"Кости Луны" - читать интересную книгу автора (Кэрролл Джонатан)

6

Здравствуйте, миссис Джеймс!

Спешу вас обрадовать: это мое последнее письмо. Мне приходится заплатить одному человеку, чтобы вынес его из клиники и отправил вам. Надеюсь, хотя бы на этот раз вы будете так «любезны» не сообщать о нем доброму доктору Лейври.

Он объяснил ваше решение, и я все понимаю, но мне от этого не легче. Нет, точнее, если хотите знать правду, мне гораздо тяжелее. Я думал, что во всем мире у меня остался единственный человек, на которого можно положиться, — вы. Что ж, человеку свойственно ошибаться, верно? Не могу не считаться с вашим решением. Так поступил бы сёгун. В качестве компенсации доктор Лейври предложил мне начать вести дневник; наверно, так и сделаю. Не знаю, заметили вы или нет, но, когда я пишу, мне гораздо проще выражать свои мысли. С дневником одна только проблема: ты единственный читатель, и никакой обратной связи, поскольку обычно соглашаешься со всем сказанным. Ха-ха! До свидания, миссис Джеймс. Спасибо за почти что-то — если понимаете, о чем я. Но вы же понимаете, правда?

Искренне ваш, Алвин Вильямc

— Да ладно тебе, Каллен, пусти его на растопку. Алвин Вильямc — просто псих.

— Как ты думаешь, стоит все-таки связаться с доктором?

— Почему бы нет. А с другой стороны, зачем напрягаться? Алвин разбушевался из-за тебя? Ну так буйным и положено бушевать. Я бы сказал: фиг с ним.

— Элиот, ты все упрощаешь.

— Ну так позвони доктору, если хочешь. Не знаю, что и говорить. — Он пригладил Мей волосы и переложил девочку с одной руки на другую. — Хватит о безбашенном Алвине. Так ты доскажешь мне последний рондуанский сон или нет?

— Это все взаимосвязано. Я… боюсь.

— Почему?

— Потому что лицо во все небо — это было лицо Алвина Вильямса. Он и есть Джек Чили.

— Хе, просто идеально! Как в учебнике. Ты все думаешь, эти сны для тебя вредны, но как раз наоборот! Каждую ночь у тебя в голове открывается маленький краник-катарсис и дает выход всем твоим страхам, вине и… вообще всему плохому, что было у тебя в жизни с момента рождения. Когда это твое большое приключение закончится, тебя вообще, наверно, канонизируют при жизни! — Он издал цыкающий звук и покачал головой. — Как все аккуратно и логично, даже противно. Чего тебе не хочется больше всего на свете? Снова повстречать Алвина Вильямса. Потом ты засыпаешь, и перед встречей с кем ты трепещешь во сне? Опять же с Алвином Вильямсом, только в тысячу раз больше. И с кем тебе все равно придется встретиться? С Алвином Вильямсом. Каллен, Зигмунд Фрейд заскучал бы уже секунд через десять[72]. Да уж, не «Белый отель»! И кстати, что там дальше, когда в небе возник этот Алвин Чили?

Я хохотнула, и напряжение разрядилось.

— Алвин Чили сказал, что мы должны прийти к нему. Только мы двое. Иначе он убьет всех, кто на лугу. Причем прямо сейчас.

— Логично. И не смотри на меня так, Каллен. У тебя же был в колледже курс литературы? С волшебным поиском всегда подобная история. Огромные армии собираются на битву, но все сводится к поединку один на один. Король Артур, Беовульф и Грендель, даже «Властелин колец» — все едино[73]. Предстоит самое последнее-распоследнее решительное сражение, но только один на один, ну, может, еще парочка закадычных друзей-мушкетеров. В твоем случае — это ты и Пепси против Джека Чили, он же Маленький Мясник Вильямc.

Я поднялась и прошлась по комнате — раз, другой. Это не помогло.

— Это еще не все.

— Да ну?

— Элиот, ты ни разу не называл мне своих приятелей, правда?

— Нет. Это важно? Тебе обязательно надо о них знать?

— Можешь не говорить. Уайетт Леонард. Андре Рониг. Шоу Баллард.

— Господи, откуда тебе о них известно? Ты что, следила за мной?

— Не было необходимости. Просто знаю. Ни с того ни с сего я вдруг столько знаю!.. И не хочу этого знать. Вот, послушай. Маме Дэнни станет лучше, но послезавтра наступит осложнение, и Дэнни придется задержаться еще на десять дней.

— Дальше.

— Дальше? Огромное количество всего. Кусочки будущего, факты настоящего. Имена твоих приятелей и тэ дэ и тэ пэ. Помнишь, ты сказал, что, по-твоему, я владею сверхъестественными силами? Что я врезала Веберу с их помощью? Так вот, ты прав. Они у меня есть. Я многое могу — только не хочу. Я действительно «зачаровала» Вебера. А потом сняла чары волшебным словом. И эта цыганка в Милане. А как тебе такой факт: твоего приятеля Уайетта Леонарда через месяц уволят? Но он думает, что его ждет повышение.

— Черт!

— Именно. Именно что «черт».

— А ничего плохого ты не видишь? Ну там, никто не умрет?

— Не знаю, вроде нет. То есть, может, и да, но пока не видела. Я не умею контролировать — это как ураган. Сегодня видела на улице человека — так вот, он получит тысячу долларов наследства от дяди, которого раньше терпеть не мог. А я ведь даже понятия не имею, как звать этого человека. И каждый раз такие провалы.

— Как насчет фондового рынка?

— Элиот, я серьезно.

— Я тоже. Знаешь, сколько было людей с такими способностями, как у тебя? Просто море! Потом они привыкли. Пришлось привыкнуть, вот и все.

— Какое там все! Ерунда, Элиот, привыкнуть к этому нельзя. Швырять направо и налево фиолетовые молнии — куда это годится? И как это, интересно, можно привыкнуть, что чуть ли не каждую ночь видишь Рондуа?

— Можно — потому что нужно. Какая разница, связаны твои способности с Рондуа или нет, ты остаешься собой — и не можешь выдрать это, как больной зуб.

— Угу. Я еще кое-что хочу показать. Сигарета есть?

Я зажгла ее и позволила догореть примерно до середины, прежде чем начать. Глубоко затянувшись, сложила губы колечком и выдула кольцо дыма. Пых. Возник дымно-серый пончик. В пяти дюймах от губ он сжался, образовав крошечный, до мельчайших деталей реалистичный автомобиль, который стал наматывать круги на уровне глаз, пока не растаял.

— Что следующее, Элиот? Грузовик? Улитку? Заказы есть? Может, мопса, как Дзампано?

Это было легко. В воздухе возникла точная копия элиотовской собачатины и бросилась вдогонку за автомобилем.

— Здорово, вертихвосточка. Как насчет впендюрить по-чемпионски, а?

Я подняла на «чемпиона» взгляд и состроила самую свирепую гримасу, на какую только была способна.

— Слушай, уйди.

У меня были полные руки продуктов, и до дома оставалось полквартала. Мей сидела в квартире и слушала «Битлз», пока Элиот дописывал обзор для своей газеты.

— Ты что, думаешь, у меня герпес? Как бы не так, красотуля! Пошли, я покажу тебе ходы, о которых твой муж даже не догадывается! Я инструктор по сексу. Первый урок, так и быть, халявный.

— Отстань. Катись колбаской. Отвяжись. Понял? Просто отвали.

Не надо было мне отзываться; шагала бы себе и шагала, не обращая внимания.

Пристроившись рядом, псих схватил меня за плечо и сдавил, словно это арбуз, выставленный на продажу в супермаркете.

— Не спеши, кисуля. Поговорить нужно. Ты просто супер. Говорю же, у меня глаз-алмаз.

Я остановилась и смерила его взглядом. Черный берет, грязный черный тренировочный костюм с надписью «Стэнфордский университет», грязно-зеленые кроссовки с розовыми шнурками.

— Как тебя звать-то, грязнуля?

— Гляди-ка, разговорчивая! Я же сразу понял, ты клевая чувиха! Я не грязнуля, меня Пронырой звать. Все друзья зовут меня Пронырой, милашка. А тебя как?

— Гляди на свою руку. Проныра. Внимательно гляди.

Пальцы, стиснутые на моем плече, разжались и замельтешили в воздухе. Казалось, они играют на невидимой клавиатуре. Указательный вниз, средний вверх, безымянный вниз. Я моргнула и заставила его увеличить темп. Еще и еще.

— Что за херня? — дернулся он, порываясь уйти.

— Стой смирно, Проныра.

Я заставила его поднять руку над головой. Не переставая «играть», та стала описывать круги, быстрее и быстрее. Я заставила и его повращаться вслед за рукой.

— Эй, хватит! Отстань, мать твою! Пусти! Я сохраняла спокойствие.

— Теперь гляди на другую руку. Проныра. — Та вскинулась вверх. — Очень хорошо. Вот так и стой. До встречи, ладно?

Я направилась к дому, за спиной раздавались вопли Проныры. Дойдя до парадной, я его отпустила.

— Элиот, но мне это понравилось! Мне нравилось иметь над ним власть!

— Ну и что, Каллен? Мне бы тоже понравилось. И нечего себя винить. Скотина получил по заслугам, и мы прекрасно это знаем. «Впендюрить по-чемпионски». Это ж надо, какое дерьмо! А я ведь всю дорогу говорил, что в твоей силе есть свои плюсы. Тебе не сетовать надо, а благодарить.

Мы ехали в такси по направлению к центру — вместе с Мей. На Третьей авеню за Шестидесятой стрит открылся новый шикарный ресторан «Будущее молнии», и во всех глянцевых журналах только о нем и писали. Недавно позвонил Дэнни и, как было предсказано, заявил, что у мамы ухудшение, ему придется задержаться в Северной Каролине. На посторонние предметы мы не отвлекались, и разговор вышел слишком краткий. Негромкий убедительный голос мужа снова напомнил о том, как мне нравится с ним болтать. Треп был нашим излюбленным хобби, и без того, чтобы периодически почесать языком, жизнь определенно казалась не в радость. Впервые за все время, что мы вместе, нам пришлось расстаться на такой долгий срок, и я даже не ожидала, насколько привыкла полагаться на его присутствие.

Прежде чем повесить трубку, он предложил, что раз его все равно не будет, почему бы мне не пригласить Элиота куда-нибудь на обед. Приглашу, пообещала я, и, попрощавшись, мы оба ждали, кто первым повесит трубку.

Беседа с Дэнни напоминала неспешную прогулку по любимым, до мелочей знакомым местам. Тогда как разговор с Элиотом походил на вечер за уличным столиком в суетливом итальянском ресторане. Слова и мысли его беспорядочно метались, как ребятня на оранжевых самокатах. Взрывы шума, цвета, гудки, невероятные сочетания — рехнуться можно. Темп редко снижался до того, чтобы собеседник мог на чем-нибудь сосредоточиться, но результат был несомненно освежающим.

— Каллен, хватит меня так скептически разглядывать! У меня что, голова зеленая? Мей, твоей маме до просветления еще пахать и пахать!

— Вовсе я не скептически, просто волнуюсь. Элиот, что, если эти «силы», или кто они там, будут усиливаться? Знаешь, о чем я весь день думала? Помнишь диснеевский мультфильм «Ученик чародея»? Чародей уходит и оставляет на видном месте волшебную палочку; ученик берет ее…

— …не может с ней совладать, и тут такое начинается! Каллен, это один из моих любимых фильмов.

Думаешь, я никогда не был маленьким? Ну сколько раз тебе говорить: если способности усилятся, главное — не пороть горячку. Убедись сперва, как и в чем они усилились, а потом думай.

Я немного удивилась, когда он коснулся моей щеки и провел пальцем до подбородка.

— И не забывай: если что вдруг, я всегда рядом. Я сжала его ладонь и осторожно прикусила палец.

— Я и не забываю. Даже не знаю, что бы мы без тебя делали.

«Будущее молнии» было декорировано с претензией, как бы под дзен-буддистский монастырь: нелакированный паркет «елочкой», белые столы, стулья гнутой древесины плюс посередине ни к селу ни к городу сад камней. Стоявшая в углу большая пальма в кадке выглядела одиноко и неуместно.

— Каллен, не оборачивайся сразу, но… смотри, кто там слева.

Жестикулируя свиным ребрышком, Вебер Грегстон что-то втолковывал красивой и знаменитой Джун Силлман, блеснувшей в «Горе и сыне». От неожиданности кожа у меня покрылась мурашками, словно рябь на волнах в свете прожектора.

Метрдотель провел нас к столику в другом углу зала. Оно и к лучшему: я сама толком не понимала, хочу говорить с Вебером или нет.

— Что скажешь, Каллен?

— Даже не знаю. С одной стороны, хотелось бы с ним пообщаться, но с другой — совершенно не хочется. Боюсь, что все еще больше запутается.

Как раз тут Мей схватила мой стакан с водой и швырнула на пол. Блямс! Спасибо, Мей. Тут же прибежал официант с тряпкой и шваброй, но звону было на весь зал, и многие оглядывались.

— Он идет!

— Идет? Элиот, я места себе не нахожу.

— Привет, Вебер.

— Привет, Элиот. Привет, Мей Джеймс. Привет, мам Джеймс. — Он погладил Мей по головке, обошел вокруг стола и чмокнул меня в щеку. — Куда вы подевались? Как ни позвоню, никого нет дома.

— Мы с мужем на несколько дней уезжали в Италию. Вернулись только что.

— Ладно, слушайте, нам с вами обязательно надо кое-что обсудить. Насчет последнего сна.

Лицо его было таким серьезным, что мне стало не по себе. Вебер покосился на Элиота, как бы спрашивая, в курсе ли тот рондуанских дел.

— Вебер, я знаю о снах. Она мне все рассказала.

— Прекрасно, тогда сразу к делу.

Он стал садиться, но увидел, как Элиот кивает на его стол, где покинутая Джун Силлман явно начинала скучать[74].

— Джун может подождать. А сон — нет. Каллен, вы уже знакомы с Огненным Сэндвичем? Встречали его?

— Нет.

— А он говорит, что знает вас. Сказал, что друг Пискуна.

— Вебер, что за Пискун такой?

— Вы и его не знаете?

— Не-а. Ни о том ни о другом слыхом не слыхивала.

— Ладно, не в том суть. Недели две назад сны вдруг прекратились. До того — каждую ночь, ярче и ярче, а потом — как отрезало. Я этого не понимаю: только что все было в красках, в лицах, а следующей ночью — бац, и ничего. Похоже, не бывать мне больше на Рондуа. Но, Каллен, последний сон — это просто что-то с чем-то. Кровавые битвы, незнакомые звери… Понимаете, о чем я. Так вот, я говорил с этим Огненным Сэндвичем. Он рассказал, что вам предстоит биться с Джеком Чили и что Чили знает, как вас одолеть.

— Вебер, я в курсе.

Он хотел что-то добавить, но осекся и странно поглядел на меня:

— Стало быть, о своем сыне вы тоже знаете? Ну, что с ним происходит?

— Вы это о чем?

— Не знаю даже, говорить или нет…

— Говорите немедленно.

— Он ведь погибает.