"Легенда о Королях" - читать интересную книгу автора (Леонтьев Дмитрий Борисович)
Глава 3, в которой герой женится и воюет,а также приобретает себе одногосмертельного врага и несколько новых друзей
Но лишь герой скрывается во мгле,должны герои новые явиться,иначе равновесье на землене может никогда восстановиться.Ю. Визбор
Вот ваша опочивальня, сэр, — открыл дверь в просторную залу Хотспер. — Я уже отдал распоряжение вынести вещи… старого владельца и заменить предметы обихода новыми. Как я смею предположить, своих принадлежностей у вас нет?
— Да как-то не было времени обзавестись, — пожал я плечами, осматривая стены своего нового пристанища. — Как я вижу, прежний хозяин жил по-спартански.
— Сэр Ромул был очень ограничен в своих потребностях, — согласился Хотспер. — Он был талантливым строителем, а жизненные блага его мало заботили. О себе он рассказывал мало. Поговаривали, что он прибыл из каких-то очень отдаленных мест. Было заметно, что он очень тосковал по дому и тяготился обязанностями хозяина Волчьего Замка. Он создал его, но, управлять, честно говоря, не умел совершенно.
— Этим занимались вы? — догадался я.
— Да. Хотя это и не совсем соответствует моему положению.
— А как вы сами оказались здесь? Судя по всему, вы — наследник какого-то весьма древнего рода? Со своими традициями, обычаями, воспитанием…
— Не просто старинного, а, я бы сказал, древнего. Но — увы! — так же давно обедневшего. Все скромное имущество досталось старшему брату, а я получил меч, пару сапог и отправился в дальние страны на поиски счастья. Судьба забросила меня на Аввалон, и сэр Ромул принял меня на службу. Говорят, остров сам выбирает, кого принять, а кого — нет… Яздесь уже шесть лет.
— Вы не откажетесь продолжить этот контракт со мной? Хотя, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства…
— Сэр Максимус, — голос Хотспера стал сух и надменен. — Как раз учитывая сложившиеся обстоятельства, я считаю нечестным оставить службу в такой момент.
— Благодарю. Признаться, от вас я другого ответа и не ожидал. Сколько платил вам сэр Ромул?
— Один золотой в год.
— Я буду платить вам три, если вы возьмете на себя труд хотя бы еще некоторое время не снимать с себя обязанности распорядителя замка. Сам я, признаюсь, ничего в этом не смыслю. Я тоже прибыл из… очень далекой страны.
— Три золотых? — удивился сэр Хотспер. — Вы так богаты?
— Скажем так: у меня есть один должник, который в ближайшее время обеспечит меня всем, что я у него потребую, — угрюмо пообещал я. — Потому что теперь, как я понимаю, он должен мне очень, очень много… Сэр Хотспер, обьясните мне, что это за особый статус владельца замка, на который здесь так часто намекают? И вообще… Что это за остров и что это за крепость?
— Это — волшебный остров, — прямо ответил рыцарь. — Одно из последних мест на земле, где чудесное естественным образом до сих пор переплетается с обыденным. Сэр Ромул говорил, что раньше таких мест было много — Атлантида, Лемурия, еще несколько островов. Все они погибли или ушли в иные миры, более приемлемые для них. Остров Яблонь тоже понемногу исчезает из этого мира. С обратной стороны Замка есть магические ворота, ведущие в Британию, но пройти сквозь них можно лишь с разрешения владельца замка. Владелец становится как бы частью магической силы Острова. Он также может решать — кого оставить, а кого изгнать отсюда. Он наделяется невероятным, по человеческим меркам, долгожительством. Он стареет в десятки, если не в сотни раз медленнее любого человека. Не болеет, наделен могучим здоровьем.
— И много народа проживает на острове?
— В нашем замке осталось меньше трех сотен мужчин и женщин. К югу, в семи днях пути, стоит замок мага Мэну он Тайра. Под его рукой находится около трех тысяч крестьян. Сэр Ромул все грозился забрать весь остров под свою руку, но маг особых проблем не создает, занимается своей алхимией и астрономией, и до войны дело как-то не доходило. К северу, в пяти днях пути, живет старец Веридах, он также промышляет магией, и под его рукой находятся полторы тысячи человек. Этот старик — весьма злобное и малоприятное создание, но его часть острова напичкана гиблыми местами, как бродячая собака — блохами, и две экспедиции, посланные сэром Ромулом обуздать старого негодяя, закончились плачевно… Ну, и еще с пяток «вольных городов» и селений, общей численностью до десяти тысяч человек. По большому счету, не так уж и много. Вам не составит большого труда навести здесь порядок.
— Если сумеем снять осаду артуровских головорезов, — вздохнул я. — С нашими-то силами… А уж так далеко я и заглядывать не хочу.
— Придется. В старых пророчествах сказано, что первый владелец создаст Волчьи Ворота, второй — избавит остров от опасности и наведет здесь порядок твердою рукой, а уж третий, принявший власть после Черного короля, будет править мирно и мудро многие столетия…
— Одну минутку! — насторожился я. — У какого короля? Это я, что ли, буду называться Черным королем?
— Так сказано в пророчествах, — виновато развел руками Хотспер. — А предсказания Мерлина сбываются всегда.
— Опять Мерлин, — поморщился я. — Откуда он вообще здесь взялся?
— Этого не знает никто. Когда-то он был владыкой Британии, но земная власть его не интересует. Никто не знает, кто он и чего ищет в этом мире… Не угодно ли посмотреть на главное предназначение замка — Волчий перевал, ворота, ведущие в Британию?
— Ведите, — решился я.
Хитросплетениями длинных туннелей мы прошли к небольшой, запертой на висячей замок двери. Сэр Хотспер с торжественным видом протянул мне ключ:
— Владейте, сэр.
Замок открылся с трудом — Воротами пользовались явно не часто. Дверь вывела на небольшую скальную площадку позади замка. Внизу туманом клубилась пропасть. Туман окутывал и едва видимые вдали скалы. Но на самом краю переливался мглистой дымкой овал, чуть больше человеческого роста, издалека больше похожий на тусклое зеркало без рамы.
— Это и есть Перевал, — сказал Хотспер. — Когда кто-то подходит к нему с другой стороны и просит позволения войти, в вашей опочивальне слышится негромкий серебряный звон, а зеркало светлеет, и пришедший виден, как наяву. Если вам будет угодно и вы позволите человеку войти, то он просто сделает шаг и окажется в ваших владеньях. Если же нет, то даже сам Мерлин не сможет проникнуть сюда. Кстати, он весьма интересуется этим Переходом…
В замке послышался какой-то шум. Закрыв дверь, я положил ключ в карман, и мы поспешили вернуться в общую залу. Из торопливых сообщений встречавшихся нам по дороге слуг мы узнали, что оставшаяся без Артура армия уже выбрала себе временного вождя и выслала к стенам парламентеров.
— Разумеется, — сказал я. — Без ваших советов мне придется поначалу нелегко… Где тот бедолага, что таскался за мной?
— Ваш слуга? Очень деятельный малый, — улыбнулся рыцарь, — уже вовсю гоняет поваров, требуя готовить для вас лишь самые изысканные блюда, нагнал в вашу опочивальню плотников, забрал себе комнату рядом с вашей опочивальней, чуть ли не пинками выгнав из нее главного конюха…
— Того бугая в кожаных штанах?! — восхитился я. — Ладно, пусть занимается тем, что ему привычней. Посмотрим, выйдет ли из этого толк… А вот и сам «бездомный конюх». Неужели жаловаться будет?
— Господин! — бросился ко мне здоровяк, едва не сорвавший мою вдохновенную речь на площади. — Господин, позвольте сопровождать вас!
— Зачем? — удивился я.
— Вам же нужен оруженосец, — с мольбой глядя мне в глаза, воскликнул он. — А лучше меня вы на всем Аввалоне не сыщите! Я силен, знаю толк в лошадях, умею стирать и готовить. Я буду предан вам, как… как…
Не находя слов, он сжал кулаки и потряс ими в воздухе, заменяя мысли эмоциями. Получилось достоверно. Я рассмеялся и хлопнул его по плечу:
— Хорошо! Звать-то тебя как?
— Томас.
— Иди за мной, Томас, но в разговор не встревай.
— Как можно?! — возмутился он. — А доспехи мне выдать прикажете?
— Позже, Томас, позже.
— А меч со щитом?
— Все будет, дай срок.
— А…
— Томас!
— Молчу, молчу!..
Под крепостью, шагах в тридцати, уже ждали нас трое парламентеров: Мерлин, сухощавый темноволосый воин с заплетенными в косички бородой и усами и разодетый в бархат толстяк с глуповатым и надменным лицом.
— Как я понимаю, мы можем приветствовать нового повелителя Аввалона? — весело осведомился колдун. — Когда свадьба?
— Сегодня, — буркнул я.
— Не пожалеете, Максим, — так же весело заверил меня Мерлин. — Дева Гайя — редкий подарок, уж можете мне поверить.
— Спасибо, — я не был настроен на долгую беседу. — Счем пожаловали? Если за разрешением убраться, то… Считайте, что сегодня вам повезло. У меня тут появилась куча дел, так что рвать вам глотки мне недосуг. Можете проваливать куда глаза глядят.
— Увы, Максим, — развел руками Мерлин. — Я пытался их убедить, обещал даже, что в этом случае вы отпустите с нами Артура, но горячие головы не хотят слушать советов старика. Сэр Кэй, — он кивнул на исполненного важности толстяка, — был выбран временным вождем по праву… по праву высокородства, — он неодобрительно поморщился, и это не ускользнуло от сэра Кэя, покрасневшего от обиды. — Мы прибыли предложить вам условия сдачи. Слушать будете или нам сразу идти, не дожидаясь, пока нас пошлете вы?
— Идите, — милостиво разрешил я.
— Я так и думал, — кивнул Мерлин и повернулся, собираясь уходить, но темноволосый воин удержал его, шагнув вперед и гневно погрозив мне кулаком:
— Предатель! Я лично выпущу тебе кишки!
Сосредоточенно сопевший над моим ухом Томас неожиданно схватил меня за руку:
— Господин! Господин!
— Что?! — раздраженно отозвался я.
— Разрешите, я заберу у него вооружение! — круглая, восторженно-наивная физиономия моего новоявленного оруженосца светилась от вожделения. — Доспехи мне тесноваты будут, а вот оружие… И поножни… Да и сапоги — я отсюда вижу: мой размер!
— Бери, — щедро разрешил я.
— Вы меня слышите? — бесновался темноволосый.
— Да, сэр. Извините, мы тут немного отвлеклись — ваши доспехи делили, — учтиво отозвался я. — Так что вы говорили? Хотите вызвать меня на поединок?
Темноволосый несколько померк, но ответил с той же запальчивостью:
— Мы даем вам ночь на раздумье. Утром начнем штурм, и если вы к тому времени не сдадитесь, не оставим в живых никого. Вырежем даже собак и кошек! Слово рыцаря!
— Как вас зовут?
— Лорд Лоу.
— Берегите доспехи, сэр Лоу, — попросил я. — Обходитесь с ними крайне аккуратно. Все ваше снаряжение я обещал моему оруженосцу… Да, и вот еще что… Если завтра к утру вы не уберетесь, я тоже обещаю не оставлять в живых никого. Прощайте, джентльмены.
— Как он нас назвал?! — послышался снизу возмущенный вопль сэра Кэя, но я уже покинул крепостную стену.
— Надо было заставить их выйти за внешний периметр, — раздраженный своей недальновидностью, сказал я. — Без меня они бы не смогли открыть ворота черной стены во второй раз. Потоптались бы снаружи пару дней и уплыли восвояси.
— В тот момент было не до стратегий, — пощадил мое самомнение сэр Хотспер. — Вы и так сделали больше, чем под силу простому смертному. Победить самого Артура, защищенного волшебным оружием, — это не просто схватка…
— Без вашей помощи, сэр Хотспер, я вряд ли смог бы его одолеть.
— Я поступил некрасиво, — вздохнул рыцарь. — Ударить в спину… Со мной никогда не было ничего подобного. Просто было очень жаль девушек… Да и его приказ нападать на вас всем скопом развязал мне руки от рыцарского этикета. Свашего позволения, сэр Максимус, я отправляюсь организовывать вашу свадьбу. Заранее прошу простить за то, что столь важное событие вряд ли удастся подготовить со всем соответствующим торжеством.
— А без этого точно нельзя? — уныло спросил я.
— Увы! — развел руками рыцарь. — Это узаконивает ваши права.
— Но ведь сэр Ромул…
— Он был женат на ее матери — королеве Мэб. Гайя — его дочь. А теперь еще раз простите, но мне пора.
— Господин, вы видели, какие у него доспехи? — вновь завел свою волынку Томас. — А если я убью двоих… или троих — я могу взять доспехи всех?
— Да хоть все войско перебей, — задумчиво отмахнулся я. — Что? Доспехи? А ну-ка, дружок, отведи меня в мастерские. Посмотрим, чем мы располагаем.
Похвастаться было нечем. Кладовые замка были забиты чем угодно, но только не доспехами. Прежний владелец столь полагался на неприступность магических стен, что проблемой вооружения практически не озаботился. К счастью, доспехи нанятых им рыцарей остались в хранилище — при приближении армии Артура самоуверенные глупцы вышли посмотреть на врага в повседневной одежде, и теперь я располагал семью комплектами полного рыцарского снаряжения, дюжиной наконечников копий, тремя десятками луков и дюжиной мечей. Беда была в том, что от рыцарских доспехов средневековья эти утяжеленные пластинами куртки отличались также, как свинья от бегемота. Мечи были изготовлены из отвратительного подобия железа (три вообще были выкованы из бронзы), а на каждый лук приходилось не более дюжины стрел. Щитов я насчитал восемь. Еще здесь хранились части доспехов римских легионеров, с полсотни кинжалов, несколько утыканных железными шипами дубин и три десятка топоров. Против многотысячной армии, скажем прямо — немного…
— Позови кузнецов и оружейников, — приказал я Томасу, и когда пятеро бородачей в кожаных передниках предстали передо мной, объявил: — На все время осады вы освобождаетесь от воинской повинности. Рыцарские звания получите сегодня же вечером, после свадебной церемонии и утверждения моих прав на владение крепостью. Но работать вам придется день и ночь. От вашего мастерства зависит не только наш успех, но и жизни. Железо у вас есть?
— Железа хватит, — заверил один из кузнецов. — Недавно доставили огромную партию отличного железа — сэр Ромул хотел выковать статую волчицы, чтобы установить на площади перед замком….
— Он еще в Риме всех этими волчицами достал, — вздохнул я. — Ему бы с Фрейдом побеседовать… Впрочем, и на том ему спасибо — железо сейчас нам нужно позарез…
Куском угля я нарисовал на стене большой топор с широким лезвием и толстым острием на конце древка. В моем мире это страшное оружие появилось около 1300 года и носило название «алебарда». Именно этим оружием в битве при Куртрэ во Фландрии фломандские горожане истребили большую и отлично вооруженную армию французских рыцарей.
— Мне нужно сто пятьдесят единиц этого оружия, — сказал я. — Надеть на длинные, мощные древки, раздать мужчинам. Наконечников для стрел выковать не менее тысячи. Они должны быть трехгранными и четырехгранными— такие раны долго не затягиваются. Впрочем… Наконечники мы будем смазывать ядом. Крыс у вас травят? Вот в эту отраву и макайте.
— Не по-рыцарски это как-то, — прошептал один из оружейников.
Я молча посмотрел на него, и новоявленный гуманист потупился.
— Смола есть? Разогреть до кипения, чтобы перед началом штурма была под рукой. Ковать железные рукавицы, шлемы и нагрудники. Лекарь в замке есть?
— Есть, — ответил Томас. — Вы плохо себя чувствуете?
— Я чувствую себя прекрасно. Где находится лекарь?
— В башне, наверху. Лекари да колдуны всегда в башнях комнаты выбирают — за звездами смотреть.
— Веди.
Жилище лекаря и впрямь больше напоминало обиталище колдуна. Чучела животных на стенах и под потолком, колбы, реторты, многочисленные баночки и коробы. Стойкий запах чего-то кислого и приторного. Сам лекарь, средних лет мужчина с легкой проседью в каштановых волосах, облаченный в бесформенный балахон до пят, что-то настойчиво втолковывал мальчишке лет двенадцати, судя по всему, ученику или подмастерью:
— …и жилу ту надлежит держать цепко, ибо скользкая от крови, она норовит выскользнуть, а это…
Заметив меня, он встал и почтительно поклонился.
— Я не видел тебя среди прочих, — хмуро сказал я. — Ты не пришел на мой зов. Почему?
— Вашу речь я слышал через окно, — спокойно ответил лекарь. — А ходить я могу на очень небольшие расстояния— уж простите калеку.
Он приподнял край балахона, и я увидел грубо вытесанные из дерева протезы.
— Сами сделали?
— Сам. Во время опытов и операций сидеть неудобно.
— Как зовут?
— Эварт Октанский. А это мой ученик — Рэд.
— Пусть он выйдет, и ты, — приказал я оруженосцу, — тоже подожди за дверью. Прежде всего, — сказал я лекарю, когда мы остались вдвоем, — я должен задать вопрос: вы — гуманист?
— Что? — не понял он.
— Кто для вас дороже: армия короля Артура под стенами замка или ваша собственная жизнь?
— Какой интересный вопрос, — цинично усмехнулся эскулап. — Даже если отбросить соображения эгоизма, то останется приоритет ценностей. Несколько тысяч тупых воинов или один талантливый и образованный ученый. Да-а, здесь есть над чем поломать голову.
— Никогда не сомневался в цинизме врачей, — кивнул я. — Говорят, изредка встречаются Боткины и Мечниковы, но вы явно не из них…
— Никогда не слышал об этих достопочтенных людях, — согласился он.
— Силой оружия мы не одолеем этот сброд, — прямо сказал я. — Их намного больше, они прекрасно вооружены и натасканы. Мне нужно химическое оружие. Мне нужен яд, способный поразить их всех. Зараза, способная передаваться от одного к другому, убивая быстро и мучительно. Так, чтобы парализовать оставшихся в живых страхом. Это возможно?
Эварт Октанский долго смотрел на меня, но на его лице не проскользнула и тень эмоций. Молчал и я. Пауза затягивалась.
— Вы слышали про Искандера Двурогого? — наконец промолвил все тем же спокойным голосом врач. — Однажды к нему пришел изобретатель, предложивший новый вид оружия против конницы — доски, утыканные гвоздями, что гарантированно останавливало разбег вражеской атаки. Македонец приказал казнить изобретателя, посчитав оружие бесчеловечным. То, что предлагаете вы, — запредельно. Это может создать прецендент. Мир изменится навсегда. И не в лучшую сторону.
— Ерунда, — решительно отверг я. — Выжившие спишут это на кару Господню, на магию острова, на прочие чудеса и мистику. А мы уж позаботимся о том, чтобы слухи потекли в нужном русле. Историю пишут победители — не так ли? Мне сказали, что коренные жители острова отличаются редкостным здоровьем и долголетием. Пришельцы вряд ли успели получить подобный иммунитет. Значит, шанс распространения заразы среди жителей острова минимален. К тому же мы быстро захороним тела…
— Сожжем, — сказал врач. — Это надежнее.
— Что вы хотите за эту услугу?
— Как я вижу, вы — человек решительный, — проницательно глядя на меня, сказал Эварт. — Значит, не остановитесь на обороне замка, перейдете в наступление. Будете подбирать под свою руку весь остров. Так?
— Допустим, — согласился я.
— На этом острове живут еще… Живут два колдуна. Слышали? Один из них — Веридах, добился, по моим сведениям, немалых успехов в своем ремесле. Мне нужны его наработки. И замок.
— Получите. Если поклянетесь никогда, даже в мыслях, не пытаться обратить свое колдовство против меня и моих людей.
— Я даже принесу вам вассальную клятву, — безразлично пожал плечами врач. — Мирские дела меня мало заботят.
— Значит — по рукам?
— Вы — страшный человек, господин, — убежденно заметил он. — Мы будем гореть с вами в одном пламени.
— Веселее будет, — сказал я и требовательно протянул руку: — Давайте.
Врач дотянулся до полки, на которой стояли разноцветные склянки, выбрал темно-коричневую и вложил в мою ладонь, пояснив:
— Достаточно половины. Подмешаете в воду или в еду, дальше пойдет цепная реакция. Но прошу вас, господин, — храните это в тайне. Если что-то станет известно третьему лицу, пойдет та же «цепная реакция», и вряд ли это принесет нам пользу.
Я кивнул, опустил пузырек в карман и, не благодаря, вышел. За дверью меня поджидал вернувшийся Хотспер.
— Тронный зал к свадебному торжеству готов, — доложил он. — Поварам отданы распоряжения, но с продуктами в замке не очень хорошо. Обозы должны были отправиться за сбором налогов лишь на следующей неделе…
— Половину продуктов вынести за ворота.
— Зачем?! — в один голос воскликнули Томас и Хотспер. — У нас припасов хватит едва на пару-тройку дней… Но и у войска Артура мало припасов — зачем их поддерживать?
— Они даже догадываться не должны, что нам грозит голод, — объяснил я. — Пусть думают, что с продуктами у нас порядок. Пусть знают, что мы не дрожим в ожидании завтрашнего дня. Так что, вынести им ровно половину. Когда назначен этот… акт?
— Простите?
— Свадьба моя когда? — вздохнул я.
— Священник предупрежден, невеста — тоже. Вам осталось переодеться, и…
— Давайте быстрее закончим с этим.
С выбором одежды тоже возникли проблемы. Рубашку и огненно-красный камзол я подобрал себе сразу, а вот штаны… Идиотская мода на облегающие рейтузы и башмаки с длинными носами, к тому же зачем-то привязывающимися к поясу на веревках, приводила меня в уныние. Пришлось заставить портного в срочном порядке создавать нечто, хоть отдаленно напоминающее брюки. Мягкие и удобные сапоги, точно по размеру, мне откуда-то достал Иуда. Он же приволок и черный плащ с кровавым подбоем, в тон камзолу. Нет, в этом парне явно был толк.
К моему удивлению, тронный зал был практически пуст. Я,сэр Хотспер, оруженосец Томас, Иуда, да худой, как смерть, священник с горящими глазами фанатика — вот и все «гости».
— Это все? — удивился я.
— Ну не чернь же пускать, — высокомерно заметил Томас, явно успев позабыть, что еще пару часов назад он сам крутил кобылам хвосты на конюшне.
— Ну вот что, милые мои, — разозлился я. — Вы, кажется, забыли, что я обещал. Напомню. Каждый, кто возьмет оружие и встанет на защиту замка, будет посвящен в рыцари. Завтра люди пойдут на смерть. И я не хочу, чтоб они шли с чувством приниженности. Завтра нам предстоит сражаться плечом к плечу, заслоняя друг друга. Сейчас мы все братья по оружию! Звать сюда всех!
— Вот это слова настоящего короля! — каркающим голосом заявил священник. — Мы все братья во Христе. Мерзопакостное войско колдуна Мерлина, прикрываясь именем святой Девы и Господа нашего, вознамерилось уничтожить последний оплот истинного христианства в этих краях. Необходимо воодушевить братьев на христианский подвиг. Адемона в человеческом обличьи — злокозненного Артура, грабителя и прелюбодея — сжечь на виду у его армии.
— Ну, сжигать мы, предположим, никого не будем, — осадил я его пыл. — С королем мы решим позже… Сэр Хотспер, зовите народ.
Пока зал наполнялся изумленными ремесленниками и прислугой, священник подвел ко мне юную девушку, почти девочку.
— Ваша будущая супруга — леди Гайя.
Я оглядел свою «нареченную». Дитя как дитя. Небольшого роста, худенькая. Русые волосы, лицо сердечком, большие серые глаза, с испугом взирающие на меня. Пожалуй, миленькая. Но не более того. Вот только запах!.. Как же они все воняли! Воины Артура, прислуга в замке, Иуда, Томас, сэр Хотспер, даже эта малышка, пахли какой-то затхлостью, давно не мытым телом и… Одним словом — пахли.
Я вздохнул и взял ее руку в свою.
— Не бойся, малыш. Наш брак — всего лишь иллюзия для всех. Я не буду вторгаться в привычный для тебя уклад жизни. Живи, как и раньше. Я буду заботиться о том, чтобы ты была в безопасности и ни в чем не нуждалась.
— Спасибо, — чуть слышно прошептала она.
Священник (он не соизволил мне представиться, но вездесущий Иуда сообщил, что его зовут отец Хук) провел обряд венчания. Затем, не мудрствуя лукаво, вклинил туда же сокращенный обряд коронации, и гости набросились на угощение.
Подперев ладонью подбородок, я смотрел на то, как они жрут, и мужественно удерживал подступающую к горлу тошноту.
Вилок, разумеется, не было. О таком чуде, как салфетки и говорить не приходилось. Ели руками. Отрезали жирные куски, пропихивали в рот, обсасывали пальцы, рычали, чавкали, кто-то тут же блевал под стол, пара опившихся тел уже покоилась под скамейками…
— Иуда, — поманил я пальцем. — Запоминай. Когда закончится осада, закажешь кузнецам и плотникам следующее…
Как мог, я объяснил устройство вилок и ложек. Пояснил назначение платков и салфеток. Подумав, добавил в заказ чаши для омовения рук. Иуда слушал безропотно, лишь время от времени качая головой, а вот сэр Хотспер не смог сдержать изумления:
— Но зачем столько сложностей, государь?
— Понимаете, сэр, есть такое понятие — культура. Для вас, как для англичанина, поясню проще — традиции.
— Не понимаю.
— Ну, хорошо… Есть такие крохотные, не видимые глазу жучки, называемые микробами…
— Как?
— Сэр Хотспер! Когда окончится осада, все будут есть ножом и вилкой! А кто не захочет — посадим на кол!
Хорошо быть королем…
В разгар веселья ко мне с поклоном приблизилась рыжеволосая девушка. С удивлением я узнал в этой изящно одетой красавице юную Моргану.
— Сир, позвольте мне тоже сражаться с пришельцами! — пылко попросила она. — Я ненавижу их! Я должна отомстить! За сестер! За себя! За все! Не будет мне покоя, пока жива хотя бы память о короле Артуре! Я готова посвятить этому всю свою жизнь!
— Присядь, крошка, — я освободил место рядом с собой. — Послушай меня… Это не женское дело. Нет, подожди, не перебивай. Женщины намного сильнее, умнее, может быть, даже лучше нас, мужчин, но они и куда более восприимчивы к этому миру. Если ты ступишь на эту стезю, она повернет твою жизнь необратимо, раз и навсегда. Лучше просто откажись от мести, предоставив это занятие мужчинам. Я сполна отомщу за всех вас. Обещаю.
— О, мой король! Я верю вам, но я не могу, не хочу оставаться в стороне! Чувство ненависти переполняет меня! Оно выжжет меня изнутри, если я не дам ему выхода!
— Ты говорила, что не боишься даже Мерлина? — пошел я на уловку. — Мы — обычные воины, с колдунами нам не равняться. На этом острове он нам не страшен, но если он вырвется отсюда… Мерлин — главная опора Артура и угроза для Аввалона. Но женщины способны к магии куда больше мужчин. Они чутче, острее внемлют тонким материям. Интуиция, гибкий ум, коварство, усидчивость в получении знаний — вэтом женщина даст сто очков форы любому мужчине.
Она слушала, затаив дыхание.
— Учись! Стань сильнее Мерлина, мудрее его, виртуозней. Победив Мерлина, ты победишь и Артура, и даже саму Британию. На ее месте вырастет новая страна. Могучая, блистательная и изысканная Англия. Поверь — уж я-то знаю…
— Сир, кажется, я влюбляюсь в вас, — выдохнула она, глядя на меня восторженными глазами. — Вы такой… Такой…
— Сначала подрасти… Матильда! — встрепал я ее рыжие локоны. — Пожалуй, я буду звать тебя так. Моргана — как-то… официозно. Не возражаешь?
— Как вам будет угодно, сир. А почему вы не пьете вина? Оно придает силы в брачную ночь, — ошеломило меня советом «милое дитя». — Вам потребуется много сил. Вы же хотите наследника?
— Так… — чувствуя, что краснею, я покосился на сидевшую рядом Гайю, — во-первых, этот брак — чисто символический…
— Одно другому не мешает, — уверенно оповестила меня нахалка.
— Слушай, юный вундеркинд, — не выдержал я, — вмире, откуда я прибыл, есть… м-м… сказка про одну развитую непо годам «матильду» и киллера. Я суеверен и не хочу аналогий. Не стремись взрослеть. Успеешь еще.
— Я вас не поняла, сир.
— Учи магию, Моргана. На тебя вся надежда. Иуда, — позвал я, и слуга тотчас появился словно из воздуха. — Спальня… Опочивальня готова?
— Смею уточнить — вы все же решительно настроены ночевать один?
— Да.
— Воля ваша, сир. Все готово.
— Принеси, пожалуйста, туда немного еды. Мяса и бокал вина. Не могу я здесь есть.
— Простите, сир, но врачи в моей стране решительно не рекомендуют есть на ночь. Вас кошмары будут мучить, и для желудка плохо.
— Так не становись еще одним моим кошмаром. Делай, что говорят!
— Простите, сир, но я обязан заботиться о вашем здоровье. Я не люблю часто менять господ. Сложно настраиваться и… иногда жалко терять. Лучше я позабочусь о вкусном завтраке для вас.
— Иуда!
— Сир?
Я посмотрел на него и лишь махнул рукой. Эта порода «дживсов на службе вустеров» была неисправима. Раскланявшись с новобрачной, я побрел в опочивальню, сопровождаемый предупредительно несущим свечу слугой.
Чтоб угадывать дорогу в многочисленных коридорах, света хватало, а вот для того, чтобы уберечься от малоприятных неожиданностей, его было явно недостаточно.
— Сортиры здесь есть? Отхожие места? Гальюны? Ну… места, где должно быть все… вот это?!
— Только в опочивальнях, сир. Ночные горшки, сир. Укого нет — бегают на улицу.
— В Риме горшки стояли на всех перекрестках еще тысячу лет назад! — бесновался я, с трудом выбирая место для шага вперед. — На корабле Калигулы были идеальные канализация и водопровод! Кто убирает здесь?!
— С сегодняшнего дня — никто, сир. Вы всех золотарей рыцарями сделали.
— Нет, господа, это не серьезно. Война войной, но говно за собой надо все же убирать!
— Не волнуйтесь, сир, я завтра же подберу дюжину девушек для уборки… Только не делайте из них леди столь же скоропалительно, сир.
— Не буду, — пообещал я твердо. — Спасибо, Иуда. Спокойной ночи.
— И вам того же, сир!
Хорошо быть королем… Но сложно.
Мне казалось, что я только-только сомкнул глаза, а уже кто-то настойчиво тряс меня за плечо:
— Вставайте, сир! Вставайте скорее!
— Как я догадываюсь, — сказал я Иуде, садясь на кровати, — ты пришел не с обещанным вкусным завтраком…
— Они пошли на штурм, сир! Сэр Хотспер уже расставил воинов на стенах, но без вас они вряд ли продержатся ичас.
— Доспехи, меч, сапоги!
— Все здесь, сир!
Бегом я устремился на стену замка.
Штурм начали сразу с двух сторон. За ночь нападавшие сколотили длинные лестницы, заготовили множество крепких канатов с «кошками» и теперь всей многотысячной мощью устремились на стены. Котлы с кипевшей всю ночь смолой уже были вылиты на головы самых бесстрашных вояк, и десятки тел слабо копошились в зловонных лужах, сотни лежали без движения, но штурм продолжали все новые и новые сотни озверевших от потерь солдат.
Я подоспел как раз вовремя, чтобы срубить первую появившуюся над стеной голову.
— Алебарды готовы? — крикнул я бегущему ко мне Хотсперу.
— Оружейники успели сделать за ночь семь десятков. Я раздал их самым сильным новобранцам.
— Верхнее острие можно использовать как копье, а топором пусть рубят со всей мощи — ни один доспех не выдержит. Еще ими можно отталкивать лестницы.
— Знаю. Уже разобрались. Хорошее оружие.
— Лучники где?
— С этим плохо. Они пытались стрелять, но… Этому обучаются годами… Простите…
— Плохо! Давай лук!
Руки вновь делали всю работу сами. Никогда в жизни не держал настоящий боевой лук, но тут…
Стрела за стрелой я выбивал воинов в наиболее богатых и прочных доспехах. Десяток, другой, третий… Должна же быть у них хоть какая-то иерархия — а значит, командование я уничтожу…
— Прорвались! На западной стене прорвались! — заорал кто-то.
— Держаться! — орал я в ответ. — Держаться, рыцари! Пусть они нас боятся!
— За свободу! — послышался чей-то крик, и его подхватили другие: — За Аввалон!
Добежав до западной стены, я с ходу врубился в схватку. Меч словно танцевал в моей руке — за считанные минуты я смёл не менее дюжины врагов. Мои воины ободрились, схватка разгоралась все яростней. Алебарды и впрямь оказались страшным оружием. Острие доставало карабкающихся на стены раньше, чем они успевали пустить в ход мечи, а если кто и успевал проскользнуть, то падал под ударом тяжелого топора, пробивающего любой доспех. В толпе нападавших явно началось смятение.
В одной из стенных ниш я увидел клубок тел. Мой оруженосец Томас бодро ломал сразу двух противников, подмяв их под себя и держа каждого за горло. Бедолаги зеленели и уже почти не сопротивлялись.
— Помочь?
— Не надо, сэр! Запачкаете их доспехи, — просипел здоровяк. — Я их так… Уж больно доспехи хороши…
Тут он увидел что-то за моей спиной, одним мощным движением рук завершил начатое (я невольно поморщился от тошнотворного хруста) и, вскочив, помчался куда-то судивительной быстротой. Через минуту вернулся, волоча за собой еще одно бездыханное тело. Бросил в общую кучу своих «трофеев», радостно пояснил:
— Хорошие поножни… Теперь щит нужен… Щит бы хороший, а?
— Ну… Экипируйся, экипируйся, — только и нашел я что ему сказать.
Отыскал глазами Хотспера. Рыцарь рубился на удивление красиво. Мощные удары были поставлены весьма профессионально: ни одного лишнего движения, каждый выпад достигает цели…
С остальными защитниками замка было хуже — брали лишь голым энтузиазмом.
Еще около часа я носился по крепостной стене, стараясь поспеть во все точки прорыва. Непривычные к рукояти меча ладони покрылись кровавыми мозолями. Но на залитом кровью панцире не было ни царапины — никто так и не смог нанести мне ни одного удара.
Где-то внизу раздался хриплый, заунывный вой — враг играл отступление. Оставшиеся в живых воины (уже воины!), оттирали пот, подбирали раненых, поглядывали друг на друга с нескрываемой гордостью.
— Признаться, я не верил, сир, — сказал мне Хотспер. — Сложно было представить, что с этими вояками мы сдержим хотя бы первый натиск.
— Не только первый, но и третий, и пятый, — заверил я. — А завтра и вовсе обратим в бегство… Стой! Куда ты его тащишь? — удержал я Томаса, на плече у которого болтался едва слышно стонущий человек.
— К остальным, — браво отрапортовал мой кровожадный оруженосец. — Сейчас прирежу и доспехи сдеру. Я за ним всю битву охотился. Не узнаете?
Он за волосы приподнял голову человека, демонстрируя мне свою добычу:
— Это он приходил вместе с Мерлином и сэром Кэем и грозился нас… того… сейчас я его сам… того…
— Отпусти его, — распорядился я. — Вы меня слышите, рыцарь?
— Да, — с трудом разлепил губы он.
— Передайте своим, что я держу слово. Я давал вам шанс убраться живыми. Вы им пренебрегли. Вы останетесь здесь. Все. До единого. Пощады не будет никому. Запомнили?
— Да.
— Томас, привяжи его к длинной веревке и опусти вниз. Живым, ты меня понял?
— Но доспехи…
— Они все равно будут твоими. Он останется под этими стенами навсегда. Иди. Сэр Хотспер, наши потери известны?
— Пятнадцать убитых. Раненых еще не пересчитали, но что-то около тридцати. Из них тяжелых — пять.
— Плохо, но… Терпимо. Что еще?
— Мальчик, сэр, — Хотспер вытолкнул вперед юношу лет четырнадцати, чумазого и взъерошенного, но смотревшего на меня смело и даже дерзко. — Пробрался под шумок потайным ходом. Это проблема. Даже я не знал о существовании каких-то подземелий. Если пронюхают враги…
— Не пронюхают, — бодро заверил парень. — Только я знаю. Случайно видел, как король Ромул выходил куда-то по своим делам. Я никому не говорил и не собираюсь.
— И что же тебе надо?
— Я из Вестминста.
— И что? — не понял я.
— Это в четырех часах езды отсюда, — пояснил сэр Хотспер. — Один из так называемых «вольных городов».
— Меня старейшины послали к вам за помощью, — сказал мальчик. — На нас напали. У нас нет воинов, нет рыцарей. Стены хлипкие. Никто не ожидал… В городе уже началась резня… Мы молим о помощи!
— Увы, малыш, — Хотспер положил руку ему на плечо, — мы бессильны. Мы сами в осаде. У нас практически нет воинов… Настоящих воинов….
Мальчишка рухнул передо мной на колени:
— Умоляю, мой король! Слухи о вашей доблести уже волнами расходятся по острову! Вы одолели непобедимого Артура! Вы сдерживаете огромное войско и даже наносите ему поражения! Вы все можете! Помогите! Там мои родители!
— Как тебя зовут, парень? — спросил я.
— Конрад.
— Сколько человек напало на город?
— Не знаю… Тысяча… Может, больше…
— Мы поможем тебе, Конрад.
— Но, сир! — воскликнул пораженный сэр Хотспер.
— Вы сомневаетесь во мне, рыцарь? — удивленно приподнял я бровь. — А я уж было надеялся, что заслужил ваше доверие… Это часть армии Артура, и мы не можем позволить ей хозяйничать в наших тылах. К тому же, как вы сами говорили, у нас кончаются продукты…
— Но замок…
— Соберите всех женщин, — распорядился я. — Оденьте в доспехи. Расставьте на стены. Издалека сойдут за воинов… Если будут молчать… Враг сейчас зализывает раны — вряд ли в ближайшие часы они отважатся на повторный штурм. Тем же подземным ходом мы проберемся мимо осаждающих к городу и вырежем всю эту артурову опухоль. Они не ожидают удара, увлеченные грабежом, и вряд ли будут способны кобороне. Перебьем их с легкостью, как крыс… Потом их будет одолеть куда сложнее… Готовьте людей к вылазке, сэр Хотспер!
Какая это была победа! Впрочем, понятие «победа» вряд ли можно приложить к учиненной нами резне. Как я и предполагал, захватив город, воины Артура рассыпались, как горох, насилуя, грабя и убивая. Они попросту не могли взять в толк — кто мы и откуда взялись. Разделившись на две части (один отряд вел я, второй возглавил сэр Хотспер), мы прошлись по стонущему городу смертоносным торнадо. Пленных не брали, раненых добивали, ввергая оставшихся в живых в парализующий ужас. Мародеры пытались прятаться на чердаках и в подвалах, но тут в дело вступили жители разоренного города. То здесь, то там можно было видеть женщин, нанизывающих грабителей навилы и серпы, мужчин, дубьем забивающих вопящих от ужаса врагов. Вся операция заняла меньше трех часов.
— И вновь я благодарю вас, сэр Хотспер, — сказал я рыцарю, когда наши отряды встретились на центральной площади. — В вашем лице я нашел незаменимого помощника. Чем я могу отблагодарить вас?
— Продолжайте уничтожать эту нечисть так же талантливо и безжалостно, а я буду вам надежной опорой, — улыбнулся он.
— И все же мне хочется вас отблагодарить, — настаивал я. — Вот что я сделаю… Я подарю вам этот город. Вряд ли жители все еще строят иллюзии по поводу своей независимости. А вы будете достойным правителем.
— Благодарю вас, сир, — его лицо не выражало ни радости, ни удивления. Все же он был удивительным человеком. Я был искренен, когда говорил, что мне повезло с соратником.
Подоспевшие старейшины рухнули на колени, благодаря за жизнь и освобождение, но я нетерпеливо прервал их, жестом приказывая подняться:
— У нас нет времени, — пояснил я. — Враг все еще стоит у Волчьих Ворот, и если мы не отвлечем его, они могут направить к вам новый отряд. Срочно соберите несколько подвод с провизией. Мне нужны мечи и доспехи. Снимите их с убитых захватчиков. Сколько осталось здоровых, способных держать оружие мужчин в вашем городе?
— Было около семисот, — грустно ответил один из старцев, — но…
— Я забираю всех оставшихся, — решил я. — Обещаю, что завтра они вернутся. И вернутся с победой. Пусть берут доспехи убитых, их оружие и следуют за мной. Кто попытается увильнуть от службы — повешу на воротах вашего же города.
— Сир! Сир, возьмите меня с собой! — в залитом с ног до головы кровью мальчишке я с трудом узнал проникшего ко мне в замок посланника.
— Ты весь в крови. Ты ранен?
— Это не моя кровь, господин, — он поднял руку, показывая зажатый в кулаке короткий римский меч. — Я мстил. Они убили всех… Маму, отца, сестру… Я заколол троих, но этого мало! Мне не будет покоя, пока они ходят по земле Аввалона! Прошу вас: возьмите меня с собой! Вы не пожалеете, сир! Клянусь!
— Ну что, сэр Хотспер, — повернулся я к рыцарю, — возьмем с собой этого «сына полка»?
— Из парня выйдет толк, сир, — кивнул он.
— Ты, малыш, поведешь обоз обратно в крепость… Той же дорогой. Справишься?
— Да!
— Хорошо. Томас, — окликнул я оруженосца, — раздобудь побольше смолы. Достань паклю, бересту — все, что может хорошо гореть. Мы идем жечь корабли. Вряд ли там сейчас большая охрана.
— Но, сир… Они же… Они же не смогут уплыть!
— Вот именно, Томас! Вот именно! — зло ответил я. — Ниодин не вернется, как я и обещал!.. Ни один!
Мы стояли на крепостной стене и смотрели, как на горизонте поднимается зарево.
— Как горит! — восхищенно шептал зачарованный этим зрелищем Томас. — Как горит, а?!
— Что ты хочешь, — пожал плечами сэр Хотспер. — Более тысячи кораблей. На их постройку ушло все богатство Британии. Одни шерстяные паруса чего стоили! Годами готовились к захвату Аввалона, а потеряли все за несколько дней… Я редко говорю комплименты, сир, но этот, поверьте, идет от самого сердца: я еще не встречал человека, похожего на вас. Я восхищаюсь вами, сир!
— Благодарю, — кивнул я. — Особенно приятно это слышать от вас, сэр Хотспер. Но один я ничего бы не смог, так что этот комплимент можете отнести и к себе самому.
— Мы же их бьем, сир! — с мальчишеским восторгом кричал Конрад. — Мы лупцуем их в хвост и в гриву! А?! Они думали: они — нас, а мы сами — их!..
— Сир, дозволено ли будет узнать, куда вы отлучились после уничтожения кораблей? — спросил Хотспер. — Это не любопытство. Судя по вашему виду, вы совершили еще… нечто?
Я покосился на рыцаря, но счел за благо промолчать. С его щепетильными понятиями о чести и правилах ведения войны, вряд ли стоило знать, что я все же решился на отравление воды и, пробравшись к колодцу, пока ошарашенные странным заревом воины Артура беспорядочно суетились, вылил в него весь пузырек, данный мне магом.
— Я понял: это тайна…
— Да нет, сэр Хотспер… Я просто совершил небольшую разведку. Послушал, о чем говорят во вражеском стане. Ночью они решатся на штурм. Это будет нестандартный ход… Но теперь мы о нем знаем…
— Тогда я пойду готовить людей… Какие-нибудь особые распоряжения, сир?
— Да нет… Все, как и прежде. Нас теперь вдвое больше, мы лучше вооружены, а они этого не ожидают.
— Но это вряд ли уменьшит их пыл, — сказал рыцарь. — Теперь у них есть только один способ выжить — захватить крепость. И драться они будут уже не за наживу, а за собственные шкуры. И драться крепко…
— …Факелы! — сорванным голосом кричал Хотспер. — Больше факелов на стену!
Женщины несли все новые и новые факелы. Некоторые, в исступлении ярости, так и оставались на стенах, подменяя павших мужчин. Дрались неумело, но с первобытной жестокостью, яростно.
Бой шел второй час. Из трехсот мужчин, защищавших замок, осталось чуть больше половины. Опытный Хотспер оказался прав: нападавшие бились насмерть, понимая, что за стенами нашего замка их единственный шанс на спасение.
Бесконечным потоком взбирались они на лестницы, падали, пронзенные копьями, стрелами, мечами. Заживо варились в льющейся сверху кипящей смоле, погибали под градом камней, но все равно стремились на стену, отделявшую жизнь от смерти.
Врубившись в очередной клубок тел на месте намечающегося прорыва, я оттеснил нападавших, помог алебардщику оттолкнуть лестницу с повисшими на ней людьми, вспину зарубил теснившего одного из моих воинов копьеносца, окликнул Томаса:
— А где… Да оставь ты его в покое! Что ты делаешь?! Он давно мертв!
Оруженосец, всю битву следовавший за мной по пятам, перестал дубасить безжизненное тело головой о каменный пол, с безумными глазами оглянулся:
— Сир?
— Где мальчишка? Я давно его не видел… Как его?.. Конрад. Найди его и присмотри. Я справлюсь и сам.
— Я видел его на южной стене, — подсказал какой-то воин. — Рубится бесстрашно. Чертенок, а не мальчишка! Прости господи!
— Святой отец! — с изумлением узнал я священника. — А вы что здесь делаете?!
Отец Хук в изнеможении опирался на окровавленное копье. Ряса его была изодрана в клочья, на левой стороне лица наливался багрянцем страшный кровоподтек.
— Не только молитвой, но и силой оружия бранного, — хрипло пояснил он. — Бесов… Пришлось вспомнить о смирении…
— О чем?!
— Смирении, ваше величество! Когда человек идет к Богу, а на его страну, друзей, семью, нападают враги, надо смирить жажду царства небесного для себя и вспомнить о других. Если же стоять рядом и трусливенько взывать о всепрощении к насильникам, то это не смирение, а лицемерие и попустительство, которое Господь не простит. Грех совершаю. За него отвечать придется, но из двух возможных грехов этот — меньший.
— Они же вроде христиане?
— Христопродавцы они, а не христиане, — отрезал священник. — Бей их, дети мои! За правое дело стоим, значит, Бог с нами!
— Сир! На помощь!
— Сир! Они прорвались на южной стене!
— Сир! На западной стене прорыв! Сэр Хотспер ранен!
— Сир! Помогите, ваш оруженосец…
…Они сыграли отбой, когда я уже почти не верил в победу. Сквозь застилавшую глаза пелену я тупо смотрел, как медленно отходит в свой лагерь противник, подбирая раненых и собирая оружие. Обстреливать их из луков уже не было сил…
Шатаясь, ко мне с трудом приблизился Хотспер. Согнувшись в три погибели, облокотился о стену и долго молчал, глядя в бойницу.
— Утром снова пойдут, — безжизненным голосом сказал он. — А у нас не больше трех десятков мужчин, способных держать оружие. Да и те едва на ногах стоят от усталости… Не выдержим, сир… Кажется, все же не выдержим…
— Не будет больше штурма, — сухо ответил я. — Уж поверьте…
— Думаете, уйдут?
— Нет. Не уйдут.
Не понимая, он посмотрел на меня, но уточнять не стал. Томас, с обмотанной окровавленной тряпкой головой, на руках принес бесчувственного Конрада.
— Молодец, волчонок! — улыбка на его изможденном лице больше напоминала оскал. — Сопляк совсем, а ведь не меньше дюжины к праотцам отправил…
— Сильно ранен?
— Щитом оглушили. Рука немного задета… Кажется, бок…
— Неси к лекарю. И сам… И вы тоже, сэр Хотспер. Зайдите к нашему костоправу и отправляйтесь отдыхать. Завтра будет много дел.
— Я бы предпочел остаться. Мало ли что…
— Это приказ. Я тоже пойду. Пережить подобную ночь — это за гранью человеческих сил…
— Сир… Простите, что осмеливаюсь… Но я должен спросить… Сир, вы — человек?
Я хрипло рассмеялся.
— Я — человек, сэр Хотспер. Увы… Обычный человек, со всеми присущими человеку слабостями: трусостью, жадностью, недальновидностью… Иначе бы меня здесь не было… Попытайтесь заснуть, сэр. Не хочу, чтобы вы свалились от переутомления. Вы еще понадобитесь мне, рыцарь…
…Поток ледяной воды выбросил меня из тяжелого, бредового кошмара. Фыркая и отплевываясь, я вскочил на ноги:
— Кто посмел?!
— Простите, сир!
Возле моей кровати столпилась целая куча народа. В руках у виновато улыбающегося Томаса я заметил ведро. Выбил, отвесил паршивцу оплеуху, оглядел встревоженные лица:
— Что случилось?
— Не могли вас разбудить. Трясли, орали в ухо… Вы были как неживой…
— Немудрено, после такой ночи, — проворчал я, медленно приходя в себя. — Зачем будили?
— Вам стоит посмотреть на это самому. Вы не поверите…
Одевшись, я последовал за ними на крепостную стену. День выдался безоблачный, и полуденное солнце отчетливо освещало страшную картину.
Земля в неприятельском лагере была покрыта слабо шевелящимися телами. До нас доносился ровный, монотонный гул: бедняги стонали так, что даже у меня мурашки побежали по коже…
— Что с ними? — почему-то шепотом спросил меня Томас. — Они… они не притворяются…
— Да, — подтвердил я. — Они не притворяются.
— Тогда что же это?
— Слышал о каре Божьей? Спроси святого отца, он тебе объяснит.
Я отвел в сторону сэра Хотспера:
— Давно это началось?
— На рассвете. Я сначала не понял, почему они забегали, — рассказал рыцарь. — Думал — готовятся к новому штурму… Суета продолжалась часа три… Потом стала стихать, и вот это… Может, спуститься, помочь им? Не можем же мы просто стоять и смотреть? Это не по-рыцарски…
— Только суньтесь туда! — угрожающе нахмурился я. — Только попробуйте, сэр Хотспер! Вы слышали, что такое эпидемии? Например, чума?
Он торопливо перекрестился, сплевывая, словно отгонял нечистого.
— Вот и здесь что-то подобное. Придется ждать. Просто ждать — вы поняли меня? Час, три, десять, сутки… Потом позовете из деревни крестьян — пусть роют ямы, готовят большие костры. Тела стаскивать крючьями, не касаясь руками. Сжигать, прах хоронить на глубине… В общем, всё, что делают при эпидемиях. Подальше отсюда. В замке заболевшие есть?
— Нет… Только раненые.
— Никто не должен выходить. Тот, кто отправится за крестьянами, должен… Оставаться внизу, пока всё не кончится. Вещи врагов сжечь. Крестьянам, хоронившим трупы, жить под стенами замка три дня. Лекарь будет присматривать за ними, продуктами я обеспечу. Все.
Рыцарь молчал, склонив голову.
— Все кончилось, — тихо сказал я. — Все кончилось, сэр Хотспер. Аввалон спасен. Осада снята. Через три дня можете распустить ополченцев. Мы сделали это… Где святой отец?
— В часовне. От ворот — направо.
— Если случится что-то… непредвиденное, я буду там.
Первый раз в жизни я молился. Неумело, но от всего сердца. Как мог… Хорошо ли быть королем? Я знал ответ на этот вопрос…
На выходе из часовни меня поджидал приплясывающий от нетерпения Томас.
— Сир! Сир, мы поймали пленных! Вы не поверите — кого!
— Что?! Вы сошли с ума! — взревел я. — Каких пленных?! Я приказал не покидать замка!
— Не беспокойтесь, сир. Они ушли из лагеря еще вчера. Мерлин увел их. А сегодня привел… К нам! Судить сначала станете, или сразу — на плаху?
— Кто с Мерлином?
— Сэр Кэй и знаменитый бард Тольесин.
— Ах Мерлин, Мерлин, старый кукловод, — вздохнул я. — Томас, проводи их в тронный зал
— Если будете брать выкуп, не забудьте, что пленил их я.
— Томас, златолюбие — грех, — напомнил я.
— Я могу взять серебром, — пожал плечами мой оруженосец. — А если и медью дадите, то все равно слово «нет» вы от меня не услышите.
— Там видно будет. А сейчас веди пленных.
Тольесин и сэр Кей выглядели не просто подавленными — они были совершенно деморализованы. Особенно тяжело приходилось барду. Один из величайших воинов и колдунов, способный двигать в бой деревья, побеждавший драконов и не знавший поражений в схватках с людьми, немог использовать магию даже для того, чтобы превратиться в летучую мышь и забиться в самую глухую нору. Мерлин же, напротив, выглядел весьма бодрым и даже довольным.
— У вас есть причины радоваться? — любезно осведомился я у него. — Вы принесли беду на этот остров. Тысячи погибли, сотни покалечены. Британия и Аввалон умылись слезами и кровью… Что вас так веселит?
— Я видел много смертей, король, — сказал колдун. — Большинство из них были напрасны. А эти… Боги говорят мне, что это была великая жертва во славу Британии.
— Британии годами придется оправляться от такой «жертвы», — заметил я.
— Оправится, — убежденно ответил он. — Не первый раз, и не последний. Зато теперь Британия станет иной. На века… Впрочем, это вопрос веры, а нам стоило бы позаботиться онасущном. Что, сэр Максимус, вы собираетесь делать с нами?
— Судя по вашему виду, вы заранее уверены в благоприятном исходе, — разозлился я. — А что если взять и нарушить ваши планы? Просто повесить на ближайшем дубе — и вся недолга?
Мерлин пожал плечами:
— А смысл? Я вам не враг, сэр Максимус, и вы это знаете. Давно было предсказано, что Артур умрет смертью красивой и почетной, а я — позорной и малоприятной. Хотите избавить меня от этого? Возражать не буду — самому интересно. Но что вам от этого?
— Ладно, — устало махнул я рукой, — я подумаю, что делать с вами. Томас, уведи их и приведи сюда Артура… Приведи сюда его сестер… Хотспера, Конрада, всех, кто был причастен к судьбе замка. Они будут судить его.
— Леди Гайю?
— Ну… Позови, раз уж она королева… Как они решат — так и будет!
Несмотря на все презрение, которое я испытывал к Артуру, я не мог не признать, что держался закованный в цепи король весьма достойно. Бледный, с потрескавшимися от жажды губами (Томас сообщил мне, что все это время король отказывался принимать пищу), он даже умудрялся смотреть на собравшихся в зале свысока.
— Король Артур Пендрагон, — сказал я, — вы напали на мирный, ничем не угрожавший вам остров с целью его захвата и убийства ваших сестер. На вашей совести тысячи жизней, но вряд ли вы способны осознать невосполнимую ценность хоть одной из них. Сама судьба наказала вас, покрыв позором и передав в руки тех, чьей смерти вы желали. Они вольны судить вас. Как они решат, так и будет.
— Убить выродка! — крикнула Моргана.
— Сжечь еретика, — сказал священник. — И колдунов вместе с ним.
— Позвольте мне сказать, сир, — сказала старшая из сестер, Мограуза. — Я больше всех пострадала от этого человека и больше всех должна желать его смерти, но… Он — король, сир. Он — единственный, кто за эти годы смог успокоить и объединить под своей рукой разрозненные племена Британии. Не станет его — Британия будет охвачена огнем братоубийственной войны. Не стоит забывать и про орды воинственных кельтов, присмиревших только под ударами армии Артура. Его смерть — смерть Британии. Он не опасен больше Аввалону. И нужен Британии. А я люблю свою страну…
— Вы мудры и милосердны, леди, — пожал я плечами. — Но что вы предлагаете конкретно?
— Пощадите его, сир, — попросила она. — Это будет поступок, о котором сложат легенды. Милосердный поступок.
— Пусть он даст слово не пытаться отомстить… никому из нас, — вступила средняя сестра, Элейна. — Я хочу вернуться домой, к мужу, к детям… А если вы казните Артура, путь домой будет для нас закрыт — его друзья не простят нам его смерти…
— Ну, что скажешь, Томас? — спросил я оруженосца.
— Выкуп! Думаю, надо взять за него выкуп. Большой… Все же он — король.
— Конрад?
— Казнить! — из-под окровавленных тряпок, которыми была замотана голова мальчика, блестели безжалостные глаза. — Казнить убийцу!
— Сэр Хотспер?
— Пусть оплатит убытки семьям, потерявшим кормильцев, даст слово рыцаря, что не будет мстить сестрам, и… Ядумаю, можно отпустить. Негоже рыцарю заканчивать свой путь под топором палача. Побежденным не мстят. Надо быть милосердным, сир.
— Итак, подведем итог, — сказал я. — Отец Хук, Моргана, Конрад и я — считаем, что короля следует казнить. Моргауза, Элейна, Томас и сэр Хотспер — за то, чтоб отпустить. Голоса разделились.
— Простите, сир. Можно я? — послышался тоненький голосок. — Можно я скажу?
С удивлением я посмотрел на леди Гайю. К моему стыду, надо признать, что про девчонку я совсем забыл. Некрасиво— королева все-таки…
— Говорите, Ваше Величество, — с поклоном попросиля.
— Мне кажется, надо дать ему шанс, — сказала она. — Люди редко учатся хорошему на победах и везении. Горе, если его понимать сердцем, делает нас мудрее, даже добрее. Король Артур уже наказан, и если он воспримет это поражение не во зло, а как драгоценный опыт, он сможет принести много пользы своей стране. А нам он сделать уже ничего плохого не сможет… К тому же… Мне кажется, он не совсем плохой человек. Просто… У него была плохая жизнь, и он… разозлился нанее…
Гайя сбилась, густо покраснела и замолчала.
— Ну… Смысл ясен, — вздохнул я. — Как всегда, жена не хочет поддержать мужа… Шучу, не расстраивайтесь. Что ж… Слово есть слово. Большинством голосов принято решение отпустить короля Артура. Вы слышали условия, при которых вас отпустят?
Король молчал, с изумлением глядя на смущенную Гайю.
— Сэр Артур! — позвал я. — Вы согласны?
— Что? — очнулся он. — Ах, это… Я обещаю выплатить пособие вдовам и внести за себя выкуп. Даю слово не мстить сестрам. Это все?
— Я хочу, чтоб он знал, что я не нуждаюсь в его снисхождении! — выкрикнула Моргана. — И я не соглашусь с этими условиями! У нас с ним война закончится только со смертью одного из нас! Ты слышал, подлец?! Слышал?! Клянусь, я уничтожу тебя, чего бы мне это не стоило!
В гневе она выбежала из зала.
— Ну, это личные отношения, их сами решайте, — развел я руками. — Томас, приведи остальных пленников и сними цепи с короля.
Приказ исполнили, и я оглядел понурую четверку:
— Вот и все, что осталось от грозной армии. Запомните это. А теперь идите за мной.
Перед мерцающими Воротами я пропустил их вперед:
— Уходите. Ровно через три месяца я буду ждать на этом месте исполнения обещаний. А ваши лица я видеть больше не хочу. Прощайте.
— Какие мелочи, коллега. В отличие от тебя, я от оружия не завишу — я сам оружие. Запомни это, если когда-нибудь решишь вновь направить этот меч на меня, — и я швырнул Экскалибур сквозь портал.
Артур торопливо шагнул следом. За ним поспешили ретироваться бард и сэр Кэй. Мерлин на секунду задержался у прохода.
— До встречи, Максим. Еще увидимся.
— Не думаю, — сказал я сухо.
— Увидимся, — убежденно заверил Мерлин и последовал за остальными.
— Что ж, сэр Хотспер, — сказал я сопровождавшему меня рыцарю, — будем учиться жить в мирное время. Я не провидец, как Мерлин, но вряд ли ошибусь, если предположу, что сейчас-то и начнется самое сложное… Как думаете?
— Я в этом уверен, сир, — вздохнул он.
Ночью я проснулся от стойкого ощущения, что в спальне я не один. Подтверждая мою мысль и словно дождавшись моего пробуждения, в темноте разом вспыхнули десятки свечей. В их плавающем свете я увидел дьявола, умело и со вкусом сервирующего стол серебряной посудой.
— Знаете, что я думаю, Максим? — как ни в чем не бывало спросил он. — Если б каждый человеческий поступок сопровождала музыка, то подлецов бы не было. Все же у человечества есть чувство такта. Есть даже композитор. Нет только дирижера.
— Это вы к чему? — сварливо поинтересовался я, недовольный внезапным пробуждением.
— У вас не было другого выхода, правда? Вы обязаны были спасать женщин, замок, остров. У Артура тоже не было иного выхода, кроме как напасть на Аввалон. Вы — короли, Максим. Но вам предстоит долго учиться… Друг у друга.
— Угу, — кивнул я, неохотно одеваясь. — А я, в свою очередь, спрошу вас вот о чем… Есть хоть кто-то на земле, ккому вы относились бы, не то что с уважением, а хотя бы просто — хорошо?
Он остановился, задумчиво морща лоб, долго шевелил губами, потом кивнул:
— Семнадцать человек.
— Ну-у, — развел я руками. — Немало. За какой срок?
— За четырнадцать тысяч лет. А у вас?
Настал мой черед задуматься.
— Сэр Хотспер, — нерешительно предложил я. — Он вызывает уважение.
— Он просто хороший человек, — пренебрежительно отмахнулся дьявол. — Хотя и весьма талантливый… В своей области.
— Этого мало — быть хорошим человеком?
— Очень мало, Максим, очень мало. Вот почему вы мне куда интересней, чем он.
— Но я…
— Еще ничего не сделали? Сделаете. Поверьте — я знаю. Вы будете великим. Вы познаете ад и рай, научитесь различать добро и зло и называть вещи своими именами… Это — главное. А потом вы сделаете свой выбор. Впрочем, мне это будет уже не важно…
— Почему это так важно — называть все своими именами? Все давно уже получило свои названия и определения. Нового уже и не придумать…
— Ах, если бы… Вы присоединяйтесь, Максим, присоединяйтесь. К сожалению, мне редко приходится посидеть вот так, не ради работы, а для души. У меня омерзительные обязанности, Максим: я предлагаю людям то, от чего они несмогут отказаться. Кстати, вы когда-нибудь слышали о том, чтоб я кого-нибудь заставлял или принуждал что-то делать? Сами делают свой выбор, а потом ненавидят не себя, а то, ради чего пошли на подлость: женщин, деньги, власть, меня…
— Приятно слышать. Ведь это относится и ко мне.
— Нет. Иначе бы я этого вам не говорил. В данном случае вы нужны мне, а я вам… постольку поскольку… Не вы — цель. У меня тут другая работа.
— Можно подумать, кто-то вас заставил заниматься этим. Это же ваш выбор, нет? Сильно ненавидите людей?
— Не поверите — совсем не испытываю ненависти. Презрение — да, а для ненависти… слишком много чести. Попробуйте вот это вино… Ну как?.. То-то же… Что до вашего вопроса, то еще Достоевский выделил его как главную причину всех бед. «Крадите, врите, убивайте, предавайте, но только называйте вещи своими именами». Как-то так, или близко к этому… Лицемерие — главная беда человечества. «Яубил, потому что он сам виноват, я украл, потому что моей семье это нужнее…» Себя человек всегда оправдает… Иначе психика не выдержит его же подлостей. А так… Сначала находят оправдание, а потом свято в него верят, да еще и проклинают этот «жестокий мир». Но для того, чтобы иметь понятие о добре и зле, надо иметь правильную точку отсчета. Иначе чем мерить? Вам она была дана… Две тысячи лет назад. А вы? Даже ее трактовали под ваши нужды и оправдания. Подлость, совершенная во имя детей, жены или идеи, уже не называется подлостью. У вас все зависит от причины. А причин у вас много…
— Человек несовершенен…
— Скажите это Богу, — усмехнулся он. — Я это Ему уже говорил… Это вы, вы сами дали себе это мерзкое прозвище— «человек разумный»… Гадость какая! Эволюционировать может лишь «человек духовный», «человек разумный» обречен на трагедию…
— Что вы ворчите? Что-то случилось?
— Ничего нового. Повседневная рутина. То, что вы совершили вчера ночью, я делаю каждый день… Почему-то люди уверены, что высшая справедливость Бога — это торжество дьявола… Надоело. Устал.
— Кстати, о справедливости. Вы обещали мне здесь едва ли не манну небесную, а я пока что нашел смерть, войну, разруху… Как я могу управлять островом, если в казне замка нет ни единого золотого? С врагами я справился сам. Теперь мне нужны деньги.
— Справились с врагами, справитесь и с разрухой, — заверил он. — Денег я вам не дам. Не хочу портить. Учитесь мыслить государственно. «Халява» — это то, что богатые евреи дают бедным евреям, чтоб те смогли отпраздновать пасху. Вы еврей? Я — нет. Откуда эта неизлечимая страсть к халяве? «Дайте, дайте…» Заработайте!
— Спасибо, добрый сатана, — желчно поблагодарил я.
— Не за что, — так же желчно ответил он. — Кстати, если б вы изучали Библию, то знали бы, что меня зовут не сатана, не дьявол, не черт с рогами, а Денница.
— А если б вы изучали состояние дел Аввалона, то знали бы, что меня зовут «голый король». Мне нужны деньги.
— Зарабатывайте, — пожал он плечами. — Если нужно много денег — зарабатывайте много.
Некоторое время мы сидели молча.
— Кстати, я забыл вас поздравить, — спохватился он.
— С чем?!
— Вы же женились.
— Нашли с чем… Это была необходимость.
Денница как-то странно посмотрел на меня, но промолчал.
— Что мне делать дальше? — спросил я.
— Что хотите, — пожал он плечами. — Живите, наслаждайтесь, любите, работайте. У вас достаточно дел. Поднимать экономику, строить города, развивать промышленность, сельское хозяйство, открывать школы… Я бы вам рекомендовал избавиться от колдунов на острове. Знаете, какое самое страшное заклинание в магии? «Упс!» или — «Что за хрень…»— ипол-острова как не бывало… Главное — не пытайтесь покинуть остров. Выйти во внешний мир вы можете лишь один раз, и тогда я вынужден буду вернуть вас обратно… Стоило ли затевать все ради этого? У вас впереди еще много интересных лет… Что ж, мне пора, — он поднялся из-за стола. — Было приятно повидать вас.
— А что заходили-то? — не удержался я.
Денница подумал и пожал плечами:
— Скучно. Просто скучно. Вы меня поймете. Чуть позже…
— Не даете деньгами, дайте хоть товаром, — предпринял я последнюю попытку. — Или хоть техникой, оружием, семенами…
Денница показал мне кукиш и исчез.
— Да, у него и впрямь не много друзей, — пробормотал я и залпом допил вино. — И он еще назывался лучшим ангелом Бога… Как же выглядят худшие?!.