"Современный Американский детектив" - читать интересную книгу автора (Стаут Рекс, Макдональд Росс, Болл Джон)

Глава 12

Я бы хотел вновь пережить эти двадцать восемь часов. Когда идешь лесом, в котором, как тебе известно, засели снайперы и один из них, может быть, притаился на ближайшем дереве, от тебя требуются лишь сила воли и острый глаз. Но если ты не знаешь, есть ли там снайперы или нет, это уже иное дело. К чему вся твоя сила воли, к чему зоркость и внимательность!

Мы не знали, прослушивается ли наш дом, мы только предполагали это. Если Джервис или Кирби закричат или выругаются, прищемив дверью палец, это может погубить все задуманное нами, но только может, и это было хуже всего. Всякий раз, как я выходил проверить, дежурят ли в вестибюле Саул, Фред или Орри, и не назюзюкались ли они, и не принялись ли болтать между собой, я чувствовал себя крайне глупо. Взрослые люди не глядят под кровать каждую ночь, чтобы проверить, нет ли там вора, хотя вор может спрятаться там.

Обед и ужин прошли довольно тоскливо, разговаривали только Вульф и я, большей частью Вульф, остальные только поглощали пищу и слушали нашу беседу. Попробуйте испытать это сами. Я был не вправе даже обратиться к кому-нибудь из них с просьбой передать мне соль или масло, а мог только показывать пальцем. А когда мы, например, перетаскивали пустые ящики в кладовую, даже мне нельзя было разговаривать, так как мог возникнуть вопрос, с кем я разговариваю.

Я выходил из дому только один раз, вечером в среду, позвонить Хьюиту и сообщить, что груз получен в хорошем состоянии, и в гараж, чтобы проинструктировать Тома Халлорана.

В этой мрачной жизни были и светлые моменты, два из них падают на среду и четыре на четверг, когда Джервис разглядывал Вульфа. Стоя в вестибюле, Джервис изучал, как Вульф спускался по лестнице, как шагал по ровному полу. Во время второго занятия, в четверг, Джервис копировал Вульфа, наслаждаясь довольной улыбкой на лице шефа. Конечно, Кирби точно так же наблюдал за мной, но его задача была значительно проще. В обычным день я поднимаюсь и спускаюсь по лестнице десятки раз. Единственно, чего не мог видеть Кирби, так это моей манеры управлять автомашиной. А ведь возможно, что за ними до самого дома Хьюита будут следовать филеры, и, если его манера вождения машины слишком отличается от моей, это может вызвать подозрение у сметливого сыщика. Утром в четверг я привел его в кабинет, включил радио и с полчаса толковал с ним на эту тему.

Вспоминая все это, я думаю, что мы не упустили ни единой мелочи. Часов в одиннадцать вечера в среду я поднялся в свою комнату, которая выходит окнами на Тридцать пятую улицу, и, не обращая внимания на то, плотно ли задернуты занавески, переоделся в пижаму, сел на постель, повернул выключатель и погасил свет. Через несколько минут вошли Фред и Орри и разделись в темноте. Затем я поднялся, а они легли. Саул спал на диване в передней, там света мы не выключали. Мы редко это делаем.

Я упоминаю смешные вещи. Когда в среду вечером я погасил свет в кабинете и залез под одеяло, я думал не о ловушке, которую мы готовим, не о том, сработает ли сна, а о кушетке в квартире Сары Дакос. Что, если уборщица решит перевернуть подушки и заглянет под пружины? Задержись я там еще минут пять, может быть, я бы додумался о лучшем тайнике для револьвера.

В четверг утром мы завтракали без Фрица. Как было договорено, в восемь часов утра Хьюит прислал за Фрицем машину. Я помог ему вынести вещи, и, садясь в машину, он мрачно пожал мне руку. Настроение у него было явно неподходящее для создания гастрономических шедевров кучке гурманов. Саул и я приготовили завтрак, а на ленч у нас было холодное мясо, осетрина, две бутылки шампанского и пять сортов сыра.

В 16.45 я находился в кабинете вместе с Саулом, Фредом и Орри. В это время спустился из оранжереи орхидейная нянька Теодор Хорстман, которому сегодня было предложено закончить работу раньше, попрощался и ушел. Вульф был наверху, в своей комнате. В 17.10 я поднялся к себе, зажег свет и начал переодеваться. Я мог бы проверить, нет ли просвета между занавесками, но для меня было бы необычно беспокоиться об этом, а мы дьявольски хотели, чтобы все шло, как всегда. То же самое делал Вульф в своей комнате. В 17.40, одетый для ужина, я спустился в кабинет, а в 17.45 раздался шум лифта, и появился Вульф. Не включая радио, мы принялись разговаривать относительно предстоящей дороги. В 17.55 послышались легкие шаги в вестибюле — это спустились Джервис и Кирби, также одетые для званого ужина. Вечерний костюм Джервиса был значительно лучше костюма шефа, видавшего лучшие времена; костюм же Кирби не шел ни в какое сравнение с моим, за который я в свое время выложил три сотни. Они остановились в дверях. Я сказал Вульфу, что буду ждать его в машине, вышел в вестибюль, подал свое пальто Кирби и протянул мою шляпу. Когда он открывал дверь, чтобы выйти на крыльцо, я встал в угол так, чтобы меня нельзя было увидеть с улицы. Появился Джервис, я подошел и подал ему пальто и шляпу Вульфа. Через несколько минут, которые показались мне вечностью, подкатил наш «герон» и остановился у подъезда. Джервис вышел и затворил за собой дверь. Я наблюдал за ним сквозь смотровое стекло и решил, что он честно зарабатывает лишнюю тысячу долларов. У меня не было никакого мнения относительно Кирби, так как я не знаю, как выгляжу, когда ухожу, но я бы поклялся, что это Вульф собственной персоной спускается с крыльца, пересекает тротуар и садится в машину, если бы не знал точно, что это Джервис. «Герон» укатил спокойно, не торопясь, и я вдруг осознал, что сдерживаю дыхание один Бог знает сколько времени.

Вестибюль опустел. Перед тем как там погас свет, Вульф ушел в кухню, Орри — в неосвещенную столовую, а Саул и Фред — в темную, смежную с вестибюлем комнату. Я сунул руку в боковой карман, ощупал «морли» тридцать восьмого калибра, сделал шаг к парадной двери, удостоверился, что она заперта, постоял, пока мои глаза привыкли к темноте, и затем сел в кресло, стоявшее у вешалки.

Я чувствовал себя отлично. Напряжение прошло. Я был готов ко всему, и мне не оставалось ничего иного, как только ждать, клюнут ли они, решатся ли пойти на грязное дело, или нет: это уж зависело от них, не от меня. Я не знал, сколько подобных дел было на их счету. Никто, кроме них, не знает этого, но мне было доподлинно известно про четыре случая в Нью-Йорке за последний год, не говоря о всяких сплетнях, которые я слышал. Все зависело от того, верил ли Брегг, что это его люди убили Элтхауза. Если верил, то десять против одного, что они заявятся сюда. Если же не верил или почему-либо считал, что его люди не имеют отношения к убийству, они не появятся. Хороша ли наживка, зависело теперь от Брегга, не от нас. Мы сделали все от нас зависящее. Я чувствовал себя превосходно.

Решив, что прошло уже полчаса, я подошел к двери, чтобы взглянуть на часы при свете, проникавшем через матовое стекло. Было всего 18.22, и я почувствовал себя значительно хуже. Ошибка на восемь минут. Обычно я довольно точно определяю время и, если сейчас ошибся, значит, несколько распустился. Вместо того чтобы сесть на место, я пересек вестибюль, подошел к двери в кабинет и почувствовал себя еще хуже, когда дважды зацепил плечом стену. Это было непростительно. Следовало взять себя в руки. Конечно, пойти обратно, руководствуясь прямоугольником света в матовом стекле двери, было проще, но, будь оно проклято, я должен пройти прямо в центр вестибюля, который знал так хорошо! Я проделал это три раза подряд, а затем вернулся и сел.

Я не могу точно назвать время, когда они появились, потому что твердо решил не смотреть на часы до семи вечера, но это произошло около семи. Тусклый свет в дверях вдруг стал еще тусклее — это были они. Двое. Возможно, что третий оставался на тротуаре. Один из них наклонился, осматривая замок, а другой стоял спиной к двери, лицом на улицу.

Конечно, они знали, что замок был системы «Рабсон», и прихватили с собой нужные отмычки, но все же не смогли отпереть дверь с первого раза. Спешить мне пока было некуда. Они не зажгут карманный фонарь в тот же момент, как войдут внутрь, а постоят некоторое время прислушиваясь. Дверь из вестибюля в комнату находилась в четырех футах от моего кресла и была открыта. Я шагнул к ней, сунул внутрь голову, тихонько присвистнул сквозь зубы и в ответ услышал такой же свист. Затем, не касаясь стены, я направился к двери в столовую, еще раз свистнул и вновь услыхал ответный сигнал.

Впоследствии я спорил с Саулом, сколько времени у них ушло на то, чтобы отпереть дверь. Он утверждал, что прошло восемь минут, прежде чем дверь отворилась, а я говорю, что десять. Во всяком случае, она отворилась, и я тут же прошел в кабинет, прижался спиной к стене, протянул левую руку к выключателю, а правой вытащил из кармана свой «морли».

Открыв дверь, они прислушивались не более пяти секунд и затем сразу прошли в вестибюль. Повернув голову, я видел слабое мерцание карандашей-фонариков, которое становилось все ярче по мере приближения, затем увидел луч, направленный в открытую дверь, ведущую в кабинет, затем и их самих. Они вошли, сделали три или четыре шага и остановились. Тот, который был с фонариком, принялся светить вокруг и через три-четыре секунды обнаружил бы меня, поэтому, воскликнув: «Игра началась!», я поднял «морли» и повернул выключатель. Стало светло как днем.

Один из них просто остолбенел, второй выронил фонарь и сунул руку в карман. Но не только я был вооружен — Орри уже стоял рядом, с пистолетом наготове, и голос Саула послышался из-за двери: «Добро пожаловать?» Они обернулись на возглас и увидели еще два пистолета, направленных на них.

— М-да, это похоже на попытку ограбления, — сказал я. — Нам даже нет необходимости разоружать вас, вы не можете стрелять сразу в нескольких направлениях. Мистер Вульф!

Он был тут как тут. Должно быть, вышел из кухни, когда я воскликнул: «Игра началась?» Обойдя незваных гостей сторонкой, он сел за стол и принялся их разглядывать.

— Весьма прискорбный случай, — сказал он. — Арчи, вызови полицию.

Я двинулся с места. В нашу программу не входила рукопашная, поэтому я тоже сделал большой круг. На полпути к телефону я остановился и сказал:

— Послушайте, если вы нападете на меня, когда я буду набирать номер, вам не уйти отсюда своими ногами. Надеюсь, что вы знаете законы — налетчики обычно знают их. Вы вторглись в частный дом. Если вы позволите себе что-нибудь, вас пристрелят, и представители закона только поблагодарят нас за это.

— Чушь. — Это произнес красивый парень с квадратной челюстью и квадратными плечами. Другой был повыше, но жилист, с худым лицом, сквозь кожу выпирали кости. — Чушь, мы не грабители, и вы знаете это.

— Черта с два я знаю. Вы вломились в чужой дом. Объясняйтесь с полицией. Я вас предупредил. Стойте смирно. Не двигайтесь. Одно движение, и вас остановят. У наших ребят быстрая рука и меткий глаз.

Чтобы дойти до телефона, стоявшего на моем столе, я должен был повернуться к ним спиной. Я это сделал, и только взялся за трубку, как красавчик воскликнул:

— Прекратите ломать комедию, Гудвин! Вы отлично знаете, кто мы. — Он обернулся к Вульфу. — Мы сотрудники Федерального бюро расследований, и вам это известно. Мы ничего не трогали и не собирались трогать. Мы хотели только повидать вас. Мы позвонили, никто не ответил, дверь была отперта, и мы вошли.

— Вы лжете, — спокойно сказал Вульф. — Пять человек покажут под присягой, что дверь была на запоре и что вы не звонили. Четверо из них слышали, как вы подбирали ключи. Когда вас обыщет полиция, она обнаружит и инструменты, которыми вы взламывали замок. Федеральное бюро расследований! Фу! Вызови полицию, Арчи, и скажи, чтобы прислали людей, которые смогут справиться с двумя бандитами.

Перед тем как набрать номер, я подозвал к себе Фреда. Проходя мимо них, он чуть не задел их локтем. Когда-то один фэбээровец, вывернул ему руку, и он рад был бы случаю расквитаться. Опершись о стол, стоя лицом к ним с револьвером наготове, он выглядел более грозно, чем это было на самом деле. В действительности это миролюбивый парень, образцовый муж и отец четверых детей. Начав набирать номер, я готов был поставить сто против одного, что мне не закончить этого дела. Так и случилось. Когда я набрал четвертую цифру, красавчик прорвался:

— Остановитесь, Гудвин!

Я задержал палец и обернулся. Он полез рукой во внутренний карман. Я положил трубку и встал рядом с Фредом. В руке красавчика оказалась маленькая черная кожаная книжечка.

— Вот удостоверение, — сказал он, показывая книжечку.

Это был самый щекотливый момент. Им разрешено только показывать удостоверение, но не выпускать его из рук. Вульф буркнул:

— Дайте взглянуть.

Красавчик сделал шаг вперед, но Фред толкнул его на место. Ни слова не говоря, я протянул руку. Он было замешкался, но все же положил удостоверение мне на ладонь. Я сказал худощавому:

— Вы тоже, — и протянул руку.

Он уже достал свое удостоверение я положил его поверх первого. Я обернулся и передал их Вульфу. Он взглянул на одно, затем на другое, открыл ящик стола, достал очки, внимательно прочитал документы, не торопясь положил очки обратно в ящик, небрежно бросил оба удостоверения поверх очков и задвинул ящик.

— Возможно, что удостоверения поддельные, — сказал он. — Это установят полицейская лаборатория.

Они должны были отлично владеть собой, чтобы сдержаться. Я мог бы даже восхититься ими, если бы моя голова не была занята другими мыслями. Оба они словно окостенели, но не тронулись с места. Затем худощавый произнес:

— Ты жирная свинья!

Вульф кивнул:

— Естественная реакция. Давайте порассуждаем. Предположим, что вы действительно являетесь сотрудниками Федерального бюро расследований. В таком случае вы можете вполне обоснованно жаловаться, но только не на меня, а на ваше начальство, которое одурачили, заставив подумать, будто этот дом пуст. Вам не в чем извиняться передо мной.

Он откашлялся.

— Итак, продолжим наши рассуждения. Я собираюсь задержать ваши удостоверения личности в качестве залога. Вы или ваше бюро можете получить их, только обратившись к законным властям. Тогда станет известно, как они попали ко мне, а я, конечно, в свою очередь предприму контрмеры, так как вы вторглись в мой дом незаконно и были схвачены на месте преступления, чему есть четверо свидетелей. Сомневаюсь, чтобы ваше начальство захотело заплатить такую цену. Следовательно, инициатива принадлежит мне. Можете идти. Я хочу лишь одного — иметь неопровержимые доказательства того, что сотрудники Федерального бюро расследований совершили уголовное преступление и могут быть преследуемы судебным порядком; эти доказательства находятся у меня в ящике письменного стола. Между прочим, я не упомянул про перчатки, которые на вас. Это явится еще одной уликой, если начнется судебное разбирательство этого дела. Можете идти, джентльмены.

— Будьте прокляты, — сказал красавчик. — Суд будет федеральный, и он учтет, что эти удостоверения принадлежат правительственным служащим.

— Возможно. Однако трудно поверить, чтобы правительственные служащие, призванные защищать закон, могла нелегально войти в чужой дом. Очевидно, я вправе задержать у себя эти документы до тех пор, пока будет установлена их подлинность.

— А как вы это установите?

— Подойду развития событий. Если документы подлинные, кто-нибудь из ваших начальников позвонит мне, возможно, даже сам мистер Брегг.

— Жирная свинья, — сказал худощавый.

Видимо, его словарный запас при стесненных обстоятельствах не отличался богатством.

— Я очень снисходителен, — сказал Вульф. — Вы вторглись в мой дом и уверяете меня, будто являетесь государственными служащими. А вы просто-напросто два уголовника. Если вы вооружены, нам следует отобрать у вас оружие, а также те инструменты, которыми вы вскрыли замок моей двери и, без сомнения, собирались вскрыть ящики моего стола в кабинете. Рекомендую вам уйти без промедления. Мои помощники не любят ни грабителей, ни ФБР, и им доставит удовольствие унизить вас. Не предоставляйте им этой возможности!

Они стояли и глазели на нас. Затем обменялись взглядами, вновь посмотрели на Вульфа и попятились к двери. Орри, не опуская пистолета, выскользнул в вестибюль. Он обожает держать пистолет в руках. Саул прошел в вестибюль через боковую комнату и включил свет. Фред и я следовали за фэбээровцами. Саул распахнул перед ними парадную дверь, Орри, Фред и я присоединились к нему и проводили взглядами незваных гостей, спускавшихся с крыльца на тротуар. Совершенно очевидно, что где-то здесь торчал третий фэбээровец, но его нигде не было видно. Они повернули налево, в сторону Девятой авеню, но мы решили не провожать их до машины. Перед тем как закрыть дверь, мы осмотрели замок и увидели, что он не поврежден. Я накинул цепочку, а Фред заметил, что у них, по-видимому, самая лучшая в мире коллекция отмычек.

Когда мы все вместе снова собрались в кабинете, Вульф стоял посреди комнаты, разглядывая карандаш-фонарик, оброненный красавчиком. Он швырнул его ко мне на стол и весело крикнул:

— Разговаривать! Всем! Громко разговаривать!

Мы расхохотались.

— Я предлагаю награду, — громко сказал я, — портрет в рамке Дж. Эдгара Гувера тому, кто сумеет заполучить в ФБР ленту с записью всего здесь происшедшего и пошлет ее Гуверу.

— Бог мой, — воскликнул Фред, — если бы только они полезли в драку!

— Я хочу шампанского, — сказал Саул.

— А я виски, — отозвался Орри. — И к тому же я голоден.

Было без двадцати минут восемь. Все, включая Вульфа, отправились на кухню, громко разговаривая и перебивая друг друга. Вульф принялся выгружать я холодильника съестное — икру, паштет из гусиной печенки, осетрину, копченого фазана. Саул достал из морозильника лед для шампанского. Орри и я нашли в буфете бутылки. Фред спросил, может ли он воспользоваться телефоном, чтобы позвонить жене; я разрешил и просил передать ей привет, но тут заговорил Вульф:

— Скажите ей, что вы задержитесь здесь на всю ночь. Все вы эту ночь проведете здесь. Утром Арчи повезет наши трофеи в банк, и вам придется сопровождать его. Возможно, что они ничего не предпримут, а возможно, что попытаются. Фред, ничего не рассказывайте вашей жене и вообще никому. Дело еще не закончено, оно только хорошо начато. Если вы хотите чего-нибудь горячего, ребята, я могу в двадцать минут приготовить оленину по-йоркширски, если только Арчи сварит яйца.

Все хором отказались. Это меня устраивало. Терпеть не могу варить яйца для оленины по-йоркширски.

Час спустя вечер был в разгаре. Мы занялись игрой в пинокль, а Вульф, усевшись в кресло, углубился в книгу «ФБР, которое никто не знает». Либо он тайно злорадствовал, либо что-то придумывал, точно не знаю.

В десять часов я извинился и временно покинул картежный стол: Вульф решил позвонить Хьюиту, так как гурманы, по-видимому, закончили свою трапезу. Я пошел к телефону, от имени Вульфа поблагодарил Хьюита и сообщил, что все прошло отлично. Хьюит сказал, что он и его гости нашли наших заместителей весьма занимательными: Джервис читал отрывки из Шекспира, а Кирби изображал президента Джонсона, Барри Голдуотера и Альфреда Ланта[7]. Вульф просил передать им привет, затем я вернулся к пиноклю, а Вульф — к своей книге.

Но еще одно обстоятельство прервало наш мирный вечер. Вскоре после одиннадцати часов зазвонил телефон, и, так как Вульф ненавидит отвечать на звонки, пришлось мне еще раз прошагать в кабинет.

— Дом мистера Ниро Вульфа. У телефона Арчи Гудвин.

— Это говорит Ричард Брегг. — Голос был тягучий, глухой. — Я хочу поговорить с Вульфом.

Мы ожидали этого звонка, и поэтому у меня были соответствующие инструкции.

— Боюсь, что вам это не удастся. Он занят.

— Я хочу увидеться с ним, Гудвин.

— Отличная мысль. Он так и думал, что вы захотите встретиться с ним, Брегг. Скажем, завтра в одиннадцать у него дома.

— Я хочу видеть его сегодня! Сейчас же!

— Сожалею, но это невозможно. Он очень занят. Самое раннее — в одиннадцать часов завтра утром.

— Чем он так занят?

— Он читает книгу «ФБР, которое никто не знает». Через полчаса он уже будет в постели.

— Буду у вас утром в одиннадцать.

Он с грохотом швырнул трубку; я отчетливо представил себе эту картину.

— Я назвал его просто Бреггом, без «мистера», так же как и он меня, — обернулся я к Вульфу. — В одиннадцать часов завтра утром. Все, как мы ожидали.

— И желали. Следует признать это. Нам нужно посоветоваться. Вы скоро кончите играть?

— Да. Я только что набрал триста сорок.