"Хрустальный лабиринт" - читать интересную книгу автора (Алферова Марианна Владимировна)

Глава 3 Планета Эгейское море

Фирма «Гибрид» вела добычу полезных ископаемых на старом шельфе. Здание космопорта в стиле космомодерна на острове Каменном украшали ее рекламные щиты. Посередине просторного холла высилась трехметровая голограмма, изображавшая главу филиала Ганса Брегена в обнимку с императором Эгеиды. Человек и эгеец были одного роста. Эгеец опирался на раздвоенный хвост и обнимал главу филиала человеческими руками и изображал человеческую улыбку на человеческом лице.

— Разве эгейцы… — начал было Платон.

— Не здесь и не сейчас, — остерег его сержант. — Улыбайся. Галактика обожает, когда люди улыбаются. И мы улыбаемся. Даже когда хотим блевать.

«Но ведь эгейцы не гуманоиды. Рук у них нет, а голова, скорее, похожа на морду нерпы», — закончил про себя фразу Атлантида. Он был упрям и собственные мысли, как и собственные дела, любил доводить до конца.

Две милые девушки гуманоидного вида, а на самом деле амфибии с планеты Тритон, внимательно изучили пропуска с эмблемой Лиги Миров, снабженные голограммами Службы безопасности, и мило защебетали о том, что рады, счастливы, надеются… А главное, представитель филиала фирмы «Гибрид» уже ожидает гостей. Девицы щебетали и щебетали, и почти с нежностью касались гостей. Жужжал какой-то агрегат под потолком. И археолога охватило странное беспокойство. Будто он не в холле космопорта, а в пчелином улье. Он обернулся. С просторного, как брачная постель, дивана поднялся молодой человек в безупречно белом костюме. Профессор Рассольников растерянно моргнул — не свое ли отражение он видит? И нервно поправил цветок кактуса в петлице. «Отражение» поправлять цветок в петлице не стало. А цветок у сотрудника был, хотя и не «mamillaria blossfeldiana».

— Я здесь по поручению Ганса Брегена, — сообщил молодой человек. — Андрей Королев. Заведующий отделом по внешним контактам. Прошу за мной. Ганс Бреген вас уже ждет.

У зав. отделом по внешним контактам было красивое, явно откорректированное лицо, очень светлые волосы и ослепительная улыбка. Профессору Рассольникову Андрей показался чем-то схожим с новеньким андроидом. Чем именно — сразу не понять. Но что-то общее было.

— Господин Бреген ждет? — переспросил Вил Дерпфельд и огляделся. — Где именно?

— На своей базе. Он прислал за вами личный глайдер.

Как видно, Бреген был самой важной персоной на планете, важнее императора и его свиты. Но это гостей не удивило.

Серебристый глайдер с голограммой «Гибрида» на борту взмыл в небо. Внизу вокруг расположенного на высоком плато космодрома тянулась мелкая лагуна, на поверхности изумрудной воды сверкали крупные серебряные чешуины.

— Что это? — спросил Платон у зав. отдела по внешним контактам.

— Солнечные батареи. Увеличить! — последовал приказ чипу на прозрачной боковине. — Ну, как, здорово? Последняя модель глайдеров, как вы успели заметить. Наш филиал располагает двенадцатью такими машинами.

Сразу вместо крупных чешуинок перед глазами археолога возникли блюдца солнечных батарей. У берега на мелководье они стояли почти вплотную друг другу. А дальше, мористее, все реже и реже, ловя уже не только прямой, но и отраженный свет. Подвижные опоры поворачивали блюдца вслед за светилом, как чашечки огромных цветов.

— Кстати, у нас есть свой пассажирский космический челнок. Если понадобится, он к вашим услугам, — продолжал фанфаронить зав. по внешним сношениям.

Глайдер взял выше: за солнечными батареями сразу шли ряды волновых ловушек. Проходя сквозь силовые неводы, волны уже не дыбились, а лишь тихо поплескивали, отдав свою энергию жадным поглотителям. Никогда Океан не сможет здесь побуйствовать всласть — стоит волнам подняться чуть выше, и вскормленные энергией самих волн ловушки накроют их и заставят смириться. Наблюдателен был создатель волновых неводов— ничего не скажешь. Приметил, что в жизни всегда так: тяжкой дланью давят нас те, кого мы сами и вскормили.

Ганс Бреген возглавлял филиал фирмы «Гибрид» на планете Эгейское море уже девять лет и три месяца. Сам он непосредственно на планете не проживал. На высоте около двух километров его станция медленно дрейфовала над поверхностью единого Океана, счастливо минуя на своем пути тайфуны и шторма. Из прозрачной кабины станции Бреген мог часами любоваться волнующимся внизу виноцветным морем, находя некоторое очарование в однообразии морской планеты. Да, господин Бреген любил Океан и редко появлялся на многочисленных архипелагах.

Когда на экране его компа возникла физиономия Вила Дерпфельда, Бреген невольно раздражился. Приезд нынешней экспедиции Брегена несколько озадачил. Во-первых, союз полицейского с археологом был замечателен сам по себе (Дерпфельд не считал нужным скрывать от почти всемогущего господина Брегена свою профессию — все равно тот узнает). Во-вторых, эти двое собирались заняться на планете раскопками на новом шельфе, не сообщив заранее, что планируют найти. В-третьих, они не просили их спонсировать. И это было самым странным. Ибо у Брегена все просили денег. Даже император Эгеиды. Всему странному нельзя доверять. Бреген и не доверял, подозревая не слишком умелую ловушку.

Однако с гостями представитель фирмы был любезен. Улыбка, как лакированная наклейка, скупые жесты, спокойный тон. Такой же спокойный, как расцветка пластика на стенах, обивка мебели или узор его просторного халата. Ибо на провинциальной планете Бреген с утра до вечера ходил в халате и даже представителей Лиги Миров встречал непременно в нем. Халат был символом уюта и удобства. Бреген обожал уют.

— Моя фирма ведет разработки полезных ископаемых на старом шельфе. К археологическим находкам мы относимся с должным пиететом, — сообщил директор филиала, предваряя все возможные упреки со стороны поклонников старины. — Если моим рабочим попадается какой-нибудь артефакт, его тут же передадут директору столичного музея. Причем, прошу заметить, безвозмездно.

— Мы наслышаны о вашей щедрости и вашей образованности! — Восторг сержанта казался почти искренним. — Могу я задать вопрос? — От прежних нагловатых и пошлых манер полицейского не осталось и следа.

Ну конечно! Кто же сомневался, что будут вопросы. Зачем же полицейскому покидать Райский уголок и тащиться на Эгеиду? Лишь для того, чтобы задавать и задавать вопросы. И получать на них лживые ответы.

— Вы были знакомы с археологом Альфредом Корманом? Разумеется, Корман, мелкая галактическая мусоринка, но, может быть, вы что-то запомнили?

Бреген кивнул. Едва заметно. Будто сомневался, стоит ли отвечать на вопрос или…

— Я знаком на планете с каждым человеком.

— Он вел раскопки по вашему заказу?

— Нет… Он действовал на свой страх и риск. Я лишь частично спонсировал его. Кажется, он сообщил как бы между прочим, что получил грант от МГАО. Но не уверен… Честно говоря, любая галактическая фирма обязана покровительствовать науке и культуре. Вот я и решил немного помочь этому Корману. Молодой начинающий археолог, к тому же поэт и скульптор. Я не мог отказать. Но не особенно интересовался его работой, прошу заметить.

— Вы часто с ним виделись? Не обязательно отвечать на вопрос, но все же…

— Несколько раз. Пять или шесть — не более. Наверное, все-таки — шесть. Он был у меня на обеде через день после прибытия. Да… был. Но если хотите знать точно, обратитесь к секретарше. В ее компе все записано.

— Ну, зачем же! В конце концов — это не имеет значения: пять или шесть… Корман сообщил вам о своих успехах?

— Нет, он был немногословен, я не настаивал. Мы беседовали об умирании Галактической культуры, и сошлись во взглядах. Последний раз мы встретились с господином Корманом в Столице на приеме у императора.

— Его принимал сам император?!

Дерпфельд и Платон переглянулись.

— И… у вас были еще какие-то дела с ним?

— Он просил у меня охрану. Двадцать пять человек. Да, именно человек. И заплатил за все. Что, прошу заметить, само по себе удивительно. Такая охрана стоит чрезвычайно дорого.

— Вы не заподозрили, что он обнаружил на планете что-нибудь ценное? Его поведение более чем странное и…

— Разумеется, заподозрил, — нахмурил брови Бреген. — И решил, что он ведет себя некрасиво. Если археолог что-то нашел, то должен был объявить о находке и поблагодарить спонсоров. К тому же по закону произведения искусства с Эгейского моря нельзя вывозить просто так. Половина найденного остается здесь. Я потребовал предъявить клад. А он, нагло глядя мне в глаза, предложил осмотреть его вещи. Мои люди перерыли весь его багаж. И… Он ничего не вез с планеты… абсолютно ничего. Ах да… коллекцию раковин. Обычные раковины — их можно купить в любом киоске пересадочной базы. Ширпотреб… Не терплю ширпотреба. Кстати, не хотите выпить? У меня отличный погреб с дорогими винами.

Бреген сказал ровно столько, сколько хотел, и демонстративно переменил тему разговора.

— Погреб на летающей базе? — усомнился полицейский.

— Местонахождение в пространстве не имеет значения. Идемте, и убедитесь сами.

Погреб был как настоящий. Даже пахло сыростью и плесенью. От зеленоватых камней веяло прохладой. И темные бутылки покрывал тонкий седой налет.

— Восхитительный погреб! — воскликнул Дерпфельд. — Только истинный художник мог создать такое. Я потрясен! Клянусь Галактикой, потрясен!

Бреген сдержанно улыбнулся: было видно, что он польщен.

— Что предпочитаете? Токайское? Бургундское? Я на Эгеиде более девяти лет, и все время пополняю свою коллекцию. Разумеется, эти вина не со Старой Земли, а с новых планет, но вкус превосходен, могу заверить. Вы, профессор, наверняка оцените.

— Предпочитаю текилу, — не слишком любезно отозвался Атлантида. Просто для того, чтобы позлить Брегена. Этот тип явно что-то скрывал. Причем, как будто даже намекая, что скрывает. Будто издевался.

— А вы что думаете? — обратился глава филиала к Дерпфельду.

— Восхитительный художник… Только истинный погреб… — Дерпфельд сбился и замолчал. Его неловкое смущение было красноречивее льстивых слов.

— Я думаю, зачем Корману понадобилось двадцать пять человек охраны? — Вдруг спросил профессор Рассольников, видя, что сержант полностью деморализован и вести дальнейшее наступление не способен. — Его кто-то пытался убить? Кто-то ему угрожал?

— Нет, не заметил… Он, правда, поссорился с Крто… Но это особый разговор. С кем же еще ссориться, как не с местными властями? Но на то она и провинция… — Бреген многозначительно вздохнул.

Платон не подал вида, что имя Крто ему знакомо.

— Кто такой Крто? — спросил Дерпфельд.

— Архонт Северного архипелага. Изрядный мерзавец, надо сказать. Но с ним можно договориться… Ну да вы с ним еще познакомитесь.

Видимо, Крто чем-то не устраивал главу филиала, но не сильно ему мешал.

— Выпьем за успех вашей экспедиции, — Бреген налил вино в хрустальные бокалы (настоящий хрусталь, не пластик — уж археологу не знать ли!). — Если захотите часть артефактов утаить от архонта, то… — он многозначительно улыбнулся. — Буду рад оказать вам любезность.

Как видно, Бреген не особенно чтил закон. Зато блюл свои интересы.

— Что, собственно, вас интересует? — свой вопрос Бреген задал как бы между прочим.

— Культура Восьми материков, — отвечал Атлантида. — А если быть точным — религиозные родовые культы и храмы.

Что же такое вывез Корман с планеты? Явно находка была невелика по размерам. Явно — что-то совершенно экстраординарное. Знает Бреген? Догадывается? Наверняка, что-то знает. И быть может, в доле…

— Кстати, советую у меня в филиале поменять несколько сотен кредитов на пластиковые жетоны. Жетоны там внизу, — слово «внизу» Бреген произнес е нескрываемым презрением, — в большом почете.

— На архипелаге нет банков? — удивился Атлантида.

— На острове Сомнения я видел лишь один симпьютер для связи с банком Лионский межпланетный кредит. Так что обратитесь лучше к господину Королеву: он поможет провести вам все нужные финансовые операции.

На Райском уголке у Кормана была охрана, в Раю всех и каждого охраняют круглосуточно. Но все равно эгейцы настигли его там и убили. Загадка лишь в том, как они проникли на планету. Дерпфельд не уставал повторять, что безопаснее Рая планеты нет. Он лично проверил все временные пропуска, выданные после прибытия Кормана. Ни одного поддельного. И, главное, все прибывшие люди положительные и никак не могут быть замешаны в этом деле. Если не считать… Его жену…

— А что, если Елена и прикончила Фреда? — предположил профессор Рассольников.

— У нее алиби, — парировал сержант.

— Тогда Кормана прикончили участники конгресса «АнтиФоменко».

— Исключено. Просто потому что приглашенные на конгресс стали прибывать на другой день после смерти твоего дружка.

— Тогда фоменковцы.

— Они уже убыли. А что, твой Корман был противником Фоменко?

— Мы на эту тему не говорили, — дипломатично ускользнул от опасного разговора Платон, ибо не знал, к какой группе принадлежал Дерпфельд.

Глава филиала распорядился доставить профессора Рассольникова и сержанта Дерпфельда вместе с багажом на глайдере фирмы в объятия местной таможни.

Внизу плескался Океан — он то принимал совершенно невозможный фиолетовый оттенок, то отливал веселой синью, то зеленел до травянистой изумрудности, кипя белым прибоем вокруг островов. За ним можно было наблюдать часами.

Все многочисленные архипелаги Эгеиды делятся на два вида: дикие острова и острова Блаженства. Названия говорили сами за себя.

— Острова, должно быть, кишат туристами, — предположил Платон.

Толстые отцы и матери семейств, галдящая ребятня, разноцветные панамы, катера, парусные лодки, летающие шезлонги, глайдеры службы спасения, многоярусные отели, рестораны и…

Слева проплыли несколько островов — на серых скалах шапки густой зелени. Белый вихрь — это птицы кружили над идущим близко к поверхности косяком рыбы. И ни одного катера, ни одного паруса.

— Остров Сомнения, — сообщил пилот. — Через минуту спускаемся. Сейчас спокойный сезон, почти все население Эгеиды в Океане. На островах остались лишь стражи и администраторы суши.

Острова Блаженства встречали Океан выставленными далеко в море белыми зубьями волнорезов. Ни один самый мощный тайфун не мог угрожать блаженству охраняемых, самая высокая волна не могла достигнуть толпящихся на скалистых уступах разноцветных домиков. Изумрудная вода на мелководье такая яркая, что глаза слепило. Пышная зелень венчала островные холмы мохнатой шапкой. Но вся она была какого-то одинакового ядовитого оттенка, будто разлили огромную банку краски по серым и желтым скалам.

— Кстати, знаешь, как с латыни переводится на космолингв «Гибрид»? — спросил Платон.

— Нет. В полицейской академии латынь не проходят.

— Ублюдок.

— Что?!.. А, гибрид — значит ублюдок? Очень хорошо. Теперь я буду это знать.

Знал Дерпфельд, как переводится «гибрид». Лишь изобразил удивление. Очень некстати вспомнилось выпотрошенное тело Кормана.

«Да, друг Тони, и как только ты умудрился влезть в эту мерзкую историю?» — обратился профессор сам к себе сочувственно.

А что если сообщение про десять миллиардов Дерпфельд изобразил на раковине сам? И нет никаких миллиардов… А что тогда есть?

Уже на таможне Платон и сержант повстречались с аборигенами. С глайдерской площадки гости прямиком прошли в здание таможни. Старинные разноцветные стекла витражей давно осыпались из массивных окон, и теперь бесцветные, давно не мытые стекла пропускали серый скучный свет в просторный холл. Тучный пожилой администратор и не менее тучные молодые стражи выстроились в ряд, ожидая. Администратор сидел в кресле на антигравитационной подушке, одна рука его намертво срослась с каким-то хитроумным грифелем, а вторая, обтянутая порыжелой пластиковой перчаткой, бессильно лежала на подлокотнике кресла. Лицо администратора, покрытое красными и черными пятнами ожогов, здорово смахивало на человеческое. И волосы, черные и густые, тоже напоминали человеческие. В то время как тело (так и хотелось сказать туша) имело вид туго набитой колбасы, на конце которой вместо хвостика раскинулся кожистый раздвоенный плавник.

— Раскопки? И кто же вам разрешил? — спросил таможенник с каким-то наигранным равнодушием. Рука — та, что без грифеля — приподнялась, попыталась сделать какой-то жест, но ничего не изобразила, и шлепнулась с неживым звуком на подлокотник.

Платон почему-то подумал о руке администратора, как о чем-то самостоятельном.

— ЮНЕСКО и МГАО, — отвечал сержант Дерпфельд. — У вашей планеты есть договоренность с Лигой Миров. Раз в год по взаимному согласию вы предоставляете научной экспедиции возможность работать на Эгейском море в течение двух месяцев. В прошлом году здесь работал Альфред Корман.

Имя не произвело впечатления.

— Это по части архонта Крто. А я могу дать вам визу на посещение Северного архипелага.

— И где нам найти этого вашего архонта?

Администратор пару минут переговаривался со своими подчиненными на местном языке — где было много согласных, но, в принципе, язык был довольно интересный. И Платон подумал, что у эгейцев должно быть много поэтов, ибо порой рифмы проскальзывали в словах сами собою.

— Архонт Крто ждет вас в своей приемной. Страж Стато как раз направляется туда и вас проводит. — И администратор вновь поднял руку и в этот раз без колебаний изобразил в воздухе вертикальную черту.

Страж Стато был сама любезность и тут же кинулся показывать путь.

— Я — заместитель Крто и… как говорят люди — его правая рука, — эгеец издал какой-то нутряной звук. — А у меня правая рука — «фараон». Вот! — Стато грозно потряс рукой-бластером. — Идемте, тут совсем недалеко.

Он выкатился в кресле на колесиках из зала таможни. Люди последовали за ним. Сразу за воротами начинались густые заросли, и в них — одна-единственная дорога, идущая в гору.

Антигравитационная подвеска на кресле стража была слабовата, и потому там, где поверхность была ровной, он не летел, а примитивно катился на четырех колесиках, пользуясь автономным приводом. Дорога была весьма ухабиста и строилась давно. Между брусчаткой буйно рвалась к солнцу сочная зелень. Кое-где заросли отступали, и тогда наружу выглядывали розовые или желтые стены старинных домиков. Но чаще можно было разглядеть только черепицу крыши или угловую башенку. Растительность лезла из всех щелей, умудряясь закрепиться на каменных оградах и стенах домов, оккупировала подоконники и даже крыши. Любая тонкая полоска грунта тут же становилась зеленым ковром. Постепенно заросли отступили, вместо плотной стены остались отдельные островки. Жилища, как заметил Платон, были все очень давними и обветшалыми; если их и ремонтировали, то наспех. Двери делались широкие, непременно двустворчатые, а окна, напротив, маленькими. Зато при каждом доме имелся открытый бассейн, обложенный камнем, чаще всего неглубокий, но непременно с каким-нибудь игривым фонтанчиком. Дорога, по которой они шли, была совершенно пустынной.

Лицо Стато сплошь покрывали красные ожоги, ярко-рыжие волосы стянуты на затылке в хвост, правая рука намертво соединялась с бластером «фараон». Левая кисть покрыта черной перчаткой, и на черном — желтые и красные заплаты. Добавьте ко всему этому бронежилет, из-под которого высовывались рукава драного свитера, нижнюю часть туловища, втиснутую в серебристый мешок — и облик Стато будет полным. Ах, нет, мы забыли упомянуть глаза — черные, выпуклые, очень выразительные с красноватыми белками.

— Может, завернем, и осмотрим дачные постройки наследного принца Ртхама? — предложил Стато. — Всего двадцать кредитов с носа за экскурсию.

— А принц не рассердится?

— Принц, как и вся императорская семья, сейчас в Столице. А дворцы здесь близко…

Стато махнул желтой левой рукой в сторону видневшихся над зелеными купами красных крыш. И тут перчатка слетела с руки, и перед изумленными взглядами людей предстали лентообразные щупальца, которые шли от самого плеча. До локтя они были стянуты эластичными кольцами, а уж потом распадались на семь ленточек серо-коричневого цвета.

— Простите, — сказал Стато, подобрал перчатку, но надевать не стал. — Срок годности перчатки давно вышел, но приходится носить — ничего другого больше нет. А за службу платят такие гроши… — И он очень выразительно посмотрел на археологов.

Атлантида извлек из кармана пластиковый жетончик на десять кредитов и протянул эгейцу. Тот подпрыгнул от восторга — вместе с креслом.

— Вторая «рука» такая же? — полюбопытствовал Вил Дерпфельд.

— Да… Но ее сбросить гораздо труднее. А вот маску можно снять. Когда мы на суше, нам приходится закрывать кожу от лучей светила. Иначе она вся покроется язвами.

— А что… лица у вас не людские? — поинтересовался профессор Рассольников и сам себя обозвал идиотом: почему он не посмотрел материалы по Эгеиде более внимательно!

— Человекоподобие — мода нынешнего императора. Он сказал: «Мы будем, как люди». И мы надели маски людей… И купили парики. В обязательном порядке, по двадцать кредитов с каждой головы. Говорят, у эгейцев прежде росли волосы на теле. И весьма буйно. А теперь мы облысели, нигде ни волоска — ни на голове, ни на груди, ни на прочих местах.

— И на тебе маска? — спросил сержант.

— Ну да, маска, — в горле Стато забулькало, будто он собирался блевать. Но блевать он не стал, а сдернул маску вместе с париком. Явилось лицо с темно-коричневой кожей, гладкое, влажное, заостренное, с вислыми складками вокруг рта. Нос Стато конвульсивно задергался, будто эгеец собирался чихнуть. Но не чихнул. И вдруг побледнел — опять же только нос и немного кожа вокруг губ, а губы посерели. — Что это у вас? — спросил Стато, и одно из щупальцев обвилось вокруг запястья сержанта.

— Сервисный браслет. Ты что, никогда не видел? Все люди носят сервисные браслеты. Правда, тут у вас со связью и обслуживанием дерьмово, так что браслет на девять десятых бездействует.

— У людей не такие браслеты… Я видел… — Стато схватил второй лентой-щупальцем за руку Платона. — Вот у него другой… А моя сервисюга похожа на камень. Она здесь. — Стато хлопнул себя рукой с бластером по груди. Впечатляющий жест.

— Ну да, мой — военного образца, — согласился коп. — Что с того….

— Ты военный?

— Офицер запаса.

Стато задумался. Глубоко. Но о чем — неясно. Потом напялил свою драную маску, засунул щупальца в перчатку и спросил:

— Ну что, идем в гости к принцу?

— Вот что, приятель, давай-ка лучше навестим нашего любезного Крто, а уж потом оправимся на экскурсию, — предложил профессор Рассольников.

— Любезного? — переспросил страж, и в горле его вновь раздалось бульканье. Видимо, эти рвотные спазмы обозначали гомерический хохот.

Стато покатился по дороге, весело тарахтел дешевый моторчик, а Дерпфельд и археолог шагали следом. Страж болтал без умолку на довольно приличном космолингве. Впрочем, разговор его был довольно однообразным — он называл все подряд, что попадалось им на пути: счетный дом, склады, заповедник, музей… Казалось, все административные здания и жилые постройки хаотически перемешаны. Однако вскоре Платону удалось установить закономерность: дома попрочнее и после ремонта принадлежали администрации. Жилые постройки больше походили на развалины, проросшие буйной зеленью. И никаких туристов. Ни единого. А воздух пропитан запахом морской соли и водорослей. Скольким обитателям пустынных миров, где нет ни кислорода, ни воды, мечталось о подобном рае. Но Атлантида не стал спрашивать, почему нет туристов. Интуиция подсказывала: с этим вопросом стоит повременить.

Дорожка уперлась в массивное приземистое здание с узкими окнами. Над входом висела металлическая доска с надписью на эгейском и на космолингве: «Управление Северным архипелагом». То есть эгейского Платон не знал, но предположил, что надписи дублируют друг друга. Ах, после гибели нашей цивилизации повсюду в Галактике останутся миллионы подобных Розеттских камней на радость грядущим Шампольонам.

— Как я посмотрю, у вас на планете много металла, — заметил Платон и кивнул на массивную табличку.

— Даже слишком много, в этом наша беда, — буркнул Стато и нахмурился.

Двери автоматически отворились. Никто не встретил посетителей в холле. Да и холла не было как такового. Они вошли сразу в кабину лифта-антиграва, который умчал их на третий этаж. Стато остался в кабине, а перед посетителями раскрылись металлические сверкающие двери, археолог и сержант шагнули прямиком в кабинет Крто. Здесь стены сплошь украшали великолепные живописные панно. Вернее, профессор Рассольников поначалу принял панно за живописные. Потом, вглядевшись, понял, — мозаика. Но вместо камешков или смальты использовались разноцветные раковины самых невероятных оттенков. Великолепные пейзажи. Перламутровая полоса горизонта и фиолетовые волны… Море казалось настоящим, бурлило на рифах, и хлопья пены срывались с гребня и летели… Но никак не могли долететь до огромного стола архонта.

Стол был совершенно пуст, если не считать синего шара посредине. Когда гости вошли, шар слегка повернулся, и стал виден черный мертвый зрачок. Платон изумился. Компьютер с процессором на углеродных нанотрубках. Неужели это старье еще где-то эксплуатируют? Кто бы мог подумать!

Архонт Крто восседал за этим столом на темном, обитом кожей кресле-антиграве. Так и хотелось сказать: человек… Ибо маска Крто великолепно имитировала человеческое лицо — оливковая гладкая кожей, отливающая синевой на щеках, длинные иссиня-черные волосы парика доходили наместнику до плеч. Черные, выпуклые, как у всех эгейцев глаза, смотрели на гостей не особенно дружелюбно. Могучие руки с длинными гибкими пальцами Крто держал скрещенными на груди. Перчатки великолепно имитировали человеческую плоть: казалось, под кожей играют мускулы. Имитация. Век имитации. Одна раса имитирует другую. Люди господствуют в Галактике. И значит, другие миры плодят псевдолюдей.

Наряд архонта, правда, мало напоминал человеческий: гибкий нагрудник был покрыт тонкими пластинами панциря эгейской черепахи — солнечный янтарный оттенок с зелеными прожилками. Ворот и прорези для «рук» были отделаны густой темно-коричневой бахромой, а хвост упакован в чехол из черной тончайшей кожи какой-то морской твари.

— Пребывание людей на нашей планете строго регламентировано, — сообщил архонт, а, услышав про раскопки, нахмурился. — И что надо МГАО на нашей планете? Прошлое народа — дело каждого народа. Эгейцев чужое прошлое не интересует, — заявил он не слишком любезно.

— Вы отказываетесь выполнять договор?

— Я могу препятствовать… — в тоне Крто был нескрываемый вызов. — Или содействовать. На ваше усмотрение.

«По-моему, это вымогательство», — заметил про себя Платон и не огорчился. В принципе, он предпочитал иметь дело с продажными, а не с честными чиновниками. Честные всегда перепортят много крови, и, в конце концов, угробят все дело. Вымогатель обычно не мешает работе, хотя и пробивает брешь в кредитной карте. Да, вымогатель куда лучше. Если, конечно, не берет слишком много.

— Без вашей помощи мы ничего не сможем сделать на Эгеиде! — голос Дерпфельда сделался сахарным до приторности. — Ваше могущество на Северном архипелаге безгранично.

Крто удовлетворенно кивнул: как раз в этом он не сомневался.

— Надеюсь, мы достигнем понимания…

— Вас интересует старый шельф или новый? — Крто, видимо, прикидывал, сколько можно содрать с посетителей.

— И тот, и другой.

— Раскопки на старом шельфе запрещены. — Лицо Крто было неподвижно, как и положено маске, лишь губы шевелились. Зато глаза были выразительны: надменность сменялась издевкой, насмешка — пренебрежением. Выражение глаз обычно у всех гуманоидов и псевдогуманоидов одинаковое. Хотя прочая мимика может быть совершенно различной.

— Сколько вы хотите? — спросил Платон, надеясь, что сумма окажется не слишком большой. Черному археологу не привыкать давать взятки чиновнику.

— Десять тысяч, — в глазах эгейца мелькнула некая безуминка. Нечто, похожее на восторг. Будто все блага, которые может предоставить наш щедрый мир, разом возникли в его не в меру разыгравшемся воображении.

— Десять тысяч? У нас же есть разрешение Лиги Миров! — возмутился Платон. — И согласно заключенному соглашению…

— Вам наверняка захочется нарушить какой-нибудь из параграфов, — предположил Крто. — И мне придется вмешаться. А это… неприятно.

— Платите, — шепнул Дерпфельд археологу, — полиция Райского уголка возместит все расходы.

В этом профессор Рассольников как раз сомневался.

— Там в углу банковский симпьютер. Можете немедленно произвести расчет, — невозмутимо сообщил Крто, давая понять, что все возражения — пустая трата сил.

Платон вспомнил надпись на раковине. «Десять миллиардов»… Чтобы узнать тайну десяти миллиардов, можно заплатить десять тысяч.

— Куда перевести деньги? — спросил Атлантида, уступив веским доводам чиновника.

— На мой счет в банке Лионский межпланетный кредит.

С такой восхитительной наглостью Платону еще встречаться не приходилось. Он подошел к симпьютеру. Наверняка это тот единственный, о котором говорил Бреген.

— Как относится ваше начальство к коррупции? — не удержался археолог от ехидного вопроса.

— Поощряет. Это главный источник дохода на Эгеиде. — Кажется, Крто был не лишен чувства юмора. — Теперь мы можем заключить стандартное соглашение. — Перед Платоном на стол лег лист бумаги, выделанный из морских водорослей. Кажется, это была первая планета, где чиновники использовали бумагу.

Платон прочел:

Отвратительная бумага. Но профессор вынужден был поставить под ней свою личную голограмму.

— Какой именно район вас интересует? — Крто повернулся к объемному изображению Северного архипелага на стене за его спиной. — Остров Вдохновения? Или остров Волка? На острове Волка можно копать даже на суше, не только на шельфе.

— Я бы хотел начать с Дальнего. Как с самого дальнего. — Атлантида поморщился. Неудачный получился каламбур.

Но Платон был готов поклясться, что Крто побледнел. Вернее, побледнел нос и кожа вокруг губ. Скорее всего, кровь так отлила от его собственного лица, что стало казаться, будто побледнела маска.

— Нет, — сказал архонт резко. — Дальний для раскопок закрыт. Строжайше.

— Но… — начал было Дерпфельд, быстро сообразивший, что его напарник-интеллектуал выбрал Дальний не зря.

— Закрытая зона, — Крто провел в воздухе горизонтальную черту. Очень энергичное «нет».

— А что может предложить остров Волка? Кроме пустующих развалин — ничего, — возразил Платон. Что на самом деле там можно найти, профессор не знал и ляпнул наудачу.

— На новом шельфе находятся развалины большого города. В том числе все культурные и храмовые здания, — сообщил Крто. — Если вас интересует именно культура Эгеиды, вы найдете там много интересного. Можете копать два месяца, как обозначено в договоре. Но только под наблюдением стража. Я вам дам охрану. Стато! — крикнул архонт. Двери лифта открылись, и охранник вкатился в комнату. — Эти — двое — твои. И смотри, чтобы не улизнули и не натворили бед. И помни, что Дальний — закрытая зона для иностранцев.

— Стража их никогда не пустит на Дальний.

— И ты не пускай. — Однако Крто тут же переменил строгий тон на самый любезный: полученные десять тысяч обязывали: — Если вам понадобится мое содействие, заходите. И… — он сделал паузу и внимательно посмотрел на посетителей. — Мой вам совет: на Эгеиде имейте всегда с собой пропуск. Даже ведя подводные раскопки, все равно имейте при себе пропуск. Даже в клозете не расставайтесь с пропуском.

Профессор подумал поначалу, что Крто не слишком удачно пошутил. Потом понял, что ничего шутливого в его словах нет. Архонт давал свой совет совершенно серьезно. И считал, что сообщает жизненно важную информацию.

Одно можно было сказать с уверенностью: этот Крто не производил впечатления кроткого существа.

— Что вас интересует? — спросил Стато, когда они покинули резиденцию архонта, и по очереди нацелил свой «фараон» в грудь сержанту и археологу. При этом маска его ничего не выражала — как и положено маске. А глаза… В глазах была печаль.

— Остров Волка, — отвечал Платон, внимательно наблюдая за движениями руки охранника. А что, если пальнет…

— Волк так Волк… — буркнул Стато. — И как насчет с экскурсии по дворцам принца? Торопитесь, а то принц может скоро вернуться. Всего двадцать кредитов с носа.

Археолог переглянулся с полицейским. Вряд ли в царских дворцах они найдут что-то ценное для следствия… Но почему бы не попробовать?

— А там есть на что посмотреть? — с сомнением спросил Атлантида.

— Найдете… Но сорок кредитов вперед.

Как только эгеец получил пластиковую карточку на сорок кредитов, он тут же радостно стукнул рукой-бластером по рукояти кресла и скомандовал:

— Теперь на нашу базу, и я на глайдере вмиг домчу вас до острова Вдохновения.

— Ты же сказал, что дворцы там… Вот и крыша виднеется.

— Это не дворцы. Это склады продовольствия. А все дворцы на Вдохновении. И Крто живет на Вдохновении. И я — тоже. А остров Сомнения — это лишь административный центр.

Как и на острове Сомнения, на Вдохновении почти не было обитателей. Если не считать двух стражей, что сидели на набережной в креслах. Один дремал. Другой бросал свободной левой рукой камешки в море. Море едва плескалось. Запах водорослей был лекарственно едок. Когда глайдер сел на вымощенной серым плиточным камнем площади, один из охранников остался на месте, а второй лениво покатил по неровной брусчатке к незваным гостям.

— Это археологи, хотят осмотреть дворцы, — сообщил Стато.

— Двадцать кредитов с носа, — заявил страж. Его космолингв был чудовищно невнятен. Возможно, маска мешала — она порвалась и была залита сгустками клея.

— Но мы же заплатили по двадцать кредитов, — напомнил профессор Рассольников.

— А мне по трепангу, — буркнул охранник. — У меня антигравитационная подвеска сдохла. Что ж мне, по булыжнику теперь весь сезон кататься, наращивая мозоли на заднице.

— Это Морив, с ним лучше не ссориться, — доверительно сообщил Стато. — Особенно, если вы будете работать на шельфе Вдохновения. Он приглядывает за тем, что творится на шельфе вокруг острова. Я тут не властен.

— А тому тоже надо заплатить по двадцатке? — спросил Вил Дерпфельд, указывая на стражника, что остался на набережной и продолжал меланхолически бросать камни в набегающие волны.

— Нет. Криг — стоик. Он прочел сочинения землянского философа Эпиктета и заявил, что ему в жизни ничего не надо. Ну… Лишь самое необходимое, чтобы продлить существование. Он смотрит на волны и подавляет в себе все эмоции, все желания. Так идем во дворец?

— Я бы предпочел сначала перекусить, — заявил сержант.

— О, это, пожалуйста, у нас отлично кормят! — Сразу оживился Морив. — И дешево.

Странно все-таки, что такая планета не развивает туристический бизнес. Вода в море как парное молоко, песок на пляже теплый и шелковистый на ощупь. Платон не отказал себе в удовольствии окунуться перед обедом. Он вошел в воду и проплыл кролем сотню метров. Лег на спину. Вокруг него колебались прозрачные колокольчики медуз. За колокольцами тянулись в воде пучки зеленоватых и красноватых щупальцев. Здешние мелкие медузы не ядовиты — другое дело крупные сверкающие шары — вот тех надо опасаться. Эгейцы варят из мелких медуз суп с приправой из морского лука и мясом морских ежей, — это им успел рассказать Стато, пока они летели на остров Вдохновения. Мысль о супе, пусть даже и таком экзотическом, заставила повернуть назад, к берегу.

Платон заметил, что кто-то из стражей наблюдает за ним издалека, но едва археолог направился к набережной, как наблюдатель мгновенно умчался на кресле-антиграве. У этого эгейца, в отличие от Стато, кресло было в полном порядке.

«Кто-то из шпионов Крто», — решил археолог.

На всей набережной, довольно длинной, облицованной массивными серо-красными плитами, нашлась одна-единственная крошечная таверна, которую обслуживал старик-эгеец, ухватками похожий на охранника. Только вместо бластера десница его сжилась с грилем. И едва гости вошли, как он швырнул перед ними прямо на стол огромную, золотистую, только что обжаренную рыбину. Капли масла забрызгали белоснежный костюм профессора Рассольникова.

— Поосторожнее! — крикнул Атлантида.

— Рыба вкусная, — отозвался хозяин и, развернув кресло, собирался скрыться на кухне.

— Я не привык к подобному обращению. — Платон упер тросточку в стену и преградил хозяину путь.

— Рыба вкусная, — повторил хозяин. — Ты же не пробовал! Попробуй… — И издал булькающий звук — рассмеялся. Надо полагать, добродушно.

Тыкать в хозяина тросточкой было после этого нелепо. Профессор Рассольников почувствовал себя неловко и освободил проход.

Посреди таверны стоял один-единственный длинный высокий стол. И вокруг ни сидений, ни табуретов. Тарелок не было. Все, что предложил им хозяин — это неровные прямоугольники толстой серой бумаги из водорослей. На эти листы раскладывали куски рыбы. Пробовать рыбу придется стоя. Неудобство касалось лишь людей: эгейцы уже расположились вокруг стола на своих креслах, и Стато принялся разделывать рыбину своими щупальцами. Перчатку он снял и засунул за пояс. Морив и Криг наблюдали за его действиями. Морив — нетерпеливо. Криг — со стоической покорностью, глядя на блюдо печальными глазами, лишь изредка вытирая драной перчаткой струйку слюны.

— Рыба в самом деле отличная, клянусь прибоем! — подтвердил Стато, отправляя здоровущий кусок себе в рот. — Да вы пробуйте, не стесняйтесь.

— Закуски мало берете, — сообщил хозяин на местном наречии, а Стато тут же перевел.

Мало? Платон изумленно глянул на рыбину. Да им вдвоем с сержантом ее за три дня не съесть. Хозяин поставил на стол бутыль темного, пахнущего водорослями пива и укатил на кухню на своем тарахтящем кресле.

Из задней комнатки выползли еще двое стражей. У одно кожа была ржаво-коричневой и шелушилась; у другого, напротив, совершенно белая.

— Рыба! Гостевой взнос! — крикнул Стато, и все пятеро тут же запустили свои щупальца в сочную рыбью плоть. В кружки-раковины полилось темное пиво. Платон согласился, что закуски в самом деле оказалось мало. Пришлось заказать еще одну рыбину. Стражи были ненасытны. Когда и сержант, и археолог уже не могли проглотить ни кусочка, пятеро охранников продолжали обгладывать скелеты и шарить голодными взглядами по стойке и столу.

— Уйдем, — шепнул Дерпфельд, — а то они сожрут и нас заодно.

Платон толкнул в бок Стато и указал на дверь.

— Еще, — неожиданно возвысил голос стоик Криг. — Мы не наелись.

— Разве я должен вас кормить? — удивился археолог.

— Конечно, как же иначе? Тем более, рыба теперь вкусная. — Криг рыгнул. — Ты — гость. По гостевому обычаю. По нашему обычаю. Мы любим гостей. Гостевой взнос — традиция. Нам угощение от гостей…

Стато что-то сказал на местном наречии. Платон, разумеется, почти ничего не понял. Несколько раз прозвучало имя Крто. И несколько раз Стато энергично провел в воздухе горизонтальную черту.

— Но как же гостевой обычай, — настаивал Криг. Говорил он беззлобно, нудным канючливым тоном. — Надо… И рыба сейчас не горькая. Это потому что Бреген ушел со стадом от нашего архипелага. Мы столько ждали, три года ели горькую рыбу, а теперь, когда, наконец, стало все хорошо…

— Все благодарят за гостевой взнос, — объявил Стато на космолингве. — И Морив благодарит. И Криг.

Криг вновь рыгнул.

— Все получилось отлично, — пообещал Стато. — А сейчас вас ждет дворец.

Остальные стражи, разом потеряв к людям всякий интерес, прикрыли веки, разинули рты и запели что-то заунывное, пронзительное. Голоса у всех были столь высокие, что хотелось заткнуть уши и бежать. Немедленно. Археолог ринулся из таверны. Сержант за ним. Стато выплыл не сразу: пел вместе с другими минут десять.

По мраморной лестнице они поднялись к дворцу.

Экскурсовод из Стато был никудышный. Он водил гостей по переходам дворца и время от времени пояснял: «Это дворец». Как будто посетители сами не видели, что это дворец. Великолепный и одновременно однообразный. Анфилады покоев, похожих друг на друга — почти в каждом бассейн с фонтаном, стены облицованы янтарными наборными панелями или перламутровыми раковинами, сложенными в узоры. Попадались и росписи, но довольно простые, хотя и не лишенные изящества: синие и белые волны и меж ними животные, похожие на дельфинов. Мозаичные полы изображали непременно море и диковинных чудищ. Пол одной из зал был стеклянным. Внизу плескалась вода удивительного аметистового оттенка. Казалось, хозяин хотел поразить обилием комнат, пристраивая один покой к другому, и никак не мог остановиться. У задней стены дворца возились пять или шесть эгейцев, складывая из камня новые стены. Эти были без масок — кожа их для защиты от солнца была натерта красной глиной. У одного из строителей на голове красовалась драная трикотажная шапка. Дворцы пустовали.

— А где все эгейцы? — спросил профессор Рассольников.

— Император и принцы в столице. А все остальные в море. Сезон рождений кончился, — объяснил Стато. — Но принцы появятся… Когда в Столице станет слишком жарко, они заглянут на Северный непременно. А мы, стражи, охраняем острова Блаженства, чтобы не расхитили имущество во время морского сезона. Два года назад из дворца принца пытались украсть кресла-антигравы. Так я пресек! — гордо заявил Стато.

Лишь в одном из мелких каналов Платон заметил трех отдыхающих эгейцев, прикорнувших в тени буйных прибрежных зарослей. Они лежали, наполовину погрузившись в воду, и о чем-то переговаривались. Лица у всех троих были вытянутые, с острыми носами, кожа ржаво-коричневая, черепа — абсолютно лысые. Ленточки щупальцев колыхались в воде, как змеи. Никакой одежды на эгейцах не было. Туловище продолговатое, с длинной толстой шеей, узкими покатыми плечами, с заметным утолщением в области тазовых костей и коротким хвостом, что заканчивался раздвоенным плавником. Вид таков, будто человек забрался в толстый коричневый костюм вместе с руками, пришил к плечам пучки лент, обрил голову. Нет, эгейцы будут покрупнее людей. В каждой туше, что ворочалась с боку на бок во влажном песке, было не менее ста двадцати килограммов.

— Это возвращенцы, — небрежно бросил Стато, не останавливаясь возле троицы. — Они собирают рыбок, что ползают по деревьям, и едят эту гадость. Их девиз: возврат на сушу. Архонт выделил им для жизни старый стадион. А Столица все время требует, чтобы их выселили…

Возвращенцы, завидев стража и посетителей, достали раковины и принялись изо всех сил в них дудеть. Звук был неприятный, визгливый.

— И что, кроме этих троих возвращенцев и строителей, никого нет? А как же управление архипелагом, и все прочее? — поинтересовался Атлантида.

— Все есть там. На острове Сомнения.

— А можно осмотреть храм? Говорят, где-то здесь на архипелаге сохранился великолепный храм Северного материка.

— Храм есть, — подтвердил Стато. — Он в самом деле замечательный. Сто кредитов с носа.

— Что?! — вспылил Дерпфельд. Но тут же остыл. И смирился.

Стато, получив жетоны, периодически включал привод-антиграв и весело подпрыгивал на дороге к храму.

Дорога шла в гору: храм стоял на холме. Пологие участки чередовались со ступенями.

— Зачем вам ступени? — подивился профессор Рассольников. — Ведь вы не умеете ходить. А ползать или катиться по ступеням неудобно.

— Это традиция… Каждая минута жизни — ступень. Ступени нужны, чтобы об этих минутах помнить. Вот и храм. Старинное здание. Стоит уже тысячу лет. Без ремонта.

Здание действительно было грандиозное. Плоский купол, портик из восьми массивных гранитных колонн, циклопические стены. Не без трепета Платон ступил внутрь. Храм освещался сосудами с зеленоватой светящейся жидкостью. Ровные серые стены. Настолько ровные, что кажутся отполированными. Ни росписи, ни рельефов. Пол из желтоватых плотно пригнанных плит. Купол выкрашен синим. И на фоне синего — звезды… Алмазы? Платон поднес к глазам цифровой бинокль и едва не закричал от разочарования. Всего лишь какие-то морские светящиеся раковины.

— Но храм пуст… — заметил археолог, опуская бинокль.

— Конечно… — в горле Стато заклокотал смешок. — Именно. Почему-то все люди считают, что в наших храмах полно сокровищ. Но боги невидимы. Они тут… — Стато махнул рукой, и перчатка слетела. — Вот Корман тоже допытывался, нет ли где алмазов. Кто-то рассказал ему, что в храме стоит алмазная статуя Нмо Невидимого и Всемогущего, бога неба. Он прилип ко мне, как минога, даже угрожал. «Где алмазная статуя, свинья?» — кричал Корман. Что такое «свинья»? Вы не знаете? Корман тоже не захотел объяснить.

— Почему он решил, что здесь должна быть алмазная статуя? — Атлантида с трудом подавил волнение.

— «Невидимый», «прозрачный» и «алмазный», — одно и то же на эгейском языке.

— И давно храм пустует? — спросил небрежно профессор Рассольников, решив не объяснять Стато, что за животное «свинья», тем более, то сам Платон никогда этой «свиньи» живьем не видел. Пробовал как-то свинину. Помнится, жирный кусок, обжаренный до аппетитной корочки, очень вкусный. И безумно дорогой…

— Да храм всегда был пустой. Как построили, так и стоит. Мы Нмо именуем «Невидимый и Всемогущий», а людям чудится — «алмазный». Уж не первый такой путаник алмазы ищет, клянусь прибоем.

Ну что ж, еще одна ложная легенда, как Хрустальный лабиринт. Пустоты времени, заполненные человеческой фантазией.

Они вышли наружу. Атлантида как бы между прочим дважды обошел храм. Нет ли под храмом сокровищницы, куда ведет замаскированный вход? Ничего подозрительного Платон не заметил. Присел на ступени храма. Со скалы открывался прекрасный вид на лежащую внизу долину. За нею плескался безбрежный Океан.

— Я хочу осмотреть тот дом под красной крышей, — археолог указал на виллу возле самого берега. Почему он остановил свой выбор именно на этой крыше, профессор Рассольников сказать не мог.

— Этот дом не для осмотра. Это резиденция архонта Крто.

— Так заглянем архонту в гости.

Стато обеспокоился.

— Вас пригласили? Крто пригласил вас?

— А как же! Крто был так любезен. Сказал: «В любое время дня и ночи».

— Крто так и сказал?.. — Видимо, лицо под драной маской стража так исказилось, что сама маска задергалась и приобрела совершенно идиотское выражение.

— Я же сказал— «любезный Крто», — со смехом отвечал Атлантида. — Идем, идем! Он будет рад.

Дверь им отворила женщина. Ее маска, так же отлично сделанная, как и у Крто, создавала полную иллюзию смуглого личика без пятен ожогов. Правда, личико не слишком красивое по нынешним человеческим стандартам Галактики. Вздернутый носик и пухлый рот придавали женской маске наивно-детское выражение. Черные густые локоны парика были тщательно расчесаны и покрыты лаком. На руках перчатки выше локтей — темная бахрома какого-то изысканного наряда скрывала линию перехода от перчаток к подлинной плоти. Однако дама была при оружии — маломощный бластер «арминий» она держала заткнутым за поясок из металлических пластинок и колечек. В отличие от средств передвижения стражей ее кресло-антиграв было в полном порядке. При виде гостей она поднялась чуть выше, чтобы лицо ее было вровень с лицами археолога и сержанта.

— Привет! — сказала она звонким голосом. — Я — Имма. Женщина Крто. И, кстати, тоже страж, как Стато. Что-то случилось? Вам нужна помощь?

Стато почему-то занервничал, потер пятно на лбу. И… оторвал кусок кожи.

— Почему ты не купил новую маску? — обеспокоилась Имма. — Ты сожжешь себе лицо, Стато!

— Подождет, — буркнул тот. — С долгами бы рассчитаться…

— Ты увлекаешься! — она нарисовала пальчиком перчатки в воздухе крест. Знак осуждения — догадался Платон.

— Этих господ пригласил Крто… Но я… не могу их оставить ни на минуту.

Имма внимательно посмотрела на гостей. Что она испытывала при этом, какие эмоции — не понять. Маска все скрывала. Но что-то испытывала. Потому что застыла в своем кресле на пороге неподвижно, и лишь переводила взгляд с сержанта на археолога и вновь на сержанта.

— Может, ты угостишь нас пивом? Да и перекусить неплохо, а то мы оголодали, — заявил Стато, хотя они ели пару часов назад.

— Ах да, конечно. А у вас есть с собой гостевой взнос?

— Гостевой взнос? — Атлантида сунул руку в карман и извлек несколько пластиковых жетонов. Меж ними застрял пропуск. Имма тут же его выхватила.

— Это пропуск, мой пропуск… — Профессор Рассольников вспомнил строгие наставления архонта.

Имма несколько секунд внимательно рассматривала голограмму.

— Я вижу, — сказала она, наконец, по-прежнему не отрывая глаз от пропуска. — Вижу и… проверяю. Я же — страж.

— Все в порядке?

— Виза таможни присутствует. Голограмма Службы Безопасности тоже.

Она небрежно махнула рукой сверху вниз, бросила Платону пропуск, а у него из пальцев все так же ловко выхватила пару пластиковых жетонов. И тогда, наконец, впустила гостей.

Весь центр внутреннего помещения занимал огромный бассейн. Слева располагались какие-то комнатки, отгороженные кожаными занавесками. Справа вдоль бассейна помещался длиннющий стол. За стол хозяева и гости усаживались прямо в своих креслах-антигравах, так что сидений вокруг стола опять же не нашлось. Людям пришлось стоя пить пиво и заедать какими-то копчеными коричневыми кусочками. Если судить по запаху — морепродукты. Но очень даже съедобные.

— Мы будем вести раскопки на шельфе острова Волка, — сообщил Дерпфельд. — Говорят, там много развалин.

— Остров Волка? Мерзкое место! — Имма передернула плечами совершенно по-человечески. — Мерзкое… Из эгейцев постоянно там никто не живет.

Ее космолингв был великолепен, даже лучше, чем у Крто. Хотя акцент все же чувствовался.

— Стато, будь добр, принеси пиво, — попросила она и похлопала эгейца по затылку.

Стато тут же помчался на кухню. Кухня была за одной из кожаных занавесок.

— И долго вы пробудете на планете? — спросила она, понижая голос так, чтобы страж не услышал.

— У нас разрешение на два месяца работ, — невольно профессор Рассольников тоже заговорил шепотом. — Это очень мало. Но таков договор.

— И все время на острове Волка?

— Немного там… немного здесь… Хотим осмотреть шельф возле Вдохновения, — Платон старался говорить с легкой небрежностью, как будто предстоящие работы мало для него значили. Так, рутина, и все проводится для галочки. Ну, придумали обмен… Ну, выполняют договор… а зачем? Скажите на милость — зачем?

— А еще где? — Имма едва слышно шевельнула губами.

— Я бы покопался вокруг Дальнего… — продолжал профессор. — Но Крто запретил…

Она спешно опустила голову, так что черные локоны парика засыпали лицо.

— Нет, туда — нет… Не надо… — шепнула она. И вдруг схватила археолога за руку. Что-то в этом жесте было совершенно неожиданным.

— Если вы проникнете на Дальний, вас убьют.

— Убьют? Кто?

— Стадо… там появляется стадо… — прошептала Имма, по-прежнему не поднимая головы, будто боялась взглянуть Атлантиде в лицо. Что может означать подобная манера поведения эгейцев?

— Вранье! — заявил Дерпфельд довольно громко. Имма вздрогнула и оглянулась. — Стадо опасно лишь во время гона. А до этих дней еще далеко. Я теперь это знаю.

— Да, далеко… но… — Она глубоко вздохнула. — Есть другие… они откололись от стада и живут… там… и могут убить. В любое время.

«Врет, сочиняет буквально на ходу, — решил Платон. — Но зачем?»

— Да не пойдем мы на Дальний, не волнуйтесь… — пообещал археолог. — Нельзя, так нельзя…

Имма явно еще что-то хотела спросить, но не успела: наружная дверь со скрипом поднялась, и в комнату влетел Крто на своем стульчаке-антиграве. Тут только Платон вспомнил, что хозяин их не приглашал. Однако профессор не растерялся, воскликнул радостно:

— Рад, что мы вас дождались! Осматривали дворцы принца, ну и к вам заглянули. Уж больно люблю стиль космического модерна. Не могу пройти мимо. Не могу и все. Когда у меня будет дом на Старой Земле, то непременно именно в стиле космомодерна!

«Разве это космомодерн?» — было написано на физиономии Дерпфельда. Он даже рот открыл, чтобы спросить. Но промолчал. И сунул в рот кусок морепродукта. И даже что-то изобразил губами. Кажется, улыбку. И тут же кинулся льстить:

— Восхитительный дом! Только истинный художник мог создать такое! Я потрясен. Клянусь Галактикой, я потрясен!

Несомненно, в первую секунду Крто, увидев гостей, готов был зарычать от возмущения. Но лесть его обезоружила — маслом разлилась по волне гнева, и наместник лишь буркнул:

— Надеюсь, дорогая, гости не все пиво вылакали?

— Пива еще три бутыли, — заявил Стато, выползая с кухни, держа бутылку под мышкой. — А рыбка у Иммы восхитительная. Как всегда.

— Я восхищен… — вновь попытался подольститься сержант.

— Рад, что вы оставили мне немного, — буркнул Крто и, подлетев к бассейну, выпрыгнул с кресла прямо в воду, окатив гостей фонтаном брызг.

— Они не просто так, они гостевой взнос внесли! — крикнул Стато, наклоняясь над самым бассейном.

Архонт вынырнул, забрал у Стато бутылку пива, глотнул и нырнул назад в воду. Если бы эгейцы принимали участие в Галактической Олимпиаде по плаванию, то все призы достались бы им — с такой скоростью Крто рассекал воду, прижав руки к телу и пользуясь лишь хвостом. Вода так и кипела вокруг него. Наплававшись, он выпрыгнул из воды и шлепнулся на бортик. Тут же встал на раздвоенный хвост, и… вся его удивительная ловкость пропала. Он неуклюже подпрыгивал и рисковал в любой момент потерять равновесие, добираясь до своего кресла-антиграва, которое оставил слишком далеко от края бассейна. Очутившись, наконец, в кресле, он подлетел к столу. Залпом выпил из раковины-стакана пиво и внимательно посмотрел на Имму. Потом перевел взгляд на Дерпфельда. Потом — на Платона. Однако ничего не сказал и ни о чем не спросил. Маска его оставалась совершенно бесстрастной. Лишь в глазах вспыхнули синие зловещие огоньки.

— Профессор Рассольников, я заглянул на сайт МГАО, — голос Крто звучал странно — то ли уважительно, то ли насмешливо. — Ваше имя упомянуто тридцать один раз. Поменьше, чем мидий на затонувшей барже, но все же…

«А ведь он — гадина», — подумал про себя Атлантида.

— Но вот имя Дерпфельда… я не нашел… то есть нашел, но в разделе «земная археология». Некий Вил Дерпфельд раскапывал Трою после Шлимана. Странно, не так ли? — Странно, что этот эгеец что-то слышал про Трою, Шлимана и Вила Дерпфельда. Бред…

— Ничего странного, — и не подумал смущаться сержант. — Я в археологии новичок — практикант профессора Рассольникова. Так что неудивительно, что обо мне на сайте МГАО нет ни слова.

— Вы взяли себе псевдоним? — продолжал допытываться Крто. Как-то незаметно следователь и подозреваемый поменялись местами. Теперь архонт, уже не скрываясь, допрашивал копа.

— Нет, это мое подлинное имя. А с тем Дерпфельдом обычное совпадение.

— Вы староваты для практиканта. Уж скорее господину Рассольникову по годам больше подходит эта роль.

«Мерзавец!» — опять же мысленно выругался Атлантида.

— Я не сразу пришел в археологию, — продолжал выкручиваться сержант. — До этого я был военным летчиком. Но потом решил сменить профессию. Можете проверить. Мое имя до сих пор числится в списках астронавтов запаса Лиги. Ах, извините, у вас наверняка нет доступа к этим файлам.

— А-а… — протянул Крто и вдруг ослабил напор. — Что же вы сразу не сказали! — в голосе его послышалась досада. Но он тут же попытался эту досаду скрыть, и изобразил любезную человеческую улыбку. Довольно правдоподобно изобразил.

— Думаю, мы еще встретимся, и не раз, — тут же попытался отыграться сержант. — Ведь мы не можем безвылазно сидеть на острове Волка. К тому же, без вашей помощи нам никак не обойтись.

Крто промямлил нечто неопределенное. При всем желании его слова нельзя было принять за любезное приглашение.

— Я рад, что ваш дом открыт для нас в любое время дня и ночи, — беспардонно заявил профессор Рассольников. — Но мы не будем злоупотреблять вашим гостеприимством.

— А я что, должен жить на этом гнусном Волке, пока они копают шельф? — возмутился вдруг Стато. — И где жить? Там же никто не живет. Можно утром проснуться, а от твоего хвоста останется один скелет — крабы за ночь обглодали.

— Возьми с собой жилой блок, — посоветовал Крто.

— Жилой блок уплыл во время прошлой экспедиции, когда этот Корман нас всех кинул, как дохлых рыбин.

— Вы знакомы с Корманом? — очень ловко встрял в разговор Дерпфельд. Хотя имя Кормана Стато уже упоминал.

Имма глянула на Крто. В глазах ее был не испуг — ужас… Руки задрожали, и она спешно их стиснула. Крто, заметив это, положил свою ладонь на ее два сжатых кулачка. Жест — явно подражание человеческому, но на человеческий мало похожий: Крто будто муху прихлопывал. Да, а если другой император введет моду подражания внешности и манерам разумных тиранозавров, бедным эгейцам придется срочно переучиваться.

— Корман вел раскопки, — сухо сказал Крто. — Стато его сопровождал. Господин Корман пробыл на острове Волка месяц, потом уехал.

— Он ничего не нашел, — спешно добавил Стато. — Ничегошеньки. — И залпом допил из раковины пиво. — Выдохлось, зараза…

— Стато! — укоряюще воскликнула Имма.

— А в чем дело? Пиво выдохлось… я сказал — зараза. Зараза — и камень… То есть точка — как говорят люди. В нашем языке — камень и точка — одно и то же слово. Уронить камень — значит, поставить точку…

— А что раскапывал Корман? — прервал Дерпфельд, неумелую попытку Стато увести разговор от неприятной темы.

— Затопленные руины вокруг Волка. Но там, на шельфе ничего нет. Совершенно ничего, клянусь прибоем!

— Зачем же тогда нас вы туда посылаете? — спросил Платон.

У Стато побелел нос, он умоляюще глянул на Крто.

— Там много развалин и много старинных построек. — В отличие от Стато, архонт не собирался смущаться. — Но нет драгоценных металлов. А господина Кормана интересовало только золото. К сожалению. Он не обращал внимания на предметы эгейской культуры. Уверяю вас, там остались развалины многочисленных храмов. Здания, акведуки, часовни, дороги, склады. Что вас интересует?

— Альфреда Кормана зверски убили, вы знаете? — вдруг спросил Дерпфельд.

Эгейцы застыли. Будто их накрыло десятым валом — так говорят на Эгеиде — здесь десятый вал — самый высокий. Имма тихо ахнула. Стато поднес к губам свою раковину и сделал судорожный глоток, позабыв, что его раковина пуста. В огромных черных глазах Крто вновь вспыхнули синие нехорошие огоньки.

— Нет, не знал, — признался архонт. — Но рад это слышать. Рад, что он сдох. — В горле у наместника булькнуло — что означало короткий смешок.

— Убили? — переспросила Имма. — Но как же… — Она поначалу поразилась, потом вздохнула, — как показалось Платону — с облегчением. То есть, если бы Имма была человеком, Платон принял бы этот вздох за вздох облегчения.

— Я веду расследование убийства, — продолжал Дерпфельд, не снижая напора, но уже чувствуя, что какой-то важный момент упущен и вряд ли что-то ценное можно вытянуть из Крто. А Имме или Стато архонт не даст говорить — он достаточно умен. Сержант пожалел, что не сумел поговорить с Иммой наедине. — Мне сказали, что вы с ним поссорились.

— Вы меня подозреваете? — в глазах Крто мелькнула нескрываемая насмешка. Его человекоподобие раздражало.

— По моей версии его убили эгейцы. Так что я подозреваю всех жителей планеты. Но пока никого конкретно. Я могу подозревать всех: Стато, Имму, вас…

— Он хотел контрабандой вывести раковины, — неожиданно заговорила Имма и дерзко с вызовом глянула в лицо Дерпфельду. — Я как страж пыталась его задержать. И он оказал сопротивление.

— Он ударил вас? — уточнил Дерпфельд.

— Он… он… оскорбил. Словесно.

— Она — моя женщина. Единственная женщина, — Крто произнес слово «единственная» каким-то невозможным визгливым голосом. И вновь хлопнул Имму по руке, будто припечатал очередную муху. — Я никому не позволю ее оскорблять.

Рассказ Иммы и Крто был правдив. Вернее, почти правдив. Что-то они не договаривали. Несомненно. Платон это понял. Понял и Дерпфельд. И как показалось, и Крто догадался без труда, что ему не поверили.

Но Альфред Корман вез с планеты только раковины. И ничего больше. Как раз это было правдой.

— Стато, сколько у тебя жен? — спросил сержант, когда люди покинули не слишком гостеприимный дом архонта.

— Пока одна. Но на следующий год возьму новую. Непременно. Приходится экономить на всем.

— Даже на масках, — подсказал Дерпфельд.

— А маски, между прочим, дорогие, — обиделся Стато. — Импорт. Причем спецзаказ для Эгеиды. И всегда не хватает. Записываемся в очередь. А если без очереди — то надо переплачивать. Хорошо, через Крто можно достать без доплаты.

— Что ж не достал? — поддел его Атлантида.

— Он достал… — было видно, как под старой маской у Стато задергался нос. — Но я новую маску перепродал. Кредиты были нужны…

Смотритель гостиницы был стар, толст, неповоротлив, и едва умещался в кресле. Кресло под ним не взлетало — лишь подпрыгивало на несколько мгновений, что позволяло смотрителю перенестись через пару ступеней и вновь опуститься на каменные плиты. Маски смотритель не носил — на макушку он напялил трикотажный колпак с прорезями для глаз. А нос и щеки он припудрил мелом, защищаясь от солнца. К старости у эгейца выросли усы — короткие, торчащие во все стороны, очень жесткие и рыжие.

— Эти гости — мои друзья, — сообщил Стато смотрителю. — Помести их на лучшие койки и не забудь, в гостиницах не требуется гостевой взнос.

— Помню, — пробурчал старик. — Завтрак за мой счет. А обедают и ужинают пусть, где захотят. Есть какие-нибудь пожелания?

— Мы пока не оборудовали свой домус-блок, так что связи у нас нет. Нельзя ли на полчаса арендовать ваш комп, чтобы выйти в Интернет, — спросил Дерпфельд.

Старик, казалось, не понял, о чем его просят.

— Комп? — пробурчал он. — Откуда у меня комп? С чего он взял?.. Сервисюга? — он вытащил из-под драного свитера сервисный медальон. — Так по моей ни с кем переговариваться нельзя. Она лишь пищит, если шторм идет сильный. Да еще начинает верещать, когда заплывешь в запретную для тебя зону.

— Мне нужен компьютер. Вы, наверняка, заказываете белье и стулья для гостиницы и… уж не знаю, что еще вам нужно, через Интернет.

— Все нужное я покупаю на жетоны, когда брат Морива вместе с самкой притянут к берегу свою передвижную баржу. А чтоб не ошибиться, заказ делаю заранее. А то они в прошлый раз притащили какое-то старье гнилое, чтоб их десятым валом накрыло…

— Комп, подключенный к Интернету, есть только у Крто, — объяснил Стато. — Разумеется, когда на остров Вдохновения прибудет принц и его люди, они привезут свои компы. Но сейчас в межсезонье связи ни у кого нет. Да и не нужно это нам. Сами посудите, зачем? У стражей переговорники на одной волне работают, а прочим и такие безделки без надобности.

— Так уж и ни у кого! — не поверил Атлантида, просто потому, что такому заявлению вообще было трудно поверить. — Наверняка кто-нибудь тайком…

— Официально только у Крто, — заверил Стато. — Идемте, я выберу для вас лучшие койки. И не забудьте утром потребовать завтрак, а то останетесь голодными.

Наверняка Стато надеялся остаться на ужин, но его поторопились выпроводить. В отличие от эгейца, люди были не голодны. Зато и Платону, и сержанту срочно требовалось выпить.

Они были единственными постояльцами, но никто не спешил их обслужить. Не было ни портье, ни горничных, не нашлось даже отдельных номеров. Их койки стояли в большой общей комнате вокруг мелкого бассейна, наполненного мутно-зеленой водой. От воды пахло, как повсюду на Эгеиде — морем и водорослями. Низенькие металлические кровати с матрацами из кожи какого-то морского животного, набитые сухими водорослями, пронзительно скрипели при каждом движении. Маленькие подушечки из искусственного хлопка (явно импортного) набиты птичьим нежнейшим пухом (явно местным), почему-то все время соскальзывали на пол.

— Что ты думаешь обо всем этом, Вил? — вопрос Платон задал, не слишком надеясь на ответ.

— Тут на каждом шагу загадка. И все что-то скрывают. Бреген, Крто, Имма… Все.

— Почему нас не пускают на остров Дальний?

— С этим островом что-то связано такое… — глубокомысленно произнес Дерпфельд. — Но связь должен углядеть ты, интеллектуал. Что будем делать?

— Вести раскопки. Якобы. Дней пять я повожусь на шельфе вокруг острова Волка. Прикину что и как. А потом надену плотный костюм и отправлюсь в сторону Дальнего. На какой глубине меня не обнаружат сканеры Брегена?

— Метров пяти хватит. Ты вполне сойдешь за эгейца.

— Эгейцы куда крупнее.

— За молодого эгейца.

— А как мы избавимся от Стато?

— Очень просто. Попробуем подкупить. Насколько я понял, это не слишком трудно…

— Странно… Почему Корман оскорбил жену архонта? Насколько я помню, он не был хамом. Напротив — нормальный бабник. Или Крто потребовал с него слишком крупную взятку?

— Тут какая-то неувязка… ты интеллектуал… — напомнил Дерпфельд.

— Разгадка, скорее всего, довольно простая. В разговоре с представителями другой расы можно оскорбить незаметно. То, что для людей естественно, для них может стать смертельной обидой. Космопсихология сталкивается с этим на каждом шагу.

— Теперь я это знаю, — удовлетворенно заявил Дерпфельд, как будто сообщил о зачислении на свой счет новой сотни кредитов.

— Возможно, Корман так же плохо изучил нравы и обычаи эгейцев, как и мы.

— Я изучил, — заявил Дерпфельд. — И весьма основательно.

— Да? Тогда скажи мне, что значит «единственная женщина»? Он что, за всю жизнь никого больше не трахал? У некоторых рас это принято. Но вряд ли у эгейцев. Насколько я знаю, они держат гаремы.

— И то правда: на Эгеиде развито многоженство. Представители высшего класса обычно держат по пять-шесть, а то и около десятка жен. Чем солиднее положение эгейца, тем больше его гарем. У Крто положение довольно высокое. Но у него единственная жена. Обычно одну жену имеют рядовые стражи. Такие, как Морив. Какой ты делаешь вывод?

— Пока никакого… Может быть, Крто — гомосексуалист, и держит жену лишь для виду. Ведь, кажется, у них нет детей?

— Логичное объяснение. Особенно, если учесть, как эгейцы чадолюбивы. Но ты видел, как у архонта горят глаза, если разговор заходит об Имме? Держись от нее подальше, а то ненароком Крто тебе голову оторвет. Хотя в обычное время года эгейцы — безобидные и тупые существа.

— Что-то этот Крто мне не кажется таким уж безобидным.

Снаружи из бассейна доносились радостные крики и плеск воды: эгейский молодняк купался перед сном. Выглянув в окно, Атлантида насчитал десятка два детей и подростков. Младшие были куда больше похожи на людей — лица почти человеческие, а щупальца напоминали удлиненные пальцы. И ручки были — очень коротенькие, однако локотки вполне заметны. С годами все это пряталось под слой мышц и жира, пальцы превращались в ленты-щупальца, лица вытягивались…

— Хорошая планета, — сказал Платон. — Но мне почему-то здесь не нравится.

Ночью, прихватив с собой фонари-невидимки, маленький землесос, сканер, мини-бур и лопату, археолог и сержант покинули гостиницу. Всю дорогу к храму бежали трусцой. Потом долго лежали на холодных плитах, пока сканер ползал по стенам и полу в поисках тайника или замурованного входа. Ничего. Никакого намека на дверь или тайник. Храм в самом деле был пуст. Но что тогда означали намеки Кормана на алмазы? И за что ему заплатили десять миллиардов?