"Восход Луны" - читать интересную книгу автора (Алфёрова Юлия)

Глава 14

Тридцать первого декабря я с утра прибрала дом, сгоняла в супермаркет за продуктами, в основном готовыми и полуготовыми: салаты, мясное, торты, пирожные, фрукты, ну и много ещё других вкусностей, и после обеда приступила к сервировке стола. Елку, двухметровую пушистую красавицу, нарядила ещё накануне ночью – никогда не могу уснуть перед волнующими событиями. Под неё положила подарки для Юли, главным среди которых был смартфон, 115-граммовое чудо техники. Приобрести его я решила, насмотревшись на старенькую Юлину «Нокию». К шести часам всё было готово, а в семь, проводив маму на дежурство и уложив отца спать, пришла Юля.

Вечером есть не хотелось. Поэтому мы посмотрели телевизор, поиграли в шахматы, в карты, послушали музыку, я сыграла ей на гитаре (на трёх аккордах, как умею), она мне на клавишах – какое-то удивительное классическое произведение. Как оказалось, она окончила музыкальную школу по специальности «Фортепиано». В общем, много чего мы успели сотворить до десяти часов вечера, когда решили, наконец, сесть за стол – проводить старый год, как полагается. Юля выпила белого вина, я же ничего не стала – крепкого не хотелось, а вино я пить не могу, да и вообще когда пьёшь чуть не каждый день, выпивка уже в тягость. Разговор как-то сам по себе прекратился, и мы переключили внимание на какую-то юмористическую передачу. Без пяти двенадцать мы выслушали поздравления главы нашего государства и пожелания нам в будущем счастливой жизни. Бутылка шампанского открылась на удивление тихо и легко – пробка не выстрелила вверх, только негромко чпокнула и оказалась у меня в руке, а из горлышка потёк тонкой струей белый дымок. Запенилось по хрусталю вино, подождав, пока пена осядет, и долив бокал до половины, я подала его Юле, посмотрела в её глаза и произнесла:

– С Новым Годом, дорогая моя. Пусть в новом году сбудутся все твои заветные желания, – нагнулась и поцеловала её – просто на мгновение еле слышно прикоснулась к губам.

Затем звонко чокнулись и выпили – впервые в этом году.

Потом Юля куда-то убежала и скоро вернулась с небольшой коробочкой в руках:

– Это тебе. Поздравляю с наступлением Нового Года.

Боже, как зашлось у меня сердце от этих двух простых слов: «это тебе», тебе! Никогда до этого она не обращалась ко мне на «ты». Я развязала ленточку, развернула хрустящую бумагу и подняла крышку: внутри была маленькая, размером с кулак, бутылочка, выполненная из хрусталя.

– Это просто чудо! Изумительное изящество! И где ты только умудрилась такую достать?

– Вам правда нравится?

– Ещё бы! Я в жизни не видела такой красоты! Ну а снегурочка, как и положено, положила подарки под ёлочку.

Юля вскрикнула, словно маленькая девочка, и полезла под дерево. Увидев смартфон, она немного смутилась, и, помолчав, положила его на стол:

– Простите, Ирина Владимировна, я не могу его принять.

– Почему? Тебе не нравится?

– Ну что вы, очень нравится! Но он очень, очень дорогой, я не могу брать такие дорогие подарки.

– А на нём что, написана цена? Запомни, самое дорогое, что у меня есть во всём мире – это мои родители и ты, Юля. И стоимость всего этого барахла вокруг не составляет и одной миллиардной процента того, что значите для меня вы… и вот эта маленькая бутылочка…

Мы ещё выпили, перекусили и посмотрели телевизор, а в половине второго поехали в центр города на ёлку. Там мы натанцевались, наорались, наобнимались друг с другом, со знакомыми, с незнакомыми – до упаду. Там, в свете мерцающих огней, среди шума и брызг шампанского, Юля произнесла:

– Я люблю вас, Ирина Владимировна.

– Ира. Просто Ира. Я тоже люблю тебя, моё солнце, – наклонилась и поцеловала её, теперь уже по-настоящему.

Потом вместе с двумя бутылками игристого пешком возвращались через весь город и к пяти утра были дома. Включив свет, я, еле сдерживая зевоту, спросила:

– Ты, наверное, страшно хочешь спать?

– Да нет, как раз наоборот, я на удивление полна сил и готова продолжать… мероприятие.

– А я вот, как ни странно, нет, вторая подряд бессонная ночь даёт о себе знать, – пробормотала я, – если ты не против, давай ляжем, отдохнём часок.

– Да, да, конечно, я, наверное, пойду домой.

– Ты что? Зачем? И куда? К пьяному отцу? Лучше скажи, где тебе постелить? У меня есть две комнаты для гостей, выбирай любую, а хочешь, ложись у меня в спальне, а я переберусь куда-нибудь?

– Да нет, не надо. Постели мне где угодно, только… рядом с тобой.

– Хорошо, я постелю нам в соседних комнатах.

Пока я расправляла постели, Юля ушла на кухню. Минут через семь я заглянула туда и увидела, что Юля смотрит празднества в Буэнос-Айресе.

– Я всё приготовила. Тебе ведь не во что переодеться, я положила на постель пижаму и ночную рубашку – всё новое, я ни разу не надевала, размер, думаю, должен подойти. Хочешь, иди ложись или посмотри телевизор, или поешь, в общем, делай абсолютно всё, что тебе захочется. Только, умоляю тебя, не мой посуду. И не прибирайся. А я, с твоего позволения, пойду покемарю часок.

– Да, да, конечно, отдыхай, – ответила Юля, не отрываясь от экрана.

Лежа на животе и засунув руку под подушку, начиная засыпать, я слышала, как Юля ходила по кухне, затем выключила свет и телевизор и прошла в комнату, где я ей постелила. Минут через десять тихо скрипнула моя дверь, на секунду возник и погас свет в дверном проёме. На некоторое время установилась тишина, а затем я почувствовала, как приподнялось одеяло, немного прогнулась кровать, и я услышала её лёгкое дыхание рядом с собой. Я открыла глаза и повернула голову: Юля лежала на боку, смотрела на меня и улыбалась. Я усмехнулась:

– Не спится на новом месте?

Юля виновато покачала головой.

– Ну тогда welcome! Только, чур, я сплю! Без претензий?

– Без претензий!

Я рухнула на подушку и снова начала погружаться в дрему, в воспалённом сознании даже стали мелькать какие-то образы, но скоро очнулась от мягкого, невесомого прикосновения к губам. Словно тёплая волна пробежала по телу. Просыпаться не хотелось. Прикосновения от почти не слышных постепенно становились всё более глубокими, проникающими, казалось, в самую глубину моего сердца. Почти невозможным усилием воли я отстранилась, поднялась на локтях и открыла глаза:

– Юля, я тебя очень прошу, просто умоляю, если я сейчас не засну, то потом сон пропадёт, а я уже две ночи не сплю, тогда я точно свихнусь…

– Всё, всё, я всё поняла… – она начала вставать, – я пойду.

Я удержала её за руку:

– Нет, Юля, оставайся, прошу тебя, давай просто полежим… просто, ладно?

– Да, да, прости меня, пожалуйста.

– Нет, не извиняйся, всё нормально… нормально, – пробормотала я. Ответа я не услышала.

Когда я в следующий раз открыла глаза, будильник на тумбочке рядом с кроватью показывал тридцать пять минут второго. В постели я была одна. По очереди заглянув во все комнаты и никого не найдя в них, я пошла на кухню поставить чайник. На столе белела записка:

«С добрым утром! Ты так крепко спала, что я не решилась тебя будить. Через час у мамы кончается дежурство, так что мне пора. Ключи я не нашла, поэтому рискну оставить дверь открытой. Если будет время, пожалуйста, позвони мне. Я буду очень ждать».

И ниже стояли одиннадцать цифр, нарисованные красной губной помадой.

Я позвонила ей через полчаса. Ровно столько понадобилось мне, чтобы умыться и найти мобильный телефон, оказавшийся в итоге под кроватью. Трубку сняли сразу.

– Привет.

– Доброе утро, Ирина Владимировна.

– Я тебя не разбудила?

– Нет, не волнуйтесь.

– Как ты? Как доехала?

– Всё нормально, когда мама пришла, я уже была в постельке.

– Ты хоть поспала?

– Нет, честно говоря, не удалось. Не могла уснуть.

– Ну почему ты меня не разбудила?

– Жалко стало. Ведь вы так хорошо спали. А что, что-то случилось? Зря я всё-таки не заперла дверь, да? Но я искала, искала ключи…

– Нет, нет, не переживай. Просто не очень красиво получилось – ты моя гостья, а я так с тобой обошлась.

– Ирина Владимировна, а давайте сходим куда-нибудь?

– Хорошо. Но у меня есть два условия: Не Ирина Владимировна, а Ира, и не давайте, а давай.

Юля засмеялась:

– Принимается. Тогда у меня тоже условие: давай в кино – сегодня премьера «Огневого штурма 2».

– Это с твоей Марлен Лиз?

– Ты помнишь?

– Поверь мне, амнезией страдают строго локализованные участки моего мозга, в основном отвечающие за то, что именно я вчера пила и в каком количестве. Только давай не сегодня, а завтра – я куплю билеты, сегодня их всё равно наверняка не достать. Кстати, какой кинотеатр предпочитаешь?

Мы действительно сходили на следующий день в кино и даже посидели потом в кафе, после чего я, как приличный классный руководитель, проводила свою ученицу до дома. Было видно, что она рассчитывала не совсем на это, но ничего не сказала. Так как было уже темно, мы, особо не скрываясь, посидели на скамейке на детской площадке напротив её дома. Впрочем, Юля сказала, что окна её квартиры выходят на другую сторону. На прощание я поцеловала её в щечку и отправила домой – мыть руки, ужинать и спать.

Да, она хотела немного не этого. А я? Я что, этого не хотела? Да я желала, я мечтала об этом с того самого дня в кафе. Но… но могла ли я позволить себе? Она – моя ученица, я – её классный руководитель, её педагог, я не могла, я не имела права. Мне, в конце концов, ей ещё оценку годовую выставлять (теперь ведь отменили зависимость итоговой оценки от ЕГЭ, и хорошо, что отменили!) И, наконец, ей ещё нет восемнадцати, а статью за совращение несовершеннолетних ещё никто не отменял. Правда, иногда я ловила себя на мысли: вот, предположим, закончит она школу, то есть, не предположим, конечно, она её точно закончит. Ну вот получит она аттестат, и пусть ей даже не исполнится ещё восемнадцать лет, но она уже не будет больше моей ученицей, а я её преподавателем, и предположим (ну бывают же в мире чудеса), предположим, что у нас всё будет… Что тогда? Не будут ли ощущения менее острыми, чем вот от такого секса, стремящегося в пределе к проституции, да, к проституции, когда один человек зависит от другого, и не важно, что он получает в итоге: деньги, материальные или нематериальные блага. Ибо что такое оценки, как не эквивалент валюты в отношениях между преподавателями и учащимися в школьной, а особенно в студенческой среде? Конечно, я ругала себя за такие мысли. Говорила: ты не любишь её, если так думаешь. Если бы любила, была бы счастлива только от того, что она существует на свете, что ты можешь видеть её чуть ли не каждый день, общаться с ней, слышать её голос, видеть удивительное лицо, ощущать невероятный, непереносимый до головокружения запах её тела. И самое главное – понимать, осознавать, причём объективно осознавать то, что она отвечает мне взаимностью! Да, представьте, неземная девочка питает симпатию ко мне, алкоголику и потенциальному маргиналу. Но предоставим здесь слово Уильяму Шекспиру: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам».