"Слишком жаркий Кипр [СИ]" - читать интересную книгу автора (Сартинов Евгений Петрович)

ГЛАВА 21

Кипрас из развлечений взял с собой только фляжку с любимым бренди, да маленькие наушники, ведущие к висевшему на поясе сиди-проигрывателю. Так что ему было весело, в ушах его звучала любимая рок-музыка. Из неприятных ощущений был ночной холод, температура опустилась до плюс десяти, а одет он был как всегда, в кожаной безрукавки и майке. Поэтому фляжка чересчур часто пускалась в ход, согревая тело могучего вышибалы. Через каждые несколько минут Кипрас невольно смотрел на часы, но до двух оставалось еще полчаса.

"И что Сократос так рано загнал меня на эту горку? — С досадой подумал он. — Мог бы сейчас приехать, и все было бы нормально. Это Коста все страхуется, мозгокрут хренов".

Перемылив кости правой руке Михаилидиса, старому Костасу, он подтянул к себе снайперскую винтовку, любовно протер ее рукавом. Стрелять он любил, и к оружию относился с благоговением. То, что задумал Сократос, было слишком жестоко, но лучший вышибала ночного клуба «Ираклис» не привык думать, а привык выполнять. Он вскинул оружие, посмотрел в прицел на единственный фонарь рядом с церковью святого Петра, потом на автостоянку рядом с ним, и с довольным видом подумал, что лучше позиции тут не найти. Еще хлебнув бренди, он прикрыл глаза, и погрузился в музыку. В его наушниках звучала любимая мелодия «Рамштайна», когда за спиной Кипраса появилась черная тень. Если бы не наушники и музыка, он бы, может быть, что-нибудь и услышал, и даже смог предпринять. Но при таком раскладе это было Кипрасу не суждено. Тяжелый кулак Георгиоса Криатидиса опустился на его шею. Обшарив карманы беспамятного тела вышибалы, тот выбросил сначала в темноту крутого склона пистолет Кипраса, потом, разбив приклад и прицел, послал в темноту и винтовку. Затем, поднатужившись, он поднял и сбросил туда и само тело вышибалы. Склон был таким крутым, что звук катящегося тела, сопровождаемого треском сухих кустов и подсохшей травы, был слышен несколько минут. Обнаружив на земле фляжку, Георгий с любопытством открутил крышку, понюхал ее, а потом отхлебнул из горлышка, и одобрительно крякнул.

Ровно в два часа ночи на площадку перед церковью святого Петра выехал «Джип» Астафьева. Остановив машину, он глянул на часы, и с нетерпением осмотрелся по сторонам.

— И где они? — спросил Юрий.

— Приедут, — заметила Малиновская. — Никуда они не денутся.

— А если не приедут? — спросил нетерпеливый Мишка.

— Значит, ты останешься тут на всю оставшуюся жизнь, — отрезал Юрий. Его била дрожь, и это было не только от ночного холода. Он закурил, но это мало помогло. — Оль, сядь на мое место.

Только они пересели, как раздался звонок мобильника. Звонил Папандреу, занявший позицию, как это называлось в России, "на атасе", в нескольких километрах вниз по дороге.

— Они едут на четырех машинах, полиции нет.

— Хорошо, спасибо, друг.

Вскоре, действительно, из-за поворота вывернулись огни четырех пар фар. Сократос ехал на встречу на своем любимом, уже отремонтированном, открытом «Порше», и даже холодный встречный ветер не остужал его пыл. На ходу он давал указания своему главному подручному, Костасу.

— Начнете сразу, когда перстень будет у меня.

— А девчонка? — спросил Костас, ежась от холода. — Что ее, отдавать, что ли?

— Отдай. Все равно с нее толку не будет. Позвони еще раз Кипрасу, что он там, не уснул?

— Не уснет, слишком холодно. А так до него не дозвонишься. Он со своим плеером даже в кровати не расстается. Бабу трахает, и то под «Скутер».

— Ладно, я ему уши отрежу, если он профукает свою работу.

Машины вырвались на площадку, тут они развернулись так, чтобы сразу сорваться с места, то есть, боком к «Джипу». Одновременно захлопали дверцы машин, и площадка сразу заполнилась людьми. Ольга немного растерялась, настолько много было этих людей. Она попробовала считать, получилось всего восемь человек, да еще и по водителю в каждой машине. Ольга с нерешительным видом глянула на мужа, но тот только перекрестился, и открыл дверь.

Когда Сократос увидел, что навстречу ему идет только один человек, он усмехнулся, и с довольным видом оглянулся назад, на своих подельников. Подняв руки, он остановил их, а сам пошел дальше. Они встретились ровно посередине, остановились, не доходя друг до друга двух метров.

— Ты один? — спросил Сократос.

— Почему один? Нас много.

— И сколько?

— Двое. Показать тебе второго?

— Ну, покажи.

Юрий поднял руку, и тот час на колокольне церкви вспыхнул свет. Сразу стал видел силуэт человека в черном, в глухой маске на лице, и с пулеметом, направленным в сторону бандитов. До них от колокольни было метров тридцать не больше, так что эта позиция была просто убойной. Этого Сократос не ожидал. А за его спиной Костас кричал в трубку мобильного телефона: — Кипрас, Кипрас, ответь! Если ты слышишь меня, то сними этого пулеметчика с колокольни!

Если бы Кипрас и услышал его слова, то уже ничего поделать не мог. Свет на колокольни погас, и вся она погрузилась в темноту.

Между тем переговоры продолжались.

— Перстень с тобой? — спросил грек.

Юрий вытащил из кармана левую руку, показал надетый на палец перстень. Сократос даже как-то сглотнул слюну. Он был суеверен, и считал, что этот талисман приносит ему удачу. Это еще раз подтвердилось в эти дни. С тех пор, как он лишился перстня, все в его жизни пошло под откос. Ни один его хитроумный план не прошел, ничего из задуманного не удалось привести в исполнение. Он терял свои позиции во всем, в криминальном бизнесе, в связях с полицейскими чиновниками. До того же Либератиса он не мог дозвониться уже два дня. От него шарахались все, кто прежде искал знакомства.

— Где девушка? — спросил Юрий.

Сократос обернулся, и махнул рукой. Открылась дверца машины, один из бандитов вывел вперед закутанную в платок девушку.

— Сними, — велел Юрий. Она сняла платок, и тут же вспыхнули огни фар машины Астафьева.

— Это она! — услышал Юрий идущий из лежащего в кармане мобильника голос Мишки.

Свет фар тут же погас. Юрий кивнул головой, и Сократос подтолкнул девушку в его сторону, а сам протянул руку вперед. Юрий не торопясь, снял перстень, шепнул проходящей мимо Светки: — Бегом в машину!

Он дождался, когда Светка исчезнет в машине, потом поднял руку, показал Сократосу перстень, и, с улыбкой, бросил его в сторону Михаилидиса. Тот еще ловил его, а Юрий бросился, назад, под прикрытие машины. Снова вспыхнули огни фар «Джипа», ослепив глаза бандитов. Но выстрелы начали стучать еще до того, как он успел забраться внутрь. И два увесистых удара в спину бронежилета подсказали ему, что не все киприоты стреляют плохо. Удачей было то, что никто в этом слепящем свете не мог в него толком прицелиться. А в монолог оружия уже вступил своим басовитым гулом пулемет. Как минимум половина бандитов стреляли из пистолетов и двух «Узи» по колокольне, но лишь через полминуты Сократос понял, что на самом деле вспышки пулеметных выстрелов разрезают тьму вовсе не оттуда, а со склона той самой горы, где должен был сидеть Кипрас. А рядом уже падали его люди, и Михаилидис понял, что вся его идея провалилась. Огромными прыжками он помчался к своей машине. При этом его опередил один из его людей, прыгнувший за руль. Тут еще Сократосу помог старый, мудрый Костас. С началом перестрелки он, укрывшись за машиной, и поняв, что расчет на Кипраса не удался, не стал стрелять ни в кого из людей, а открыл огонь по мощной лампе, освещавшей стоянку. Свет погас, и у машины Астафьева к этому времени была разбита одна фара, так что Георгий уже плохо видел свои мишени в прицел пулемета. Правда, некоторые помогали ему в этом, стреляя в его сторону, и он бил уже точней, по вспышкам. При этом грек скрипел зубами от злости, он потерял из виду Михаилидиса. Лишь когда одна из бандитских машин, тот самый «Порше» резко сорвалась с места, и начал удаляться, он понял, где находиться Сократос. Георгий дал длинную очередь, выбившую у машины лобовое стекло, ранившую водителя, и убившую прыгнувшего на заднее сиденье Костаса. Но при этом ни одна пуля чудом не задела Сократоса. Бедный Костас и тут прикрыл своего шефа своим телом. Машина мчалась вперед, стонал раненый в плечо водитель, а в свете фар показалась грузная, пошатывающаяся фигура.

— Кипрас! — узнал его шофер.

Это был, в самом деле, Кипрас. Он очнулся минут десять назад. С трудом, еле дыша пробитыми собственными ребрами легкими, он спустился вниз и вышел на дорогу.

— Гони! — крикнул Сократос, понимая, что только скорость может сейчас его спасти. Они сбили раненного вышибалу, отлетевшего далеко в сторону, и помчались дальше.

Вверху, на горе, Георгий зарычал от злости, подхватил пулемет, и помчался, но не вниз, а вверх, в горы. Родные горы он знал гораздо лучше бандитов. Так что, когда машина отъехала уже на несколько поворотов, и Сократос радостно поцеловал свой любимый перстень, им вдогонку опять застучал пулемет. Шофер резко вскрикнул от боли, и начал заваливаться на Сократоса. Тот одной рукой перехватил руль, второй придержал раненого. Затем, изловчившись, он сумел открыть дверь, и, на полном ходу, выкинул водителя на обочину. Вскоре выстрелы перестали греметь, и бандит окончательно решил, что все для него кончилось. Он снова поцеловал свой талисман. Он не знал, что впереди есть еще одна засада, самая несерьезная из всех тех, в которые ему пришлось сегодня попадать.

Янгелос Папандреу был вооружен скромным револьвером Смит-Вессон калибра девять миллиметров. Со стволом в семь сантиметров тот мог убить человека метров на пятьдесят, не больше. Но, когда следователь рассмотрел, что за рулем промчавшегося мимо, безнадежно продырявленного «Порше» сидит никто иной, как Сократос Михаилидис, он не медлили ни секунды. Выскочив на дорогу, он поднял револьвер и старательно выпустил вслед машине все шесть патронов. В Сократоса, он, конечно, не попал, но зато одна из его пуль чисто случайно пробила одну из трубок тормозной магистрали. Так что, на очередном повороте, нажав на педаль тормоза, грек внезапно почувствовал, что тяжелая машина очень плохо тормозит. Ему пришлось сбросить скорость. Сократос нервно оглянулся, заметил где-то далеко, за бесконечными поворотами серпантина, огни фар. Он усмехнулся — погоня была слишком далеко. Но, снова взглянув на дорогу, он нервно вскрикнул, и, крутанув руль вправо, нажал на педаль тормоза. Старая, французская «Симка», промчалась мимо, они избежали столкновения, но как ни жал Сократос на тормоза, машину все же вынесло с дороги, она подпрыгнула, и, с грохотом ударившись днищем о камни, автомобиль остановился. Мотор работал, но машина не двигалась с места, а впереди была какая-то странная чернота, которую никак не могли рассеять огни фар. Сначала Сократос ничего не понял. Он выключил зажигание, и потянулся вперед, чтобы рассмотреть, что за ерунда у него впереди по курсу. Но машина вдруг плавно качнулась вперед, и в поле зрения Михаилидиса появилось целое море огней. Он вдруг понял, что его машина висит на самом краю обрыва, и внизу, под ним, целый город, Ларнак. Он откинулся на спинку кресла, машина качнулась обратно, и огни исчезли. Сократос хотел перелезть на заднее сиденье, но машина снова угрожающе наклонилась вперед. Он был в ловушке. Михаилидис застыл, мозг его торопливо искал выход, из создавшегося положения, и не находил. Тут сзади зашелестели шаги, и дребезжащий голос произнес: — Вы живы, сын мой?

Сократос покосился в зеркало заднего вида. Это был священник, водитель той самой «Симки». Он даже вспомнил, что он знает его. Тот делил один приход с покойным отцом Василисом.

— Жив я, жив! — стараясь говорить спокойно, ответил он. — Святой отец, помогите мне, подержите машину, пока я из нее не выберусь.

Между тем и святой отец присматривался к водителю, попавшему из-за него в такую странную ситуацию. Этот голос и эту волосатую голову он уже явно где-то видел. Тем более его неприятно поразила серьга в ухе этого учтивого джентльмена. Он начал что-то припоминать, а потом задал вопрос в лоб: — Скажите, сын мой, а вы случайно, не Сократос Михаилидис?

— Да, это я, я!

— То-то, мне показался знакомым этот голос, — печально заметил священник. — Вы же не раз приезжали в нашу церковь, и так часто ругались с моим покойным напарником.

— Да, ну и что? Это было в прошлом, и при чем тут это? Я же прошу помощи, а не ругаюсь с вами.

Отец Лука вздохнул.

— Да, это верно. Только вот мне кажется, что это вы убили моего старого друга отца Василиса. Скажите мне правду.

— Господи, зачем вам это надо?! — Начал злиться Сократос. — Обопритесь о багажник, и все! Я вылезу, а потом поговорим.

— Ну, я не уверен, что тогда вы скажите правду. Так это вы убили моего друга?

Сократос нервничал. Он знал, что скоро его догонит беспощадная погоня. И он решился сказать именно правду.

— Ну, я, я! Я его убил! Теперь ты доволен?!

— Да, сын мой, я доволен. Истина дороже всего.

— Теперь ты должен оказать мне помощь, ты ведь слуга божий?

— Да это верно, я слуга божий. И Бог говорит нам: "Если меня ударили по правой щеке, подставь левую".

"Вылезу, пристрелю его, и возьму его машину", — решил Сократос.

— Вот именно! Так что быстрее помогите мне! — поторопил он.

Но поп продолжал витийствовать.

— Но Господь сказал и такую фразу: "Да не узнает твоя правая рука, что делает левая".

— Ты к чему-то это? — насторожился Сократос. Но священник уже поддел левой рукой багажник машины вверх, при этом правой он непрерывно крестился. Автомобиль качнулся вперед. На переднем сиденье Михаилидис вжался в свиную кожу сиденья своего «Порше» и заорал от страха. Машина секунду простояла в таком состоянии, затем тело убитого Костаса покатилось вперед, а потом автомобиль с грохотом, взметнув пыль и вызвав целый камнепад, провалился в пропасть.

Когда, через пару минут, к этому месту приехали сначала «Опель» Папандреу, а потом и «Джип» Астафьева, священник все так же стоял на краю обрыва, и молился. Янгелос, Юрий и Ольга, выбравшись из машины, подошли, и посмотрели вниз, на горящие обломки машины. Священник явно их всех узнал.

— Бедный Сократос! — вздохнул он. — Вы тоже пришли помолиться за его душу? Он жил грешником, и перед смертью так и не пришел к богу. Гореть ему вечно в адском пламени.

А потом тихо пробормотал себе под нос:

— И мне тоже.