"Обман Зельба" - читать интересную книгу автора (Шлинк Бернхард)

4 Как трогательно — старенький дядюшка соскучился по племяннице!

Вернувшись в контору, я позвонил Зальгеру. Автоответчик записал мою просьбу перезвонить мне. Я хотел спросить Зальгера, в каком студенческом общежитии жила Лео. Чтобы найти там ее друзей и поспрашивать, куда она могла подеваться. Это, конечно, не горячий след, но выбирать мне было не из чего.

Он позвонил вечером, когда я по пути домой из ресторана «Розенгартен» еще раз заглянул в контору. В «Розенгартен» я пришел слишком рано: в полупустом зале было еще довольно неуютно. Джованни, который обычно меня обслуживал, уехал в отпуск в Италию, а спагетти с горгонцолой оказались слишком жирными. Моя подруга Бригита, конечно, накормила бы меня лучше. Но в последние выходные она выразила надежду, что, может быть, я все-таки войду во вкус и научусь радоваться ее нежной заботе обо мне.

— Ты будешь моим милым, старым котиком.

Я не хотел быть старым котиком.

На этот раз Зальгер был сама вежливость. Он очень благодарен мне за мои самоотверженные поиски Лео. Его жена тоже благодарна мне за мои самоотверженные поиски Лео. Устроит ли меня, если он пришлет еще часть гонорара на следующей неделе? Он просит меня немедленно сообщить ему, как только я найду Лео. Его жена просит меня…

— Господин Зальгер, какой адрес был у Лео до того, как она перебралась на Хойсерштрассе?

— Простите, не понял?..

— Где жила Лео до того, как она переехала на Хойсерштрассе?

— Боюсь, что я так сразу не припомню.

— Пожалуйста, выясните или спросите вашу жену. Мне нужен ее прежний адрес. Это было студенческое общежитие.

— Совершенно верно, студенческое общежитие… — Зальгер умолк. — Либихштрассе?.. Эйхендорфвег?.. Шнепфенгеванн?… Не могу вспомнить, господин Зельб. Лезут в голову всякие названия, но какая именно улица… Я поговорю с женой и посмотрю в старой адресной книге, если она сохранилась. Я позвоню. Давайте сделаем так: если вы завтра утром не обнаружите моего сообщения на вашем автоответчике, значит, мы ничем не можем отсюда помочь. Договорились? Тогда позвольте пожелать вам спокойной ночи.

Зальгер по-прежнему не вызывал у меня симпатии. Лео, прислонившись ко льву, смотрела на меня — красивая, умная, с застывшей в глазах решимостью, которую, как мне казалось, я понимал, и с вопросом или упрямством, которые я не мог истолковать. Иметь такую дочь и не знать ее адреса — стыдитесь, господин Зальгер!

Не знаю, почему у нас с Кларой не было детей. Я никогда не слышал от нее, чтобы она обращалась по этому поводу к женскому врачу, и она никогда не посылала меня к мужскому. Мы никогда не были особенно счастливы друг с другом, но между несчастливым браком и бездетностью, как и между счастливым браком и многодетностью, нет однозначной связи. Я предпочел бы быть вдовцом и иметь дочь, но это крамольная мысль, и я признаюсь себе в ней лишь с тех пор, как стал стариком и уже ничего от себя не скрываю.

Я просидел за телефоном до обеда и нашел-таки студенческое общежитие Лео. На улице Клаузенпфад, недалеко от бассейна и зоопарка. Она жила в комнате 408, и вскоре, пройдя по затоптанным лестницам и коридорам, я обратился к троим студентам, которые пили чай на общей кухне на пятом этаже:

— Извините, я ищу Леонору Зальгер.

— Здесь нет никакой Леоноры, — через плечо ответил парень, сидевший ко мне спиной.

— Я ее дядя. Я здесь проездом, и мне дали этот адрес… Вы не могли бы…

— Ах, как трогательно! Старенький дядюшка соскучился по своей племяннице. Смотри, Андрея!

Андрея обернулась, студент, ответивший мне, тоже, и все трое принялись с любопытством разглядывать меня. Мой друг Филипп, будучи хирургом, часто имеет дело со студентами-медиками, которые проходят практику в мангеймских лечебных заведениях, и не раз рассказывал мне о том, как прекрасно воспитаны сегодняшние студенты. Сын моей старой подруги Бабс, студент-юрист, вежлив и светски приветлив. Его подружка, изящная молодая теологиня, которую я, как требуют феминистки, назвал «фрау», поправила меня, сообщив, что она «фройляйн». А эти трое, наверное, были социологи. Я сел на четвертый стул.

— А с какого времени она здесь больше не живет?

— Я ничего не знаю ни о какой…

— Это было еще до тебя, — перебила его Андрея. — Лео переехала отсюда год назад. Кажется, куда-то в западную часть города. — Она повернулась ко мне. — У меня нет нового адреса Лео. Но он, по идее, должен быть в канцелярии. Я как раз туда собираюсь. Хотите, пойдем вместе?

Она шла по лестнице впереди меня. Ее конский хвост подпрыгивал в такт шагам, широкая юбка развевалась. Она была плотной, но миловидной девушкой. Канцелярия оказалась закрытой, было уже около четырех. Мы в нерешительности постояли перед запертой дверью.

— А у вас не найдется фотографии Лео?

Я рассказал ей, что у отца Лео, моего шурина, скоро день рождения. Праздник состоится на Драхенфельсе,^[4] приедут и родственники из Дрездена.

— Мне нужно было повидать Лео главным образом потому, что я готовлю фотоальбом со всеми родственниками и друзьями.

Она повела меня в свою комнату. Мы сели на тахту, и она вывалила из картонной обувной коробки, набитой фотографиями, целую студенческую жизнь с карнавалами и вечеринками по случаю сдачи экзаменов, поездками, походами и экскурсиями, демонстрациями, воскресными занятиями кружков и фотографиями друга, охотно позирующего на своем мотоцикле.

— Вот, это она на свадьбе. — Она протянула мне одну из фотографий.

Лео в темно-синей юбке и розоватой блузке сидит в кресле; в правой руке сигарета, левая задумчивым жестом поднесена к щеке; выражение лица сосредоточенное, как будто она внимательно кого-то слушает или за чем-то наблюдает. В облике уже ничего не осталось от девочки — это уже молодая, готовая постоять за себя женщина, в глазах которой читается напряжение.

— Здесь она выходит из бюро регистрации, она была свидетельницей. А здесь мы все идем к Неккару — свадьбу отмечали на речном пароходе.

Метр семьдесят, подумал я, стройная, но не худая; прямая осанка.

— А это где?

Лео выходит из дверей, в джинсах и темном свитере, с сумкой через плечо и пальто на руке. Под глазами у нее круги. Правый прищурен, левая бровь приподнята. Волосы растрепаны, губы сердито сжаты. Мне были знакомы и дверь, и само здание. Но откуда?

— Это было после июньской демонстрации. Ее тогда забрали и поставили на учет в полиции.

Я не мог вспомнить никакой июньской демонстрации. Но зато я узнал здание — это было Гейдельбергское управление полиции.

— Я могу взять обе фотографии?

— И эту тоже?.. — Андрея покачала головой. — Вы же собираетесь порадовать ее отца, а не натравливать его на нее. Зачем же показывать ему эти страсти? Вот эта будет в самый раз. — Она дала мне Лео в кресле, а остальные снимки сунула обратно в коробку. — Если вы не спешите, то можете заглянуть в драгстор^[5] — Лео торчала там одно время почти каждый вечер, я видела ее там зимой.

Я расспросил ее, как туда добраться, и поблагодарил за помощь. Найдя драгстор в переулке Кеттенгассе, я сразу же узнал это заведение: здесь однажды пил кофе и играл в шахматы один тип, за которым я следил. Его уже нет в живых.

Я заказал коктейль «Aviateur», но в баре не оказалось грейпфрутового сока и шампанского, и мне пришлось пить просто кампари. Перекинувшись несколькими словами со скучающим за стойкой барменом, я показал ему фотографию Лео.

— Когда вы ее видели в последний раз?

— Смотри-ка — Лео. Неплохой снимок. А зачем она вам понадобилась? Клаус! Иди-ка сюда.

Он махнул рукой коренастому рыжеволосому малому в очках без оправы с умными, внимательными глазами. Такими я себе представляю пьющих ирландских интеллектуалов. Они с барменом о чем-то вполголоса заговорили, но тут же умолкли, заметив интерес в моих глазах. Я отвернулся, но навострил уши. Мне стало ясно, что я был не первым, кто ею здесь интересовался. Кто-то побывал здесь в феврале.

— А что вам от нее надо? — спросил Клаус.

Я рассказал о своем неудачном визите в студенческое общежитие на улице Клаузенпфад и о том, как Андрея послала меня сюда. Они мне явно не поверили. Сказали, что с января не видели Лео. И это было все, что мне удалось узнать. Я выпил второй кампари, заплатил, вышел из бара и снаружи заглянул в окно. Они все это время не спускали с меня глаз.