"Никогда в жизни!" - читать интересную книгу автора (Грохоля Катажина)

У ДЕТЕЙ ЕСТЬ ДОСТОИНСТВА

У детей есть свои достоинства. Но такой ребенок, как моя дочь Тося, – человек весьма опасный. Уже в раннем детстве ей удавалось одной умелой фразой скомпрометировать мои воспитательные методы, а также сообщить бабушке и дедушке о том, что происходит у нас дома.

Помню, как-то раз забежала ко мне приятельница. Тося тихонько сидела на ковре и складывала конструктор. У моей подруги в то время еще не было своих детей, и она не знала, что если ребенок спокойно играет, то ему в эти минуты лучше не мешать. А потому она вмешалась в игру – просунула голову в дверь и прокричала:

– Ку-ка, ку-ка, баба выстрелит из лука, а дед из пистолета…

Я со всей силы толкнула ее в бок, тут же представив себе, как на именинах у родителей мужа Тося перед гостями продекламирует то, чему ее научила эта тетя: «…А дед из пистолета стреляет по клозету». И их реакцию!

Подруга вполголоса закончила стишок, а Тося, грациозно вскинув головку, залилась серебристым смехом, потом поинтересовалась:

– А дед куда? Я не слышала, тетя, дед куда стреляет?

Мы потратили уйму времени на то, чтобы объяснить моей дочери, что тетя уже не помнит, куда стрелял дед, но, когда моя приятельница прощалась, Тося вбежала в прихожую, взмахнула фигуркой из конструктора – как сейчас помню, это был пират, – и победоносно воскликнула:

– А я знаю, тетя, знаю! Ку-ка, ку-ка, баба выстрелит из лука, а дед тоже стреляет, стреляет из мортиры по сортиру!

Я содрогнулась при мысли о сортире возле накрытого белоснежной скатертью стола, и уже видела лица присутствующих, и слышала шипение свекрови:

– Вот вам, пожалуйста. Я же говорила, какая из нее мать!

Из нее – значит, из меня.

А кто говорил о ребенке в день свадьбы?

Так вот, Тося довела до совершенства умение слышать шуточки, не предназначенные для ее маленьких ушей, которые, по-моему, вырастали до небывалых размеров, когда она оставалась в комнате одна, потому что маловероятно, чтобы у ребенка с такими крошечными ушками был такой отличный слух. Я просто уверена – они вытягивались, как только я выходила из комнаты.

Как-то раз я сказала другой своей подруге, что Элин муж ненормальный. Это чистая правда. Никуда не денешься. Тося, которой тогда было четыре года, спала, так мне казалось. Недели через две по телевизору была передача о том, что дети очень доверчивы и родители должны им объяснить, что нельзя никуда ходить с незнакомыми людьми.

Тося посмотрела программу и решила в присутствии Эли внести полную ясность в этот вопрос. Не знаю, почему она дождалась именно того момента, когда к нам зашла Эля.

А вот если за ней в детский сад придет посторонний мужчина, допытывалась моя дочь, можно ли с ним идти?

– Никто чужой за тобой не придет, только я.

– Ну допустим, – Тося как раз переняла у кого-то – скорее всего не у меня – это слово, – допустим, ты заболела.

– За тобой придет папа.

– Ну допустим, что папа болеет.

– Тогда бабушка.

– Бабушка?

– Нельзя уходить с чужими. Со знакомыми можно.

– Ну допустим, с тетей Элей можно.

– Можно, дорогая, – кивнула тетя Эля. И ни с того ни с сего вся засветилась от удовольствия.

– Ну а, скажем, с дядей?

– Тоже можно, – ответила Эля, по-прежнему радостно сияя.

– А мама говорит, твой муж ненормальный, – парировала Тося. Эля обиделась. Непонятно почему, сама ведь говорила, что он идиот.

Или вот: моя девочка сидела с бабушкой на даче. Был конец восьмидесятых. Дача за городом, добираться надо час на электричке. Тося, обычно очень послушная, отказывалась есть суп. Бабушка начала нервничать – ребенок, если раз не съест суп, умрет от голода – и развлекала ее как могла:

– За дедушку, за папочку, за мамочку, за божью коровку, за собачку, ложечка за котеночка… – Тося открыла ротик. Еще несколько ложек – все знакомые, родственники и зверюшки уже были перечислены, бабушка беспомощно воскликнула: – И за нашего папу римского.

Тося отвела ложку с супом и задала вопрос:

– А почему за папу римского?

– Ибо он хороший!

– Хороший ибо, – повторила Тося, которая новые слова как бы приклеивала в конце.

– Потому что несчастный. Это вызвало у Тоси интерес.

– А почему несчастный?

Суп остывал, бабушка была в панике. Мне самой стало любопытно, как она выпутается. И тут моя мама дала промашку:

– Потому что за ним бегает какой-то русский с ножом и хочет его убить!

Тося от удивления разинула рот, суп отправился в животик, жизнь моего ребенка была спасена.

Вечером мы возвращались вместе, электричка трещала по швам, люди с корзинами вишни стояли даже в проходах, давка, духота, закат, сонливость догорающего знойного дня, два милиционера прислонились к дверям, кондуктор лениво продирался от пассажира к пассажиру, бабушка дремала, прислонившись к оконному стеклу, и вдруг среди этой сонной тишины звонкий Тосин голосок:

– Бабушка, а где тот русский, который, ты говорила, носится с ножом за нашим папой римским?

Я не знаю, откуда у Тоси такой талант: извлекать из памяти самые компрометирующие вещи в наиболее неподходящие моменты. Поэтому сейчас я скрывала от дочери, что купила землю и уже начала строиться, ведь у нее непременно само по себе сорвется это с языка во время воскресного обеда в присутствии бабушки, и той обеспечен инфаркт.

Я не стала составлять смету, чтобы не падать духом…

Время от времени я наведывалась на строительство. Горцы – молодцы. Тосе врала, что езжу в редакцию. Сейчас дочь, к счастью, отдыхала на водно-спортивной базе, и я могла бывать на стройке почти каждый день, за исключением тех, когда пыталась работать.

За два последних месяца я развернула активную деятельность. Тридцать четыре раза была на складе стройматериалов. Кроме того, что покупал бригадир, я лично приобрела около ста килограммов гвоздей и метровой длины штыри для венка на крышу, порядка трехсот квадратных метров гипсокартона для стен, восемнадцать литров водки и несколько десятков килограммов колбасы.

Я три раза пила со строителями, один раз хватила лишку.

Я посадила три вьющиеся розы, которые мне погубили гусеницы. Посадила целых сто тридцать четыре саженца кустов и деревьев, которые уже не пожрали гусеницы, хотя вполне могли.

Я съездила в лесничество за дровами и наколола десять кубометров березы. Когда я думала об избраннике Йоли, дрова кололись сами собой.

Я обнесла оградой свой любимый, единственный, доставшийся мне с таким трудом кусок земли. Ворота у меня с сердечками.

Я не закрутила воду во дворе, и она текла все выходные, потому что рабочие уехали на три дня домой на сбор урожая; никто не знал, что льется – вода поступала из водопровода, который был запроектирован еще пять лет назад, и его как раз провели. Статистика на этот раз меня не подвела. Колодец рыть не пришлось. Незадолго до этого я видела белую лошадь, а она, как известно, исполняет желания, ну я и загадала водопровод. Вот он и заработал!

Ко мне пришли отключить электричество, потому что я забыла заплатить за свет, но Уля не позволила, объяснив, что у меня очень строгий муж, что он меня убьет, когда узнает, что я такая забывчивая. Электрики отнеслись ко мне с сочувствием и свет не отключили. Хоть какая-то польза от того, что муж – негодяй.

Мне достались: четыре пары красивых деревянных дверей – от соседки и ее мужа, живущих через два дома от меня; подоконники, кафельная плитка и так далее – от Маньки, сестры Ули, а еще треугольная ванна; плитка для дорожек и мешок гипса от Кшися; компакт, то есть унитаз, от Агнешки и Гжесика; краска и лак для дерева; растения для сада, юкка, тамариск и много сортов туи, а также каштан, цветущий розовыми цветами; красивая деревянная полочка с крючками для кастрюль и кухонное полотенце, на котором должно быть вышито: «Женина стряпня мужу в радость дана» или другая шовинистическая чушь; отличная водка из Греции от приятеля Ули.

Я ответила на сто восемьдесят шесть писем. В том числе на такие: что делать, если ребенок слишком послушный; как добиться, чтобы ребенок был послушным; как вышивать мережку; как пороть мережку; как сделать стойкий макияж; как снять стойкий макияж; как увеличить грудь; как уменьшить грудь; как сделать пластическую операцию: ног, век, подбородка, уха, бедра и живота; как уговорить жену не делать пластическую операцию: ног, глаз, подбородка, уха, бедра и живота; как убедить жену сделать пластическую операцию: ног, век и так далее; как уйти от мужа; как сохранить семью; как вырастить проращенное зерно, а также нутрий; песцов, рыжих лисиц; кроликов, цыплят; где кому можно продать: хозяйство по разведению нутрий, лисиц, кроликов, цыплят; как полюбить тещу; как правильно питаться, но без овощей, потому что они невкусные; можно ли жить под высоковольтной линией; верить ли гадалке; когда придет конец света; наступит ли конец света в 2000 году; правда ли, что есть водоносные жилы; что я думаю по поводу книжки, изданной в Германии, название которой повторить невозможно и которая, правда, не была переведена на польский, но в ней говорится о… и так далее; если начинаешь посещать психолога, значит ли это, что ты уже ни на что не годен; что такое фетишизация денег; что такое вообще фетишизация.

Читатели просили редакцию: помочь разыскать Харриса или другого целителя; одолжить пару тысяч на машину, холодильник, отделку дома, квартиру для дочери, на поездку в отпуск; замолвить словечко у президента в связи с тем, что суд вынес неправильное решение, оправдал соседа и присудил выплатить штраф в размере двухсот злотых; связаться с дочерью (сыном, мужем) женой и объяснить сыну (мужу, жене) дочери, что он (она) не прав (не права); написать соседке, что не следует к рыбе подавать нож, потому что соседка спорит и просит написать статью, чтобы люди не верили тому, что существует справедливость, потому что ее нет; написать статью, чтобы люди поняли, что мир прекрасен, и тогда не надо будет покупать спальный мешок сыну, потому что он едет в Швецию, может быть, в редакции найдется ненужный; что-нибудь сделать, чтобы кошки не мочились на коврик у двери кв. 9 в доме Зв по улице Сенкатой; попросить голубей не откладывать яйца на балконе.

Они также интересовались, действительно ли: в будущем году станет лучше; в будущем году станет хуже; будут снижены налоги; все в правительстве воры; Валенса станет президентом.

Кроме того их интересовало, как избавиться: от тараканов; от домашних муравьев; от кротов на участке; от соседа, который пьет и гадит под дверью; от тещи, которая не переставая учит, как жить; от шершней; от дождевых червей; от бродячих кошек; от бездомных собак; от соседского пса, который без умолку лает; от подруги, которая начала встречаться с парнем, понравившемся читательнице; от галки на трубе; от колорадского жука.

Что же касается моих семейных дел – я не была ни на одном из трех родительских собраний в Тосиной школе. За это время Тося принесла из школы: три единицы по химии, которую не понимала; две единицы по математике, потому что учитель математики не понимал, что она не понимает математики; единицу по изо, потому что учительница потеряла ее рисунок; единицу по английскому, потому что учительница потеряла ее контрольную; единицу по польскому, потому что учительница наверняка потеряла ее сочинение; единицу по физ-ре, потому что у нее не было спортивной обуви (вероятно, кроссовки потерял учитель физкультуры); единицу по истории, потому что учитель не понял ничего из того, что она ему отвечала; непоколебимую убежденность, что весь мир восстал против нее.

Перед самыми каникулами меня вызвали в школу. Выяснилось, что на уроке этики учительница внушала детям, что человек призван быть несчастным на земле. Тося с места выкрикнула, что собирается стать счастливой. Преподавательницу это ужасно разозлило, и она сказала, что жизнь жестокая штука и что рано или поздно Тося сама в этом убедится. На что Тося возразила, что мир является отражением состояния нашего ума.

Я пошла в школу, слегка стряхнув с себя строительную пыль.

Там меня спросили, что я думаю по этому поводу. Я полагала, что мир является отражением состояния нашего ума. Я порадовалась тому, что Тося хочет быть счастливой. В конечном счете каждый получает то, что желает. Преподавательница этики не согласилась со мной и просила поговорить с Тосей, чтобы она не была столь заносчивой. Я попросила Тосю не быть заносчивой.

Я коротала дни с йогуртом, луковицей тюльпана и прожорливой медведкой, занимаясь размешиванием гипса, немного супружеской неверностью и семейными проблемами, зачисткой стен, заливкой цемента, покупкой полов и труб с поперечным сечением в полдюйма, а еще осами, разглагольствованием о налогах, доставкой несметного количества пенополистирола, решеток, пленки и снова сочиняла небольшой трактат об изменах и том, как ухаживать за волосами, делала короткое умозаключение на тему досвадебных причесок – и все это в промежутках между колкой дров и ответами на вопросы моей мамы, о чем я думаю, ведь скоро возвращается Юлек, и где мы тогда будем жить с Тосей, за которой нужно присматривать, которой необходим свой дом, тишина и так далее.

Ответ был: я как раз об этом думаю.

Приходилось также выслушивать советы отца, которые в любых обстоятельствах сводились к тому, что мне не следовало шестнадцать лет назад выходить замуж и так далее.

За это время я написала шесть посланий Голубому, вступив в переписку на тему роли женщины и мужчины в современном мире – его взгляды были неприемлемы, он вообще не мог понять того, что женщинами просто пользуются, их готовят к роли служанки, мало того, что они родят детей, никто им в этом не помогает.

Когда Тося вернулась со своей водно-спортивной базы, дом был уже покрыт крышей, цемент залит, вода и свет проведены, рыли выгребную яму, маляры и штукатуры занимались отделкой.

Я едва держалась на ногах.

Напрасно я подозревала свою бедную Тосю в том, что она когда-нибудь проболтается. Всего-навсего Уля позвонила моей маме и попросила передать, что новые рабочие напились и мне надо приехать. Мама спросила, какие рабочие.

– Ну, те, которые делают сейчас ванную, – пояснила Уля.

– Какую ванную? – удивилась моя мама.

– Обыкновенную, в доме.

– В каком доме?

– Ну, рядом.

– Рядом с чем? – не сдавалась моя мама.

– Рядом со мной. – Улю не так-то просто сбить с толку.

– А при чем здесь Юдита?

– Но это же ее дом, не так ли? – возразила Уля.

Обошлось без инфаркта. Зато Тося обиделась, что я ничего ей не сказала.

Всем немедленно захотелось поехать и посмотреть дом. Собрались и поехали. Тося, моя мама, мой отец. И я. Тося потеряла дар речи. Мама остолбенела. Отец сказал, что на моем месте он бы не шел напролом, что надо было сначала посоветоваться с ним, я этого не сделала и тогда, когда выходила замуж, и результат налицо и так далее.

А потом состоялся семейный совет, на котором постановили следующее: Тося будет жить у дедушки, Борис – у бабушки. Я поселюсь у Маньки, сестры Ули, здесь же, возле своего участка. Сейчас я должна целиком и полностью сосредоточиться на доме. Приближалась осень. Кончилось лето. Надо было закончить дом до зимы.

У меня подходили к концу деньги.