Шамиль Султанов В ПОИСКАХ СУМРАЧНОГО БУДУЩЕГО

Мировой системный кризис, который временно, на два года, взял тайм-аут, уже проявил ряд новых принципиальных, но и неоднозначных трендов, способных изменить глобальный баланс сил. Некоторые наблюдатели даже заговорили о конце двухсотлетней гегемонии западной цивилизации.

В 2011 году, как и в 2010, экономики ключевых развивающихся стран: Китая, Индии, Бразилии, Турции, Индонезии, ЮАР — вырастут минимум на восемь процентов. Большинство развитых западных стран, обремененных долгами и дефицитами госбюджетов, с трудом смогут добиться в наступающем году двухпроцентного роста. Неизбежная вторая волна глобальной рецессии с большими опасениями ожидается в Европе и США, чем в Азии, Африке и Латинской Америке.

Изменяющаяся геоэкономика трансформирует и геополитическую расстановку сил. Китай все более решительно укрепляет свои политические позиции в Восточной Азии, инвестирует огромные средства в Африку, форсированно развивает отношения с Латинской Америкой, скупает по всему свету месторождения природных ископаемых, вкладывает валютные авуары в скупку государственных облигаций европейских стран, переживающих кризис. В соответствии со своей долгосрочной стратегией китайская элита намеревается превратить Китай в мирового лидера к 2040 году.

Турция буквально за пять лет превратилась в одного из ключевых лидеров Исламского мира и в наиболее влиятельную на Ближнем Востоке региональную супердержаву. Только один пример. Еще двадцать лет назад граница между Турцией, членом НАТО, и Сирией, союзницей СССР, была заминирована — на 900 километров приходилось более 60 000 мин. Сегодня визовый режим между странами отменен, а объем двустороннего товарооборота достиг 2 миллиардов долларов в год. В поле притяжения Турции втягиваются и бывшие союзники или республики СССР — такие, как Болгария и Грузия.

Перестав быть западным форпостом, Турция стремительно превращается во влиятельный политический центр Евразии. Министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу недавно заявил: "География Турции не принимает разделения на Восток-Запад или Север-Юг… "Железный занавес" не только проходил через Берлин, но и окружал нас".

В стране продолжается ожесточенная борьба между секуляристской идеологией Ататюрка, основателя Турецкой республики, и умеренным исламским фундаментализмом правящей Партии справедливости и развития. Но при этом в Турции окончательно сформировалась новая и достаточно консолидированная вокруг системы национальных интересов элита.

Возрастает значение Африки в мировой политике. Глобальная конкуренция между мировыми центрами силы за влияние на этот континент с каждым годом постоянно усиливается. Например, объём торговли между Китаем и Африкой вырос за последние десять лет с 10 до более чем 100 миллиардов долларов. В 2011 году темпы экономического роста в Африке составят более 5%, что вдвое выше прогнозируемого роста в США и Европе.

Резко расширяется товарооборот между Латинской Америкой и Индией, между Латинской Америкой и Китаем. "Латинская Америка, обретающая уверенность в себе, — заявил недавно Луис Альберто Морено, президент Межамериканского банка развития, — устремляет взоры к Азии, которая испытывает огромный интерес к региону. Пока Соединенные Штаты отказываются ратифицировать соглашения о свободной торговле с Колумбией и Панамой, сотрудничество Юг—Юг процветает".

Индия стремительно развивает инновационный сектор экономики и строит военный океанский флот. Исламская Республика Иран успешно реализует собственную космическую программу, а, например, в области генной инженерии обогнала Россию. Турция и Бразилия, как региональные супердержавы, успешно стремятся усилить свое влияние на глобальном уровне. Индонезия успешно балансирует между Вашингтоном и Пекином.

Одна из главных проблем, связанных с усилением роли развивающихся держав в мировом балансе сил, по мнению ряда западных экспертов, заключается в том, что эти страны используют выгоды своей растущей экономической мощи. Но одновременно дефицит глобальной ответственности расширяется.

Конечно, сегодня Запад по-прежнему остается решающим фактором глобального баланса сил. Экономики США, ЕС и Японии производят половину мирового ВНП. Военный бюджет США превышает военные расходы девяти следующих за ними стран. 560 американских военных баз охватывают практически весь земной шар. Однако традиционные глобальные центры сталкиваются с действительно трудноразрешимыми проблемами.

Соединенные Штаты, с их огромным и всевозрастающим государственным долгом и бюджетным дефицитом, фактически уже не могут претендовать на роль единственной глобальной супердержавы. Можно достаточно точно сказать, когда США обладали таким статусом — с декабря 1991 по декабрь 2006 года. Экономическая безответственность клинтоновской администрации и политический иррационализм неоконов Буша-младшего практически подорвали мечту о новом Pax Americana.

В новой глобальной реальности геополитический вес Соединенных Штатов будет продолжать снижаться. И это связано даже не с хитроумными кознями их оппонентов. По многим направлениям стратегия США объективно оказалась в ловушке политического цугцванга, когда приходится выбирать между плохим и очень плохим вариантом решения.

Например, американцам надо уходить из Ирака и Афганистана. По многим причинам, и прежде всего экономическим. Но Вашингтон не может уйти, потому что,такое отступление неизбежно приведет к непредсказуемому "эффекту домино" в глобальном масштабе. Но, с другой стороны, они не могут и остаться в этих странах. Также по многим причинам. Например, в Афганистане НАТО во главе с США ведут весьма странную войну с талибами. Во многих случаях войска западной коалиции отсиживаются на своих базах и просто платят деньги талибам, чтобы те их не трогали. Конечно, боестолкновения происходят либо по пьяной неосторожности коалиционеров, либо когда соответствующие транши не передаются талибам вовремя.

Другой пример. В экономической сфере сегодня сформировалась сильная взаимозависимость между КНР и США. В долгосрочном плане такие взаимоотношения на пользу китайцам: они выигрывают стратегическое время. В итоге получается, что сохранение статус-кво для Вашингтона плохо, а разрыв, возможно, гораздо хуже.

Соединенные Штаты все время запаздывают с приспособлением к изменяющейся реальности.

ВАСИЛИЙ АЛЕКСАНДРОВ

Возьмем тот же Ближний Восток. Во влиятельной части американской элиты на полном серьезе обсуждается вопрос о том, что Турция недостаточно предана Западу. И это, несмотря на то, что международный статус и внешнеполитическая стратегия Анкары кардинально усложнились и изменились.

Почему западное давление на Тегеран по поводу иранского ядерного досье, как признают сами американцы и европейцы, не может быть эффективным? Потому что двойные стандарты в формирующейся новой реальности не работают так, как это было несколько десятилетий назад. Пытаться давить на Иран и не замечать ядерного арсенала Израиля — это, как говорил классик, "ошибка, которая хуже преступления".

Втихомолку американские дипломаты и разведчики честно признаются, что на Ближнем Востоке нельзя ничего добиться существенного, если не наладить отношения с такими крупными политическими игроками, как ХАМАС и "Хизбалла". Однако официально обе эти региональные организации по-прежнему числятся в американском и европейском списках в качестве "террористических".

В общем, как отметил один весьма неглупый поклонник США: "пока еще неясно, как Америка намерена приспосабливаться к появлению новых центров силы. Более того, те, кого этот вопрос касается в первую очередь, почему-то не проявляют готовности к его обсуждению".

Европейский Союз постепенно становится все более и более маргинальной политической силой, сталкиваясь с неуклонным падением своей значимости в мире. Кризис, изначально ударивший здесь по частным банкам, перерос в критические проблемы с государственным долгом. Однако в стратегическом плане главные угрозы носят политический характер. Экономический шок, связанный с относительным упадком Европы в сравнении с усиливающейся Азией, сочетается до сих пор с непреодоленными политическими последствиями падения Берлинской стены.

Объединение Германии, где постепенно, но неуклонно усиливается национализм, изменило баланс сил в Евросоюзе. Единая Европа более или менее нормально работала, когда лидерство в нем делили Германия и Франция. Однако сейчас, когда Париж под руководством Саркози не способен сформулировать новую стратегию, Берлин стремится все более жестко диктовать условия своим европейским партнерам. Но идея германской Европы деградирующим европейским элитам явно не нравится

Раскалывающаяся японская элита оказалась в политическом тупике прежде всего из-за невозможности найти адекватный ответ на исторический вызов, связанный с ростом могущества КНР. Не случайно в Токио за три года сменились уже четыре премьер-министра.

Что касается России, то самое парадоксальное заключается в том, что нынешний российский истеблишмент практически не реагирует на долгосрочные угрозы: тотальную коррупцию, демографический спад и деградацию нефтегазовой инфраструктуры.

Возможно, наиболее существенным фактором, угрожающим будущему Запада, является перманентное ослабление среднего класса Америки и Европы, который на протяжении последних 60 лет являлся социальной опорой Запада. "Представители этого среднего класса видят, как реальные рабочие места уплывают в Китай, Индию, Вьетнам, Бангладеш. Их дома, под залог которых они брали большие кредиты, падают в цене. Они выходят на пенсию всё позже, чтобы сохранить свой жизненный уровень и дать детям образование, которое поможет выжить во всё более конкурентной среде технологизированного мира. Они все более встревоженно думают о том, сколько еще просуществуют такие базовые для Запада социальные институты, как здравоохранение и пенсионная система".

Какие выводы можно уже сейчас сделать по поводу контуров новой геополитической архитектуры?

По мере ослабления существующих регуляторов международных отношений и отсутствия новых устойчивых механизмов новой системы возрастают глобальная неопределенность и глобальное недоверие, которые объективно прокладывают путь к новой глобальной войне.

Поэтому переход к новому неустойчивому балансу сил в мире, к новому порядку, о котором никто толком сказать не может, характеризуется усилением вражды и тотальной конкуренцией. Любые геостратегические сдвиги всегда приводят к неожиданностям. Достаточно вспомнить, как кардинально изменилась мировая арена после объединения Германии во второй половине XIX столетия, и к каким последствиям это событие привело впоследствии. В прошлом столетии закат Британской империи и возвышение Америки также сопровождались войнами и глобальными изменениями. Однако ситуация сейчас гораздо сложнее: США слабеют, но нет державы или коалиции держав, которая могла бы предложить свою модель мироустройства и свои правила игры. Европа уже не способна к этому, Китай еще не готов, Россия слишком слаба и не креативна, исламский мир по-прежнему разобщен.

Новые глобальные тренды не столь однозначны, как кажутся на первый взгляд: действие всегда рождает противодействие. Например, можно говорить о бурном развитии китайско-африканских экономических связей. Но ведь одновременно в Африке формируются политические силы, которые все более настойчиво выступают против "нового китайского колониализма".

Можно рассуждать о новом геополитическом статусе Индии, но в то же время формируется индийско-израильский альянс, который способен привести к постепенному обострению отношений Дели с исламским миром.

Тандем Анкары и Тегерана, по аналогии с осью Париж—Бонн, может стимулировать центростремительные тенденции в мусульманском мире. Но главный тест турецко-иранские отношения еще должны будут пройти в Ираке, откуда американцы рано или поздно все равно вынуждены будут убраться.

Происходит ослабление ответственности за положение дел на глобальном уровне. Кто и как будет нести ответственность за преодоление все более сложных глобальных вызовов и рисков?

ООН, МВФ, МБРР были созданы в условиях двухполюсного мира и сегодня, мягко говоря, работают все хуже и хуже. И, по крайней мере, нуждаются в кардинальной реформе.

Т.н. западная элита? Поджарой и единой западной элиты, какой она была в период конфронтации с Советским Союзом, уже нет. Все больше и больше трещин внутриэлитной конфронтации проявляется и на национальном уровне, особенно в США, Италии, Великобритании, Франции и др.

Кроме того, эта т.н. западная элита неожиданно быстро, после развала СССР, стала деградировать. Или, как бы сказали раньше, стала загнивать. Некоторые развитые западные страны (Италия, Израиль, Франция) по уровню коррупции быстро приближаются к нынешним российским стандартам. Тот же Берлускони, когда он покинет пост премьер-министра, наверняка окажется за решеткой. Рано или поздно в тюрьму попадет за коррупцию, отмывание денег, создание преступной группировки нынешний министр иностранных дел Израиля А.Либерман.

Интересно, что заметно деградирует и политическая аналитика, и не только в серьезной журналистике. Оглушительные скандалы, связанные с оценками и прогнозами американских интеллектуальных центров по Ираку и Афганистану, аналитические неудачи Москвы в Средней Азии и на Северном Кавказе, провалы китайских спецслужб в Африке и на Ближнем Востоке, результаты которых еще скажутся в ближайшие годы, — безусловное доказательство "шока от будущего". И это несмотря на огромные ресурсы, которые выделяются на такую работу. Недавно "Нью-Йорк Таймс" саркастически писала: "Американское разведсообщество настолько огромно, что количество людей, имеющих доступ к "сверхсекретной информации", превышает число жителей Вашингтона".

Постепенно возрастает роль военных элит в США, Китае, Индии, Иране. Это естественно, что в условиях растущей глобальной неопределенности на передний план выходят военные стратегии.

С 2006 года заметно усиливается роль генералитета в американской элите. Любопытным образом это проявилось во время ратификации СНВ-3. И республиканцы, и демократы наперебой демонстрировали свою преданность военной элите США, клялись в своей неизменной любви к создаваемой системе ПРО и требовали больших ассигнований на военные цели. И это, несмотря на огромный дефицит госбюджета страны. Вообще ратификация СНВ-3 стала большим спектаклем, где главным режиссером выступило министерство обороны США.

В условиях растущей глобальной неопределенности, по мере ослабления дипломатических возможностей, объективно возрастает роль разведок и спецслужб, их возможности использовать рефлексивные стратегии и новые типы оргоружия. Особенно в конфликтных зонах. Самый яркий пример — Центральная Азия и Кавказ.

Пример Китая, Турции и Ирана показывает, что для формирования нового баланса сил в мире одним из важнейших, а может быть, и решающим фактором, становится политическая воля национальных элит, которая реализуется в проведении собственной долгосрочной стратегии. Возможно, время "длинной воли" вновь возвращается на политическую сцену.

Автор — президент Центра стратегических исследований «Россия—Исламский мир».