"И исходит дьявол" - читать интересную книгу автора (Уитли Деннис)

СКЕПТИЦИЗМ РИЧАРДА ИТОНА

Без четверти шесть де Ришло вернулся в Кардиналз Фолли, и Ричард рассказал ему о визите Мокаты.

— Я совсем не удивлен, — мрачно заметил герцог. — Он, должно быть, в отчаянном положении, раз пришел сюда днем и попытался увидеть Саймона, он грозился, что вернется?

— Да! — И Ричард сообщил все подробности поведения Мокаты в доме.

Де Ришло был встревожен. Никогда раньше Итон не задумывался, что герцог уже в возрасте, и только теперь ему пришло в голову, что де Ришло почти вдвое старше его. И сегодня это стало заметно. Он, казалось, стал ниже ростом, но, может быть, так казалось просто из-за его опущенных плеч, как будто придавленных тяжелым грузом. Это усталое, с обострившимися чертами лицо произвело на Ричарда такое стильное впечатление, что закончил он свой рассказ встревоженным вопросом:

— Ты в самом деле думаешь, что он сделает что-то дьявольское сегодня ночью?

Де Ришло подтвердил:

— Я уверен, и я очень обеспокоен, Ричард. Мне сегодня не повезло. Отца Брайтона, к которому я ездил, к несчастью, не оказалось на месте. Он большой знаток этого ужасного «другого мира», которому мы сейчас противостоим, и, хорошо зная меня, мог бы помочь нам, а молодой священник, которого я там нашел, не доверил мне Святой талисман. Не смог я и уговорить его приехать с ним сюда, а это единственное верное средство защиты от козней Мокаты.

— Как-нибудь справимся, — улыбнулся Ричард, стараясь успокоить друга.

— Да, мы должны. — Нотка былой решительности прозвучала в голосе де Ришло. — Поскольку церковь не может нам помочь, мы должны положиться на мое знание эзотерических формул. К счастью, у меня уже есть самые важные помощники, но я бы хотел, чтобы ты послал к деревенскому кузнецу за пятью подковами. И скажи тому, кто пойдет, что они должны быть совершенно новые, — это очень важно.

При упоминании о такой несерьезной вещи, как подковы, в Ричарде вновь заговорил весь его скептицизм, но он отбросил его со своим обычным тактом и согласился. Упоминание о деревне напомнило и о Рексе, и он тут же рассказал герцогу, как их друг был вызван в гостиницу. Де Ришло изменился в лице.

— Я думал, у Рекса больше здравого смысла! — воскликнул он в отчаянии. — Мы сейчас же должны позвонить.

Ричард позвонил мистеру Уилкесу, но хозяин гостиницы смог сообщить совсем немного. Молодая женщина пришла около трех, а американский джентльмен присоединился в ней вскоре после этого. Затем они вышли в сад, и с тех пор их никто не видел.

Де Ришло сердито повел плечами.

— Дурачок молодой. Я-то думал, он уже достаточно насмотрелся этих ужасов, чтобы осознать всю опасность прогулок с этой женщиной. Один против ста, что она подсадная утка Мокаты, если не больше. Я только молю бога, чтобы он вернулся до наступления ночи. Где сейчас Саймон?

— С Мэри Лу. Они наверху, в детской, я думаю, укладывают Флер спать после купания.

— Хорошо. В таком случае идем наверх. Флер нам очень может помочь сегодня.

— Флер?! — изумился Ричард. И герцог стал объяснять:

— Молитвы девственной женщины особенно имеют силу в таких случаях, и чем она моложе, тем сильнее ее излучения. Поэтому такой ребенок, как Флер, которая достаточно взрослая для молитвы, но абсолютно безгрешна во всех отношениях, — это и есть почти идеальное человеческое существо. Ты ведь должен помнить слова Господа нашего: «Пока не станете как дети малые, не войдете в Царство Божие». У тебя нет возражений, чтобы я приобщил ее?

— Конечно, нет, — сразу же согласился Ричард. — Чтение молитвы за спасение Саймона вряд ли может повредить ребенку. Давай пройдем через библиотеку.

Семь сторон огромной восьмиугольной комнаты были до потолка уставлены книгами, а восьмая состояла из широких французских окон и двери, через которые полдюжины каменных ступеней выводили на террасу, а за ней виднелась часть сада.

Ричард направился к одной из стен с книгами и нажал на золоченую шапочку кардинала на обложке книги. Низкая дверь, замаскированная под фальшивыми корешками книг, широко раскрылась, открывая узкую винтовую лестницу внутри массивной стены. Они поднялись по каменным ступеням и через несколько мгновений были уже в детской Флер.

Сама детская была пуста, но они нашли Саймона в ванной комнате. Поверх костюма он был повязан фартуком Нанни и спокойно купал Флер. Тут же на краю ванны сидела Мэри Лу и давилась от смеха. Это была операция, которую Саймон проделывал каждый свой визит в Кардиналз Фолли и к которой Флер привыкла и воспринимала как должное. Купание ребенка было привилегией, которую де Ришло никогда не испрашивал, поэтому, когда он вошел, Флер выказала такие знаки девичьей скромности, которые казались весьма удивительными для ее возраста.

— О, мамочка, — воскликнула она. — Он не должен смотреть на меня, да ведь? Потому что он мужчина.

На это вся взрослая компания отреагировала взрывом смеха.

— Пусть он уйдет, — настаивала в возбуждении Флер, встав на ноги и прижимая огромную губку к груди.

Делить было нечего, и де Ришло улыбаясь вышел обратно в детскую вслед за Ричардом. Через несколько минут присоединились к ним и остальные. Здесь герцог торопливым шепотом сообщил что-то Мэри Лу.

— Конечно, — ответила она. — Если это поможет, делайте все, что считаете нужным. Я выпровожу Нанни.

Подойдя к Флер, де Ришло улыбнулся:

— Мама смотрит на тебя, когда ты молишься по вечерам? — мягко спросил он.

— Да-а, — пролепетала она тихо. — А сегодня вы все можете послушать.

Он снова улыбнулся:

— А ты слышала когда-нибудь, как она читает свои?

Флер на мгновение сосредоточенно задумалась.

— Нет. — Она покачала своей темной головкой и серьезно посмотрела на него большими голубыми глазами. — Мама читает свои молитвы к Боженьке, когда я уже сплю.

Он спокойно кивнул головой и сказал:

— Понятно, но ты знаешь, сегодня мы будем читать молитвы все вместе.

— О-о-о, — пропела Флер. — Это как будто, что мы будем играть в новую игру, да?

— Нет, это не игра, миленькая, — вступила в разговор Мэри Лу. — Потому что молитвы — это всегда серьезно и мы должны думать именно то, о чем просим.

— Да, мы будем молиться сегодня очень серьезно и все встанем на колени в круг, а дядя Саймон будет посередине.

— Прямо как в игре «поцелуй в круге», — добавила Флер.

— Правильно, — согласился герцог, — или «стук почтальона». И ты будешь почтальоном. Только это все серьезно, и вместо того чтобы трогать за плечо, ты должна крепко держать за руку.

Затем все опустились на колени, и Флер протянула пухленькую ладошку Саймону, но герцог мягко положил ей руку на плечо.

— Нет, — прошептал он. — Левую руку, мой ангел, в правую руку дяди Саймона. И сначала ты скажешь свою молитву, а затем я прочитаю молитву для всех.

Они опустили головы и закрыли глаза, и первые строчки из «Отче наш» запинаясь сошли с детских губ. Затем была короткая заминка, подсказывающий шепот Мэри Лу и концовка на одном дыхании. После этого небольшие персональные благодарения за маму, папу, дядю Саймона и дядю Рекса, дядю Серо-глазку и дорогую Нанни прозвучали еще большей скороговоркой.

— Нет, нет, — прошептал де Ришло. — Я бы хотел, чтобы ты повторяла за мной все слово в слово. — И низким четким голосом он стал читать мольбы о том, чтобы Господь Всемогущий простил грехи рабов Его, и укрепил их от соблазнов, и не отринул их от лона власти Своей Всемогущей, и защитил от сил дьявольских, блуждающих в темноте, и даровал им Спасение бесконечным милосердием Своим, а в жизни сей увидеть славу утреннего света.

Когда все было сделано, Флер подняли, поцеловали и уложили в кровать между ее любимыми куклой и медведем. Затем спустились в гостиную Мэри Лу.

Де Ришло беспокоился за Рекса, но еще один звонок в гостиницу не принес ничего нового. Ван Рин не вернулся, и друзья молча расселись кружочком, слегка подавленные. Ричард был расстроен больше других, потому что это было время шерри, а герцог еще раз строго напомнил об алкоголе. Наконец он спросил:

— Ну и что бы ты хотел, чтоб мы сейчас делали?

— Нам следует пораньше поужинать, но слегка, — объявил де Ришло. — А после этого я бы попросил вас объявить Малину, чтобы никто из слуг не заходил в это крыло дома до завтрашнего утра. Скажи, если хочешь, что я собираюсь всю ночь проводить опыты с новым радио или телеприемником и нам ни под каким предлогом не должны мешать.

— Не стоит ли нам… э-э… отключить и телефон? — неуверенно предложил Саймон. — Ну на тот случай, если он вдруг зазвенит после того, как мы приготовимся.

— Да, с разрешения Ричарда, я сделаю это сам.

— Делай, как считаешь нужным, а я пойду к слугам, — согласился Ричард бесцветным голосом. — Но что ты называешь легким ужином?

— Только чтобы поддержать наши силы. Немного рыбы, если она у вас есть. Можно и яйца с овощами или салат и фрукты, но никакого мяса и, конечно, вина.

В ответ Ричард заворчал:

— Ну и шикарный обед, я должен сказать! Полагаю, что ты не захочешь побрить мою голову, а всех нас одеть в рубашки из волоса. Я голоден как волк благодаря твоей телеграмме.

Герцог терпеливо улыбнулся.

— Извини, Ричард, но все это очень серьезно. Я боюсь, что ты не совсем понимаешь, насколько это серьезно. Если бы ты увидел то, что вчера ночью довелось увидеть Рексу и мне, я уверен, что ты не вымолвил бы и слова против таких маленьких неудобств и понял бы, что я все делаю с благой целью.

— Честно говоря, — Ричарда прорвало, — трудно поверить, глядя со стороны, что мы все не свихнулись со всеми этими разговорами про ведьм, и колдунов, и магию, и все такое. Это в наши-то дни!

— Но ты же сам видел сегодня Мокату.

— Я видел неприятного назойливого типа с лощеной физиономией, но приписывать ему силы, о которых ты рассказываешь, — это, пожалуй, слишком для того, чтобы я наказывал свой желудок.

— Ричард! — вклинилась Мэри Лу. — Сероглазка прав. Этот человек ужасен. И говорить, что в наши дни люди больше не верят в ведьм, — это же абсурд. Каждый знает, что ведьмы есть и всегда были.

— Ну-ну! — Ричард уставился на свою симпатичную жену с нескрываемым удивлением. — Похоже, и ты заразилась этой чепухой? Раньше я что-то не слышал от тебя ничего подобного.

— Конечно, нет, — сказала она резковато. — Говорить о таких вещах — это к несчастью, но всякий о них знает тем не менее. Я тебе сколько могу порассказывать о сибирских ведьмах — причем то, что видела собственными глазами.

— Расскажи нам, Мэри Лу, — попросил герцог. Он чувствовал, что в теперешней ситуации скептицизм может оказаться очень опасным. Неверие Ричарда может расслабить его в самый неподходящий момент, что, несомненно, подвергнет всех большой опасности. Он знал, как высоко Ричард ценит здравый смысл своей жены. И было гораздо лучше позволить ей убедить его, чем давить на Ричарда аргументами самому.

— В Романовске была одна ведьма, — начала рассказывать Мэри Лу, — старая женщина, которая жила одна в домике на самом краю деревни. Никто, даже красноармейцы, которые хвастали направо и налево, что ликвидировали и Бога и Дьявола, не осмеливался ночью проходить в одиночку мимо ее избенки. В России такие есть почти в каждой деревне. Ее еще можно, пожалуй, назвать и знахаркой, потому что она могла лечить людей от многих болезней и я сама видела, как она остановила кровотечение из глубокой раны почти моментально. Деревенские девушки обычно ходили к ней узнать свою судьбу, а когда могли это себе позволить, покупали разные приговоры, чтобы заставить молодых парней, которые им нравились, влюбиться. Также часто они потом приходили к ней снова, когда беременели и покупали травы, которые помогали им выкрутиться из неприятной ситуации. Но ее страшно боялись — каждый знал, что она может сделать неурожай или наслать падеж на скот тех, кто ей не понравился. Шептались даже, что она может вызвать у человека смертельную болезнь, если враг этого человека достаточно хорошо ей заплатит.

— Если все это так, мне не понятно, почему они ее не линчевали, — спокойно сказал Ричард.

— Они не посмели сделать это сами. Однако один крестьянин, которому она устроила нашествие вшей, обратился к местному комиссару и тот собрал двадцать мужиков. И вот однажды они пошли к ней в дом. Вся деревня, и я среди них, — я тогда еще была совсем девочкой и, естественно, очень любопытной — пошла вслед за ними. Деревенские боялись и держались на расстоянии. Мужики вывели старуху на улицу и всю ее осмотрели. Найдя доказательства, что она ведьма, комиссар приказал расстрелять ее у стены ее же дома.

— Как они доказали это? — спросил Ричард скептически.

— Ну, потому что у нее были знаки.

— Какие знаки?

— Когда раздели, то обнаружили, что под левой рукой у нее есть сосок, а это верный признак.

Де Ришло подтвердил:

— Чтобы кормить того, кого она держала. Это была кошка?

Мэри Лу покачала головой.

— В том случае это была огромная толстая жаба, ведьма держала ее в маленькой клетке.

— Постой! — запротестовал Ричард. — Это же фантастика! Мужики расправились с бедной старой женщиной только потому, что та имела физический недостаток и держала необычную любимицу?

— Да нет же, — возразила Мэри Лу. — Они нашли и дьявольскую метку на ее бедре после того, как выкупали в деревенском пруду. Это было ужасно, но вполне убедительно.

— Дьявольская метка! — вмешался вдруг Саймон. — Я никогда не слышал о такой.

Герцог спокойно пояснил:

— Есть поверье, что дьявол или его поверенный дотрагиваются до таких людей во время их сатанинских оргий и это место после того не чувствует боли. В старину во время суда над ведьмами это место отыскивали, укалывая подозреваемую булавками, ведь на вид оно никак не выделяется на теле. Мэри Лу закивала кудрявой головой.

— Да-да, правильно. Они завязали старухе глаза, чтобы та не видела, куда ее колют, и начали осторожно втыкать булавку в различные места на теле. Конечно, она вскрикивала каждый раз, и так раз двадцать, пока деревенский староста не уколол ее в левое бедро. Тут старуха не проронила ни звука. Он вытащил булавку и уколол еще в нескольких местах на бедре, но она даже не поняла, что до нее дотрагиваются. Вот видишь, каждый убедился, что она ведьма.

— Ну, может быть, только ты одна, — медленно проговорил Ричард. — В любом случае это ужасное варварское мероприятие. Я полагаю, что старуха получила по заслугам, но тем не менее это — слабое доказательство в пользу расстрела кого-либо.

— Э-э… Ричард… — Саймон резко поднялся вперед, а веришь ли ты в проклятья?

— Что?! Ты имеешь в виду отлучения от церкви и тому подобное? Честно говоря, не очень. А почему ты спрашиваешь?

— Да потому, что тот факт, что проклятья сбываются, как раз и свидетельствует о существовании сверхъестественного.

— Я думаю — это бабушкины сказки и объясняется все случайными совпадениями.

— А что ты думаешь о Макинтоше из Моя?

— Ну, Шотландия славится такого рода загадками. А что же, считается, произошло с этим Макинтошем на самом деле?

— Я расскажу, слушай, — медленно начал Саймон, — было это в тысяча семьсот каком-то году. Предание гласит, что он то ли присутствовал на сожжении ведьмы, то ли чем-то пригрозил ей, что, впрочем, неважно. В общем, в конце концов она наслала на него проклятье, и звучало оно так:

— «Макинтош, Макинтош из селения Мой, После сына твоего закончится род твой».

Ричард улыбнулся:

— И что же было дальше?

— Дальше? Я не знаю, насколько предание соответствует действительности, но то, что этот шотландский род прекратился, — исторический факт. Можешь проверить по генеалогическим справочникам, если не веришь.

— Нет, приятель, чтобы убедить меня, вам придется привести более конкретные примеры.

— Ну, хорошо, — и Мэри Лу устремила на него свои голубые глаза. — Ты очень мало знаешь о таких вещах, Ричард, а вот в России люди намного ближе к природе и каждый принимает сверхъестественное как часть обычной жизни. Только за год до того, как ты привез меня в Англию, мы столкнулись с волком-оборотнем, он объявился в деревне, что была в пятидесяти милях от нашей.

Итон пересел поближе к жене и, взяв ее руку, нежно похлопал по ней.

— В самом деле, дорогая, ты ведь не будешь убеждать меня в том, что человек может превратиться в зверя, среди ночи встать с постели и отправиться на охоту, затем вернуться, а с утра снова заниматься работой, как нормальный человек?

— Именно так, — спокойно согласилась Мэри Лу. — Волки, как ты знаешь, всегда охотятся стаями, а в этом районе несколько месяцев досаждал одинокий волк, который был хитер сверх всякой нормы. Он задрал немало овец, собак и даже двух ребятишек. Затем он убил старуху, ее нашли с растерзанным горлом, а кроме того, и изнасилованной. Тогда-то все и подумали об оборотне. Наконец, он напал на лесника, и тот ранил его в плечо топором. На следующий день в деревне этой внезапно умер местный дурачок. Когда женщины пришли приготовить его к похоронам, обнаружилось, что он умер от потери крови, а на правом плече — большая рана, как раз в том месте, куда лесник ударил волка. После этого все успокоилось.

Ричард посидел немного в задумчивости.

— Конечно, — заметил он, — человек мог сделать это и без изменения формы. Если кого-то кусает бешеная собака и он заболевает гидрофобией, он лает, воет, скалит зубы и ведет себя так, как если бы он был собакой и, конечно, представляет себя таковой. Этот бедняга — дьяволенок — наверняка был болен какой-нибудь ликантропией или другой редкой болезнью такого типа.

Мэри Лу пожала плечами и встала.

— Ну хорошо, если ты не веришь мне — твое дело. У меня больше нет аргументов, чтобы спорить, кроме того, что я сама верю, поэтому я лучше пойду и закажу ужин.

Как только дверь за ней закрылась, герцог сказал спокойно:

— Это может служить только одним из возможных объяснений, Ричард, но ведь есть огромное количество свидетельств в юридической практике любой страны, чтобы предположить, что подобные изменения форм случались иногда. Формы, конечно, варьируются. Как известно, в Греции это чаще всего кабан-оборотень. В Африке гиена-оборотень и леопард-оборотень. В Китае — лисица, в Индии — тигр, в Египте — шакал. Но даже здесь, у нас, я могу познакомить вас с моим другом, доктором, практикующим в сельской местности, который засвидетельствует, что старики там до сих пор непоколебимы в своей вере, что некоторые люди — зайцы-оборотни и имеют способность изменяться внешне при определенных фазах Луны.

— Если ты и в самом деле веришь этим фантастическим историям, — Ричард улыбнулся опечалено, — то, возможно, можешь дать мне и какое-то объяснение, что делает возможным такие вещи.

— Безусловно. — Де Ришло поднялся из кресла и стал мягко расхаживать взад и вперед по прекрасной выделки персидскому ковру перед камином, заново пересказывая основные положения эзотерической доктрины, точно так же, как он делал это для Рекса двое суток назад.

Саймон и Ричард молча слушали. Наконец герцог перешел к вечной борьбе сил Света и сил Тьмы, идущей невидимо для глаз человека и начавшейся в незапамятные времена. И тут Ричард впервые за весь вечер проявил неподдельный интерес и воскликнул:

— Но ведь ты же этим самым провозглашаешь манихейскую ересь! Манихейцы верили в два высших и извечных Принципа — Свет и Мрак, и в три Времени — Прошлое, Настоящее и Будущее. Согласно их учению, в Прошлом Свет и Мрак существовали раздельно. Потом Мрак вторгся, так сказать, во владения Света и перемешался с ним, и получилось Настоящее, то есть — наш мир, где добро и зло соседствуют друг с другом. Потом манихейцы дошли до исповедования эстетизма как средства высвобождения света, заключенного в человеческом теле, с тем чтобы когда-нибудь в далеком Будущем Свет и Мрак могли бы быть снова полностью разделены.

Худое лицо герцога озарилось улыбкой.

— Именно так, мой друг. У манихейцев на этот счет имелось следующее кредо:

«День за днем уменьшаются Численно Души внизу, Ибо они очищаются и восходят выше». Основы такой веры существовали, конечно, намного раньше. Они древнее, чем Египет, по крайней мере. Просто до определенного времени это была ревниво охраняемая тайна, а персидские манихейцы открыли ее миру, вот и все.

— Одно время эта вера была серьезным соперником христианства, не так ли?

— Угу, — вступил в спор Саймон, — и она выжила, несмотря на самые ужасные притеснения. Сам Мани[13] был распят в третьем веке, и его последователям, согласно их вероучению, не позволялось принимать вновь обращенных. Тем не менее каким-то тайным образом учение распространялось. На Юге Франции в XII веке это были альбигойцы, пока их буквально не смели с лица земли. В XIII веке, тысячу лет спустя после смерти Мани, оно охватило Богемию. Там оно поддерживалось отдельными сектами аж до 1840 года. И даже сегодня многие думающие люди по всему свету верят, что это — корень единственно правильной религии.

— Что ж, это я могу понять, — согласился Ричард, — брахманизм, буддизм, таосизм, все великие философии, вышедшие за пределы обычных, ограниченных олицетворенным Божеством религий, связаны с Праной, Светом и Всеобщим Потоком Жизни. Но это же совершенно другое дело. А почему вы просите меня поверить в оборотней и ведьм?

— Мы о них заговорили, потому что они иллюстрируют конкретные проявления сверхъестественного Зла, — возразил де Ришло, — точно так же, как свидетельством существования сверхъестественного Добра можно считать появление у необычайно набожных людей ран, похожих на раны в теле Иисуса Христа, прибитого к Кресту. И даже выдающиеся хирурги неоднократно свидетельствовали, что это не обман. Это есть изменения материальной плоти праведными святыми в их стремлении приблизиться к высшей телесной форме — форме Господа Нашего. И я признаю, что низкие натуры с помощью сил Тьмы могут иногда преуспеть и обратить свою материальную оболочку в тело животных. Невозможно сказать, меняются ли они полностью, потому что, умирая, всегда возвращаются в форму человека. Вера в это настолько широко распространена по свету и свидетелей так много, что нельзя это просто взять и отбросить. В любом случае, то, что мы называем сумасшествием — это очень определенная форма одержимости Дьяволом, который захватывает несчастных и заставляет их действовать с той же дикостью, какая присуща тому животному, с которым они себя временно отождествляют. И ни один человек, читавший литературу по этому вопросу, а ее более чем достаточно, не может сомневаться в существовании данного явления.

— Возможно, — медленно произнес Итон. — Но, исключая рассказ Мэри Лу, все свидетельства — многовековой давности и перемешаны с разного рода предрассудками и просто сказками.

В дебрях сибирских лесов и индийских джунглей вера в подобные вещи может, возможно, стимулировать элементарное выживание, поэтому-то и поддерживает легенду снова и снова. Но ты не можешь мне указать случай, в котором целый ряд людей под клятвой уверяют, что такое случается в цивилизованной стране и в наше время!

— Не могу? — де Ришло с печалью в голосе рассмеялся. — А дело в Аттенхейме, недалеко от Страсбурга. Фермам в этой окрестности стал досаждать одинокий волк. Это продолжалось в течение нескольких недель. Чтобы покончить с разбоем, послали за полицейским из специального отряда. Волк напал на полисмена, и тот выстрелил, убив зверя наповал. А когда склонился над трупом, обнаружил, что перед ним лежит местный юноша. Несчастного следопыта судили за убийство, хотя он клялся всеми святыми, что это было какое-то наваждение и что стрелял он в волка. Все местное население пришло свидетельствовать в его пользу — что убитый часто хвастался до этого своей способностью менять обличье.

— Эта история из пятнадцатого или шестнадцатого века? — буркнул Ричард.

— Ни из того, ни из другого. Это случилось в ноябре 1925 года.