"Синдром Glamoura" - читать интересную книгу автора (Новоселецкая Лидия)

Глава 16

Гламур — это миф о хорошей, красивой правильной реальности, расходящейся с реальной действительностью.

В два часа дня все было готово к празднику, начало было намечено на четыре.

Мы с Бриджит стояли на балконе второго этажа, если такое понятие применимо к замку, выстой двадцать метров, и курили тонкие сигареты с ментолом. Нашему взору открывался потрясающий вид на небольшую деревеньку, расположенную в близости от замка. Когда-то это крохотное поселение с красными крышами было феодальным владением хозяев этого значительного памятника истории и архитектуры.

Все участники организационной части вечеринки находились в состоянии полной готовности, одним словом, в состоянии готовности к чрезвычайному положению. За них, к счастью, волноваться не приходилось.

Я еще не успела переодеться в праздничную одежду. На мне, как и вчера, были надеты черные джинсы и футболка с медвежонком. Всегда предпочитала оставлять самое приятное на десерт, в отличие от Бриджит, которая с самого утра облачилась в роскошный брючный костюм грязно-белого цвета от Сони Рикель, дополнив эффектный наряд пикантной шляпкой с маленьким перышком в тон костюму. Эта женщина выглядела невозмутимо, как и ее костюм. От вчерашних переживаний не осталось и следа. "Бриджит Тэтчер" вернулась в свое тело, изгнав из него все тревоги и сомнения. Она элегантно курила тонкую сигарету, изредка потягивая белое вино из бокала с высокой ножкой. Эта женщина была мне симпатична. Чем больше я узнавала мою французскую коллегу, тем большим уважением проникалась к ней.

Мы вели непринужденную беседу. К разговору о Вадиме и Вике мы больше не возвращались. Мне показалось, что Бриджит пожалела о своей откровенности, и сегодня нарочито говорила на отвлеченные темы. Я тоже не решалась возобновить разговор об интересующем меня предмете.

В поле моего зрения появился Максим, который сидел на скамье под шатром и увлеченно беседовал с одним из актеров, переодетым в "голый" костюм ангела.

— Ваш сотрудник любит мужчин?

Судя по всему, Бриджит было свойственно менять тему разговора в самый неожиданный момент, как раз во время обсуждения анти возрастного крема и питательной маски для лица. Я внимательно посмотрела на Максима. Ведь я ни разу не задумывалась о Максе, как о человеке. Мне и в голову не приходило подумать, что он кого-то любит, настолько слово "любовь" было чужым для этой вычислительной машины.

— Честно говоря, я не знаю. Вы так думаете?

Бриджит улыбнулась, указав рукой в сторону Макса.

— Я ведь всю жизнь прожила в Париже, наблюдая людей из бомонда. Представителя сексуальных меньшинств я распознаю с тридцати метров. Ваш сотрудник — стопроцентный гей, без вариантов.

Мне пришло в голову, что было бы неплохо познакомить его с Витей, если только у Макса никого нет. Сваха из меня всегда была не самая лучшая, поэтому я тут же отбросила этот план, сочтя его заранее провальным.

— Моя дорогая, Вам следует пойти переодеться. Иначе Вы рискуете забыться и встретить этих богатых засранцев в потертых джинсах.

Иногда эта женщина становилась очень открытой и откровенной. По всей видимости, я вызывала у нее доверие, и наша симпатия была обоюдной.

Я рассмеялась и отправилась переодеваться. Мое потрясающее черное платье, струящееся до самого пола, держалось на очень тонких бретельках, перекрещенных на спине. Гарнитур Cartier из белого золота с изумрудами и брильянтами, придавал мне сходства со сказочно богатой гражданкой княжества Монако. Ноги я обула все в те же красные лодочки на шпильках, слишком они мне нравились. Я смотрела и не могла оторвать взгляда от своего отражения. От такого самолюбования можно было превратиться в Нарцисса и утонуть в зеркале.

Гости стали подъезжать в начале пятого. Никому не хотелось приезжать первым. Снобы-французы слишком озабочены формой подачи себя в обществе, чтобы позволить себе выглядеть нелепо в глазах представителей того же сословия. Даже сам виновник торжества должен был появиться не ранее половины шестого вечера. До этого гостям предстояло просто хорошо проводить время за счет именинника, возможно забыв, по какому поводу они здесь собрались.

Философия высшего общества всего мира, мало, чем отличается от философии русских алкоголиков: главное найти повод, чтобы оправдать внеурочное пьянство. Для этих целей все сгодится: дни рождения, юбилеи компаний, благотворительные собрания, профессиональные праздники, корпоративные приемы, открытия заведений, презентации книг и фильмов, аукционы, фестивали и церемонии награждений. Короче, выбор богатый, главное — везде успеть блеснуть.

К пяти вечера, собралось достаточно большое количество гостей. Я стояла в зоне импровизированного парадного входа, к которому должны были подъезжать автомобили с гостями.

В мою задачу входило радостно приветствовать гостей, которые, впрочем, не обращали на меня никакого внимания. В лучшем случае сильные мира сего, удостаивали меня коротким брезгливым взглядом, в худшем — не реагировали на приветствие, проходя мимо, не повернув головы.

Гости в саду сбивались в небольшие группки. Завидев своих знакомых, или знакомых своих знакомых, представители современной французской знати, делали вид, что очень рады такой встрече, надевали на лицо приторные улыбки и затевали оживленную беседу ни о чем. Такого театра мне видеть еще не доводилось. Мне показалось, что я нахожусь на генеральной репетиции перед съемками очередной серии мыльной оперы в духе "Династии" или "Санта-Барбары": все актеры уже сто лет знакомы, все друга ненавидят, при этом, каждый из них отлично знает свою роль.

Обилие и великолепие нарядов от кутюр на гостях заставило бы гореть в пламени зависти даже самую бескорыстную и стойкую к соблазнам девушку из средневековой провинции (в наше время таких нет). На стоимость только одного такого платья, не говоря об украшениях, можно было кормить послевоенный Чад в течение полугода.

Кок-то я смотрела в новостях репортажи с Каннского фестиваля. Зрелище поражало великолепием: прекрасные дамы и кавалеры шли по красной ковровой дорожке в роскошной одежде. Они снисходительно улыбались и приветственно махали руками фотографам и рядовым телезрителям, зеленеющим от зависти перед голубыми экранами.

Сегодняшнее событие ничем не уступало Каннскому фестивалю, вручению Оскара или еще какой-то растиражированной тусовке в мире сливок общества. Те же лица, великолепные дизайнерские наряды, лицемерные улыбки, высокомерные взгляды. Единственное отличие, пожалуй, составляло отсутствие прессы, появление которой было крайне нежелательным на этом частном мероприятии.

За час пребывания на входной зоне, я привыкла к тому, что меня полностью игнорируют, это даже перестало задевать. Я продолжала машинально улыбаться каждому гостю, перестав обращать внимание, на лица и поведение. Совершенно неожиданно со мной заговорила девушка с высоким мелодичным, почти детским голосом. Она сильно картавила, не так, как обычные французы, в силу особенностей произношения — гораздо сильнее.

— Мадемуазель, на Вас платье, в котором я фотографировалась для обложки апрельского Vouge.

Я обернулась и увидела красивую и очень молодую брюнетку. На вид, ей было не более восемнадцати лет. Конечно же, это какая-то модель, сопровождающая кого-то из гостей. Моделей здесь собралось больше, чем на неделе моды в Москве, событии, которое я когда-то сопровождала в качестве одного из PR- менеджеров.

Девушка продолжала улыбаться, очень мило и непосредственно, словно пыталась компенсировать всю нелюбезность других гостей по отношению к моей скромной персоне.

— Не расстраивайтесь, дело не в Вас лично. Просто они все такие ужасные снобы и хамы. Вы показались мне такой грустной, поэтому я пришла с Вами поговорить и принесла шампанское. Я — Жаклин Ренуар. Это не псевдоним! — гордо добавила инженю.

С этими словами Жаклин передала мне в руки бокал ледяного шампанского. Я была искренне тронута таким душевным порывом совершенно незнакомого мне человека, и с благодарностью приняла выпивку. По сюжету Агаты Кристи, меня должны были отравить, но ничего подобного со мной не произошло, настолько не значительным персонажем я была в этом сюжете.

— Большое спасибо. У меня во рту страшно пересохло, а отлучиться нет возможности.

Это была чистая правда. На протяжении последнего часа, я безуспешно вызванивала Максима, чтобы он принес мне хотя бы воды, но он, видимо решил, что и так слишком много сделал, и поэтому пребывал вне зоны моего видения и спутниковой досягаемости. Проще говоря, отключил телефон и затерялся в толпе гостей, повесив на меня всю ответственность за контроль хода вечеринки.

Жаклин улыбнулась.

— Я знаю, как это, когда тебя не замечают. Все эти высокомерные люди от кутюр, — сказала девушка, с ног до головы одетая в сплошной кутюр.

— Разве Вы сами не принадлежите к этому обществу? — спросила я, делая небольшой глоток превосходного "Мадам Клико".

Жаклин глубоко вздохнула и с пафосом закатила глаза. На встречу шел очередной гость, которому мне нужно было лучезарно улыбнуться. В очередной раз мои усилия оказались незамеченными.

— Фу, скотина! — Девушка с неприкрытой неприязнью проводила взглядом нового гостя.

— Вы его знаете? — поинтересовалась я.

— Да нет, не знаю. Просто за четыре года неуспешной работы моделью научилась читать по лицам. Мне только совсем недавно повезло. Последние четыре месяца я — новое лицо духов Dior mademoiselle. Теперь меня хотят заполучить все. А раньше моя жизнь была просто невыносимой. Мешали с грязью и трахали все, кому не лень.

Я опустила глаза. Излишняя откровенность новой знакомой начинала меня смущать. Мне, в отличие от нее, раньше в грязи бултыхаться не приходилось, во всяком случае, по принуждению. Я решила перевести разговор на другую тему:

— А с кем Вы пришли на день рождение месье Мозера?

Жаклин презрительно передернула плечиками, словно ее тела коснулась мокрая жаба или змея, и указала на толстого, лысеющего немолодого господина с красным лицом и малюсенькими свиными глазками.

— Я с Франком Маронье. Он Владелец канала France International и мой новый любовник. Тоже редкий ублюдок, как и все они.

Фраза "новый любовник", прозвучавшая от девушки восемнадцати лет, произвела на меня неприятно гнетущее впечатление. Когда же у нее появился первый любовник? Я не понимала, что меня отвращает сильнее: его внешний вид и, по всему, гадкое содержание, или ее согласие на его внешний вид и его содержание. На ум сразу пришел анекдот на тему: как же нужно любить деньги! Но Жаклин была ко мне очень доброжелательна, и мне не хотелось думать о ней плохо.

Я прервала свои размышления о моральном облике симпатичной модели, иначе, рисковала забраться в дебри кодекса морали. Кто я, в конце концов, такая, чтобы кого-то осуждать? Если хорошо подумать, я ничем не лучше, чем она, только оправдания моим ошибкам найти труднее.

— Мне всегда казалось, что работа модели — это мечта каждой девушки. Ваша мечта сбылась, вы — лицо Dior. Это ведь дорого стоит, не правда ли?

Жаклин по-детски кивнула и потерла нос двумя пальцами. Девушка была еще ребенком: припухлые щеки, наивные рассуждения. Ей бы уйти с головой в учебу, а не шататься по тусовкам со старыми богатыми дядьками на ночь глядя. Хотя, каждому — свое.

Жаклин нервно обернулась и стала всматриваться в пеструю толпу, образовавшуюся из только что прибывших гостей.

— Ну ладно. Поболтала тут с тобой. Мне нужно идти, а то Франк мне скандал закатит, подумает, что я с кем-то уединилась в отдельном кабинете. Он так всегда и говорит — "отдельный кабинет".

Собственное предположение почему-то очень позабавило Жаклин, и она весело рассмеялась.

— Конечно. Еще увидимся, когда я закончу здесь с гостями, — с этими словами я попрощалась с Жаклин.

Поток гостей уменьшался. Постепенно все приглашенные собрались в помещении замка и саду. Теперь все эти яркие представители французского и зарубежного бомонда курсировали с бокалами спиртного по территории сада, замка или скапливались небольшими группами под шатрами, возле музыкантов. Кто-то из них даже дежурил возле столов в ожидании новых блюд. Оказывается, не только наши люди склонны изображать голодное Поволжье на дорогом приеме.

Я решила, что постою здесь еще минут пять, а затем пойду к гостям. Разыщу Бриджит, и мы выпьем с ней за наш обоюдный проект. Мадемуазель Нево весь вечер должна была находиться в поле зрения своего шефа, поэтому не смогла составить мне компанию на моем невеселом посту, за что заранее извинилась.

Я собралась уходить, но тут услышала знакомый голос у самого уха.

— Ты сегодня выглядишь по-королевски. Одевать тебя — настоящее удовольствие.

Я повернула голову и встретилась взглядом с Владом. Он смотрел на меня с вожделением и одновременно, с насмешкой. Мне снова стало не по себе, как это часто случалось в его присутствии.

— Привет — сказала я, не желая демонстрировать особого восторга, которого, я и в самом деле не испытывала.

— Ты молодец. Все организовано на моем привычном уровне. Я не думал, что ты и вправду так хороша в работе, когда приглашал тебя.

— Так зачем же ты меня позвал? Неужели тебе не с кем было проводить время? В мире полно женщин кроме меня.

Он начинал меня откровенно раздражать.

— Ты не мешаешь мне проводить время с другими женщинами, которых, как ты, правильно подметила, в мире очень много. Ты просто приятное дополнение к моей замечательной коллекции пестрых бабочек. Ты не строишь из себя недотрогу, знаешь свое место, и отлично справляешься со всеми поставленными задачами. Не девушка, а клад.

От услышанного текста меня чуть было не вырвало прямо на мое дорогое платье и его безупречный костюм. Такую откровенную демонстрацию пренебрежения я видела впервые. На меня навалилось ощущение полного бессилия и отчаяния, ведь я не могу ему нахамить или просто послать к чертям. Он — мой работодатель на ближайшие три года и путевка в новую жизнь.

Внезапно, все великолепие окружающей обстановки, которое оставалось таковым, не смотря ни на что, померкло. Я смотрела на разодетых людей и прекрасный замок, на весь праздник с музыкой и удивительно вкусной едой через призму унижения. Отравительное ощущение, хуже не придумаешь. Наверное, нечто подобное испытывают бедняки, заглядывающие через стекло в рестораны. Такое обилие еды, но это все не для тебя.

Этот человек, зачем-то, намеренно заставил меня почувствовать себя не в своей тарелке, вместо того, чтобы похвалить за хорошо проделанную работу. Если он добивался неприязни в свой адрес, то давно преуспел.

Вадим взял меня под руку и повел в гущу гостей. Мне захотелось отдернуть локоть, но я не решилась. Мне все еще слишком нравились тряпки за тысячи Евро и перспектива пробиться в высший свет, и не какой-нибудь, а европейский.

— Смотри, сейчас они все поймут, что ты со мной и начнут тебя замечать. Только не обольщайся, это не надолго.

Он вел меня сквозь толпу ряженных паяцев, которые словно по мановению волшебной палочки резко меня рассмотрели, и стали кивать и улыбаться в знак приветствия. Одна немолодая, но красивая блондинка даже приветливо подмигнула мне. Я подмигнула ей в ответ сразу двумя глазами, одним у меня никогда не получалось. Через пару мгновений, до меня дошло, что женщина, подмигнувшая мне, была Иванной Трамп.

Вадим, не поворачивая головы, продолжал говорить, не столько со мной, сколько вообще говорить, обращаясь в пустоту:

— Да, оно такое, это высшее общество. Пока они не увидят, что эту незнакомку принял кто-то из своих, ни за что головы в ее сторону не повернут. Ладно, пойди, развлекись, поешь чего-нибудь, наверняка с утра крошки во рту не держала.

С этими словами Вадим выпустил мою руку из своей, предварительно зажав в моей кисти маленький целлофановый пакетик. Я рассмотрела "подарок", и ничуть не удивилась. На моей ладони лежала довольно внушительная доза кокаина. Видимо это и было то, что Вадим называл "крошками во рту".

— Скоро я тебя познакомлю кое с кем из гостей, но немного позже. Тебе ведь нужно знать в лицо тех, с кем ты будешь работать.

Я решила, что не стану сегодня злоупотреблять наркотиками и обществом Вадима. Я — взрослый, благоразумный человек, с твердой жизненной позицией и пусть сомнительными, но принципами! Я должна контролировать свои поступки и чувства, отвечать за них, в первую очередь, перед самой собой.

Но, не смотря на громогласный и убедительный внутренний диалог, я не смогла выбросить кокаин. Вместо этого, я бросила его в сумочку, затолкав пакетик под шелковую подкладку с логотипом Damp;G.

Я подошла к накрытому столу и взяла небольшую тарталетку с икрой и поняла, насколько сильно была голодна. С того момента, как Вадим покинул меня в толпе снобов, я снова стала "невидимой". Со мной никто не заговаривал, меня никто не замечал. Я осмотрелась по сторонам и, наконец, увидела Бриджит. Она стояла возле небольшого старинного столика с китайской вазой, и беседовала с каким-то немолодым господином интеллигентной наружности.

Мне не хотелось прерывать их беседу. Я понимала, что это крайне невежливо, но мое ужасное состояние требовало хоть какого-то дружеского участия, пусть и нецеленаправленного. Присутствие этой женщины, со вчерашнего дня, вносило в мое мироощущение некую фундаментальность, которой, по разным причинам, мне всегда не хватало.

Я направилась, было, к моей новой приятельнице и ее собеседнику, но дойти до них не успела. Меня окликнула моя новая знакомая модель, зазывно махая рукой. На ее лице читалось странное выражение испуга, смешанного с удивлением. Когда я к ней подошла, она взяла меня за руку и потянула к лестнице, ведущей на второй этаж замка.

Я силилась вспомнить, как ее зовут. В голове крутились созвучные имена: Жасмин, Джеки, Женевьева. Все было не то. Жаклин! Жаклин Ренуар. Она еще сделала акцент на своей знаменитой фамилии.

— Жаклин, куда Вы меня ведете? Объясните, что происходит.

Девушка на секунду остановилась, а затем снова повела меня к лестнице. Оказывается, она не имела намерения подниматься наверх, наоборот, она завела меня под лестницу, где стояло несколько ящиков шампанского, не поместившихся на кухне.

— Мадемуазель, простите, Вы мне так и не сказали вашего имени. Кроме Вас у меня здесь нет ни одного хорошего знакомого.

Удивительно, что девушка, знавшая меня всего полчаса, уже причисляла меня к своим хорошим знакомым. Наверное, это легкомыслие, свойственное ранней юности. Она продолжала:

— Я очень боюсь. Я хочу Вам сказать, что я в большой опасности. В полицию идти бессмысленно, у Франка ведь все схвачено. Он очень богатый, а я несовершеннолетняя. Вы — иностранка. Может быть, к Вам прислушаются. Вы можете мне помочь?

Сначала я отнесла ускользающий от меня смысл сказанного на счет несовершенного знания французского языка, но потом поняла, что дело не во мне. Это Жаклин говорила оторванными фразами, в результате чего, получалась полная чушь. Бессмысленный набор фраз заставил меня рассердиться. Я окончательно перестала понимать, что происходит. На этот вечер мне было достаточно полученной порции огорчений, и до чужих неприятностей мне не было никакого дела.

— Жаклин, объясните мне, наконец, все по порядку. Я ничего не понимаю. Что Вы хотите мне сказать?

Девушка взяла мою ладонь в свои руки и нервно сжала ее, продолжая оглядываться по сторонам.

— Франк… Он ведь очень жестокий человек. Меня и раньше предупреждали девушки, которым довелось пообщаться с ним, но я им не поверила. Зачем я только связалась с ним? Я его боюсь. Он уже очень сильно пьян и несколько раз ударил меня.

Я внимательно посмотрела на девушку. На ней не было ни одного синяка или другого следа от удара. Я решила, что она меня разыгрывает. Хотя, если честно, мне попросту было не до нее. Не зная, как от нее отвязаться, я пообещала ей, что немедленно сообщу в полицию. Она посмотрела на меня с благодарностью и, наконец, оставила меня в покое.

Больше всего меня огорчало то, что я так и не поговорила с Бриджит. Я вернулась на то место, где видела ее в обществе немолодого господина, но их там уже не было.

Я отправилась немного прогуляться по замку, наслаждаясь изяществом и красотой придуманного и срежиссированного мной праздника. Хвалить меня было не кому, поэтому я решила мысленно вынести благодарность себе от себя.

В толпе гостей я увидела Максима, дружелюбно беседующего с Вадимом. Испытав неприязнь к обоим сразу, я отвернулась и направилась наверх, решив пройтись по второму этажу. По идее, там должно было быть меньше людей. Бриджит, по-прежнему, нигде не было видно.

Я поднялась на второй этаж, с целью найти выход на внутренний смотровой балкон, с которого открывалась панорама, на весь внутренний двор, сад и центральный зал, где было сосредоточено основное количество гостей. На балконе стояла очень красивая молодая пара. В девушке я узнала французскую актрису, имя которой не могла вспомнить. Молодой человек, должно быть, тоже актер. Хотя, его лицо не показалось мне знакомым. Но кем же он мог быть с такими внешними данными?

Увидев меня, молодые люди покинули балкон, открыто продемонстрировав свое недовольство моим неуместным появлением.

Я пропустила эту маленькую неприятность, не заостряя на ней внимания. За сегодняшний вечер моя скромная личность была переполнена презрением в свой адрес, поэтому очередной высокомерный посыл оставил меня равнодушной. Я пригубила прихваченный с собой бокал шампанского, второй за сегодняшний вечер, и облокотилась на перила балкона, наслаждаясь открывшейся моему взору панорамой.

Простояв на своем наблюдательном посту не более пяти минут, я увидела Бриджит, и помахала ей рукой, она в ответ помахала мне. Попросив ее жестом оставаться на своем месте, я направилась по широкому коридору к лестнице. Коридор разводил ходы в многочисленные спальные и гостевые комнаты жилой части замка.

Я совсем было собралась спуститься на первый этаж, как мне послышался пронзительный женский крик. Сначала я решила, что это не более, чем галлюцинация или же, кто-то из гостей развлекается оригинальным образом. Бриджит предупредила меня о том, что такие мероприятия, как сегодняшнее, часто заканчиваются оргиями или групповым сексом. Эти люди не привыкли ограничивать себя в желаниях.

Решив, что услышанный мной звук, как раз и знаменовал начало какого-то из перечисленных выше развлечений, я решила продолжить свой путь, и не огорчать людей своим очередным неуместным появлением. Не успела я пройти и пяти шагов, как до меня снова донесся пронзительный визг, на этот раз напоминающий крик сильно перепуганной женщины.

Услышанный звук мало напоминал крики от любовных игрищ. Я прислушивалась еще на протяжении минуты, но больше ничего не услышала. Мне это не понравилось.

Я стала поочередно открывать и заходить во все комнаты, в поисках источника напугавшего меня крика. Все помещения комнат были пусты. Только в одной спальне для гостей с огромной кроватью и балдахином, я увидела пару, слишком занятую, чтобы обратить внимание на нежданного посетителя. Стараясь не шуметь, я тихо прикрыла за собой дверь. Не похоже, чтобы звук исходил отсюда. Эти люди мирно себе барахтались на кровати. Никаких пыток или порки. Скучный, традиционный секс, без изысков.

Оставалась еще одна комната за закрытой дверью. Я долго смотрела на дверь, но не решалась повернуть ручку. В мою душу закралось едва уловимое нехорошее предчувствие, от которого мой лоб покрылся испариной. Повинуясь инстинкту самосохранения, я спряталась за очень пыльной бархатной портьерой, бардового цвета, окаймляющей вход в комнату.

Я услышала приближающиеся из-за двери шаги, и еще сильнее завернулась в пропитанный пылью кусок старинной ткани, затаив дыхание. Мне стоило огромных усилий не начать чихать и кашлять. Слезы выступили на глаза. Я зажала нос и рот, чтобы не произвести обнаруживающие меня звуки.

Дверь открылась.

Из комнаты вышел Франк Маронье. Он глубоко дышал, от чего грудная клетка его необъятной туши ходила ходуном. Вблизи он оказался еще омерзительней, чем при дальнем рассмотрении.

Оглядевшись по сторонам, и осторожно прикрыв за собой дверь, он направился в сторону лестницы, на ходу поправляя редкие растрепанные волосы, огибающие красную загорелую лысину. На его лбу отчетливо проступили капельки пота, а широкое лицо совсем раскраснелось и стало напоминать помятый гнилой помидор.

Мне показалось странным, что он так раскраснелся и вспотел. Конечно, можно было допустить, что он предавался любовным утехам, но, в таком случае, где же объект или объекты, разделившие с ним "страсть"?

Я повернула тяжелую бронзовую ручку, приоткрыв дверь комнаты. Падающий с улицы свет, скудно освещал отдельные предметы обстановки, но в целом, в комнате было темно. Этот факт показался мне странным, ведь все арендованные помещения замка, открытые для хода гостей, были насыщенно освещены, вплоть до иллюминации.

Поискав рукой выключатель, я нащупала длинный толстый шнурок с помпоном справа от двери. Решив, что это и есть выключатель, я, не раздумывая, за него потянула. В комнате моментально зажглась огромная бронзовая люстра с множеством лампочек. На несколько мгновений я ослепла от резко хлынувшего потока света. Одной такой люстре было под силу осветить огромный бальный зал.

Когда я немного привыкла к свету и сфокусировала взгляд на предметах, моему взору предстал невероятный беспорядок. Прямо под моими ногами лежал поломанный стул, чуть дальше лежал небольшой деревянный столик с одним торчащим из него ящичком, второй ящик валялся возле окна, разломанный на две части. Одна из тяжелых портьер на окнах была на половину сорвана с карниза и уныло свисала на пол. Роскошное тяжелое покрывало, расстеленное на кровати, было смято и сдвинуто к изголовью.

Я сделала несколько шагов вглубь комнаты и, случайно обо что-то споткнулась. Этим "чем-то" оказались ноги Жаклин Ренуар. Девушка лежала на полу, возле кровати, беспомощно раскинув согнутые в локтях руки в разные стороны. Ее голова была как-то неестественно вывернута влево, а из приоткрытого рта стекала слюна. Блестящие черные волосы темной массой разметались по полу. Огромные, немигающие глаза на искаженном лице Жаклин, с застывшим выражением ужаса, смотрели в пустоту. Девушка была похожа на дорогую поломанную куклу, выброшенную избалованным ребенком.

Я сразу поняла, что Жаклин мертва. Живые люди так не выглядят.

Она ведь просила меня о помощи, а я попросту наплевала на нее! Как мне теперь жить с этими мыслями и бездонным чувством вины? Я же могла помочь ей или не могла?

Я присела на корточки рядом с телом девушки, обхватив себя за плечи. Мое тело покрылось "гусиной" кожей. Если бы я вызвала полицию, как бы на меня посмотрели? Какая-то сумасшедшая, у которой, к тому же в сумочке наркотики, заявила бы, что у нее есть подозрения о возможной угрозе со стороны теле магната. Полный бред! Смешно бы вышло. Мне бы покрутили у виска. Но девушка, как ни крути, была бы жива.

От водоворота мыслей, разболелась голова, и зашумело в ушах. Я закрыла уши руками, словно это могло спасти меня от душевной боли, идущей изнутри. Я смотрела на безжизненное тело девочки и беззвучно содрогалась от слез. Меня терзало ощущение собственного ничтожества и безразличия. Как же сильно нужно погрязнуть в собственном эгоизме и мелочных проблемах, чтобы не услышать адресованного мне крика о помощи? Она же смотрела на меня, держала меня за руки и умоляла помочь, а я пообещала, что помогу, и, тут же забыла о ней.

Окажись я более человечной, девочка была бы сейчас жива, и все закончилось бы небольшим скандалом, или сплетнями в рядах бомонда, срок которым — один день.

Мои ноги затекли от долгого сидения на корточках, я встала и присела на кровать. С этого ракурса тело выглядело еще страшнее. Теперь мне был виден профиль молодой женщины и тыльная часть головы, на которой зиял огромный кровоподтек. Волосы на затылке слиплись от запекшейся крови.

Нужно немедленно прекратить праздник, вызывать полицию и рассказать офицеру полиции, что я видела, кто убил девушку. Хотя, я же не видела самого убийства. Кажется, в судебной практике это называется "предположением" и "домыслами". Гости и хозяин торжества будут недовольны, но речь идет не о нехватке шампанского для вечеринки — произошло зверское убийство несовершеннолетней девушки!

Я решила, что в первую очередь мне нужно связаться с Вадимом, так как боялась принять решение самостоятельно. Кроме того, я не знала, как вызвать полицию во Франции. Мы находились в глуховатой провинции, а какие полицейские работают в провинциальных городах — известно всем по детективным фильмам.

Вадим долго не отвечал на мой звонок, видимо, хотел меня наказать за мое нежелание молниеносно реагировать на его звонки. Господи, мне было совершенно не до его мелочной мести! Пришлось набрать его номер три раза, прежде чем, мой абонент, соизволил ответить.

— Ты где запропастилась? Я уже собираюсь уходить, ищу тебя повсюду! Мы же вчера договаривались о планах на вечер! Нас ждет замечательный ужин с вином, выращенным в одном испанском винограднике. Мы будем пить божественный нектар, и наслаждаться видом звездного неба.

Я слушала этот треп, не зная, как ему сообщить об убийстве. Он снова был в своем странном настроении всеобъемлющей радости, равняющейся пяти дозам кокаина за последние три часа.

— Я разрежу тонкие бретельки твоего платья, оно соскользнет вниз…

Мне нужно было что-то срочно делать, чтобы отвлечь его от идиотских и неуместных эротических фантазий под кайфом.

— Вадим, попробуй меня услышать! Отвлекись от своих мыслей и внимательно послушай меня! Произошло убийство. В метре от меня лежит тело молодой женщины, довольно известной модели, и, кажется, я видела, кто ее убил. Это Франк Маронье — владелец France International. Нужно срочно вызвать полицию и дать показания!

В трубке повисло глубокое молчание на фоне звуков веселья. Мне были слышны взрывы смеха и какие-то выкрики. Кажется, кто-то из гостей пытался выпить водки по-гусарски, остальные поддерживали новоявленного героя.

Доносящиеся из трубки звуки веселья разрывали ужасную мертвую тишину комнаты, где лежало тело девушки, лицо которой все еще мелькало на телеэкранах европейского телевидения.

Трубка, наконец, заговорила сиплым испуганным голосом, в котором я с трудом узнала голос Вадима:

— Кира, оставайся там, где ты сейчас находишься, расскажи, где именно ты нашла тело, я сейчас к тебе приду. Никуда не звони, никому ничего не рассказывай, дождись меня.

— Это на втором этаже, левое крыло, последняя спальня по коридору. Для ориентира, возле двери стоит подставка со старинной вазой бежевого цвета.

— Я понял, сейчас подойду. Никуда не уходи, — зачем-то еще раз напомнил Вадим.

Я не особенно поняла, почему я не должна об этом сообщать другим, ведь через час здесь будет море полицейских, и всем станет известно, что произошло.

Мой босс пришел через несколько минут и не один, а в сопровождении Максима. Вадим подошел к телу Жаклин, а Максим оставался возле прикрытых дверей.

Вадим пытался прощупать пульс, положив два пальца на шею девушки. На его лице отразилась гримаса испуга, того, что я слышала в телефонной трубке, после чего он стал кому-то звонить. Я начала было объяснять, как я стала свидетелем убийства что, девушка пыталась меня предупредить, но Вадим жестом остановил мой поток слов, и заговорил по телефону:

— Привет, у нас небольшие проблемы, нужна твоя помощь… Да, как обычно, никакой огласки, несчастный случай… Лучше всего в Париже, там быстрее найдут… давай, я жду. Когда все организуешь — набери меня. Найти должны завтра, ждать невозможно.

Я почти ничего не понимала. О чем он говорил и с кем? Нужно было немедленно звонить в полицию, а он вздумал кому-то встречи назначать! Вадим обратился ко мне:

— Кира, ты поедешь в отель "Антуан" без меня. Я присоединюсь к тебе через два-три часа. Уезжай прямо сейчас, ты пережила сильный стресс. Мы с Максом здесь все закончим.

Я совсем перестала понимать что-либо.

— Какой отель? Я же должна буду дать показания! Я не могу уезжать! Вызови полицию!

Вадим набрал полную грудь воздуха, на его лице заходили желваки, и выражение глаз становилось гневным. Мне показалось, что еще несколько слов, и он взорвется.

— Кира, послушай меня! Ты сейчас же садишься в автомобиль, который ожидает у выхода, отправляешься в отель и дожидаешься меня. О том, что и как здесь произошло, ты никому не рассказываешь, держишь рот на замке, сегодня и впредь. Я доступно изъясняюсь?

Я послушно кивнула, не на шутку опасаясь его гнева. Конечно же, я должна была вызвать полицию, всем рассказать о случившемся, пригласить прессу, бросить работу у Вадима, наплевав на контракт, забрать свои платья и несколько пар обуви, в качестве памятных сувениров из страны Колоссальных амбиций, и забыть обо всем, как о страшном сне. Но в тот момент я не могла принять такое волевое решение и покорно подчинилась распоряжениям Вадима.

Я вышла из комнаты, спустилась вниз и случайно наткнулась на Бриджит Нево, которую разыскивала целый вечер. Но сейчас, я не была рада этой встрече. Я опасалась, что Бриджит заметит мою мертвенную бледность и начнет задавать вопросы. Она, напротив, очень обрадовалась, увидев меня, и сразу начала что-то рассказывать, но я, едва кивнула, и прошла мимо в направлении выхода. Полагаю, это выглядело ужасно, но на сегодня мне было достаточно светского общества!