"Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990)" - читать интересную книгу автора (Лобанов Юрий)

Глава 2. Рассказ Егора Летова: «Идеального панка не может быть»

«Пью я в количествах по кайфу. Но никогда не перепиваю. Чтобы не блевать. С вином у нас нормально, в два часа можно взять водочку, пиво свободно. Пиво разливное и бутылочное есть, разливное в каждом ларьке свободно. Другой вопрос — финансы. А как деньги есть — пожалуйста. Почитается пиво.

Тусовка плохая, не совсем единственная, но… Есть еще художники-модернисты. Клевый авангард рисуют. А тусовка наша — человек 10–15, как у ИНСТРУКЦИИ, поменьше, может быть… Она включает в себя в основном музыкантов. То есть у нас получается группировка ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ — человек семь, составы варьируются, в зависимости от того, кто тексты пишет, кто лидер. У нас Эжен есть, так он, когда тексты пишет, я на ударных сижу, и все это играется в панк-роке — группа называется АДОЛЬФ ГИТЛЕР. Когда я сижу за ударными и басом, а играются песни в идиотском акустическом духе, тогда это называется ПИК ЭНД КЛАКСОН, кстати, очень клевая группа, когда я пишу свои песни, тогда это называется ГО. Если играет некий Сергеич, я и еще вокалист, да плюс Мэднесс — барабанщик ПУТТИ, плюс еще компашка — это называется КОМКОН-2. Мэднесс служит в Омске. И если он поет свои тексты, играем мы всей тусовкой — это называется группой КАЙФ. Есть группы всякой попсы, металлистов, с которыми мы отношений никаких не поддерживаем. Напрягов насчет авторства нет. Кто хочет, тот свое и поет. Потому у нас и групп много. Тусовка-то одна, все вместе играют.

Мое отношение к власти весьма плохое. Потому что все, что я делаю, это борьба с тоталитаризмом во всех его проявлениях. А власть представляет собой самое худшее проявление государственности, стало быть, тоталитаризма, стало быть фашизма, если говорить конкретно. А я очень ярый антифашист. И потому я считаю, что весь панк, вообще все, что я смогу сделать своими песнями, — давать отпор тоталитаризму.

Необходимо разрушить любой тоталитаризм, как в мышлении, так и в отношении каких-то человеческих связей, тем более в государственных отношениях, из которых состоит весь цивилизованный Вавилон. И панк-рок — не только музыкальное, но и текстовое средство выражения идей.

У меня как-то изначально заложено то, что песня должна быть хитом. То есть песня должна работать многочисленно, многоразово. Я исхожу из того, что на Западе делает RAMONES или CLASH там, или PISTOLS — то есть первая волна панка, не EXPLOITED там, а первые панкеры. Должна быть очень клевая песня, простая и очень запоминающаяся, жесткая такая… Она, стало быть, должна быть хитом, т. е. в нее должен быть некий хук, который будет цеплять, и при этом песня должна в башке крутиться, я ее играю день, два, пять, двадцать раз и каждый раз получаю кайф — значит, песня клевая, если через три дня песня просто надоедает, я ее больше не пою, поэтому у меня песни жесткие, примитивные и в то же время мелодичные.

В песне музыка и текст, все как-то одновременно получается, что первично даже не музыка, а какая-то ритмическая структура, скажем так. Необходима некая цепляющая фраза: «Свое говно не пахнет» или «Мы в глубокой жопе», относительно которых уже все развивается, разворачивается. Главное — поймать некий момент, а дальше все идет само собой… У меня каждая песня — это всего одна фраза, которая обыгрывается так или иначе. Поэтому у меня все песни такие: «Пошли вы все…» или же «Мы в глубокой жопе»…

В демократию, честно говоря, не верю. И в сокрушение тоталитаризма. Я — анархист в таком плане, что власть возможна у битников, что ли… Сокрушить власть нельзя, потому что в самом человеческом сознании тоталитаризм заложен совершенно четко. Поэтому игра заранее проиграна. У Галича есть совершенно клевая песня про то, как с зоны зэки бегут, их убивают одного за другим… кончается, что их, вроде, всех убили. И он просто говорит белым стихом: «Все равно, даже если ни один не добежал, все равно бежать стоило, все равно надо было». Игра заранее проиграна, это я знаю, ничего не удастся сделать, но тем не менее… Есть такая притча Николая Волкова, диссидента такого. Были некие люди, каким-то образом попали они в сундук и жили там год за годом. Жили, забыли, что за сундуком делается, сажали картошку. А так как сундук был закрытым, потому что его нечистая сила закрыла на замок, там не было свежего воздуха, света — было темно, сыро, душно. Но они привыкли, им казалось, что все нормально. Росли они рахитами, слабыми, с бледными лицами. Но дужка замка однажды заржавела и сломалась. Поток свежего воздуха зашел в сундук, ну, и там люди обалдели, смотрят — такой свет, такой воздух, сначала подумали, что задыхаются, а самые любопытные полезли к крышке, стали выглядывать. А нечистая сила стала опять крышку закрывать, а люди то локоть, то голову на край кладут. Крышкой-то эти локти-то прищемит или оторвет совсем. Но за счет того, что кто-то голову постоянно кладет, крышка не закрывается, поэтому хоть слабый, но какой-то поток свежего воздуха в сундук идет. Вот такая ситуация. Я считаю вот что: то, что у нас делают рокеры и панки, это вот то самое и есть.

Можно сделать, глоток чистой воды время от времени, а во-вторых, все это делается изначально для себя. Я считаю, что каждый человек по своей сути изначально одинок. Поэтому все, что он делает — он делает для себя. К тому же, анархия торжествует, если это внутренняя анархия. Если человек добивается внутренней свободы, именно внутренней анархии — это победа. И каждый раз какая-нибудь песня группы ЧАЙФ, про кота например, — это победа в глобальном масштабе, глобальная победа над системой! У Аксенова такой рассказ был про гроссмейстера, читали, может быть (получив утвердительный ответ, продолжает). Едет гроссмейстер в поезде, играет с каким-то любером, урлаком. Гроссмейстер ему мат поставил, а тот не заметил и играет дальше. Этому гроссмейстеру неудобно напоминать, что тому мат давно, и он играет дальше. Потом ему надоело и он сдался с грустным видом, потому что каждый день приходится такие партии играть, открыл чемодан, в котором лежала медаль «Победившему меня», и повесил на грудь этому люберу. Такая же ситуация и в жизни.

В глобальном масштабе демократии быть не может. Тоталитаризм заложен в сознании человека изначально, и мудака убедить в том, что он мудак, невозможно. Есть такая буддийская пословица: «Можно привести коня к водопою, но нельзя заставить его глотнуть», поэтому каждый глотает сам. А поскольку человечество существует уже 4000 лет, это доказывает, что как был фашизм, так он и останется, пока были Христы, так они и остаются.

Я вообще-то человек верующий, честно говоря. Причем в Бога, как в воплощение любви. Бог — не какой-то выше крыши сидит там дядя такой и всеми правит, а Бог согласно буддийской философии. Есть любовь не кого-то за что-то, а любить как дышать, как жить. Только в условиях нашей жизни как-то все не то получается, а это в общем-то даже и нельзя. Это исключает возможность быть рокером, потому что для меня рокер — это человек, который живет среди всех и переживает за других и за ситуацию в мире.

Я вообще, в принципе, не могу представить, что я бы всю любовь вместил в какого-то одного человека. И если глобально подходить, я зверей люблю больше, чем людей, а еще больше деревья.

А вообще, если рока коснуться, то для меня такое понятие как сопереживание — вообще главное. То есть рокер и вообще человек, который не способен сопереживать, когда другому плохо — это не рокер, а значит, и не человек. Гопник, любер. Настоящий рок идет от сопереживания. Гопниками рождаются. Но можно на собственном опыте научить будущее поколение не быть гопниками, но не больше. Это единственный способ. Я думаю, что можно. Это вот Ник Рок-н-ролл занимается тем, что на сцене себе харакири устраивает. Я вот посмотрел, как он в Питере сейшн давал: он сидит, себя полосует… кровью исходит, кровью. Короче, настоящий рок. Там сидят какие-то мажорные герлы, для них это страшный шок. Черт его знает, что там с ним случится, в какую сторону они повернут, но шок страшный, а рок — он должен шокировать, это панк, это всегда эпатаж. Эпатаж именно на самом себе.

А иначе не то что не поверят. Хотят — поверят, хотят — не поверят. У каждого свои заморочки, каждый решает сам, куда ему идти. Просто, все, что человек делает, других ставит в некую возможность выбора, в какую сторону идти, и некую возможность сравнивать между собой и, допустим, тобой, когда ты на сцене стоишь и поешь. А для меня рок, это я в твоих статьях читаю (имеется в виду Роман), это — нечто индивидуальное, то есть, человек сколько может быть самим собой, столько он и является самим собой, причем вплоть до какого-то самоуничтожения практически. Постоянно доводить себя до состояния нуля, когда уже и терять-то нечего, как у экзистенциалистов, что ли. У тебя есть экзистенция эмпирическая, то есть такой опыт, который ты получил, имеешь в чистом виде.

С искусством я дела не имею: рок это не искусство. Искусство — это попс. Ну, если искусство как эстетика, как нечто художественное. Рок — это нечто совсем другое. Рок — это что-то связанное с религиозными делами. Принцип шаманства. Панк-рок — это шаманство в чистом виде.

Идею можно, в принципе, донести и без музыки. Панк не значит: или рок, или… Рок — это не значит говорить. Ты можешь картину нарисовать — это тоже будет рок. МУХОМОР, допустим, даже не записывает ничего. Они акции устраивают на улицах…

МУХОМОР — это самая что ни на есть панк-группа, панк-концептуализм… Существовали в Москве с 1976 года. Проводили акции — «Расстрел», «Раскопки». Одни из пионеров панка, вообще. Они взяли Свена Гундлаха — один из «мухоморов» — и закопали в землю по-настоящему. Вырыли ему землянку метра полтора под землю и закопали его. Выдали ему фонарик и листок бумаги, чтобы он свои впечатления записывал, как он там под землей себя чувствует, и вышли на дорогу, кричат: «Товарищи! Собираемся на акцию «Раскопки»!». И пошли Свена раскапывать. Оказалось, что они забыли, где копали, и стали везде тыкаться по этому пустырю, еле-еле раскопали его часа через три. Он там уже задыхаться начал, но живой оказался, они ему какое-то искусственное дыхание сделали, а у него крыша поехала, он закричал и побежал, вот такая акция.

Другая акция называется «Расстрел». На улице Горького собирается народ. Они кричат: «Товарищи! Приглашаем вас на акцию «Расстрел»!». И ведут толпу в кусты. Там Свен стоит к стене прикованный. Они — два брата Мироненко и Звездочетов — берут игрушечные ружья, пистолеты и в него «тах-тах». Свен падает, у него кровища изо рта. Они берут его за ноги и волочат, а он весь окровавленный и башкой об асфальт. Такие вот ребята.

Или они, как метро с утра открылось, сели в первый поезд и решили, как можно дольше держаться. Выдержали до десяти часов вечера, больше не смогли, потому что под землей давление высокое, короче, вынесло их на поверхность, и такой на них депрессняк накатил…

Когда началась война за Фолкленды, МУХОМОРЫ отправили письма М. Тэтчер и Президенту Аргентины Галтиери, где на фоне матерных выражений требовалось «немедленно отчистить Фолклендские-Мальвинские-Мухоморские острова» их исконную территорию. Вот это настоящий панк-рок.

Они весь панк у нас создали, альбом свой записали. Играть не на чем, только стихи читали, песни орали. Из МУХОМОРА вышел ДК. Они — учителя ДК и практически всего панка у нас в Союзе. Ну, митьки, я считаю, это некое проявление панка, русского панка.

Я считаю, что хиппизм и панкизм — это одно и то же. Панк — это агрессивный хиппизм, очень агрессивный, именно социальный хиппизм. Панк — это хиппизм действия. Это Игги Поп, MC5.

Сибирский рок круче московского и питерского раз в пятьсот. У нас в Сибири панк — это настоящий панк, все движения исходят от идеи, а не атрибутики, как в Москве и Питере. Например, Свинья, вообще не панк. Он идет не от идеи, которая в панке заложена. Панк — это движение по своей сути социальное, чего в Свинье никогда не было. Свинья — это какой-то пофигист и хулиган, причем который прикалывается на самых низкопробных делах, как говно, например. Вообще весь панк в Союзе превратился в урлацкий какой-то. Набор атрибутики абсолютно гопницкой, урлацкой. То есть он прикалывается не на том, на чем надо. Больше на имидже, и не только на имидже, а на каких-то делах, которые к панку никогда никакого отношения не имели.

Панк — это не рок шпаны. У шпаны мыслей нет, философия агрессивной шпаны — это любера. Это — животные дела. А панки — это люди, которые всеми другими делами переболели и пришли к примитивизму уже сознательным путем. Вот это панк. Потому CLASH — очень интеллектуальная группа.

Панк — это энергия, агрессия, но в то же время, это очень умная агрессия, а не металл, не урла. Панк — это движение очень умное, это концептуализм. Панк — это концептуализм, а концептуализм — свойство очень умных людей, интеллектуалов, по меньшей мере, причем, интеллектуалов, именно антиэстетов. Это совсем не значит, кстати говоря, что быть интеллектуалом — значит, быть образованным. Надо, чтобы человек был действительно умным. Я видел людей, настоящих панков в интеллектуальном смысле, которым по семнадцать лет. Дима из ПОП-МЕХАНИКИ — шоумен — это от возраста не зависит. Во всяком случае, я беру тех же самых STRANGLERS, такую песню как «No More Heros» может написать только умный человек. Там сама музыка очень умно сделана. SEX PISTOLS… Джонни Роттен — пиздец… Я разговаривал с одним хиппом, он сравнивал EXPLOITED и SEX PISTOLS. У последних видно, что они — интеллектуалы, в высшем смысле, умная музыка, они умно играют, умно поют. Поэтому урла и всякие металлисты панк не понимают, ненавидят страшно, они разобрать даже не могут, что это такое. Там очень много второго дна, третьего дна.

Гопоту вообще всегда бесит интеллектуализм вообще. А панк — это движение интеллектуальное. Вообще, нужно быть очень сложным человеком, чтобы принять примитивизм. Одна из самых интеллектуальных групп — это ТОЙЯ[23]. У нее песня на одном аккорде есть. Вообще, панк изначально ориентирован на авангард. А чтобы идти в сторону авангарда, надо быть очень не дураком. У меня есть знакомые ребята из Ижевска — панки. Ребятам лет по 16–17, живут в общем-то как урла, бухают. Ребята, которые слушают Штокхаузена, Софью Губайдулину, и в то же время, один из них, когда я пришел к нему домой, сидит Платона читает и говорит: «Во чувак пишет!».

А панк и рэгги это одно и то же, — это в одну сторону прет-то. И так получилось, что новая волна вся из рэгги исходит. SEX PISTOLS возникли, оказывается, как группа, которая раньше рэгги играла. Когда у них еще альбомов не было, они рэгги играли. Так что тут еще говорить? Да, Боб Марли это чистый панк-рок. Что еще можно сказать, когда человек переживает, когда болеет душой, когда ему по-настоящему больно, тогда все, что он делает, умно получается, потому что когда человек много страдал, он какой-то мудрый становится. Во!!! Дело даже не в интеллекте. Человек, который много пережил, которому плохо было, он уже ерундой заниматься не будет. То есть, все, что он делает, будет каким-то смыслом наполнено, просто-напросто. То есть, он не будет ничего лишнего делать, не будет говно играть, а будет делать какие-то настоящие вещи, как Шевчук там или ЧАЙФ. Все, что они делают, уже смыслом наполнено. Это — ум какой-то, мудрость. Поэтому я Свинью не принимаю и принимать никогда не буду. То, что он делает, это некоторое даже предательство по отношению к року. Когда человек такой лажей занимается, это, по меньшей мере, обидно.

С кем стоит воевать, так это с люберами. Это еще Коля Рок-н-ролл занес. Он говорил, что назревает опасность люберов, и главная опасность — их единение, очень в жилу говорил, я с ним согласен. Это сейчас самая яркая и жестокая опасность. Ни разу еще не было такой опасности по отношению к нам, живым людям, которые сейчас в Союзе живут. Да, черная сотня. Причем, эта волна «патриотизма» растет с каждым днем, растет прямо на глазах, все круче и круче во всех городах. Это напоминает Германию 33-го года один в один, буквально по всем проявлениям. Я боюсь, как бы той части интеллигенции, которая тут же скипнула, когда у них там путч начался в 1937-м.

Взять, например, ТЕЛЕВИЗОР. Почему в 1986 пел хорошие песни («Твой папа — фашист»), а потом — такое дерьмо. Я считаю, что ТЕЛЕВИЗОР постепенно продается. Если он хочет сказать «Долой Совдеп!» почему он это не делает? Больше петь нечего будет? Нет, всегда есть про что петь. Человек поет, потому что ему плохо. Хотя в общем-то он с кайфом поет, и в то же время такое чувство, что он сам с собой неискренен. Боится самому себе в лицо посмотреть или боится последовательно в самом себе разобраться. У меня такое чувство. Но в общем и целом, я к нему хорошо отношусь. То, что он делает, по сравнению с остальными питерскими — это кайф. Хотя бы по сравнению с этими же самыми ОБЪЕКТАМИ НАСМЕШЕК, АКВАРИУМОМ, Кинчевым тем более…

БГ я знаю не очень хорошо и как о человеке говорить о нем не буду. А в общем и целом я Борю уважаю. Человек работает для самого себя, то есть настолько человек погружен полностью в самого себя и работает себе в кайф, насколько я понимаю[24].

Да он, похоже, людей не любит. У него отношение к публике гадкое такое. И то, что он играет в зале, для него в тягость, то ему лучше дома сидеть и песенки сочинять, это гораздо ему больше по кайфу. То, что он выходит на сцену, песни поет — это потому, что ему башли платят, или потому, что надо, или еще почему. Только не потому, что ему хочется этим людям спеть. То, что он делает, это вообще, по-моему, не рок, это какие-то другие дела, внутренние дела. Если глубоко копать, то это ближе к КСП. Там у него агрессии нет. Ну, есть там «Электрический пес» или «Прекрасный дилетант» и то какие-то случайные. А что мне глубоко не нравится — то, что он с Запада все дерет. Если глубоко копать, то у него своего ничего нет.

Я считаю, что вся рок-культура в мире одна. У меня такое убеждение, что я нахожусь в том же положении, как, допустим, Роттен. У меня нет разделения: здесь или там. Если глубже копнуть, то я считаю наравне с каким-нибудь CLASH. То есть, если бы я попал туда, я точно также к ним зашел, поговорил. Мы варимся в одном котле, поэтому у меня нет разделения на нас и на них. А Гребенщиков постоянно ощущает, что он здесь, а они там. Почему наша страна в отношении рока отстает? Потому что рок-культура постоянно ощущает, что она здесь, а они там. Я не чувствую, что живу здесь. Все едино, как некий рок-котел. Я слушаю Игги Попа и общаюсь с ним. Мы с ним вместе, два брата — он поет для меня, я пою для него. Я считаю, что музыка делается для музыкантов, художники рисуют для художников, поэты — для поэтов… Только музыканты, панки, могут оценить твои песни, я имею в виду даже не столько музыкантов, а людей, которые…

Поэтому для меня панк, который был на Западе — не то, что на Западе или у нас, просто есть панк и есть не панк. Допустим, панк, который играют, скажем, в Польше, это панк, который круче, чем, допустим, EXPLOITED или какие-нибудь ДРАКОНЫ из Китая еще круче, чем наш панк, допустим, вместе взятый. Просто мы одна культура, одно целое, один котел. А если, допустим, Гребенщиков подсознательно, я чувствую, разделяет на советскую и западную. Поэтому поляки, БРИГАДА КРИ[25], их и в Англии слушают, там пластинки выходят, все это по кайфу. Вот и ДК скоро выйдет, я надеюсь.

Настоящий рок — это панк. Корни национальные у него есть. Только эти корни у каждого свои. Что Африка, что Россия, вот эти шаманские дела по деревням, что какие-нибудь индейцы американские, что какой-нибудь оркестр миланский, какой-нибудь австралийский — это все один хер. Я вот слушал африканские дела, истинно традиционные народные, я слушал, что ансамбль Покровского поет. Вот то, что Покровский делает, это панк-рок, это рок в чистом виде, с таким драйвом, который не снился ни LED ZEPPELIN, ни YES. Когда я «Музыкальный ринг» с Покровским смотрел, я весь концерт орал, я плясал, я на стене «анархия» нарисовал. Потому что то, что они делают, это именно рок в чистом виде. И вот эти народные дела, что Африка, что Америка… Чукотскую народную музыку послушал. То, что они делают, и Игги Попу не снилось. Все-все, что люди делают — это культура человеческая, которая корнями едина. А вообще, кстати, русская культура, народная, то, что у нас по всяким деревням — это шаманские дела. А то там всякие «Во поле береза стояла» — это не культура. Это все насажено Петром, это европейский городской романс. Это не имеет отношения к России, к культуре, к народным делам. И балалайки — это не русский инструмент, они были привезены из Италии, и гармоника тоже.

Жариков из ДК, кстати, правильно говорил, что все эти дела народные, которые уходят корнями глубоко, у них вообще все обряды одинаковые, и все дела относительно веры: солнце, луна, и вообще отношение к жизни у всех едино, у всех народов.

Христианство было как насаждение аппарата. Только то, чему Христос учил — это не христианство. То, чему Христос учил, так никогда не пришло никуда. Христианство все построено на посланиях Павла и на Ветхом завете. А Ветхий завет — это вообще иудаизм, фашистские дела. Православие основано на нелюбви к жизни. Я в Киеве ходил в Киевскую лавру, а гам у них пещеры есть, где в гробах лежат святые всякие XII века. Так это культ смерти, а не жизни. Я вышел на улицу и сразу Боба Марли вспомнил. Вот это религия, я понимаю. Вот это чуваки верили и лабали. Да у любого Джонни Роттена веры больше, чем у схимников, которые под землей себя хоронили.

У панка нет свей эстетики. Как появилась эстетика — сразу попс. Вот как только появилось понятие, что это эстетика… Как только появилась программа… Идеального панка не может быть. Хотя я слушал ЧАЙФ, и в моем понимании это тоже панк. Они лабают панк, просто у них свой панк. Вот ALARM — такая группа, третья волна панка, так они вообще играют на губных гармошках, это тоже панк. Как только возникает какая-нибудь четкая эстетика, какая-то четкая система каких-то правил и взглядов, это — попс».