Вы себе его представляли.

— На сестру? — Повелитель Темных чуть не подавился виноградом. — Посол Аль Манриль — родной брат матери Живописца Нальиса? И этого, младшего… Нэрниса? Я Вас правильно понял? Морнин Аль Манриль — дядя Нэрниса Аль Арвиля по материнской линии? Ближайший кровный родственник?

— Да. И Нальиса. Вас же интересовал Нальис? Что-то не так?

— Все так… все очень так… Благодарю Вас, Элермэ, благодарю…

Амалирос вихрем ворвался в Подземные Чертоги. Конечно, поданные, которые не имели права беспокоить его иначе как в строго отведенное время, не совсем ожидали такого явления. Но именно «не совсем». Все указания исполнялись даже с излишней поспешностью.

— Найти послов. Доставить в малый зал. Живьем. Исильмэ Ар Ктэль — туда же. Так же. Быстро. И всем — вон!

Ни Аль Манриль, ни Аль Арвиль не питали иллюзий относительно характера Амалироса.

Исильмэ Ар Ктэль изображала статую. Но, если Морнин и Исильмэ, оказавшись вместе перед Повелителем Темных, хоть о чем-то догадывались, то есть мыслили в правильном направлении, то Аль Арвиль недоумевал, почему его деверь такой… ко всему готовый, как перед смертью. И зачем здесь эта Темная Дева? Элермэ присоединилась к ним, но Повелитель Амалирос был ей не слишком рад.

— А юным девам лучшшше поливать цветы и говорить с травой! — Он сидел в кресле, как гигантский выползень: опасный, смертоносный, и в отличие от выползней — не слепой. Иссиня-черные глаза, в которых не было видно зрачков, угрожающе мерцали. Белые волосы, заплетенные в тонкие косы, не лежали — змеились по плечам. Все это обманчиво ленивое существо, тут и там покрытое россыпью лунных тарлов и готовое к стремительному броску, откровенно наслаждалось сценой: «Светлые в испуге и недоумении». Праздник жизни, которого справедливо опасались Темные все-таки начался.

— И кто первый начнет? Послы? А Вы, еще здесь, цветоносссная? Хотя, кому как не Вам здесь быть! Это же именно Вы навели меня на очччень, очень Светлую мысль! Мне даже почти нравится Ваш упрямый, я бы сказал, вызывающий взгляд, Прекрасная Элермэ! Тем хуже. Вам придется приобщиться к семейным тайнам. Или моя поданная, наконец, явит иссстинно Темную смелость и начнет первой? Разве я сказал «наглость»? Удивленный взгляд, Прекраснейшая Исильмэ, это — наглость. Не в Вашем положении…

— Ох, если Вы уже знаете о моем положении Повелитель… — Исильмэ никак не ожидала, что информация доходит до Амалироса с такой скоростью.

— Да, мне прекрасно известно о Вашем положении по отношению к некоторым здесь присутствующим. А вот Вы, отец Живописца — самое невинное существо в этой компании, как молодой головассстик в теплой луже. К Вам у меня — никаких претензий. Только поздравления! Поздравляю Вас, Благородный Нарвис Аль Арвиль с рождением племянника. Приношу свои извинения — задержался с известием на двести пять лет, но лучше поздно, чем никогда… Аль Манриль, Ваша поза говорит о решимости и отваге? Почему Вы прикрываете собой мою подданную? Сссказок начитались? Я поданных не ем! Только воспитываю… иногда. И знаете, что я больше всего терпеть не могу? Видимо не знаете! Светлое распутство и попрание священных обычаев Брачных Союзов. А чтобы всем стало всё ясно, придется начать с самого начала. Итак! Двести пять лет назад в Наших владениях родился мальчик. Еще раз поздравляю, Прекрасная Исильмэ. Это было очччень смело. Мальчик — на половину… Светлый. Аль Арвиль, Вас не затруднит догадаться сразу, кто отец этого дивного со всех сторон создания. О-о! Вы смотрите в правильном направлении, точччно! Морнин Аль Манриль — отец Даэроса Ар Ктэль, Полусветлого. Тогда — следующий вопрос: Как Вы думаете, я собрал вас здесь, чтобы вмешиваться в вашу личную не очень приличную жизнь? У кого какие соображения? Да, Прекрасная Элермэ, я Вас слушаю!

— Вода есть везде. — Элермэ была вызывающе спокойна.

— Какое бессмысленное Светлое глубокомыслие. Учту. Но, смею заметить, это не имеет никакого отношения к предыдущему вопросу.

— Имеет. Самое прямое. Там, где Вы видите отсутствие связи, может оказаться просто недостаток информации. У Вас.

— Кто-то иссспытывает мое небезграничное терпение?! Не дергайтесь, Аль Арвиль, девы в полной безопасности. И чем же Дева занимается кроме цветов?

— Я, например, танцую с лошадьми. — Светлая Посланница и не думала бояться.

Амалирос пришел к выводу, что всё обстоит совсем наоборот: эта Элермэ Аль Арвиль от страха забыла кто она, где она, с кем говорит и о чём идет речь. То есть, еще немного и первый случай сумасшествия среди эльфов можно будет официально зафиксировать. Поэтому он решил переключить внимание Светлой на что-нибудь другое. Ему вполне хватало предыдущих обвинений в чрезмерной жестокости, чтобы добавлять к ним ещё одно:

— Аха! Понял, лошадей надо поить. Может, все-таки польете цветы?

— Договор с лошадьми, деревьями, цветами — это Суть Воды. Вода есть везде… Вода несет Знание везде и всюду. Вода даже в воздухе. И Вы, и я, и лошади, и цветы… все мы ей дышим. Она — жизнь.

— Я рад! Вы меня осчастливили! Но меня не забавляют Ваши ценные сведения!

— Зря! — Элермэ повела плечом. Даже скорее — презрительно передернула. — У меня есть будущая специализация. Мой Дом решил, что из меня вполне получится посол.

— Кажется, они сильно заблуждаются, Прекраснейшая. Ну, если только посол в дикие табуны, но я в этом не очень сведущ. — Повелитель Темных ласково улыбнулся несчастной Светлой и решил, что проявил и так слишком много сострадания. Светлая не желала менять своё странное поведение и, возможно, издевалась.

— Нет-нет! Как раз к Вам. Это мой первый опыт.

— Неудачный, Вы не находите? — Амалирос рассвирепел.

— Смотря, что находить. Например, воду и знание через неё. Вода прекрасно сочетается с серебром. Достаточно, чтобы серебро было хотя бы слегка влажным. Вы себе даже представить не можете, что может быть под ведром… из серебра. Вот под тем, со сломанной ручкой. Поэтому у меня к Вам встречное предложение: я никому не рассказываю кто, где и как добывает информацию, а Вы не стремитесь порвать окружающих на куски, и мы спокойно обсудим все, что Вы хотели обсудить. Ах, да! Еще одна маленькая уступка с Вашей стороны: Вы предложите Девам сесть.

— Ах… ах вот как! Прекрасная Посли… Посо… Посланница, Вы разницу между дипломатией и шантажом чувствуете? — Амалирос понял, что сегодня он задушит на одного выползня больше.

— О, да! Иногда просто не остается выбора. Могу лишь дополнить: не стоит все, что было под землей, приносить обратно. Тогда Посли…цам, будет труднее… шантажировать.

— Таак. Тот еще цветочек! Аль Арвиль, Вы знали, что Ваша племянница способна читать по воде? Хотя, скорее всего — да! Хорошо. Головастиками, значит, Светлые только притворяются. Ну-ну. Прошу Прекраснейших присесть. Аль Манриль, стоять! Перейдем к сути дела. Даэрос — Ваш сын. Это не вопрос, а утверждение. Гордитесь? Светлая кровь! Вот она мне где! — Амалирос сделал характерный жест рукой у горла. — И вот здесь. — Повелитель показал на стены с новой кладкой. — Не понимаете? Элермэ, а может, попрактикуетесь? Только без предварительных длинных намеков!

— С удовольствием. — Светлая мило улыбнулась, чем довела Повелителя Темных до бессодержательного злобного шипения. — Дядя Морнин, Повелитель Амалирос предполагает, что в Вашем, и именно в Вашем роду возможно появление неконтролируемых Владеющих Силой. Как в случае с Нэрнисом. Он — сын Вашей родной сестры. Отсюда предположение: Ваш сын Даэрос унаследовал тот же признак только в другой, Темной области. Я верно изложила, Повелитель Амалирос?

— Точно. Абсолютно верно, Прекраснейшая! Бросайте свои черенки, мой Вам совет. И лошадей тоже. Нет? Ну, ладно. Это мы позже обсудим. Вопрос следующий: Исильмэ Ар Ктэль, где Ваш сын? — Амалирос так посмотрел на свою подданную, как будто она скрывала Даэроса где-то поблизости и была виновата не меньше, чем все Светлые вместе взятые.

— В Малерне. Он там уже давно живет. — Исильмэ с ужасом смотрела то на исковерканные стены, то на Повелителя.

— Аль Арвиль, а где сейчас Ваш младший неподдающийся сын?

— Отправился в земли людей. Через Малерну.

— То есть как через Малерну? Светлые, Вы понимаете, что это значит? Вы эльфы, вообще или кто? Какова вероятность, что они не встретятся? — Повелитель Темных даже привстал от изумления.

— Ничтожна. — Аль Арвиль чувствовал, что пол под ним закачался. — Близкого родственника должно… тянуть. Старший, скорее всего, найдет младшего.

— Найдет? Вы это видите? — Амалирос в который раз показал на стены. — Уже нашли! Это же… это же стихийное бедствие! Так… один ваш, другой… наш. Исильмэ, есть возражения? Аль Манриль, Вас не спрашивали, Даэрос Ар Ктэль — мой поданный. Мальчика надо найти. Хорошо, не мальчика, тоже мне, двести лет от роду… Будем искать. Аль Арвиль, Вы тоже ищите сына. Они сами себя не контролирует, а родители на что? Светлые, от вас одни проблемы. Сколько лет Нэрнису?

— Сто пять. — Аль Арвиль понял, что предыдущие неудачи Нэрниса — сущий пустяк.

— Единый Создатель! Вы бы еще грудного младенца в море выкинули! — Амалирос едва расслышал, что Исильмэ что-то бормочет. — Какая будущая дочь? Почему Вам нельзя волноваться, а я не должен угрожать? Не знаю, ни о каком положении… Я сказал, что Вы в каком-то положении!? Уже? Аль Манриль, это — шутка? Точно не шутка? Ах… ну, да, конечно, женщины же сразу чувствуют… Создатель…

Повелитель Темных стремительно терял контроль над собственными эмоциями. Ему страстно хотелось хихикать. Он просто представил себе тот самый нижний уровень, на котором надо будет содержать отпрысков этого смешанного семейства. И то — никакой гарантии. Мысль о семействах пришла как раз кстати. Амалироса понесло:

— Позор! Вот к чему приводит Светлый разврат! Не возражать! Разврат! Где Вас двести лет носило, Аль Манриль? На каком дереве? Не морочьте мне голову, Посол. Вас не далее как вчера занесло обратно Светлым попутным ветром. И что Вы сделали? Где предложение Брачного Союза? Почему я должен намекать? Вы посмотрите на Исильмэ, ей — неловко! Что значит не успел? Сколько лет Вам на это требуется? Тысяча, две? Десять детей и сотня внуков? Скоропишущий, Вы оказывается не только писать…. вчера приехал, сегодня — положение. Какая бестактность! Соседний покой свободен. Удаляйтесь! Наедине им нужно… И не вздумайте осквернить… этим… Поговорить и всё! Разврат! Элермэ, что Вы так ехидно на меня смотрите? Давайте лучше о цветах. В моих покоях, где правит только возвышенная красота… пока еще… местами, никаких упоминаний пессстиков и тычинок, чтобы я не слышал! Всем можно выпить. Мне тоже. Виноград, кстати, советую. Аль Арвиль, как думаете искать сына?

— Элермэ может послать Весть. — Нарвис наблюдал за изменениями в настроении Амалироса и гадал, чем все это кончится.

— Элермэ, так Вы еще и Посылающая Вести? — Амалирос подбросил виноградину, поймал её зубами и заглотил не жуя. — А зачем я вчера гонца послал в ваши Светлые Земли, если Вы можете от пчелки к пчелке, с лепестка на цветок? Нет, это неслыханно. Это все совершенно невероятно. Вы все остаетесь здесь до Обряда. Дату Обряда этих двоих я назначу сам. Побыстрее, вы, там! Обряд состоится здесссь! Да! Тиалас свою косу сжует от досады! Вот так вот — без него! Элермэ, это что за стеклянный взгляд в неизвестную даль?

— Владыке Тиаласу я Весть отправить смогла и он, наверное, прибудет в Ваши Владения по такому важному поводу, а вот Нэрнису… не могу почему-то. Раньше очень хорошо получалось. Я позже попробую еще раз.

Светлая была так спокойна, что Повелитель Темных всерьез раздумывал, а не запустить ли в неё виноградом? Хотя бы чтобы просто посмотреть на реакцию.

— Дева, кто дал Вам право? Я Озерного Владыку еще не приглашал.

— Вчера приглашали.

— Вчера? Ах, да, в письме что-то такое было. А откуда Вы вообще знаете содержание моего вчерашнего письма? Личного? Водичка опять на ушко накапала? Поставьте в свою трубу заглушку, Вы не дома! И я же не назначил день приезда Тиаласа! Это отношения на Высоком уровне или что? Ладно. Пусть прибывает… Все равно, это я их склонил к нормальным отношениям. Может у них из-за этого… Хотя, нет, Нэрнис не вписывается, он из нормальной семьи. Значит, наличие обряда не влияет… — Амалирос не мог не искать виноватых, а «виноватая случайность» его совсем не устраивала.

Исильмэ и Морнин вернулись в зал и были поражены переменам. Повелитель Амалирос пил и закусывал виноградом, Нарвис больше не выглядел бледной кувшинкой, а Элермэ расположилась в кресле с видом Правительницы и осуждающе смотрела на Темного, как старшая на малолетнего. Амалирос это видел и откровенно забавлялся. Их приход нарушил зловещую тишину. Повелитель, похоже, успел придумать какую-то кару, иначе он не был бы так любезен:

— Морнин, Исильмэ? Ну, я, можно сказать, удивлен. Двухсотлетние переговоры закончились полным согласием. Так в хрониках и запишем, чтобы потомкам не было мучительно стыдно. Обряд через… двадцать пять дней. А сегодня…. Сегодня будем считать — ваша помолвка. Элермэ, Способнейшая, не отвлекайтесь на пустяки. Вы им непременно станцуете… с лошадьми. Представляю, как это будет выглядеть! Исильмэ, в Вашу честь будет исполнен танец с жеребой кобылой. Ох, простите, не хотел обидеть. Материнство — свято. Не плачьте. Я терпеть не могу чувствовать себя виноватым. Для Правителей это — непозволительная роскошь. Элермэ, прошу Вас как почти Посла, остекленейте взглядом и ищите, ищите! Понимаю, что это сложно. Всё к Вашим услугам: кушетки, кровати, кресла, ковры и занавески. Ложитесь куда хотите, расслабляйтесь и ищите! Но найдите мне этих двоих! Пусть бросают всё и немедленно отправляются сюда!

Дверь зала приоткрылась, еще один Темный почти вошел, но застыл на пороге в недоумении. Амалирос радостно оскалился, предвидя реакцию того, кто явился: Ар Птиэль увивался за Исльмэ еще до того, как родился Даэрос.

— Ар Птиэль, что Вам здесь понадобилось? Чему Вы так удивились? Ну, раз уж пришли, то Вы и передадите моему секретарю: пусть известит моих подданных, что сегодня состоялась помолвка. Ар Ктэль и Аль Манриль. Эти два Дома заключат Брачный Союз через двадцать пять дней. Это вам не «ах», а историческое достижение. И еще передайте, пусть мне загонят в Чашу выползня. Я убью его. Голыми руками убью. Да, мои Светлые сородичи, убью в честь такого события. Второго пусть держат наготове. Мне одного мало. И пусть приготовят масло. Ар Птиэль, почему Вы мотаете головой, сомневаетесссь в моих силах? Нет? В таком случае я разрешаю исполнять приказ бегом!

Амалирос Ар Ниэль Арк Каэль в состоянии близком к «Дайте мне мир и я его разрушу» ушел во внутренние покои переодеваться. Точнее — раздеваться. Ар Птиэль с перекошенным лицом помчался выполнять приказ. Светлые и Исильмэ остались в одиночестве. Молчание нарушила Элермэ:

— Я пойду к себе, попробую послать Весть ещё раз. Если с ними есть лошади, может получится. Я почему-то не могу пробиться к Нэрнису. Что-то мешает. Или кто-то. Похоже, что его брат. Они на одном потоке и я не могу пробить Темного. Ах, простите, Исильмэ. Тётя Исильмэ! Ой, как я рада! Так неожиданно. И так… прекрасно! Может, Вы пойдёте со мной? — И Светлая и Темная понимали, что чем дальше они окажутся от Амалироса — тем лучше. Неизвестно, в каком он будет настроении перед боем. Вряд ли в мирном.

Девы воспользовались поводом и удалились, а Послам пришлось остаться и ждать, пока Повелитель лично разрешит им уйти.

— Знаешь, Морнин, я не ожидал! — Аль Арвиль еще не отошел от потрясения, но кое-какие последствия все же был в состоянии предвидеть.

— Нарвис, не береди. В конце концов, имеем мы с Исильмэ право на счастье?

— Имеете… Морнин, ты понимаешь, что уже вошел в историю? Причем так оригинально…

А сейчас в честь твоей помолвки сам Повелитель Темных будет истреблять выползней. Вручную.

— Ты и, правда, веришь, что в честь… — Аль Манриль удивлялся, что в Чашу к выползню отправили не его самого. События, несмотря на всю их странность, развивались удивительно удачно. Он и не мечтал так легко отделаться.

— Морнин! Какая разница, во что я верю? Но таково будет официальное заявление, Посол. — Аль Арвиль пришел почти к такому же выводу. Если Повелитель Темных принял решение и известил о нем подданных, значит, до самого Обряда точно никого не убьёт.

Даэрос старался беречь руку. Свежесрощенным костям надо было дать хотя бы два дня покоя. И рубцы еще слишком свежие, чтобы мышцы напрягать — того и гляди, кожа треснет. Чалый вел себя смирно. Пегаш исправно тащил телегу вместо мерина, которого задрал птицеед. После минувшей ночи их отряд увеличился на четырех плащеносцев и две телеги. Сульс и Расти разместились на широкой спине Перезвона. Расти уже начал радоваться жизни, а Сульса все еще передергивало. Нэрнис на Черенке рассеянно созерцал окрестные пригорки. Типичный мирный эльф — только что из леса. На самом деле, всем было о чем задуматься.

Плащеносцы раздумывали над тем, как половчее избавиться от новых спутников. Этот странный Темный эльф отказался просто продать жеребца. А предлагать за коня слишком много было не с руки. Хорошо, еще что эльфы не спрашивают, что за груз такой под мешками с сеном. Мешки-то тяжелыми не выглядят, а колеса груженых телег изрядно проминают наезженную дорогу. И вроде бы остроухие не обращают на это внимания, но у них есть слуги, сельские жители, которые в таких вещах знают толк. Придется любезничать со своими спасителями до самого Дрешта. С Темным — особенно. Этот Темный со странными серыми глазами ушел вчера ночью с лошаком в лес. Лошак, понятно, был приманкой. Шустрый — второй раз уже от птицееда убежал. Но бывает и заяц с перепугу волка бьет. Так что он еще и копытами брыкал, когда эта тварь выскочила следом. Уж скакала, так скакала. Мало кто может похвастать, что видел эту дрянь и остался в живых. Ножищи — просто связки жил. И кидалась на всё подряд. Но нет, чтобы кинуться на сорвавшихся и разбежавшихся жеребцов — тварь распорола брюхо их тяжеловозу. Из-под телег, куда они забились, было очень хорошо видно только ноги сражающихся. А потом Темный прикончил тварь, только никто не понял, как он это сделал. Но держаться от такого бойца следовало даже дальше, чем от птицееда.

Расти чувствовал себя при своем «Господине» как за каменной стеной. После вчерашнего боя — как за двумя стенами. Умный, хитрый, сильный… сильнющий и страшно быстрый. И терпеливый. Темный даже не заорал, когда эта страшная курица с девчачьей головой вцепилась ему в руку. А потом она сдохла. Порвалась как протухший бурдюк. Отравилась, наверное. Дура — нечего было Темного кусать.

У Сульса страх перерос в восторженную лихорадку. Его трясло мелкой дрожью. Озноб не прекращался ни на миг. Он не успел совершить подвиг и переживал «великую битву» раз за разом, представляя себя на месте главного героя. Желательно без ран, конечно. В его воспаленном мозгу летали кровавые ошметки десятков птицеедов. Все они перед смертью громко до боли в ушах визжали и лопались, как пузыри на болоте, стоило их только взять за горло. Иногда на фоне умирающих птицеедов проскальзывали строки будущей баллады. Пока без рифмы. Зато сам замысел шедевра приобретал героическую стройность.

Даэрос смотрел на брата. В отличие от остальных, он прекрасно понимал, что смерть птицееда — не его заслуга. Когда они с Айшаком пошли выманивать и загонять тварь, план избавления от этого зверя еще был стройным и действенным. Но когда выскочили на поляну, где стоял их обоз, все пошло не так, как было задумано. Мерины рвались и храпели. Жеребцы в отсутствие кобыл и жеребят не думали о том, чтобы встать в каре и отбивать атаку копытами. Все-таки косяк и косячные повадки — это, прежде всего, защита семьи. Пегаш и Чалый себя семьей не считали. Черенок мотался на привязи, не в силах сбежать от телеги, к которой он был привязан. Жеребцы, почуяв тварь, защищали каждый себя: сорвались и разбежались. Они вставали на дыбы свечкой и махали передними ногами, открывая живот. Хорошо, что уцелели. Это несколько отвлекло противника — птицеед заметался от одного к другому. Только Айшак держался рядом, намеренно то отвлекая, то заманивая зверя. Останутся наедине, надо будет расцеловать наглого лошака в морду. Птицееда они «делили» на двоих. Нэрьо стоял белый как смерть рядом с телегами и с мечом наготове. Люди забились под телеги, и «слуги» и плащеносцы. Только дурной Расти по-детски бесстрашно вылезал и пытался все увидеть поверх конских крупов. Сульс тащил его обратно за ноги, но мальчишка не сдавался. Для него это был балаган. А вот для самого Даэроса…

Птицеед — не айшак. Эта тварь и быстрее и опаснее во много раз. Будь на его месте человек, самка вырвала бы ему горло. От Даэроса она получила на съедение только руку — успел прикрыться. Даже когда у птицееда были заняты зубы, а он душил эту мразь за горло свободной рукой, прекрасно понимал: сейчас ему распорют живот — птицеед выпустил когти на ногах на всю длину. «Детские» ручонки тем временем пытались добраться до глаз. А она даже не хрипела! Душить-то можно пусть и сильное, но медленное существо. Удушение само по себе — дело не быстрое.

Конечно, можно было воспользоваться дагой. Вот только он не знал точно, где у твари те самые важные органы, в которые следует бить. А дать себя потыкать во все места, она не собиралась. Кому-то схватка и показалась, наверное, быстрой: прыжок, укус, хват за горло. Но только не ему. И когда у него в руках осталось только горло птицееда, он еще некоторое время стоял и рассматривал этот кусок. Тварь разлетелась клочьями. Даже её голова, оставив длинные клыки в поврежденной руке, рассеялась кровавой крошкой. Даэрос помнил, что не успел воззвать к Создателю, так что Единый был точно не причем. А вот Нэрнис… у него шла кровь носом. Две струйки стекали, капая с подбородка. Даже лицо налилось кровью и белки глаз покраснели. Ответ был очевиден — как многие неопытные Владеющие он вобрал в себя все, что выплеснул. Оставалось только узнать, что и как именно он сделал. И где, кстати, остатки этого потока — смерчи, вихри, ураганы. Где все то, что стоило его Дому целого состояния?

Нэрнис тоже размышлял. Он начал заниматься этим мирным делом, как раз когда они с Даэросом вытаскивали «зубья» из руки… Расти, бесчувственное существо, выпросил зубы на память. Сульс правильно сказал: отдайте, все равно стащит. Но и сам один зуб себе забрал… Всю ночь Нэрнис продолжал думать над всем и сразу и сейчас не перестал. В душе царил необыкновенный мир и покой. То есть, мир перестраивался на другой лад, а это — дело не быстрое. И страх, оказывается — великий учитель. Наверное, легенды не лгут, и тот Первый Темный раскрыл проход под горами, смертельно испугавшись. Он, Нэрнис, вчера испугался бессилия и смерти, которая шла рядом с его бессилием.

Сначала все стало медленным, очень медленным, как будто погружалось в ткань Предела — вязко и неотвратимо. Тварь выпустила когти и стала поднимать ногу. Он совершенно отчетливо предвидел дальнейшее: птицеед вспарывает Даэросу живот, хлещет кровь и… И тут он это сделал. «Это» было странным и неправильным со всех точек зрения. Вчерашняя мысль-образ о птицееде, которого надо порвать наложилась на Силу. Силу он призвал вопреки всем обещаниям и даже, как-то не думая. Хотя… ладно, с клятвами можно будет разобраться потом. Воздушный или водный смерч, когда они несутся по лесу или степи, были обычно такими… свободными в его исполнении. Оказывается, совсем другое дело — смерч внутри. То, что находится внутри, никак не может быть больше того, что снаружи.

Даже дыхание временами перехватывало — надо было сразу пробовать «внутри». Но такое же и в голову не придет. И нечего было ломать беседки. И кур, заживо ощипанных, тоже жаль. А вот замыкать на себя…. Позорище. С одной стороны, такая мелочь могла и сама собой рассеяться. С другой — надо было вспомнить всё, чему учили. Очень хотелось побыстрее опробовать другой относительно замкнутый объем. К примеру, кувшин в разных вариантах — с крышкой и без. Ничего… в ближайшей лавке надо накупить горшков, кувшинов, бутылок и практиковаться. И, кстати, это был Воздух. А вот Вода… Водой вообще все можно порвать. Но лучше пока подождать.

Нэрнис оглянулся на брата: Даэросу наверняка сложнее с его наскальными росписями что-то проверить в отношении себя… Настроение стало просто замечательным. Но было еще что-то… Что-то где-то билось на грани понимания, как будто царапалось изнутри и раздражало.

Айшак бегал вокруг Светлого кругами, мотая головой и взбрыкивая. Может, ему овод куда впился?

На дневку остановились, проехав придорожное село. Ар Ктэль был рад, что одной проблемой стало меньше: Пегаш теперь никуда из оглоблей не денется — «серьги» рассчитаны на полноценного тяжеловоза, а не на внуков этих тяжеловозов и встречных кобыл можно было почти не опасаться. Айшак ходил за Даэросом как собачонка. Сульса Полутемный послал обратно в село верхами. Перезвон вполне мог довезти весь припас. С Оружейником увязался один из плащеносцев на Черенке. Эти за-предельные люди, похоже, никогда не оставляли телеги без присмотра. Даже не отлучались от них втроем. Всегда один из возниц сидел на своем месте.

А Расти… Даэроса посетила очередная идея. Лучше придумывать новые ходы в этой интересной затее: «Предел — пути проникновения», чем думать о вчерашней надписи. Полутемный позвал с собой мальчишку в лес. В конце концов, кто как ни слуга должен тащить ветки для костра. Нэрнис по-прежнему мечтательно созерцал облака и откликался не с первого раза. Но Светлого брата можно будет обрадовать новым планом и позже.

— Расти. Иди сюда. Хворост — не главное. Для тебя есть задача. Даже и не знаю… Ты еще ребенок. Хотя — очень сообразительный ребенок.

— Ага! Это я сразу. Что надо утянуть?

— Ничего. Ни в коем случае ничего нельзя «тянуть». А то, все испортишь. Если сделаешь все как надо, награда будет гораздо большей, чем ты можешь «утянуть» на себе. Золотом. Слово Ар Ктэль.

Расти открыл рот. Это сколько? Столько, что он не сможет поднять? Это очень, очень много!

— А чё делать-то надо?

— Ну, если не трусишь…

— Опосля зубастой курицы-то? Не-а!

— Запомни, ребенок! Нельзя оценивать опасность по размеру зубов и прыти. Существо может выглядеть страшным и при этом быть безвредным. А может и наоборот. И всегда соотноси противника с собой. Вот, тебе какая разница: птицеед или Сульс? И тот и другой для тебя — более сильный противник. Теперь о задаче. Пристройся на телегу к плащеносцам, мол, мерина надо пожалеть. Но больше всего, жалуйся на меня. Расскажи, как ты меня боишься, какой я страшный. Я страшный? Расти, соберись, вспомни, я же — Темный. Ну? Загрызу ночью! Не веришь? Ну и правильно. Но перехитрить обозников сможешь? — Даэрос уже усомнился в своей затее. Расти кивал, был согласен на всё, а в глазах у ребенка появился лихорадочный блеск. — Ничего лишнего не болтай и слушай. Иногда делай вид, что спишь. Много ты, конечно, не услышишь… Нацелься на первую телегу. Эти двое реже на орочьем разговаривают. Вечером пойдем за сучьями, перескажешь всё, что услышал. Понял?

— Не, ну, я могу. Но это ж, как за девками подглядывать или слушать чего…

— Нет, Расти. Совсем не так. Это — разведка. Ну, хорошо, объясню по-другому. Вот скажи, «утянуть» лучше много или мало?

— Много — завсегда лучше.

— Так… Телега золота, это — много?

— Ух!

— А две?

— А!?

— А если десять? А, Расти?

— Это сколько — десять? Это ж…

— Как пальцев на двух руках. Ну?

— Шибко много.

— Так. Хорошо. У тебя выбор: две телеги, но сразу, или узнать, где остальные десять. Ну, что ты выберешь?

— Так много не бывает!

— А ты представь!

— Ну, как пальцев — лучше.

— А если спрятаны хорошо. За Пределом?

— Уххх. Здорово!

— Ну, тогда слушай! — Даэрос решил рискнуть. Все равно ребенок, да еще такой способный может и сам пошарить в телеге. Этот, если он на телегу заберется, точно пошарит. — На двух телегах золото. Расти не мотай головой, эльфы не врут. Тяжеловозы, ободья железные, мешки легкие и пухлые… соображаешь? Колею колесную видел? А ты взгляни! Ну, кому я рассказываю, малыш, ты что не видишь, как кони идут? Как Пегаш тянет?

— Мамка не горюй! Это ж вот вы чё задумали… А за Пределом, там этого золота завались, да?

— Гм. Нет, не очень. Расти, не разочаровывай меня. В смысле, не огорчай. Ну, зачем его тащить отсюда, если там — «завались»?

— А чё ж тогда?

— А за кое-что «оттуда», они теперь везут золото «отсюда». Короче, ребенок, это — внешняя сторона дела. У нас — другие задачи. И золото для нас не главное, не трогай его. Понял? Ну, так как?

— Ну так… так золото, оно, конечно — не лишнее. Только я пока не знаю, какое оно. Папаша сказывал за один золотой корову купить можно, или двух поплоше. Я ж тот золотой-то, что за меня дали так и не посмотрел… А целая телега…. На кой мне такое стадо? Да и не интересно оно — греби, сколько влезет. Но этих, почти вонявых надуть — это здорово. А потом еще и золото получить. А можно я к ним совсем в слуги набьюсь? Это… не взаправду, а?

— Только если я увижу, что с тобой все будет в порядке и разрешу.

— Ну, сговорились, уша… Господин хороший. А как ты эту зубастую лопнул, а? Я не проговорюсь!

— Не я, мой брат. Я только за горло… подержал. И, вот что еще: ни слова Сульсу.

Кажется, с этого и надо было начинать. Мальчишка такой уровень доверия и секретности оценил выше всякой награды.

Расти, сгибаясь под вязанкой сучьев, выбежал из леса на полусогнутых ногах, бросил хворост и метнулся в сторону от шедшего за ним эльфа. Все-таки дети — лучшие лицедеи. Все время, пока путники и лошади отдыхали, Расти старался держаться позади плащеносцев, терся поближе к «Сорэаду» и всячески ему угождал. За-Предельные были не против. В этих землях, да с этим эльфом никто из них не согласился бы соседствовать — нужда заставила. Может, он мальцу уши за что надрал? Или как иначе «воспитал» слугу за вину. Кто его знает, в чем он вину усмотрел? Здесь со слугами просто обходятся, даже очень.

Нэрнис больше не выглядел задумчивым. Он опять косил глазами в сторону. Отзывал. Даэрос огляделся. Никаких надписей в округе не было. Слава Создателю. Сульс наконец-то пригодился: рассуждал о посевах, урожаях и доходах. Главное, чтобы Оружейник случайно не помянул место этих урожаев. «Сорэад» и тот, который назвался не именем, а прозвищем — Свищ, бодро обсуждали с Сульсом качества овса. Потом перешли на плющеный овес и не плющеный. Не сошлись во мнении о ячмене для лошадей, заспорили, но каждый остался при своем мнении. Когда дело дошло до способов запарки кормов, Даэрос поднялся и кивнул брату.

Как только они зашли в лес, Нэрнис стал вываливать новости… Пока Даэрос с Расти собирали хворост он получил Весть. И его и Даэроса срочно требуют во Владения Темных. Весть передала Элермэ, и сама она находится там же. То есть, во-первых, все уже неизвестно каким образом знают, что Даэрос стал ему братом. Во-вторых, что-то случилось. Что-то очень важное. Или плохое.

— Не вовремя. Ой, как не вовремя. — Полутемный был раздосадован. — А ты можешь… рассказать Элермэ, почему мы не можем сейчас все бросить и отправляться? Я вообще, терпеть не могу приказы. Некоторые очень любят приказывать. Нет, чтобы сначала разобраться и узнать, что мы делаем и где?! Давать указания — дело простое. Их бы сюда! Можно подумать, мы здесь елки считаем!

— Даэр! Если Элермэ в ваших горах, то значит и дядя Далиес с ней. И кто-то еще из наших. Такое не бывает просто так. Что-то случилось. Я сначала не понял, что меня так «точит», а потом остался один с Айшаком, и Весть дошла. Брат, когда Весть доходит вот так — как по голове лавкой, это — серьезно.

— А ты, можешь ответ дать?

— Нет. Я только принять могу. Ну, ты должен понимать! Таких как Элермэ, говорящих и посылающих Весть — раз-два и обчелся. У нас — четверо.

— А я о Темных Зовущих и не знаю. Не известили. Меня редко ставили в известность о… Да, ладно. Сделаем так: мы все равно движемся в сторону Дрешта, а значит, и Торма. Пара дней ничего не решает. Пелли подождет. Она — в безопасности. Отправим к ней Сульса из Дрешта с новостями. И… ты, как знаешь, а я нарушу приказ. Мне его никто из подданных Повелителя не посылал. Будем считать, что я его как приказ не воспринял. То есть — разделимся. Ты отправишься… Ох, не хотелось бы тебя в зубы к нашему Выползню одного отпускать, совсем не хотелось бы.

— К кому? — Нэрнис даже опешил.

— Это я на нашего Повелителя слегка ругаюсь. Удивлен? Он не против, когда не вслух или не при нем. Как бы тебе объяснить? С одной стороны, он сам — Великий Открывающий. С другой — выползень кровожадный. А с третьей… Ну, если ты можешь себе представить поющего или смеющегося выползня, то вот это она и есть — третья сторона. Не расслабишься. А если он кого-то очень не любит, то песни отменяются. Меня он терпеть не может. Понял?

— Даэр, я выползней никогда не видел.

— Ну, что ты как Расти, который никогда не видел золото? Хорошо, перенеси образ на птицееда. Впечатлился? Вот, это он и есть. Вот что, Нэрьо, давай не гадать на два дня вперед. Они у нас еще есть.

К собирающемуся в путь обозу явились два задумчивых «Господина». Темный вскочил на Чалого и почти сразу перешел на рысь. Остальные догоняли. Расти уже нашел свое «законное» место на телеге рядом с «Сорэадом» и называл его запросто дядькой — втерся в доверие, как хорек в курятник пролез. Мальчишка помогал с запряжкой, тащил на телеги снедь и опасливо косился на «Господ ушастых». То, что он этих «остроухих убивцев» терпеть не может, все уже поняли. Сульс злобно на него цыкал. Свищ уже на правах хорошего знакомого попросил его «не тиранить» мальца — ему и так не сладко.

Эльфы ехали впереди. Обоз глотал пыль. Расти показал сноровку и сел на Пегаша верхами. Оба возницы, которых жеребец терпел с трудом, могли отдыхать. Телега теперь ехала почти сама. Сульс придержал Перезвона и поехал рядом со второй телегой. Свищ ему обещал рассказать о хорошей охоте и, как её с собаками ведут. Расти делал вид, что сильно занят Пегашом и слушал разговор «Сорэада» с помощником. Заодно отметил: четвертый возница на второй телеге все время молчит. Никто от него пока и слова не слышал.

Даэрос придержал Чалого, чтобы Черенок не устал. Теперь они с братом ехали рядом и разговаривали. О будущем решили не гадать, а вот прошлое требовало обсуждения. Нэрнис рассказал про «смерч» внутри. Полутемный поздравил его с достижением ранее невиданных высот мастерства. Светлый ответил тем же. Посчитали свои «не знаю как» и сошлись на ровном счете. Обоим полегчало. Даже дополнительная сплоченность образовалась.

— Даэр, но все же, почему ты так своего Повелителя не любишь?!

— Нэрьо, он не Прекрасная Дева, чтобы его любить. А вообще…. Тебе понравится, когда на тебя смотрят…

— Ну, как? Как смотрят?

— А так! Представь, что в твой Светлейший дом ввалился гоблин. Ты как на него смотреть будешь? Вот так он на меня и смотрит. Ну, или вот еще так… У него есть привычка: во время приема в Верхних покоях, он все время прохаживается вдоль арок и свои любимые миэли созерцает. Как найдет среди них сорняк, камнеломку, нос брезгливо морщит, выдирает и вышвыривает. Вот примерно так. Хоть сам в вазу садись. Быстрее отделаешьссся!

Разговор сам собой иссяк. Нэрнис вспоминал, как на него смотрели Владеющие. Тоже где-то как на сорняк.

Даэрос давно уже перестал вспоминать прежние обиды. Он их просто хранил. А от неприятных чувств избавлялся при помощи воображения: воплотит мысленно-образно какую-нибудь гадость и — жить легче. И хотя он сам говорил Нэрнису, что на будущее загадывать не стоит, не мог не думать о так некстати полученной Вести. Вот, если бы брат мог рассказать… Передать Весть. И лучше прямо Повелителю в голову. Ну, на крайний случай в спальню на стены… нанести строгими рунами кратко и емко весь их стремящийся к подвигу путь. Некоторые очень повелительные персоны только о цветах думают. А у них тут — Предел не за горами. А там, между прочим, живут Темные эльфы. Или, точнее — существуют, добывают черные тарлы для людишек, которые говорят на орочьем. Отррребье! Нет, если бы они жили за Пределом и деться им было некуда, он бы их не осуждал. Но они же упрямо стремились обратно! С золотом. Вот составить бы отчет… Так, чтобы все были потрясены стройностью изложения и ясностью мысли — ничего лишнего, только суровые факты и тяжкие испытания. Он бы смог… Ну, например, зачем писать, как он вез Нэрниса в тачке? Это — их личное. А вот маскарад — да, это стоило обрисовать. Или, вот — Пелли. Ну, кому надо знать про её обмороки? Другое дело — Бескорыстная Дева. Воительница Вайола… не стоит расписывать её нелепый доспех. А происхождение и её Мать Оплодотворительницу — непременно. Айшак, опять-таки. О! Ну, до чего же смирно себя ведет! Так, как будто понял: прикинься несчастным лошаком и не целуйся с эльфами… с эльфом, без спроса. Прелесть ушастая. Или, взять Расти. Незачем позорить мальчика в исторических трудах. У ребенка просто неуемное чувство, как говорит Нэрнис, «самоутверждения». А теперь он — разведчик при двух командирах. Тоже, кстати, нелегкая задача. Всегда проще принимать решения самому, чем бегать за приказами. Сульс… Сульс, он и есть Сульс. Что с него взять? Разве что про его живопись рассказать. Вот это было бы убийственно. Повелителю Амалиросу явно не хватает какой-нибудь его картины для полного счастья. Скопировать бы и поместить в качестве иллюстраций. Левый от камина портрет был особенно хорошшшш! Этот подошел бы Амалиросу в спальню. А правый с чудовищем, морда которого взнуздана и заперта на амбарный замок — в Зал Совета.

Даэрос веселился, мысленно размещая творения Сульса в самых посещаемых местах Подгорных и Верхних чертогов. Красссота! А еще… еще он написал бы какой у него потрясающий Светлый брат. И про бой в лесу. И про песню. И закончил бы это промежуточное на их пути повествование стихами с посвящением Повелителю лично. Да!

Записать надо будет. Чтобы не забыть.

Великая Чаша была заполнена до отказа жадными до зрелищ подданными. Амалирос еще раз сосредоточился: не забыл ли он что-нибудь? Вроде — нет. Оба бесценных полотна Нальиса он все-таки снял со стен и бережно уложил на кровать в спальне, прикрыв покрывалом. Больше ни о чем не стоило думать и беспокоиться. Выползни не простят невнимания. Первый уже хлестал по прутьям клетки прутья так, что нефраль был готов погнуться.

Повелитель Темных обнаженный по пояс и натертый ореховым маслом вышел на дно Чаши. Народ восторженно рукоплескал. Эхо неслось по Чертогам, грозя обрушить стены.

Девы Темных разместились в верхних рядах — им незачем видеть бой вблизи. Только Элермэ как почти-посол и как Вестница, сидела среди мужчин. Исильмэ, конечно же, не пришла. Ей такие страсти теперь были совсем ни к чему. Морнин Аль Манриль стремился к ней. Это даже было заметно. Сидел и стремился. Поэтому Элермэ решила его не беспокоить и спросить разъяснений у второго родственника:

— Дядя Нарвис, а зачем масло? Эту тварь и так сложно схватить. Она даже на вид — скользкая.

— Элермэ, милая, тут дело выбора. Выползня ухватить сложно. Но и выползню зажать хвостом скользкого бойца тоже сложно. У Повелителя будет шанс вывернуться из кольца.

— Хорош! Да? — Элермэ не могла не признать, что Повелитель Темных смотрится очень даже эффектно.

— Ну, что ты, это же примитивная и злобная тварь. Помесь змеи и ящерицы, только очень большая. — Нарвис как раз пытался рассмотреть насколько большой был выползень за решеткой.

— А что будет, если он проиграет? — Светлая все еще не понимала, как можно допускать подобные сражения. Ходили слухи, что Владыка Тиалас иногда истребляет озерных гидр. Но подданных на эти мероприятия не приглашали и слухи о том, что Владыка тоже предпочитает действовать вручную, так и оставались слухами.

Нарвис был удивлен: его племянница все еще подозревала, что у Темных может быть сострадание к выползням:

— Как это, что будет, если проиграет? Смерть, конечно!

— И подданные это допустят? Ни одного лучника даже нет на всякий случай!

— Прости, я думал, что ты про выползня спросила. Это, знаешь ли, Темные забавы. Видишь, по рядам снуют Темные? Ставки принимают.

— Как?! Против своего Повелителя тоже ставят? И он знает?

— Конечно, Повелитель Амалирос знает, а после боя ещё и узнает подробности. Узнает и… «не похвалит». Если победа будет за ним. А если нет — Дома тех, кто поставил на выползня, невиданно обогатятся.

— Это — чудовищно. Зачем ему так рисковать?

— Моя дорогая будущая Посланница! Учись! В смысле, учитывай! Это потрясающе простая и массовая проверка верности в Темном стиле. Азарт вскрывает все тайные помыслы. Те Темные, которые ставят против Амалироса знают, чем рискуют. Принимающие ставки непременно доложат кто, сколько и на кого поставил. Это — общеизвестно. Так что, каждый действует на свой страх и риск. Такая вот Темная забава: совместить азартное с полезным, показать свою силу и развлечься. Ах, да — еще честь и доблесть. Амалирос может Силой размазать выползня по Чаше тонким слоем. Но это не в правилах поединка. Если он испугается и дрогнет, то спасет таким образом себе жизнь, но при этом покроет свое имя позором. Его подданные небезосновательно уверены, что Амалирос лучше умрет, чем так опозорится. Струсивший Повелитель, это знаешь ли… не слишком хорошо. Так что у всех, кто ставит против Амалироса есть надежда, что однажды какой-нибудь выползень его все-таки убьёт.

— Но, это значит, что некоторые подданные фактически выставляют на бой вместо себя выползня! Трусливо.

— Не совсем. Четыре сотни лет в горных выработках за ставку против Амалироса — не очень мало. — Аль Арвиль считал, что даже слишком много, но не спешил расстраивать племянницу такими подробностями. Похоже, из двух выползней ей больше понравился тот, который был в масле. Она прямо-таки кипела от возмущения:

— Все равно. Подлость какая! Лучше смерть!

— Смерть… Если бы наказанием была смерть, то никто бы не поставил на этого зверя. Я имею в виду выползня. А изничтожать такое количество поданных «зря» — совершенно бессмысленно. Они будут искать тарлы и приносить пользу. Это их выбор.

— Дядя, Вы мыслите как Темный.

— Нет, дорогая. Я только доношу до тебя их точку зрения. К нам идут. Ты на кого поставишь? Не хочешь… пять сотен лет бесконечной прополки?! — Аль Арвиль всего лишь хотел пошутить, но тут же об этом пожалел. — Элермэ, что ты делаешь? Ожерелье матери! Оставь хотя бы кольцо. Девчонка! На кого хоть поставила?

— Это мое дело, дядя. — Элермэ скрестила руки на груди и гордо задрала подбородок.

Такую позу Нарвис Аль Арвиль видел уже не раз. Брат Далиес, отец Элермэ, вел себя именно так, когда собирался упрямо отстаивать свои принципы. Оставалось надеяться, что дочь не во всем копирует отца. Далиес зачастую отстаивал эти самые принципы себе во вред.

Повелитель Ар Ниэль Арк Каэль дал знак. Голоса в Чаше стихли. Решетка поползла вверх. Выползень, как водится, немедленно попытался пролезть снизу, поэтому не сразу сообразил разогнуться. Удар хвостом пришелся на пустое место. Амалирос взвился в воздух. Бой начался.

Элермэ видела маленькую по сравнению с выползнем фигуру на дне Чаши. Намазанный маслом торс бойца отливал алым в свете факелов. Первые две атаки она пережила, сжав кулаки. А потом просто закрыла глаза. Смотреть на такую забаву Светлая была не в силах. Она и поставила-то из расчета: «Чтобы им всем было стыдно». Судя по радостным, но чаще горестным воплям разочарования, большая часть зрителей утратила всякий стыд. Давно и надолго.

Амалирос был доволен. Давно надо было так размяться. Проигравшие, не дожидаясь подачи списков, уже выстраивались у левого выхода из Чаши. Правильно, что зря время тянуть? Честнейшие, принимающие ставки все равно не согласятся на подкуп. За попытку подкупа — смерть. Амалирос швырнул на пол полотенце и накинул плащ. В этих поединках его устраивало все, кроме одного: масло въедалось в кожу и приходилось три дня отмываться до прежней благородной белизны. Но несмотря на такие неприятные мелочи, замечательное настроение Повелителя не спешило проходить. Поводы для этого находились сами собой: ребра остались целы, и это было совсем не плохо. Быстро выскользнул из колец. «Мастер!» — Амалирос решил, что иногда надо и самого себя похвалить. Впереди было не менее приятное занятие: прочтение второго списка ставок. Зачастую самые щедрые оказывались просто несколько ловчее тех, кто ставил против него — усыпляли бдительность, готовя очередной заговор. Самые умные делали средние ставки, самые жадные делали вид, что их дела совсем плохи, и они отдают последний мелкий тарл. Другими словами — верить все равно никому не следовало. Далее по плану вечера значилась церемония прощания с некоторыми подданными на долгие годы. Или как Амалирос её для себя именовал «Акт избавления от дураков». Половину своих не-любителей он и так знал, конечно, но иногда случались и приятные неожиданности.

Повелитель появился на верхнем ребре Чаши во всем блеске. Никакого торса — одни сплошные фалды и складки. Плащ стелился, подметая пол, распущенные волосы сливались с белой тканью плаща. Вообще-то Ар Ниэль Арк Каэль предпочитал в одежде черный цвет. Но иногда, когда он чувствовал себя самым могучим победителем на свете, он изменял привычке и пугал подданных белоснежным одеянием, вырядившись в стиле «Озерный Владыка Тиалас».

В первых рядах проигравших стоял Ар Птиэль. Это как раз и была та самая приятная неожиданность. Не очень умным Ар Птиэль был и раньше, но такой мелкой попытки отомстить Повелитель от него не ожидал. Вместе с несостоявшимся женихом Исильмэ Ар Ктэль еще полутора сотням недальновидных сородичей предстояло набираться ума, где поглубже.

Амалирос шел в свои покои почти умиротворенный и разворачивал на ходу второй, более длинный список. Ничего особо интересного там не должно было быть, но к его удивлению все-таки нашлось. Он, конечно, себя ценил и любил, но пока ни разу не пересчитывал стоимость своей персоны в высокохудожественных ценностях разных там Светлых Домов. Но все равно было приятно. Светлая Вестница даже выигрыш не взяла! Амалирос немедленно задумался, что бы это значило, и испортил себе удовольствие: она действовала как Посол, это был политический ход или что? Глупцы, идущие к глубинным выработкам даже не подозревали, как отвратительно быть Повелителем.

— Ар Намэль! Эти драгоценности выкупить. Выигрыш — в мои покои. Быстро!

Амалирос ничего не забывал. Ни плохого, ни хорошего, ни просто нужного. Со Светлой Посланницы надо было потребовать отчет о попытках послать Весть. Можно будет совместить нужное с приятным — отчет и демонстрацию справедливости и щедрости.

Верхние покои встретили Повелителя встревоженными голосами. Голоса Послов, срывающийся голосок Светлой Вестницы, Ар Гаэля, который должен был принести малый список, и Младшего Разведчика, одного из ушедших в новый проход. С Разведчиками всё было более-менее понятно: Амалирос велел их немедленно по возвращении направить к нему в Покои. Но остальная возбужденно гомонящая компания означала, что что-то случилось. Что могло случиться Ар Ниэль Арк Каэль догадывался — опять новые дыры. Что может быть хуже такой жизни, когда совершенно не представляешь, когда ожидать новых неприятностей?

Оказалось, что может быть кое-что и похуже. Амалирос застыл как вкопанный. Единый Создатель! Все стены, даже поверх новой кладки были испещрены рунами. Убористо, но — крупными. Его подданные и Аль Манриль с ними, то задирали головы к потолку, то сползали к полу. Они яростно спорили, где начало ценного текста. На него, Амалироса, даже внимания не обратили. Более того! Морнин Аль Манриль совсем забыл бояться и потребовал срочно открыть спальню Повелителя. Всё это сборище решило, что начало и конец текста, скорее всего — там! Ар Ниэль Арк Каэль отвлекся от Светлых и Темных, глянул на стену рядом с дверью и сказал:

— Орки с ней… со спальней… Что это?

Между столбцами рун на манер шпалер разместились рисунки к написанному. Высеченные в камне, они смотрелись как картины на человеческих на надгробиях. Любой покойник перевернулся бы в гробу, если бы у него на могиле стоял камень с такой рожей. Каждая морда была страшнее выползня. Тот, кто это сделал, знал не только его тонкий вкус и тягу к живописи, но и нежную ранимую натуру. «Даэроссс!» — Амалирос влетел в свою спальню уже понимая, что он там увидит.

Действительно, текст начинался с левой стены, выходил за дверь, бежал по стенам малого зала и снова заворачивал в спальню, чтобы закончиться на правой стене. Куски текста были поделены, как страницы в книге. А между ними — картинки. Особенно мерзопакостной была та, что разместилась напротив изящного ложа, застеленного черным шелком. Повелитель бессильно опустился на кровать и услышал, как что-то хрустнуло… Он подскочил и сдернул покрывало. Слава Создателю, картины Нальиса остались целы, только одна рама с уголка скололась. Арк Каэль так и стоял в обнимку с шедеврами, пока вся компания Светлых и Темных изучала… Сам он внимательно изучал стихи на правой стене, которыми заканчивалась вся эта писанина с дикими иллюстрациями. «Так кто из вас двоих сильней?!»

— Ну, попадисссь ты мне только Полусветлое чудовище! Это я, Повелитель, травлю беспомощный червей? Посссмотрим, как ты сам с ними справишься, рифмоплет! — Амалирос почувствовал себя отвратительно. Он даже не знал, а чувствует ли он себя вообще? Такая наглость во всех проявлениях! А зачитавшиеся увлеклись настолько, что совершенно не понимали и не учитывали: резкие перепады настроения Повелителя гораздо хуже, чем редкие припадки радости.

Ар Намэль явился очень вовремя. Секретарь напомнил тем самым, что среди охающих и бормочущих — Дева. Амалирос напомнил себе о сдержанности. Картины Нальиса следовало положить обратно и сделать вид, что все в порядке. Пришлось напрячься и принять гордый и невозмутимый вид. От картинок его, конечно, мутило. И он задал себе обычный в трудных ситуациях вопрос: «Вот, Тиалас, что бы сделал?» Решение немедленно было найдено. Правда, оно никогда не терялось и всегда было одинаковым:

— Ар Намэль! Бочку настойки на багрянке и кубки! Быстро!

Ночь заползла в Верхние покои. Свечи и факелы освещали стены. На столе теснились кубки. Эльфы сновали от стола к стенам и обратно. Амалирос «сновал» вместе со всеми:

— Это где? Где про тарлы написано? Ах, вот… Да-да, доказательно. Невероятно! Опять эта жуткая картина! Читать же неприятно. Зачем было дополнять доклад такими подробностями? Зачем вообще было его именно здесь писать? На полу не мог написать что ли? Немедленно позвать представителей Торговых Домов. Будить! У нас сделка с кланом Секиры и Кирки. Сведения об этой Воительнице надо использовать. И айшаков купить для пробы. Пару. Морнин, Вы уже переписываете? Картинки — не надо. Да Вы и не сможете. Никто не сможет. Ар Намэль, уже вернулись? Немедленно поднять Старейших Знающих, нам нужны специалисты по орочьему. Они еще должны помнить, у береговых или у степных кланов был этот… говор с придыханием. Волоките хоть в исподнем! Я что, должен объяссснять, что такое — государственная важность? Вы себе представляете, сколько эльфов из разных Домов ушло к Синим Горам в надежде на неплохой заработок? Подданные, что вы набились тут как салат в бочонок? Некоторых из вас я терпеть не могу, но защищать обязан, пока на измене Правящщщему Дому не поймаю! Ар Дэль, не дергаетесь! Ар Намэль, напишите приказ: Старшего Разведчика Ар Туэля наградить… — Амалирос окинул взглядом настенный «доклад» о Темных эльфах в человеческих подвалах и соотнес с расчетами длины коридора. — Наградить посмертно! И Младшего Ар Нитэля — тоже. И принесите еще багрянки. Сколько же вас тут! Морнин, у Вас есть хоть какая-нибудь светлая мысль, как Ваш сын это делает? Где Элермэ? Ах, вот Вы, Прекраснейшая. Кстати, это — Ваше. И не отказывайтесь! Польщен Вашей ставкой, весьма. А кто и как может «уделать» птицееда и кто кому — червяк беззащщщитный, это мы потом посмотрим. В Чаше. Когда решим насущные проблемы.

— А может быть Повелитель Амалирос, Вы сможете принять во внимание этот доклад и оценить заслуги? — Элермэ ожидала, что Даэроса и Нэрниса наградят как-нибудь по-другому, а не страшным выползнем.

— Это Вы о чем? Заслуг пока нет — только сведения. И почему Вы просите за этого совершенно незнакомого Вам сына Дома Ар Ктэль?

— Но он же пусть и сводный, но все-таки мой брат! — Светлая не понимала, как можно не учитывать родственные связи.

— Ах, брат! Быстро же он родственниками обзаводится. И поэтому Вы его защищаете?

— Но Вы же тоже собираетесь защищать своих подданных, даже если не знакомы с ними лично!

— Да! Да, я не знаю тех, кто родился за Пределом, но уже намерен защищать. И, если надо — спасать. Как и Вы — Даэроса. Вы отвратительно логичны, моя дорогая. Только Вы упустили маленький нюанс: я могу себе позволить не спасать тех, кто мне не нравится. Потому что я кто? Напомнить?

Элермэ уже поняла, что Девы могут не опасаться быть растерзанными, и потому рискнула:

— Душитель младенцев!

— Я? Я — душитель младенцев? Ну, знаете ли! Ах, да, я же сам говорил, что они — дети… Ну, ладно… Только не надо рыдать. Мне, конечно, не сложно подставить свое надежное плечо, чтобы Вам было удобнее плакать. Рыдайте в свое удовольствие. Всегда рад. То есть, прости Создатель! Вы меня запутали! Выпейте багрянки. И постарайтесь тоже совершить маленький подвиг. Передайте Весть любому из Ваших братьев: идти дальше. И специально для самого наглого младенца следующее: «Пиши на пол! Четыре плиты слева от шестой внешней арки. Руны — мельче! Сульсу краски не давать! Доклад — ежедневно!» Не вздрагивайте так, это я не ему кричу… это эмоции. Морнин, оставляем Вас продолжать тяжкий труд, дописывайте. Всем остальным — в Лазурный Зал. Срочный Малый Совет!

Амалирос добрался до ложа только к утру. Голова слегка кружилась. Хотелось убедить себя, что всё это был сон, дурной сон. И этот потомок двух Домов, который сочиняет непочтительные стихи и рушит все, что создавалось тысячелетиями, походя, да еще и на расстоянии — тоже сон. Повелитель Темных эльфов судорожно вздохнул. Со стены на него нагло пялился предок некоего Нофера Руалона. Выпученные как у удавленника глаза поблескивали черным камнем. Один глаз так и вовсе хитро сполз на щеку и, казалось, подмигивал в неясном свете утра: «На том свете выспишься». Мелкий выползень Даэрос именно эту «картину» сделал барельефом в одну четверть. Ребенок? Ну, тогда слишком злопамятный. Амалирос закрыл глаза и пожелал себе не просыпаться.

Нэрнис проснулся среди ночи. Брат, как обычно дремал в полглаза. Светлый подергал его за рукав и позвал за собой. Эльфы скользнули в темноту леса.

— Даэр! Весть!

— Опять?!

— Мы идем дальше. Приказ твоего Повелителя. Твой доклад прочитали и велели…

Даэрос уперся спиной в сосновый ствол. Нэрнис сообщил все, что передала Элермэ:

— … Сульсу красок не давать! Доклад — каждый день! Как это, а? Как ты это сделал?

— Нэрьо! Я… как увидишь, что я вдруг решил помечтать, бей по голове. Не стесняйся. Ну, что ты приплясываешь как Расти? Еще что-нибудь?

— Да! Поздравляю! Даэр, я тебя поздравляю! Твои Отец и Мать заключают Брачный Союз через двадцать пять… уже двадцать четыре дня. И у тебя будет сестра! Даэрос, ну не надо так… Пожалей зубы! Даэрос, немедленно выплюнь, что откусил, и говори, кто твой Отец! — Нэрнис понимал, что такое сильные чувства на фоне постоянно происходящих неожиданностей, но деревья-то зачем грызть?

Даэрос отплевался. Действительно, нельзя же вести себя как Айшак и с хрустом перекусывать подобранную по дороге ветку. Еще неизвестно кто её топтал.

— Аль Манриль.

— Что Аль Манриль?

— Морнин Аль Манриль — мой отец. Я хотел сказать, да все как-то было некстати. Камень резной помнишь, который ты у дяди хотел стащить? Это моя Мать вышива… Нэрнис! — Полутемный схватился за ушибленное плечо. — Вайола и то легче по голове приложила! Эй, ты что? — Светлый истерично всхлипывал. — Ну вот, сначала драться — потом рыдать! Хорошо, что еще у Пеллиэ не научился в обморок падать. Хлюпай тишшше! Все легенды испортишь. Эльфы по ночам в лесу песни поют, а не озера пополняют. Там, в телегах, между прочим, Свищ не спит. Надо же… сестра! Нет, представляешь? Что же у них там творится? — Даэрос согнулся пополам и затрясся.

— Даэр! У тебя истерика?

— Не-эт! Нэрьо! Ты знаешь, где барельеф с портрета? Того, что был в каминном зале Руалона? Повелитель меня убьет. — Полутемный отдышался. — В его спальне. Прикажет сбить, конечно, этот шедевр, но все равно…

— Не-а! Не убьет.

— Нэрьо, я тебе о нем не все рассказал. Он, знаешь ли, не просто Темный.

— Ага. Под землей — не просто. А ты туда не лезь! — Нэрнис нарочито спокойно созерцал луну сквозь вершины сосен. Так и намекал «Ну, спроси, спроси».

— Так-так! И что это за Светлая поза «Я тут — дуб, а вы все — травка!», а?

— Да, так… Я ему могу просто показать кое-что. Хочешь, тебе покажу? Я сегодня потренировался, когда за хворостом ходил. Нетерпелось. До Дрешта еще целый день, но вдруг я не успею купить горшки для тренировки?

— Нэрьо, я устал отгадывать. Ну, давай уже!

— Понимаешь ли, брат…

— Это ты у меня научилссся! Потом объяснишь. Показывай, чем ты собираешься Сильнейшего удивить. А то удивишь мало и получишь много! Это тебе — не шутки.

Какие уж тут шутки. Ближайшая сосна разлетелась щепками.

Отплевались.

— Нэрьо, я понял. Как птицееда. Но в следующий раз предупреждай, что именно ты собираешься порвать. Костер разжигаем здесь. Ну, брат, приступим. — Полутемный снял кожаный жилет и достал из очередного кармана инструменты. — Сначала мне!

Утро было сырым и серым. Нэрнис зевал и ойкал.

— Все, Светлый мой! Вот твоя восемьдесят шестая заноза! И больше так не делай! И, вот еще что… После того, как я побываю в гостях в Озерном Краю, а я непременно побываю, ты скажи тому Владеющему, который тебя бездарью обозвал, что если что… я ему быстро сочиню в его покоях шесть окон и четыре двери дополнительно. Что ты так разволновался? И волчью яму ему под кроватью. Не переживай, я себе не представляю это. Пока. Гору помнишь? Я эту гору раньше видел. Да, и спальню Повелителя тоже. Все дети пока маленькие стремятся посмотреть там, где нельзя. И я сегодня тоже, знаешь ли, тренировался. Придумаю что-нибудь в лесу, на земле, а там — нет ничего. Знакомое место нужно. Или эмоции. Или и то и другое. И знаешь, ты своей сестре не рассказывай про деревья, это — совет. Если, конечно, ты не хочешь в свободное время лошадям опилки для конюшен производить.