"Гамбит старого генерала" - читать интересную книгу автора (Таляка Я.)

Глава 4.

Для создания у уважаемых читателей целостной и непротиворечивой картины событий, происходящих в доме чародея д'Аранжа Утонченного, позвольте повернуть время на несколько часов вспять. Обернемся к тому моменту, когда девушка и ее могущественный но, довольно своенравный покровитель только-только расстались, разойдясь, каждый по собственным делам. Марисабель, вдруг узнавшая о том, что ее заклятый враг, этот злодей, мерзавец и законченный негодяй в единой упаковке, а именно темный маг Слэг продолжает портить воздух, по рекомендации д'Аранжа выпила успокаивающую микстурку и отправилась баиньки, а сам чародей…

В отличие от Марисабель, настроение волшебника, на момент их расставания, было просто превосходным. То, что девушка расстроилась при виде, побитого и исцарапанного, но живого, и уже отмокающего в ванной с целебными растворами, злобного неофита, д'Аранж, разумеется, заметил, уж слишком явно было, что она от всего этого не в восторге, однако вида что заметил, не подал. Чародей рассудил, что заверения о надежности его казематов (из которых действительно выбраться было невозможно), предпринятые в такую, несомненно, сложную для Марисабель, минуту лишь сыграют против него.

Это могло привести к некоторым дурным последствиям. Например, вызвало бы у девушки нервную реакцию, кто знает, может быть и вплоть до истерики. Или, окажись она покрепче, долгим диспутам, тоже далеко не факт что приятным. Скорее наоборот, факт что неприятным.

И напротив, проигнорировав эмоции, волшебник разом достигал нескольких целей. Первое: он избегал, вполне вероятной, конфликтной ситуации. Второе, как следствие первого: отложенное объяснение насчет Слэга, переносило на поздний срок и отбытие самой Марисабель. Это действовало в интересах главной задачи д'Аранжа, относительно лейтенанта. Можно было даже сыграть на ее недоверии и предложить девице задержаться чтобы лично проконтролировать условия содержания Слэга. Учитывая, ее отношение к наемнику Сорганазеллы, можно было рассчитывать на согласие. Ну и, наконец, третье: д'Аранж получал возможность спокойно, не отвлекаясь на реверансы, обследовать таки своего другого пленника. Речь, понятное дело, идет о хоботуне, все еще интересовавшего Лорда-Протектора как никто другой.

Правда, приступить к осмотру немедленно, у чародея не получилось. Накопились неотложные дела, занявшие все внимание мага. Что это были за дела сказать точно нельзя, но есть подозрение что д'Аранж и сам слегка вздремнул. Если вы не забыли, то чародей только что вернулся из боя, где потратил немало сил и был несколько утомлен, серьезные же исследования он предпочитал проводить на свежую голову. Так или иначе, эта задержка не охладила его азарта. Спускаясь в лабораторию, волшебник довольно потирал ладони.

"Сейчас", — думал он возбужденно. — "Просмотр взятых накануне анализов, потом повторный сбор, потом и… и-и-иэххх".

Маг не удержался и гортанно хохотнул. Ах, как ему будут завидовать недоброжелатели на ближайшем зимнем симпозиуме великих магов, как за него порадуются друзья и приятели. Волшебник отворил тяжелую дверь из потемневшего от времени, заплесневевшего дерева. Тускло блеснули старые бронзовые скобы, заскрипели давно несмазанные петли, и пред взором чародея предстала лаборатория.

Вопреки ожиданиям, любого обратившего внимание на дверь, это была очень продвинутая лаборатория. Во многом не уступающая лучшим исследовательским лабораториям в Башнях, этой магической столице мира. Надежная система принудительной вентиляции и вытяжки, настраиваемое освещение, многочисленные наборы эргономичных инструментов, каждый на своем месте… В общем, все как полагается.

И дверь, кстати, тоже была далеко не так запущена, как выглядела. При всей кажущейся неуклюжести она была вполне функциональна, и даже обеспечивала помещению герметичную изоляцию от остальных комнат. Прежде уже отмечалось, что чародей обожал всяческие визуальные и прочие эффекты, рассчитанные на создание атмосферы, так вот, внешний вид двери был всего лишь одним из них.

Обманываться видом двери действительно не стоило. Она была невероятно крепка и надежна, собственно, как и все остальные двери, предназначенные для помещений, где постоянно проводились опасные эксперименты. Запомните это, что бы в полной мере прочувствовать эмоции д'Аранжа, которые он испытал… вернее которые ему пока лишь предстояло испытать, в самом недалеком будущем. Сразу оговорюсь, эмоции эти не из приятных, но о причине этого — немного позже.

А пока ничего не подозревающий волшебник миновал эту дверь, потом еще одну, не менее надежную чем первая и третью, такую же крепкую как первые две. И вступил, наконец, в святая святых — свою любимую лабораторию.

Услужливый дух хранитель, сразу засветил центральную лампу под потолком, а потом, поочередно, по мере того как волшебник приближался и проходил по лаборатории, мимо того или иного стола или агрегата, зажигал и гасил местное, более яркое, освещение. Тихонько гудели, разогреваясь и приходя в состояние активного ожидания всевозможные механизмы, незаменимые помощники колдуна во многих его начинаниях.

Принято считать, что маги и технократы не любят друг-друга. Люди думают что тот кто предпочитает магию, ни за что не замарает себя "возней с железками" и наоборот, поклонник технологий с презрением относится к "дешевым фокусам". Однако это правило совсем не обязательно. Например, д'Аранж к числу узких специалистов-магов никогда не относился. Да он считался магом, но не чурался и технологий. Кроме друзей-коллег у него было много приятелей технократов, которые и обеспечили ему лабораторные механизмы. Механизмы и магия прекрасно сочетались в маленьком мирке, созданным волей и разумом этого выдающегося человека. Дополняли и продолжали одно другое и вместе способствовали многим невероятно сложным и интересным работам чародея.

К одной из таких, очередному, не сказать что из ряда вон выходящему, но и не совсем обычному открытию, маг готовился и сегодня. Знал бы он что ему предстоит… Ах, предстояло ему многое.

Началось все с того что, подойдя к клетке, где он намеревался обнаружить пойманного намедни зверька, он ничего в ней не нашел. Иными словами зарешеченная клеть была пуста, то есть хоботун, которому полагалось в ней находиться, почему-то в ней отсутствовал.

Волшебник озадаченно вскинул брови.

"Вот это да", — подумал он. — "И что же сие означает?"

Однако почти сразу же он вспомнил что, приготовив вчера клетку для нового экспоната, заселить ее совершенно позабыл. После осмотра в ходе, которого был обнаружен ошейник с наводящим кристаллом Слэга, хоботун так и остался на столе растянутый бесстрастными и неутомимыми каменными змеями.

Ни для кого не было секретом (а для кого и было, быстро таковым быть переставало), что маг высшего уровня посвящения д'Аранж Утонченный был человеком очень одаренным, но и необычайно рассеянным. Давно не было это секретом и для самого д'Аранжа. Волшебник сильно расстраивался (конечно, когда вспоминал об этой присущей ему черте характера) но мало что мог со своим главным недугом сделать. Всякий раз недостаток внимания оказывался сильней железной воли мага. Или, если быть точным, хитрее его. Когда чародей намеревался что-то сделать, то он непременно доводил это что-то до логического завершения; исключением были только когда он забывал о твердом намерении что-то сделать. Это привносило в его жизнь определенные сложности, и здорово тормозило многие прекрасные начинания.

В конечном итоге д'Аранжу пришлось выработать целый комплекс мер против последствий склероза. Некоторые из этих мер напоминали магу о необходимости сделать то-то и то-то, другие, если обстановка это позволяла, выполняли отдельные операции о которых он запамятовал, совершенно самостоятельно.

Вот и теперь, когда хозяин Парка оставил экспонат в рабочем положении, но, отвлекся на осмотр кристалла из поводка, должна была сработать одна из таких мер. По прошествии определенного срока бездействия, каменные змеи расслабляли хватку и позволяли «материалу», принять более удобное и привычное положение. Ни о какой свободе перемещения, разумеется, и речи не могло идти. Зверька по-прежнему, фиксировала пара ближайших змей, обвивавшихся вокруг него наподобие проволочной вязки, и в таком вот виде они все ожидали дальнейших распоряжений.

Мгновение позже маг сумел вспомнить, что так и случилось. Он вспомнил, что краем глаза заметил, как аспиды начали переплетаться по-новому. Он даже собирался приказать им перенести хоботуна в клеть, где тому было бы не в пример вольготнее, однако, все та же отвлеченность… Похоже, что хоботун, перемотанный жесткими каменными телами чародейских слуг, так и остался на лабораторном столе. Бедолага. Ему пришлось провести так все время, пока волшебник отсутствовал.

Какие последствия это испытание оказало на хрупкий организм неизученного зверя можно было только догадываться. В ужасе, преисполненный самых худших ожиданий, д'Аранж метнулся к смотровому столу.

— Нет, нет, нет, — бормотал он, представляя стылую тушку околевшего хоботуна. Все что могло остаться, вместо здорового и полного сил зверька, диковинки счастливо избежавшей трепанации при встрече с мастером клинка Марисабель Гранде но не пережившей элементарной лабораторной халатности. — Только не это… катастрофа.

Впрочем, волновался он зря. Каменные змеи действительно застыли, сплетя из собственных тел нечто наподобие закрытой арматурной корзины, но трупа хоботуна в ней не было. Вот только, и живого зверя в ней тоже не оказалось. Хоботун, эта неведомая и интересная зверушка, на которую д'Аранж имел такие, далеко идущие планы, как-то сумел проскользнуть сквозь мертвую хватку и отбыть в неизвестном направлении.

А аспиды, как ни в чем не бывало, дремали, продолжая думать, что держат, давным-давно улизнувшего уродца. Разбуженные, воплем чародея, силикоиды воззрились на хозяина с холодным безразличием. Команд от мага не поступало, а те что, прозвучали, настолько явно были не в компетенции змей, что они даже теоретически не стали рассматривать варианты выполнения.

На вопросы аспиды и подавно ответить бы не смогли, даже если бы и могли говорить. В физическом плане изворотливые, но, во всем остальном, крайне простодушные порождения камня, риторики они не понимали, и все словоизлияния мага считали чем-то вроде мантры нужной для какой то малопонятной цели. Слушали аспиды мага с самым вежливым безразличием, какое только возможно.

Если же по существу, так змеи и сами ничего не знали. Спали они крепко, всякую заботу о безопасности делала ненужной почти полная неуязвимость каменного тела так что мозг аспида получал во сне самый лучший отдых, какой только возможен. Отдых каменного аспида настолько хорош что, практически любое событие предыдущего дня, не получив на утро напоминания, из памяти змея изглаживалось. В этом плане, силикоиды переплюнули даже своего рассеянного хозяина. Так, не обнаружив никого в своей каменной хватке, аспиды даже и не заподозрили неладного. В их мировоззрении ничего страшного не произошло, так что и эмоций они никаких не проявили.

В отличие от змей, волшебник предался эмоциям от всей души. Сильно и страстно. Чародеи вообще, в массе своей, люди легковозбудимые и нервные. А что поделать? Издержки профессиональной деятельности порой заставляют мага обращаться к самым глубинным резервам своего сознания и психики и частенько выпивают эти самые резервы до самого дна. У каждого практикующего колдуна, случаются нервные срывы. Собственно, нервные срывы у кого хочешь, случаются, но у более-менее серьезных чародеев это не только крик и топанье ногами. Когда продвинутый волшебник сердится, во все стороны летят громы и молнии, окружающие примеряют на себя новые обличья (как правило, существ мелких и малоприятных) а в астрале твориться вообще черт знает что.

Д'Аранж был добрым и довольно сдержанным чародеем, поэтому он ограничился всего лишь тем что изрыгнул в пространство десяток или два ненаправленных проклятий. В поисках подходящей жертвы, проклятия начали (заодно грызясь и между собой) метаться по лаборатории. К счастью все они немедленно были перехвачены защитными заклинаниями, которыми помещение было оборудовано на самом высоком уровне. Никто, включая сюда и без вины провинившихся змеев, не пострадал. Гнев вспылившего мага разрядился в отводящие контуры и никому не причинил ни малейшего вреда. А вскоре и д'Аранж успокоился достаточно, что бы обдумать новоявленную проблему.

Ну, выскользнул зверек из каменной хватки, ну обрел немного больше свободы, чем полагалось, но… но, вот и все, собственно. Д'Аранж ухмыльнулся. Никуда за пределы лаборатории хоботун выбраться не мог, сама обстановка в принципе этого не позволяла. Все входы выходы чародей держал на запоре. Вентиляция?.. да, но габаритами хоботун не вышел, что бы лазить по узким воздуховодам. Проделать же собственный лаз он за столь короткий срок, не смог бы, просто физически. Зубы бы обломал. Следовательно, никуда не делся и сидит где-то под столом, прячется, выжидает. Это кстати и к лучшему, не будет повреждений от долгого пребывания в одной, жестко фиксированной позе. Зверек, правда, мог залезть еще, куда-нибудь и все-таки огрести приключений, но чародей не думал что это произошло. Всякий аппарат способный причинить зверю, какой либо вред, включался лишь с ведома самого д'Аранжа, а в неактивном состоянии большой угрозы не представлял.

Таким образом, волшебник легко мог исправить допущенную оплошность. Все что от него требовалось это провести тщательный обыск лаборатории и вернуть зверька на законное место. Только позаботиться, чтобы оттуда он уже не смог сбежать.

Чародей пристально посмотрел на пустовавшую с вечера клетку и ту начало корежить. Прутья стягивались и сдвигались плотнее, из стола потянулся моток проволоки и включился в общее шевеление… Вскоре перед волшебником стояла та же самая клетка, но с куда более частыми прутьями.

В принципе можно было и не тратить магию на такой эффектный трюк, а заказать необходимую клетку у систем доставки, но колдун не решился открыть лифт. А вдруг хоботун туда проскользнет? Еще не хватало бегать за проворным мерзавчиком по всем обширным складам, если он туда проскользнет. Чародей не поленился даже прочесть заклятье полной (на предполагаемое время поиска, кислорода должно было хватить) герметизации помещения. Так, на всякий случай.

Когда клетка была готова, настала очередь каменных змеев, д'Аранж махнул рукой и аспиды дружно тронулись в обход помещения. Их проницательные взоры обшаривали каждую щель, каждое углубление, где только мог спрятаться коварный узник. Ничто не могло укрыться от мудрых змей.

…Или почти ничто, потому что аспиды прошлись по всей лаборатории, из конца в конец, потом, с не меньшим тщанием, обратно, но хоботуна так и не нашли.

Увы. Вместо того, что бы притащить своему повелителю зверька, змеи, одна за другой, сползались к вентиляционной шахточке в отдаленном углу и по очереди старались туда проникнуть. Однако заклятье д'Аранжа мягко отпихивало их прочь и аспиды оставались на месте. Постепенно они все сгрудились у неприступной норы, сплелись перед ней в клубок и принялись гипнотизировать темный провал колодца в надежде, что тот поддастся их таинственной змеиной магии.

Когда волшебник обнаружил их в таком положении, он преисполнился дурных предчувствий, что не все так просто, как ему показалось сначала. И даже не так скверно, как стало казаться позже.

…первый разговор двух магов начался довольно жестко. Необъяснимая и невероятная пропажа хоботуна настроила д'Аранжа на принципиальный тон, и он не собирался разводить чрезмерные политесы.

— Та-а-ак, — страшным голосом, прямо с порога заявил старый колдун. — Что бы не было потом неправильной трактовки того, что сейчас произойдет, прошу слушать меня внимательно и запоминать все, что я сказал. Первое. В случае если я посчитаю, что мне необходимо вас, уважаемый коллега, прикончить как собаку, а я склонен считать что, такова моя позиция вполне допустима, причем в самом что ни на есть ближайшем будущем, то я вас прикончу мгновенно. Можете не сомневаться, Вы и крикнуть не успеете. Это Вам понятно?

— Я-я-яааа, — заблеял "великий и непобедимый" Слэг вмиг теряя все краски с лица, и превращаясь в собственное гипсовое изображение. — Да-а-а, сэр.

При виде столь печальной картины, д'Аранж невольно сбавил резкость тона. Именно такого эффекта он и добивался, но смотреть на перепуганного до полусмерти молодого чародея, ему было неприятно. Если помните, Лорд-Протектор с уважением относился к авторитету и самомнению членов касты магов, впрочем, не только их, но и представителей практически всех слоев общества, и считал недостойным себя подвергать людей излишним унижениям.

— Второе… Да вы присаживайтесь. Собственно, что вы так волнуетесь, ведь я же не сказал, что это произойдет уже сейчас. Я не питаю по отношению к вам агрессивные намерения. Я сказал, что проблемы вероятны, но ведь я не говорил, что они обязательны. А это огромная разница.

— Д-д-да, сэр, — закивал Слэг. — Я-я-я п-п-поннннял, сэр. Кккак ссскажете сэр.

Д'Аранж задумчиво оглядел своего «протеже» и печально вздохнул. Да, переборщил он с началом, здорово переборщил. Как бы сейчас Слэга удар не хватил, ну или он заикой на нервной почве не остался.

— Вот, — волшебник протянул пленнику бокал с особым, травяным настоем. — Выпейте, это успокаивающее.

Хрусталь бокала мелко зазвенел о зубы Слэга, когда тот поспешил выполнить повеление владыки Парка. Впрочем, звон продолжался недолго, зелье подействовало.

— Полагаю, — заметил это д'Аранж, — теперь мы можем поговорить откровенно.

— Так точно, сэр, — проявив почти военную выправку, гаркнул пленник. — Как вам будет угодно, сэр.

— Ну-ну, — пробормотал д'Аранж, отмечая про себя, насколько выгодно отличается ненавязчивый армейский стиль Марисабель, от этих безвкусных солдафонских выходок. — Пожалуй, совершенно незачем так кричать.

— Так точно, сэр, — преданно смотрел ему в глаза сорганазельский колдун. — Истинная правда, совершенно незачем.

Похоже было, что знакомство накоротке с воинскими порядками эскорта смерти, на пользу ему не пошло. Или он всегда был таким, э-э-э простым?

— Хорошо, — кивнул д'Аранж. — Итак, на чем мы остановились? Кажется на том, что вы целиком в моей власти?

Слэг мимолетно сморгнул, и еще преданней, до полного остекленения взора, уставился д'Аранжу в переносицу.

— Из чего следует, — продолжал старый волшебник, про себя подумав, не пересаливает ли, как бы тот опять не стал заикаться, — что предпринимать что-либо, что может прийтись мне не по вкусу, вам не следует. Я доступно объясняю?

— Да, сэр, — прошептал Слэг с натугой. — Абсолютно доступно, сэр.

— Вот и хорошо. Главное же сейчас для вас, это отвечать на те вопросы, которые я задам. Запомните, отвечать честно, я сумею отличить правду от лжи, и ничего не утаивать. Это я тоже смогу определить.

— Да, сэр.

— Хорошо, — снова кивнул д'Аранж, посчитав, что теперь сможет получить от хозяина носатой "адской гончей" ответы на все интересующие темы.

Чародей не лгал и даже не преувеличивал, когда утверждал что владеет средствами, позволяющими ему надежно устанавливать, где истина, а где нет, однако средства эти были достаточно сложны и приготовить их можно было лишь за гораздо больший срок, чем тот что был сейчас в его распоряжении. Поэтому ему пришлось довольствоваться лишь теми методами допроса которые, в принципе, доступны каждому. Пытки д'Аранж считал проявлениями варварства, но давления непосредственно на психику он не чурался.

У инквизиторов, часто попадающих в двусмысленные положения, когда надо и информацию от подозреваемого получить, и нельзя нанести ему увечий, существует особая метода. Согласно ей один инквизитор разыгрывал роль отвязного психа, человека настолько увлеченного своей работой, что ничего другого и признавать не желает, в то время как другой неожиданно принимал сторону пытаемого. Разумеется понарошку. Этот второй заступался за арестованного, ограждал его от напарника изувера и доверительно советовал давать показания. Такой технологии часто вполне достаточно, что бы сломить волю любого даже очень крепкого и ранее не склонного к сотрудничеству человека. Д'Аранж ухитрился совместить в одном лице обе роли, «плохого» и «хорошего» инквизитора, а заодно и роль строгого, но справедливого, судии.

— Теперь вам, уважаемый, придется все-все мне рассказать… как вы до этого докатились? Как вам это удалось?

— Что именно? — не понял Слэг, внутренне опять напрягаясь от недоброго предчувствия.

Список его преступлений еще не пополнился ничем таким уж масштабным, однако, мелких пакостей у него хватало. Вот только про что конкретно спрашивает этот могущественный маг?

Д'Аранж нахмурился. Кажется, он совершил ошибку, ведь Слэг мог быть и непричастным к побегу хоботуна.

— Расскажите мне про вашего зверя, — попросил он.

— А он не мой, — быстро ответил молодой колдун.

— А вот этого не надо, — мягко, но непреклонно предупредил д'Аранж. — Я точно знаю, что он ваш. На нем был маяк, а ставили его вы.

— Маяк мой, — согласился Слэг. — Но сам Гончий — собственность департамента разведки Сорганазеллы. Откуда они его достали, я не знаю. Честно.

— Хмм. Так значит. И то, как он сумел проскользнуть в вентиляцию, вам тоже не известно? — задумался д'Аранж… задумался настолько, что не заметил, как выдал пленнику важную информацию. И как у того при этом загорелись глаза. — Тогда расскажите, зачем вы здесь? С какой целью? Одним словом, все что известно.

Слэг запираться не стал.

— Разведка сорганазельцев где-то раскопала, что Коргадол организует, какую то важную экспедицию. Якобы они нашли место, где спрятан некий артефакт, обладание, которым позволит им добиться огромного превосходства над всеми противниками. Так как между этими городами идет давняя война то, сами понимаете, сорганазельцы не могли оставить это сообщение без внимания. Вот они и послали… нас.

Вероятно, Слэг вспомнил, как мало осталось этих «НАС», и его голос, уже набравший было, прежнюю силу, вновь дрогнул.

— Любопытно, — пробормотал д'Аранж. Так вот почему Марисабель уклонилась от рассказов о своем задании. Она что же, просто собиралась обокрасть его, воспользовавшись гостеприимством? — И что же это за артефакт, если не секрет?

— А никто не знает, — ответил Слэг, и сразу поправился. — Никто из нас не знает. План заключался в том, что бы незаметно проследить за агентом Коргадола и вступить в игру только когда она начнет поиски. Или если уже нашла, смотря по обстоятельствам.

— Столько воинов за одной девчонкой? — удивился д'Аранж. — Не многовато ли? Я бы, например, на вашем месте поехал сам… ну, десяток слуг на всякий случай.

— Операцию планировал не я а департамент, я просто сопровождал их и обеспечивал поддержку. А они… по данным их разведки, она должна была встретиться здесь с каким то крупным пополнением, — объяснил Слэг. — Кроме того, вы не знаете эту девчонку. Когда дело доходит до драки, она сущий дьявол. В Сорганазелле за нее объявлена немалая награда, одновременно как за шпиона, как за офицера приближенного к враждебному генералитету и даже как за уголовного авторитета. Такого еще не было.[17]

Слэг откашлялся.

— Ну и, наконец, мы не были уверены, что амулет уже добыт. В этом случае пришлось бы искать самим… а ведь чем больше народу, тем быстрее.

— Логично, — согласился д'Аранж, и поинтересовался, как бы невзначай. — Так значит, э-э-э, искомый артефакт надежно спрятан?

— О, да! — закивал Слэг. — Конечно, если вы его уже не нашли, и если он вообще существует…

— Ничего что подпадает под это определение, я здесь не находил, — заверил его д'Аранж. — Но, полагаю, вы знаете, где копать?

— Если бы, — Слэг тяжело вздохнул. — Известно лишь то, что это где-то в статуе, или под ней. Агент Коргадола должна знать точнее…

Договорить ему не удалось, так как Лорд-Протектор, при этих словах, пришел в сильное душевное волнение.

— Стоп! — воскликнул д'Аранж, преображаясь, — То есть как это в статуе? Вы, что же, собирались их разрушать?

— Я то, конечно нет, — заметив, как нервно отнесся к идее проведения погрома, старый волшебник, сразу спохватился Слэг. — Все происходящее это инициатива Коргадольцев и моих нанимателей. Я, поймите меня правильно, только магическое прикрытие и сопровождение. Собственно меня и взяли, что бы свести разрушения к минимуму. Предполагалось, что я смогу найти и извлечь артефакт, вообще не повредив ни единой статуи.

— Ну-ну, — пробормотал д'Аранж угрюмо, уловив откровенную фальшь. — Как же, как же.

Слэг буквально обмер, мгновенно вспомнив слова, с которыми в его апартаменты заходил этот человек и сообразив, что сейчас как никогда близок к их практической реализации. Однако он ошибался; д'Аранж действительно мог учинить расправу, и, довольно жестокую, но только если бы предполагаемые действия уже имели место, за несовершенные же преступления он карать не собирался.

— Ничего бы вы здесь не нашли, — вместо этого заявил он.

— Вот и я им так сказал, — радостно подтвердил Слэг, но, наткнувшись на прищур темных недоверчивых глаз старшего коллеги и, поняв что, вновь допустил ошибку, осекся. — То есть я хотел сказать… ну, то есть я подумал… я, вообще, с самого начала, был против всего этого.

— Неужели? — ядовито осведомился д'Аранж.

Он слышал эти слова от каждого второго пойманного им в своей сокровищнице вора, так что давно перестал придавать им значение. Марисабель по крайней мере не стала лгать что случайно проходила мимо. Но ведь она и правды тоже не сказала! Видимо с ней тоже предстоит серьезно поговорить.

— Уверяю вас милорд, я здесь не при чем, — заторопился пленник и (ну вот, как д'Аранж и предполагал.) стал оправдываться. — Можно сказать, я во всем этом случайно, э-э-э-э и даже как бы это выразиться поточнее, участвую косвенно… ничего серьезного… знать ничего не знаю ведать не ведаю. Мелкая сошка так сказать, практически стороннее лицо. Наемник. Выполняю контракт и ничего больше. Верьте мне. Ну, пожалуйста.

Лорд-Протектор Большого Парка устало вздохнул.

— Рассказывайте все, что знаете о звере. Кто им управлял? Как? Одним словом все. — д'Аранж недобро прищурился, обдавая Слэга огненным взором из под нахмуренных бровей. — И не пытайтесь, повторяю, не пытайтесь меня обмануть.

— Не знаю ничего, честное слово, не знаю, — вздрогнул Слэг. — Ей достаточно было сказать, что от нее требовалось, и она выполняла. Или не выполняла, если не… она очень самостоятельна, знаете ли, всерьез подозреваю что эта тварь разумна. На свой лад разумеется. Не как человек.

— Интересно, — заметил д'Аранж которому и впрямь стало очень интересно. — Давайте дальше.

— Но это все, — в отчаянии напрягся Слэг. — При мне они ни ела, ни пила, не испражнялась, ничего. Я ее и видел то всего несколько раз, и то мельком. Ах да, она очень ловкая, способна перестраивать скелет и еще что-то там. Но сам я этого не видел, знаю по россказням солдат.

— Значит, проводника с вами не было?

— Нет, мы и ее саму то в последний раз видели, когда напали на след рыжей девки. Потом она пошла вперед, а мы следом. Так и двигались.

— Ладно, — сказал д'Аранж, посчитав, что дальнейший допрос пока не требуется и давно пора поинтересоваться, как там идут дела у охотников. — В таком случае не смею больше утомлять вас своим присутствием.

И уже от порога добавил.

— Но вы постарайтесь, может, что еще вспомните? Хорошо?

— Всенепременно! — «блеснул» Слэг. — Все, что только в моих силах.

— В таком случае, до скорого.

С этими словами, разговор двух чародеев завершился.

…пока д'Аранж проводил допрос Слэга, в подвалах разыгралась собственная история. Но уже не тонкая психологическая игра как в английском детективе, а сугубо американский боевик с элементами ужаса. Участниками ее оказались хоботун и несколько, отрешенно бесстрастных, словно бы вырубленных из черного гранита пресмыкающихся стражей Паркового закона. После пропажи хоботуна, д'Аранж, не долго думая, отправил в вентиляцию весь наличный состав змей-силикоидов.

Собственно, история эта, череда картинок, извлеченных впоследствии д'Аранжем из их кремниевых ячеек памяти. Мозги каменных змей, кое в чем подобны, электронно-вычислительным приспособлениям, и легко позволяют изымать накопленную информацию.

(Стоит ли говорить, что процесс этот назван легким с огромной оглядкой на того, кто его будет проводить? Так, скажем, если д'Аранж был превосходным специалистом и мог похвастать не одним десятком успешно проведенных процедур подобного осмотра, то для кого другого, не столь проворного, попытка повторить его действия могла окончиться весьма и весьма плачевно. Позволю себе напомнить современным читателям, что аспид, помимо всего прочего, отличается от компьютера еще и тем что, из розетки его для перестановки «винта» не выключишь, и флэшку, если хочешь жить, в каменного змея не воткнешь. Примечания автора.)

…Итак, отправленные на поиски арестанта змеи, устремились в вентиляцию и вскоре расползлись по всей системе. Надеждам д'Аранжа на их скорое триумфальное возвращение, не было суждено оправдаться, — хитрый зверек не стал задерживаться в вентиляции и вскорости выскользнул из тонких труб, простиравшихся по всему дому, от конька на крыше до самого глубокого подвала. Выскочил как раз в подвале, каким то образом сумел избавиться от собственного запаха и отбыл в неизвестном направлении. Может быть, спрятался здесь же в подземельях, а может, отправился пытать беглую удачу, где-то еще. Аспиды посовещались и отправились каждый своей дорогой.

На основе многовековой практики, д'Аранж убедился, что изворотливые слуги вполне способны постоять за его интересы и поодиночке, поэтому такую тактику, в принципе, одобрил. Хоботун мог, кого хочешь, поразить невероятной для высшего позвоночного животного, гибкостью, но соперничать с аспидом силой он бы не смог. Змей-силикоид выглядит жутко, но не менее страшен он и в деле. Известен случай когда каменный аспид победил в поединке тираннозавра, царь плотоядных ящеров был просто задушен, когда попытался поиграться с аспидом.

В любом случае, змею, столкнувшемуся с беглецом, достаточно было лишь подать сигнал, и к нему на выручку поспешили бы все остальное ползучее воинство, — ну а попытка сражаться с целым их выводком заведомо обречена на провал.

Главным неприятным аспектом такой тактики было то, что ряды загонщиков, с течением хода операции, становились все реже и у беглеца появлялось все больше шансов проскочить сквозь их строй. Надо ли объяснять что, в этом случае, прогресс успешного поиска становился удручающе мал и для желаемого исхода требовалось бы все больше времени. И чем больше его проходило, тем все больше и больше требовалось, пока, наконец, у зверька не появлялся реальный шанс совсем сбежать из волшебного домика.

Более того, даже получив клятвенные заверения Слэга в том, что он не имеет к исчезновению «гончего» ни малейшего отношения, д'Аранж не стал сбрасывать его со счетов. Лорд-Протектор исходил из того, что присутствие хоботуна где то еще, кроме как в надежной клетке, это вероятность побега уже и для лидера разгромленных сорганазельцев. Что, в свою очередь, уже совсем ни в какие рамки не укладывалось.

Во избежание казусов, сразу же после окончания визита к Слэгу, была активирована специальная ловушка на дверях камеры пленного колдуна. Не имея точного представления о всех дарованиях способного зверька, д'Аранж не мог быть уверен что капкан окажется эффективным против такой мелкой и изворотливой мишени, но вот самого Слэга он бы схватил с гарантией.

Однако ловушка не потребовалась. Хоботуна вскоре поймали, и, как д'Аранж и рассчитывал, что бы справиться с уродцем вполне хватило одного аспида. Пожалуй, обнаружь его двое или более змеев, это был бы перебор, которого зверек мог и не пережить, а так все получилось тип топ. То есть НЕ идеально, но результат был обеспечен.

Хоботуна заметили когда он крался по каким то узким щелям в перекрытии… Кстати об этом поподробнее. Хитрое создание действительно было способно трансформировать свое тело, совершенно немыслимым образом, выворачивать суставы, превращать собственную плоть в здоровенного, вытянутого гигантским студенистым комком, слизня, и вот в таком вот виде форсировать преграды, в обычном состоянии непреодолимые. Зверек просто просачивался в любые полости, так что вентиляционная шахта лаборатории д'Аранжа, теоретически заблокированная, оказалась для него легко доступным путем бегства… Так вот, совершивший с собой все эти манипуляции, хоботун потихоньку крался в перекрытии и выискивал места побезопаснее.

Откуда ему было знать, что за ним уже довольно давно наблюдает один из посланных на прочесывание закоулков дома аспидов.

Кремниевый ловец засек жертву не глазами — змеи вообще, и каменные змеи в частности, слегка подслеповаты, кроме того, добыча следовала вне поля его зрения… И не по запаху — в измененном, виде хоботун пах не сам собой, точнее не только собой, но и всем по чему проползал или до чего касался, аморфное слизистое тело легко впитывало молекулы всех запахов какие только ему встречались, и само начинало их потихоньку источать. Аспид обнаружил жертву на слух.

Зря говорят, что змеи не имеют ушей и поэтому совершенно глухи. У них превосходное в этом плане восприятие и они способны расслышать многое, что выходит из границы возможностей человеческого уха. Вот и этот аспид сумел уловить легкий скрип, сопровождавший перемещение беглого экспоната. А вскоре и нос каменного загонщика, как и у большинства живых змей, чувствительный к тепловому излучению, обнаружил приближение цели. Каким бы выдающимся конспиратором не был хоботун, но температуру собственного тела он прятать не мог… это то его, в конечном итоге, и подвело.

Убедившись, что шорохи это не случайные звуки самой конструкции дома, аспид послал сигнал к общему сбору и замер в ожидании, когда цель приблизится на достаточное расстояние.

Все произошло невероятно быстро. Аспид прекрасно «слышал» носом приближение беглого уродца и теперь лишь ждал когда хоботун попадет в сектор поражения. Когда до контакта оставалось совсем чуть-чуть, змей напружинил кремнеземные кольца и, при появлении беглеца, резко послал вперед флегматичное каменное рыло.

Последнее, что увидел сорганазельский шпион одним из глазиков, до того как тот оказался выбит, это завершение финальной фазы атаки каменного змея. Что и говорить, зрелище редкое, жаль только, скоротечное. Сознание, в который уже раз, за минувшие сутки покинуло хоботуна, и, безвольно растекшись на полу, он окончательно «умедузоподобился». Теперь уродец представлял собой теперь нечто вроде толстостенного полупрозрачного целлофанового пакета с зачатками скелета и несколькими литрами слизи внутри. На этом активная фаза охоты завершилась.

К слову сказать, и осязанием и обонянием аспид не был обделен, однако никаких неприятных ощущений при контакте с таким мерзким существом как ищейка Черного Храма, он не испытывал. Бесстрастный, как и его прародитель, камень, змей не отличался брезгливостью. Пах ли объект преследования розами, или вонял помойкой, аспиду было совершенно безразлично. И тот факт, что вместо крысы переростка, пришлось транспортировать липкий и вонючий кусок студня, вызывал у него заботы лишь по части выполнения. Довольно затруднительно перетащить растекающееся в сопли создание, имея в распоряжении лишь крепкое и подвижное, но увы, начисто лишенное конечностей змеиное тело.

Однако силикоидный ползун справился. Вскоре, так и не пришедшего в себя, хоботуна надежно заперли. Сперва в клетку с частым шагом ячеи, а потом в специальную камеру, откуда не смог бы бежать даже обладай он способностью принимать хоть полужидкое, хоть жидкое, хоть газообразное состояние. Специально натасканный дух, неусыпно следил за всеми перемещениями зверька по камере и при малейшем подозрении на попытку повторного побега, тут же ей препятствовал.

Повреждение, нанесенное экспонату при захвате в плен, чародей посчитал не слишком сильным. В общем, контексте, даже положительным. Для хоботуна это должно было послужить уроком, чересчур, может быть суровым, но, теперь уже необратимым. Что ж, в следующий раз он подумает, прежде чем повторить попытку бегства. Глаз то у него остался всего один.

Каменного змея, невозмутимо караулившего, бесчувственное тело, чародей осыпал благословениями, однако аспид остался так же внешне холоден к похвалам, как и его собратья, несколькими часами ранее к проклятиям. Для всех представителей этого вида, происходящее с ними в доме чародея, было просто работой. То есть, их спокойного отношения к жизни в целом, это не меняло.[18]

Пронаблюдав за тем как волшебник упаковывает добычу и, убедившись, что в дальнейших их услугах, хозяин не нуждается, змеи скользнули в пробитый специально для них лаз. Отбыли, до следующего вызова.

Теперь, когда все стало на свои места, казалось ничто не способно было отвлечь внимание д'Аранжа от запланированной работы… особенно, после того как у хоботуна было обнаружено свойство метаморфизма, однако эксперименты вновь не состоялись.

Прежде чем маг успел активировать все, положенные на такой случай, аппараты и заклятья, дом Лорда-Протектора сотрясся, словно от удара. Волшебник машинально подхватил завалившуюся на бок колбу и недоуменно огляделся. Землетрясение? Нет, быть такого не может, гадания на сейсмоактивность это проявили бы заранее. Обвал самого дома? Колдовские постройки, а дом относился как раз к их типу, часто склонны к саморазрушению, однако это больше подходило или для новых необжитых строений, или, наоборот, для давно заброшенных.

Д'Аранж с сожалением задвинул назад все приспособления для опытов и, проверив, на всякий случай, активность сторожевого духа, а заодно и отсутствие активности, до сих пор, обморочного хоботуна, отправился в смотровую комнату.

…Путь колдуна лежал по прогулочной галерее с целым рядом балконов выходящих на площадку перед «домиком» а с улицы доносились непонятные звуки, проигнорировать которые волшебник не смог.

В отличие от Марисабель которая была человеком военным, поэтому на незнакомое явление с улицы реагировала, приняв все меры предосторожности, д'Аранж вышел на балкон широкой уверенной походкой повелителя всей округи, никого не боясь и не от кого не укрываясь. Соответственно и площадка показалась ему не по частям, как девушке, а целиком и сразу. А главное, со всем на тот момент своим содержимым.

— Вот ведь черт, — воскликнул, изумленный волшебник, при виде открывшегося ему зрелища. — Ну и как вы это мне прикажете понимать?

На обширной лужайке, где располагалась композиция с героем и драконом, теперь можно было наблюдать еще и заполонившие ее войска, и единого взгляда было достаточно, что бы определить — войска эти, не что иное как, всего несколько часов назад, развеянная по ветру, сорганазельская боевая часть. Точнее вроде бы развеянная, как он тогда, отслеживая перемещения фишек на столе, считал. Теперь, надо поправиться, считал ошибочно.

"Эскорт Смерти", как его назвала Марисабель. Люди, про которых д'Аранж уже и думать позабыл, настолько основательным показалось их бегство с поля боя, вернулись, и вернулись не просто так, а с явным намерением поквитаться. И боевого духа, который как чародей небезосновательно считал, их навсегда покинул, у эскортников было хоть отбавляй.

Легкая победа, на самом деле, оказалась лишь видимостью. Должно быть, «эскорт» не зря считался элитным подразделением. Он и в самом деле был отрядом специального назначения. Д'Аранж понял что здорово их недооценил. Воины сумели сохранить боеспособность и теперь горели жаждой отмщения. Признаться, чародей даже растерялся. Ничего подобного он не ожидал, оттого и сорвалось с его уст это невольное восклицание.

Тем временем, его тоже заметили и мгновенно отреагировали. Д'Аранж обратил внимание на подозрительное шевеление внизу и прежде чем успел понять что это такое, снизу в него устремился яркий луч. Не такой мощный, как только что использовавшийся «файрболл», но, быстрый словно молния и не менее смертоносный. Пронзительно яркий, отточенный словно игла, концентрированный, устремленный прямо в мозг с целью выжечь его до основания, иссушить череп и наполнить его болью.

Чудовищной, неутолимой болью неминуемой и неотвратимой гибели…