"Обман Зельба" - читать интересную книгу автора (Шлинк Бернхард)11 Картины для выставкиЖдать известий от Нэгельсбаха пришлось недолго. Он поинтересовался у коллег — сообщать особенно было нечего. — Я могу в двух словах передать все, что удалось выяснить. Но я выразил желание увидеть его лично. — Сегодня вечером? Нет, сегодня не могу. Завтра с утра я у себя в кабинете. Это была поездка, которую я не забуду до конца своих дней. Потому что этот конец чуть не наступил раньше времени. На ремонтируемом участке автострады в Фридрихсфельде, где между полосами движения не было ни разделительных линий, ни временных ограждений, какой-то мебельный фургон вдруг занесло, и он вылетел мне навстречу. Меня как будто парализовало. Фургон несло через мою полосу в сторону обочины, мой «кадет» летел на него, словно шел на таран; фургон быстро увеличивался в размерах, грозно надвигаясь на меня, как скала. Я не затормозил и не попытался уйти влево. Я впал в ступор. Все произошло в считаные доли секунды. Фургон с грохотом перевернулся, послышались яростные сигналы и визг тормозов. Какая-то машина, выскочившая из своего ряда, со скрежетом продрала бок другой, которая резко затормозила. Я остановился сбоку, на технической полосе, вылез из машины и не мог сделать и шага. Потом меня начала бить дрожь. Мне пришлось напрячь мышцы и крепко стиснуть зубы. Я стоял и смотрел, как перед местом аварии растет длинный хвост машин, как водитель фургона вылезает из кабины, как толпа любопытных прилипла к раскрывшейся задней двери фургона, как приехала полицейская машина, потом «скорая помощь», которая сразу же и уехала. Ко мне подошел мужчина, водитель машины, остановившейся сразу за мной. — Может, вам вызвать врача? Я покачал головой. Он взял меня за плечи, встряхнул, насильно усадил у ограждения и закурил сигарету. — Хотите сигарету? Моего сознания в этот момент хватило только на то, чтобы вспомнить, что в месяцы, в названии которых имеется звук «р», сидеть на голой земле не рекомендуется. Я хотел встать, я боялся за свой мочевой пузырь и простату, но мужчина удержал меня. После выкуренной сигареты мне стало легче. Мужчина что-то безостановочно говорил. Его слова влетали мне в одно ухо и вылетали в другое. Когда он ушел, я даже не мог вспомнить, как он выглядел. Но на вопросы полицейского я уже отвечал вполне осознанно, и дрожь прекратилась. Движение постепенно восстановилось, машины осторожно объезжали опрокинутый грузовик. Из раскрывшейся задней двери фургона вывалилась на дорогу часть груза — картины для выставки в Мангейме. Ими должен был заняться научный сотрудник мангеймского выставочного зала. Я продолжил свой путь в Гейдельберг по опустевшей автостраде. Приготовленную для меня информацию Нэгельсбах взял из одного дела, которое вел его коллега; тот сейчас был в отпуске, в санатории. — Сведения очень скудные. Он, похоже, давно уже чувствовал себя неважно. Во всяком случае, установлено, что в последние годы в этой психиатрической больнице время от времени бывали проблемы. — Проблемы? А что у них, интересно, называется проблемой? Если, скажем, пациент выпадает из окна и ломает себе шею — это проблема или нет? — Избави боже! Речь идет о маленьких неприятностях и ЧП. Может даже, понятие «проблема» тут вообще преувеличение. Прорвало трубу с горячей водой, подали недоброкачественную пищу, разбили пару новых окон, которые должны были вставить и которые стояли во дворе, пациента выписывают на два дня позже положенного срока, санитар упал с лестницы — кому это интересно? Тем более что все жалобы поступили не от руководства, а от пациентов и их родственников или от анонимов. Да если бы от нас сегодня не требовали проявлять особую бдительность в отношении домов престарелых и психиатрических больниц, то… — А эти «маленькие неприятности и ЧП» не превышают масштабов подобных явлений в других крупных организациях? Нэгельсбах встал. — Пойдемте со мной. Мы вышли в коридор, повернули за угол и остановились перед окном, выходившим во двор. — Что вы видите, господин Зельб? Слева стояли три полицейские машины, справа земля была разворочена — прокладывали трубы. Одни окна во двор были открыты, другие закрыты. Нэгельсбах посмотрел на синее небо, по которому свежий ветер гнал одно-единственное маленькое белое облако. — Сейчас, одну секунду, — сказал он. Как только облако закрыло солнце, жалюзи на всех окнах опустились. Облако поплыло дальше, но жалюзи остались неподвижными. — Из этих вот трех машин две почти всегда стоят на месте, потому что вечно ломаются. Эти трубы в этом году уже раскапывали, теперь опять за них принялись. А жалюзи каждое лето выкидывают все новые фокусы. Это нормальные масштабы подобных явлений или за всем этим стоят террористы, антиглобалисты или скинхеды? — Нэгельсбах смотрел на меня с бесстрастным лицом. Мы вернулись в его кабинет. — А нет ли у вас чего-нибудь на доктора Вендта? — Одну минутку. Терминал у нас в другой комнате. Он вернулся без распечатки. — В компьютере ничего. Но фамилия как будто знакомая. Может, конечно, я и ошибаюсь. Надо покопаться в бумагах, которые в целях защиты данных подлежат уничтожению и потому не попали в компьютер. Я, конечно, постараюсь не затягивать с этим, но совсем быстро не обещаю. Когда вам это нужно? — Вчера. Я сказал чистую правду. Впрочем, программа действий была ясна и без досье на Вендта. Вендт был мой единственный след — не важно, горячий или холодный. Мне нужно было выяснить, что он за человек, с кем общается, есть ли у него связь с Лео. Лео и «ее окружение» не должны были знать о поисках. С Вендтом я мог и не церемониться. |
||
|