Глава 1 Как жить дальше?

Утром Авдей приготовил тело солдата к погребению и завернул в мешковину, оставив лицо открытым. Лицо Пахома Капитоныча было застывшим и непривычно строгим. Он лежал на краю могилы, вытянувшийся, одеревеневший, и был мёртв, безнадёжно мёртв, и не было силы, способной его оживить.

— Пахом! — начал Авдей торжественным голосом, но не выдержал и разрыдался. — Пахомушка! Как же ты? Как же мы теперь без тебя?

Он поглядел на Адель и убедился, что она тоже не способна произнести прощальную речь.

— Добрый был человек, — печально сказал Борька.

Барбос с трудом поднялся на дрожащие, подгибающиеся лапы и еле доковылял до могилы.

— Закопайте меня вместе с ним, — попросил он.

— Что ты! — испугался Авдей.

— Если нельзя вместе с ним, то хотя бы рядом, — умолял пёс. — Мне легче умереть с сознанием, что я буду лежать неподалёку.

— Ты будешь жить, — убеждала его Адель.

— Нет, я умру. Я уже умираю. Я чувствую, что умираю. И я не хочу жить. Обещайте мне, что, если я умру до вашего ухода, вы меня похороните рядом с ним.

Адель не могла на него смотреть. Глаза Барбоса были тусклыми и ввалившимися, шерсть висела неопрятными клочьями, не скрывавшими страшную худобу. За один день здоровая, полная сил собака превратилась в еле передвигающийся скелет, жизнь в котором могла затухнуть в любую минуту.

— Обещаю, — сдавленным голосом проговорил Авдей.

Он прыгнул в могилу, поднял тело солдата и положил на дно ямы, в последний раз заглянул в лицо друга, прикрыл своей курткой и выбрался наверх.

— Какая душа была у него! — простонал он, падая на колени. — Какое золотое сердце! Пусть земля будет тебе пухом, друг мой Пахомушка.

У охваченной безысходной тоской, словно отупевшей от горя Адели всё поплыло перед глазами. У неё возникло ощущение, что если она что-то не вспомнит, то произойдёт непоправимое.

— Постой, Авдей! — закричала она. — Не кидай землю!

Авдей держал в руке первую горсть земли, которую собирался бросить в могилу.

— Успокойся, Адель, возьми себя в руки, — убеждал он. — будь благоразумна. Мёртвого уже не воскресить, а ты должна выполнить свой долг перед Франком. И у меня есть долг перед тобой и перед Анной…

— Подожди! Подожди минутку! — остановила его Адель. — Ничего не говори. Я должна вспомнить что-то очень важное. Золотое сердце… Я помню, что мне говорили о золотом сердце с красным камнем…

— Ты слышала о золотом сердечке с красным камнем от духа убитого купца, — напомнил Авдей ласково, словно говорил с больным ребёнком. — Потом старушка, подарившая нам скатерть-самобранку, сказала, что это был дух не убитого купца, а дух страшного разбойника.

— Нет, я слышала о нём ещё раз. Когда это было? Когда же?.. Тора! Да, это Тора говорила о нём. Она говорила с таким видом, будто видит и слышит что-то, недоступное другим. Она часто произносила непонятные вещи, но из-за золотого сердечка я кое-что запомнила. Она говорила о золотом сердечке, о красном камне и о солдате. Я ещё не была знакома с Пахомом Капитонычем и не знала, о ком она говорит. Теперь-то я понимаю, что она предсказала наше будущее.

Авдей не знал, что и подумать, а Барбос лежал, приоткрыв мутные глаза, и ни на что не реагировал. Борька неподвижно стоял возле собаки, похожий на грустного плюшевого медвежонка.

— Тора сказала, что надо положить сердечко на рану солдата камнем вниз. И говорила это медленно, с остановками, словно видела происходящее своими глазами. В её видениях это сделал моряк, но, может, она приняла за моряка тебя, Авдей? Она сказала, что солдат ожил, а его друг и собака счастливы. Да, она говорила про собаку.

— Про меня? — переспросил Барбос.

— Наверное, — согласилась Адель, перед которой, как в смутном сне, мелькали обрывки воспоминаний. — Так что подожди умирать, Барбос. Мы должны отыскать золотое сердечко с красным камнем и положить его на рану Пахома Капитоныча.

Авдей сел на землю и принялся размышлять вслух:

— Старушка говорила, что разбойника может оживить только золотое сердечко. Значит, оно способно воскрешать из мёртвых. Почему бы ему не воскресить Пахома? Правда, убиенных младенцев это сердечко воскресить не может, их способно воскресить только сердце девятиглавого дракона. Да ведь Пахом — не младенец и убит не тем разбойником. Нет, определённо, надежда есть.

Он встал, взволнованный, боясь поверить в возможность оживить друга, но уже веря в неё.

— Но где нам искать золотое сердечко? — спросил он. — Где бы оно ни было, я его найду. Жизнь на это положу, а найду. Но где?

— Тора что-то об этом говорила, — ответила Адель. — Сейчас попытаюсь вспомнить. Она так бессвязно говорила… Моряк… что-то об острове… Да! Остров колдуньи. Может, это остров колдуньи Маргариты?

— Если есть остров, то он на море, а раз есть море, то и моряк появится, — вывел Барбос логическую цепочку. — Может, им станет Авдей, когда мы поплывём по морю?

Он встал, уже похожий на прежнего Барбоса, очень худого, но энергичного и бодрого.

— Я умру, но достану золотое сердечко с красным камнем, — решительно заявил он.

— Тора предсказала, что ты останешься жив, а какой-то моряк или, может, наш Авдей оживит Пахома Капитоныча.

"А я останусь жива?" — спросила саму себя Адель. Какая роль в спасении солдата отводится ей? Тора не упоминала её имени. Неужели её не будет со всеми, когда Пахом Капитоныч откроет глаза? Куда же она денется? Может, ей предстоит погибнуть? Однажды Тора уже предсказала, что Адель не выйдет замуж за Франка. Значит, ей не удастся его спасти? Но всё равно она должна добыть золотое сердечко, а умрёт она или останется жива — будущее покажет. Главное — спасти лучшего человека из всех, кого она знала. Скольким людям он уже помог! А скольким он бы помог, если бы остался жив! И он будет жив! Он нужен всем, его ждут Анна с детьми, ждут убитые младенцы, чья невинная кровь окрасила пески в красный цвет. Ни она, ни Франк ещё никому не принесли пользы, не оказали помощи. Вряд ли по ним когда-либо будут так же убиваться, как по Пахому Капитонычу. Она доберётся до острова колдуньи и добудет сердечко, даже если взамен от неё потребуют жизнь. Наверное, это будет единственное полезное дело, которое она совершит.

— Надо перенести Пахома куда-нибудь в укромное место, — деловито сказал Авдей. — Оставлять его здесь нельзя. Как хорошо, что ты вовремя вспомнила предсказание, Адель!

— Можно сделать носилки, — предложила девушка.

Авдей помотал головой.

— Ты не поднимешь их.

— Впрягите в них меня, — сказал Барбос.

— Я сильнее, — заметил баран.

— Сделаем волокушу, и мы с Борькой в неё впряжёмся, — решил Авдей. — Ты, Адель, пойдёшь сзади и будешь смотреть, чтобы тело не сползло с носилок. А ты, Барбос, будешь нас охранять и искать какую-нибудь пещеру или другое убежище.

Авдей срезал два тонких деревца для шестов и сделал род носилок. Он вновь спрыгнул в могилу и поднял солдата наверх. Когда Адель увидела, как он перекладывает окоченевшее тело на носилки, она засомневалась в чудотворном прикосновении золотого сердечка к ране. Неужели воскресение возможно? Конечно, это особый мир, в нём всё вероятно, однако какой-то червь сверлил её мозг, заставляя сомневаться.

— Потерпи, Пахомушка, — приговаривал Авдей, с трудом перенося тело на носилки, словно солдат мог что-то почувствовать. — Тебе не вечно придётся спать. Настанет день, когда ты вернёшься к нам.

Он впряг Борьку в род оглоблей и сам тоже схватился за шесты. Скорбная процессия тронулась в путь. Адель брела вслед за волокушей, на которой было привязано накрытое мешковиной из распоротых мешков тело солдата. Ещё вчера он был жив, а сейчас… Слёзы струились по щекам девушки. Всё-таки она родилась и выросла в мире, где подобных чудес не бывает. Она вовремя вспомнила о золотом сердечке, пустилась вместе с Авдеем и Барбосом на его поиски, но не верила в его действенность. Правильно ли она поняла Тору? Да и можно ли вообще принимать всерьёз видения этой странной девушки? Однако, как ни мал был шанс вернуть жизнь Пахому Капитонычу, она разыщет золотое сердечко и приложит к ране солдата. А если не она, так Авдей, Барбос или неведомый моряк.

Барбос то и дело исчезал, рыская по лесу, а потом возвращался к своим спутникам с известием, что ничего похожего на пещеру он не нашёл. Наконец, уже к самому вечеру он сообщил, что обнаружил укромное местечко, похожее на берлогу. Было решено пойти туда утром, а устроиться на ночлег здесь, на маленькой полянке. Есть было нечего, но никто и не помышлял о еде. Адель временами забывалась тяжёлым отупляющим сном, но скоро просыпалась. Ей снилось, что убили Пахома Капитоныча, и ей было страшно, а проснувшись, она понимала, что солдата и в самом деле убили, и ей становилось ещё более жутко.

Утром Барбос вывел их к узкой речонке, извивающейся среди разбросанных каменных глыб, поросших травой. Он подбежал к поваленной сосне с вывороченными из земли корнями и нырнул в образовавшуюся под ними яму.

Авдей долго и придирчиво рассматривал убежище и признал, что оно станет надёжным тайником, если вход в него завалить камнями. Он разослал мешковину перед тёмным провалом, положил на неё тело своего друга, накрыл его и вдвинул в убежище.

— Лежи здесь, Пахомушка, и жди нас, — приговаривал он, закрывая вход камнями и нагромождая их целую гору. — Тебя никто не потревожит, ни зверь, ни человек. А мы добудем золотое сердечко и вернёмся. Мы ещё поживём с тобой, друг мой любимый. Нам предстоит сделать ещё очень много дел.

Адели казалось, что теперь Пахом Капитоныч покоится в своего рода склепе, а это немногим лучше могилы. Ей опять представилось невозможным оживить солдата, но она постаралась прогнать эти мысли.

— Теперь надо подумать, куда нам идти, — принялся вслух размышлять Авдей, присев на камень возле девушки. — Ты говоришь, что золотое сердечко с красным камнем надо искать на острове колдуньи Маргариты?

— Не знаю. Тора сказала об острове колдуньи, а имени не называла.

— Всё равно надо идти к морю, — сказал Авдей.

— Острова бывают и среди озера, — подсказал Барбос.

Борька обратил к нему кудрявую морду.

— Бывают, — подтвердил он.

— Мне кажется, что надо искать остров в море, а не на озере, — возразила Адель. — Тора упоминала о каком-то моряке. Она говорила что-то ещё, но я не могу припомнить, что именно. Я всё время думаю об этом, но пока без толку.

— Ничего, — утешил её Авдей. — Иногда бывает так, что не можешь вспомнить, хоть и стараешься, а потом и не думаешь об этом, а забытое всплывает в памяти. Может, когда подойдём к морю, ты вспомнишь. Пока что нам надо продвигаться к морю, неважно, к какому берегу, раз мы не знаем дальнейшего пути. Мы могли бы вернуться к озеру с драконом, ведь там до моря рукой подать, но лучше не рисковать встретиться с ним. Наверное, есть и другой путь к морю. Когда пойдём дальше, то будем держаться ближе к берегу озера, думаю, так мы скорее встретим людей.

— Я буду бегать кругами, чтобы не пропустить жильё, — заявил Барбос, всем существом которого владела единственная мысль — оживить любимого хозяина.

И верный пёс, не жалея сил, не замечая голода и усталости, бегал вокруг бредущих по лесу вдоль кромки озера путников, удаляясь на значительное расстояние и каждый раз возвращаясь без долгожданного известия о человеческом жилье. Адель с надеждой глядела на появлявшуюся собаку, но её неизменно ждало разочарование. Она совершенно измучилась и ослабела, её даже мутило от голода. Сколько ещё она сможет брести по спутанным зарослям, где невозможно найти даже узкую тропинку? День? Но и на этот малый срок девушка не рассчитывала.

— Нашёл! — объявил запыхавшийся Барбос, когда уже начинало темнеть.

— Что нашёл? — спросил Авдей, шедший впереди и выискивающий наиболее легко проходимые места для Адели и Борьки.

— Мельницу нашёл, а к ней пристроен домишко. Мельник совсем старый, угрюмый и ворчливый, но он не кажется злодеем.

— У нас нет иного выхода, — как бы в ответ на мысли девушки сказал Авдей. — Нам бы только разузнать дорогу к морю и добыть провизию, а там пусть старик ворчит хоть всю ночь — вытерпим. Приободрись, Адель, ведь мы скоро получим ночлег и ужин.

— Если получим, — пробормотал Барбос. — Сдаётся мне, что у этого старого ворчуна нелегко будет получить помощь.

— Что-нибудь придумаем, — подбодрил своих спутников Авдей. — Не добром, так хитростью возьмём. Уж каких скаред и злыдней я встречал, а всё равно в убытке не оставался. Не отставай, Борька, а то темнеет и к нам может приблизиться кто-то, кому ты очень понравишься. Лучше иди прямо за Барбосом. Ты, Адель, следуй за Борькой, а уж я составлю арьергард. Далеко идти, Барбос?

— Я мог бы добежать за полчаса, если не особо быстро бежать, а вам придётся идти все три часа.

— Тогда поспешим, чтобы не пришлось опять заночевать в лесу без ужина, — заторопил всех Авдей.

Близость цели обычно придаёт силы, но Адель так устала, что переход до мельницы показался ей бесконечным. Скоро совсем стемнело, и путникам пришлось брести по чёрному лесу, каждую секунду грозящему выколоть им глаза. Кроткий и на редкость спокойный баран послушно следовал за собакой, не проявляя признаков утомления.

Барбос вывел своих спутников к крошечной, но очень бурной речушке, а может, крупному ручью, провёл вдоль берега и привёл к смутно чернеющим силуэтам строений.

— Пришли, — неуверенно объявил пёс и скромно встал в сторонке.

Авдей прошёлся вдоль построек, приглядываясь, и нескоро разглядел тусклый огонёк, пробивающийся в занавешенное окно.

— Эй, хозяин! — закричал он.

Ответа не последовало, и ткань на окне не шевельнулась от прикосновения любопытной руки.

— Хозяин! Эй, хозяин! Неужели ты дашь нам погибнуть на своём пороге? Мы умираем от голода и усталости.

И он принялся изо всех сил колотить в дверь домика.

— Умирай потише, — посоветовал низкий голос из-за двери. — Изнемогающий от голода и усталости не сможет поднять такой шум. Наверное, ты полон сил, раз выламываешь мою дверь. Кто ты?

— Я честный человек, — отрекомендовался Авдей.

— Честные люди не воруют, — проворчали за дверью.

Авдей растерялся и стал неубедительно оправдываться:

— Иной раз и воровство не может считаться за грех. Ну, украду с поля репку или картошки накопаю, разве за это можно осуждать человека?

— Кто с тобой?

— Девушка, собака и баран.

— Девушка пусть войдёт, а ты отведи барана и собаку в сарай справа от дома, — велел тот же низкий ворчливый голос.

— Иди, Адель, не бойся, — прошептал Авдей. — Я сейчас тоже приду.

Адель с беспокойством открыла дверь и вошла в полутёмную, освещённую огарком свечи избу. Единственная комната была небольшая, чистая, но вся наполнена связками сухих трав. Один угол занимала печь с лежанкой, завешенной пёстрой ситцевой занавеской. Чисто выскобленный стол был придвинут к окну, а вдоль стен тянулись широкие лавки, заваленные ворохами трав.

— Что мнёшься? Проходи к столу и садись. Ужин давно вас ждёт, но уж не побрезгуйте: чем богаты, тем и рады. Проходи и ты, шатун. Собаке снесёшь остатки, а сам садись. Самовар-то только что вскипел.

Всё это было сказано прежним недовольным голосом. Адель оглядывала комнату, но не сразу разглядела сидящего на лавке у дальней стены крепкого старика с пышной седой бородой и подстриженными "под горшок" сивыми волосами.

— Как вы узнали, что мы придём к вам, дедушка? — спросила Адель.

Старик засмеялся низким кашляющим смехом.

— Как же колдуну узнать? Наколдовал, будущее подглядел, про вас, гости незваные, разведал, а кое-что домовой нашептал, да леший, приятель мой давний, поведал.

Адель не знала, хорошо ли они сделали, что пришли в такое странное место. Одинокая мельница, где неоткуда ждать помощи, мельник-колдун, знавшийся с домовыми и лешими. Она очень устала и давно не ела, но ужин на столе не внушал ей доверия. Особенно ей не понравилось, что старик водит дружбу с лешим. Водяной уже нападал на них, попытавшись украсть железное кольцо, а лешие и водяные представлялись девушке схожими существами с равно недобрыми помыслами.

Старик опять засмеялся кашляющим смехом.

— Не пугай девушку, хозяин, — вмешался Авдей. — Не от домового и не от лешего ты узнал про нас. Увидел Барбоса — и смекнул, что за собакой пожалуют хозяева.

— Ишь ты какой выискался! — нахмурился мельник. — Видали мы таких маловеров! А я ещё погляжу, что ты скажешь, когда завтра поведу вас смотреть под мельничное колесо. Ведь не от скуки вы мыкаетесь по свету, а гонит вас забота-кручина. И ко мне вы завернули, чтобы своё будущее узнать. Все ко мне за этим заходят, но не каждый рад бывает узнанному. Иному лучше не смотреть на воду. Я вот и с нечистой силой якшаюсь, и колдую, и будущее показываю, а своего конца не знаю и ведать того не желаю.

— Мы пришли к тебе не своё будущее узнать, — объяснил Авдей.

— Не своё? Так чьё же? Не гоже в чужое будущее заглядывать, здесь я вам не помощник.

— Мы хотим узнать будущее нашего товарища, — объяснила Адель. — Его подло убил человек, которого он пожалел и приютил. Мне было предсказано очень давно, когда я не была ещё знакома с Пахомом Капитонычем, что его оживит золотое сердечко с красным камнем. А найти это сердечко можно на острове колдуньи. Сама я ищу колдунью Маргариту, которая, говорят, тоже живёт на каком-то острове. Не скажите ли вы, один и тот же это остров или это разные острова?

— Я ничего не могу сказать, — отозвался старик, задумавшись. — Вода скажет. Завтра, если не испугаетесь, заглянем под мельничное колесо и посмотрим, что оно покажет. Но не ждите многого. Вы увидите лишь отдельные картины, а сумеете или нет извлечь из них пользу — кто знает. Да что ж вы не кушаете? Аль угощение не по вкусу?

Старик ухитрялся совмещать ворчливость и гостеприимство, так что гости понемногу освоились и принялись за поздний ужин, состоящий из очень вкусной варёной картошки с постным маслом, чеснока, душистого ржаного хлеба и брусничного чая.

— Кто же к тебе возит молотить хлеб, хозяин? — спросил Авдей. — Сколько мы ни шли, а жилья не встречали.

— Не там, значит, шли. За три версты отсюда по правую руку стоит богатое село, а за пять вёрст — бедная деревенька. По левую руку тоже имеется сельцо не из последних. Так что со всех сторон ко мне зерно подвозят, но ещё больше просят меня поворожить. Я и жениха могу для девицы добыть, и спесивую красавицу для влюблённого парня сделать ласковой. Могу порчу наслать, а могу сглаз снять. Вернуть неверного мужа — дело несложное, а вот унять сварливую жену посложнее будет, но я и с этим справляюсь. Труднее же всего бесов изгонять, если они в кого вселятся. Но чаще всего мне приходится лечить людей и скот. Знахарь я знатный, почитай все травы ведаю. Могу определить, какая от простуды помогает, какая желчь гонит, какую к свежим ранам приложить надо, а какую — к гнилым. Иной травы змея боится, а от иной — пчёлы становятся добрыми, нежными, хоть руками их бери. Люблю я знахарство, а мельницу я для пропитания держу, ведь с чужих болезней не разживёшься, только дар загубишь. А уж раз я живу одиноко, на отшибе, то и приколдовывать мне с руки.

Адель перестали мучить сомнения. Было совершенно ясно, что мельник не желает им зла и, несмотря на неприветливый ворчливый голос, гостеприимен и нежаден. Он до сих пор так и не спросил, имеются ли у них деньги для расплаты за еду, ночлег и ворожбу.

— Поели? Вот и хорошо. Теперь иди-ка, шатун, отнеси поесть собаке и посмотри, нашёл ли баран сено. Оно в сарае в углу свалено. Славный у вас баран, спокойный. У меня прежде козёл жил, так до того ласков был, что вроде собачки за мной бегал. Но вот уж год как схоронил я его. Сначала он ослеп, потом оглох, а последние полгода почитай что и ходить-то не мог. Верите ли — до сих пор горюю.

Авдей покормил Барбоса, подбодрил Борьку, не удержавшегося, чтобы не пожевать свежее сено, и вернулся в избу, где мельник уже расстилал на лавках какое-то старьё, приготовляя постели для гостей.

Адель легла на лавку, накрылась овчинным полушубком, и эта жёсткая постель показалась ей удобнее пуховика. Почему-то после рассуждений хозяина на неё снизошёл покой, и она с надеждой смотрела в будущее. Она обязательно добудет золотое сердечко с красным камнем и оживит солдата, затем спасёт Франка и… Тора предрекала, что Адель не выйдет замуж за своего жениха. Девушка отогнала непрошенную мысль и погрузилась в крепкий сон.

Наутро за завтраком мельник выспросил об их путешествии, об убитом Пахоме Капитоныче и томящемся в плену у злой старухи Франке.

— Нелегко, ох, нелегко колдовство! — внезапно начал он сокрушаться. — Со стороны кажется, что дело нехитрое, да ведь не всякому оно под силу.

— Далеко не всякому, — согласилась Адель. — Среди моих знакомых нет никого, кто умел бы колдовать.

— Да и среди моих тоже, — сказал Авдей.

— Вот и я говорю, что работа у колдуна тяжёлая, — гнул своё мельник. — После ворожбы требуется расслабиться, отдохнуть, опять-таки словечком с верным другом перекинуться.

Авдей приуныл.

— У меня есть деньги, — сообщила Адель. — Я заплачу, сколько нужно.

— Вот и ничего ты, девка, не поняла, — огорчился ворчливый старик. — Или я из ума совсем выжил, или ты ещё в рассудок не вошла. Деньги я беру не за всякую ворожбу, а лишь за такую, в которой корысть большая. А ваши помыслы на благо других направлены, так что мне назначать плату не резон. Говорю же я о своём одиночестве. Негоже человеку быть одному, хотя бы и бобылю.

Девушка недоумевала. Не хочет ли этот странный старик оставить у себя её? Этого ещё не доставало! Или он собирается обзавестись компаньоном и выбрал в товарищи Авдея?

— Уж не жениться ли ты задумал, хозяин? — неуверенно спросил Авдей.

— Куда мне, старому сычу, жена? — рассердился мельник. — Кто смолоду не женился, тому в старости не с руки менять привычки. Мне друг нужен. Хороший надёжный друг. Я устану после работы, а он меня ласковым словом обогреет.

— И рад бы тебе помочь, — искренне заговорил Авдей, — да не могу я у тебя остаться. Богом клянусь, если бы не было у меня обязательства перед моим другом и перед Аделью, я бы пошёл к тебе хоть в друзья, хоть в слуги, хоть в подмастерья. Я и ворожбе готов был бы поучиться, а травы собирал бы да всякие снадобья готовил с радостью, но не могу — друга надо спасти.

У старика брови поползли вверх от уверений Авдея.

— Ты мне в товарищи не набивайся, шатун, — сердито остановил он гостя. — Твоё дело — по белу свету слоняться. До сих пор ты без всякого дела мыкался, а сейчас цель у тебя появилась, её и держись. Нет, мне в приятели нужен некто надёжный, верный. Вот я хочу вас спросить: на что вам в дальнем пути барашек? Он вам только помеха, а мне заменит моего козлика.

Этого ни Авдей, ни Адель не ожидали и сперва растерялись.

— Вы не бойтесь, я его не обижу. Кормить его буду хорошо, наказывать за какую шалость не стану, все мы грешники. Если он дорого стоит, то за деньгами дело не станет, у меня их много, а тратить не на что.

— Конечно, Борьке у тебя будет лучше, чем с нами, — проговорил Авдей в раздумье. — И денег мы с тебя не возьмём, ведь и мы за него не платили. Лишь бы он согласился остаться.

Старик сразу повеселел, и даже его обличье стало казаться не таким диким.

— Вот и славно! — обрадовался он.

Баран, услышав предложение мельника жить у него, задумался.

— Соглашайся, — посоветовал практичный Барбос. — Что тебе ещё нужно? С нами идти тебе опасно, да и ни к чему. А когда мы оживим хозяина, мы все тебя навестим.

— Я и рад бы, но вдруг я вам буду полезен?

— Не будешь, — заверил его пёс.

— Мне здесь нравится, — признался Борька.

Мельник обрадовался и не знал, как и благодарить своих гостей.

— Ну, и удружили вы мне! Вот удружили! — бормотал он. — Всё для вас сделаю. Сегодня же вам поворожу.

Адель была охвачена нетерпеливым желанием узнать, что ей делать, но старик от радости никак не мог придти в надлежащее для ворожбы настроение. Чтобы не терять зря время он принялся составлять какие-то сложные смеси из сухих трав.

— Вот это, — поучал он, подавая девушке полотняный мешочек, — поможет при ранах. Какая ни на есть страшная рана будет, а ты не бойся и сразу же присыпь её этим порошком и перевяжи. На другой день о ране позабудешь. Запомни: белый мешочек. А в этом синем мешочке травы от лихоманки. Если зазнобит тебя или в жар кинет, кашель начнётся, глотать не сможешь, в груди заноет, то сразу же прими отвар из этих трав. На кружку кипятка клади три щепотки смеси. Полчаса пусть постоит, а потом выпей полкружки сразу, а через половину суток — остаток. Всякую хворь как рукой снимет.

Адель поблагодарила доброго старика.

— Подожди, я вам ещё картошечки накопаю и мучицы с собой дам.

Авдей с удовольствием ощутил тяжесть приготовленного для его плеч мешка. Для девушки мельник тоже набрал всякой всячины в котомку.

После обеда хозяин объявил, что готов приступить к ворожбе. Он строго-настрого запретил животным приближаться к мельничному колесу, а сам повёл своих гостей в обход дома к мельнице. Речка резво крутила колесо, и колдун указал путникам, куда смотреть. Сначала Адель ничего не видела кроме искрящейся воды, а потом под невнятное бормотание старика засмотрелась, не отводя глаз, и ей стали чудиться неясные образы. Вот всё озарилось огнём, и языки пламени стали вырываться из воды, а сквозь них извивались не то змеи, не то длинные шеи каких-то чудовищ. Эту картину заволокло белым паром, и вновь под колесом заискрилась и забурлила вода. Но сейчас же появились мельница и Авдей, сыпавший зерно из мешка, в дверях показались Барбос и Борька. А вот уже Адель видит саму себя на берегу моря, и незнакомый моряк показывает ей на парусник. Через миг этот парусник уже качался между жуткими глыбами. Картина сменилась: моряк, тот же самый или другой, положил золотое сердечко со сверкающей рубиновой каплей на рану Пахома Капитоныча, и солдат открыл глаза. Барбос беззвучно залаял и завилял хвостом, Авдей заулыбался. Но её, Адель, видно не было.

— Вот и славно! — воскликнул Авдей.

Наваждение сразу же прошло, и больше ни одна картина не возникла перед глазами девушки.

— Зачем закричал? — досадливо спросил колдун. — Вот дурья голова! Теперь гляди-не гляди, а ничего не увидишь. Пойдём в дом.

Втроём они обсудили увиденное. Оказалось, что видели все одно и то же, но выводы сделали разные. Адель решила, что погибнет, а моряк выполнит за неё её долг. Авдей так не считал и доказывал, что девушка стояла рядом, но с другой стороны от солдата, поэтому её не было видно.

— Не знаю, — честно ответил мельник, когда к нему обратились за советом. — Знаю только, что вас кто-то разлучит. Ты, Адель, отправишься за золотым сердечком, а Авдей с Барбосом подождут тебя здесь.

— Мы тоже идём с Аделью, — возразил Авдей.

— Пойдёшь, но вернёшься и будешь работать у меня на мельнице, пока не настанет срок и не придёт моряк.

— Но я так и не знаю, где находится остров колдуньи, — напомнила Адель.

— Узнаешь в своё время, — ответил колдун. — Если бы не узнала, то не разыскала бы золотое сердечко. Может, моряк расскажет, а может, кто другой. В полночь я попробую поворожить. Может, удастся узнать твою судьбу.

Весь день прошёл за разговорами и обсуждением дальнейшего пути. Мельник объяснил, что легче всего моря можно достигнуть, плывя на лодке прямо на юг. Есть и другой путь: на восток до большой реки, а потом по ней или вдоль неё на юг. Сам он в тех местах не бывал и даже моря никогда не видел, но люди сказывали, что второй путь удобнее и безопаснее, надо лишь в устье реки сойти на восточный берег. Путешественники решили, что двинутся на восток, а потом спустятся вниз по реке.

— Лодку я вам дам, — вызвался хозяин.

— А как сам останешься без лодки? — засовестился Авдей.

— Потом, когда придёт пора зерно молоть и повалит сюда народ, куплю себе другую лодку. Хорошая у меня лодка, прочная и лёгкая. Если придётся по суше тащить, то не надорвёшься.

— Спасибо тебе, хозяин, — умилённо проговорил Авдей.

— Спасибо, — присоединилась к нему Адель, но не могла выразить и сотой доли своей благодарности.

— Ладно уж, — проворчал мельник. — Спасибо скажете, когда отправитесь в путь и оцените ход моей лодки.

Барбос и Борька вели себя очень скромно и не мешали людям. Баран по-хозяйски осматривался и приноравливался к новому жилищу, а пёс указывал ему всё новые и новые преимущества здешней жизни. Мельник несколько раз заходил проведать своего нового питомца и прямо ему сказал, что козлу он разрешал входить в избу, разрешит и барану, если он будет вести себя прилично и не станет лакомиться сушёными травами.

Вечером Адель сама отнесла ужин Барбосу, обошла избу, ещё раз взглянула на мельницу и едва не наступила на какого-то жучка. Потом она перешагнула ещё через одного, и ещё, и ещё.

— Вас здесь как муравьёв возле муравейника, — сказала она насекомым. — Наверное, у вас здесь жучиная тропа.

Она вспомнила, что случается массовое переселение насекомых, пресмыкающихся и млекопитающих.

— Очень много каких-то жуков, — сказала она в избе.

— Вечер, — снисходительно объяснил мельник. — Если не закрыть дверь, то на свет много всяких тварей налетит. Хорошо ещё, что самое комариное время прошло, а то их здесь тучи летали.

— Значит, нам с тобой повезло, Адель, — сказал Авдей.

— Я комаров не очень-то жалую, — поделился хозяин. — И гнуса не люблю. Из всех бед я предпочитаю мошку. Но такой выбор ближе к северу, а у нас здесь комары да слепни.

В полночь колдун поставил на стол таз с водой, зеркало, зажёг новую свечку и велел Авдею лезть на печь, задёрнуть занавеску и не высовываться.

— Поглядим, что тебя, девка, ждёт, — сказал он. — Ох, нехорошо, помутнела вода… Но нет… Вижу… Вижу молодца рядом с тобой. Далёкий путь перед вами, но вы его пройдёте… Хорошо… пока всё хорошо… А вот это уже совсем нехорошо…

За занавеской громко чихнул Авдей, и старик подскочил от неожиданности.

— Леший тебя забери! — рассердился он. — Второй раз ты портишь ворожбу. Ну, что бы тебе чихнуть чуть попозже!

— Что вы видели, дедушка? — со страхом спросила Адель. — Я слышала только "хорошо" и "нехорошо". Со мной случится что-то плохое?

Мельник подумал и почесал косматую бороду.

— Не знаю, что и сказать тебе, девка. Много чудес я увидел, но из всех опасностей ты выбиралась живой и здоровой. А напоследок я видел каменное чудовище. Оно шло в воде навстречу кораблю, грозя его раздавить. Что было дальше, не знаю, потому что чихнул этот олух.

— Я же нечаянно, — оправдывался Авдей. — А что за молодца ты видел?

— Может, это Франк? — спросила Адель.

— Высокий, крепкий, взгляд открытый, лицо честное, улыбка искренняя и весёлая, — перечислил мельник приметы.

— А какого цвета волосы? — спросила Адель.

— Русые, светлые.

— Это не Франк, — вздохнула Адель. — Тора предсказала мне, что я не выйду за него замуж.

— За него не выйдешь — за другого выйдешь, — проворчал старик. — Без мужа не останешься. Не чихни этот бездельник, я бы точно тебе сказал, что тебя ждёт. Сдаётся мне, что ты будешь счастлива.

Адель поняла, что хозяин хочет её подбодрить, и сделала вид, что поверила в благоприятный исход своего путешествия.

— Теперь ложитесь спать, — велел мельник. — Рано я вас не разбужу, но всё равно вам надо хорошенько выспаться. Слезай, шатун, с моего места и ложись на свою лавку.

Старик проснулся ещё до рассвета, собрал в дорогу всякой всячины, накрыл на стол, перебрал кое-какую одежонку, выбрал вещи покрепче и связал в узел, потом проведал барана, накормил собаку и вернулся в избу будить своих постояльцев.

— Вставайте, гости дорогие, пора в дорогу, — приговаривал он. — Покушайте хорошенько, чтобы подольше не хотелось есть, а потом пойдём в сарай за лодкой.

Путешественники отдали должное простому и сытному завтраку.

— Вот это, Авдей, возьми с собой, а то тебе, бесприютному, и переодеться не во что. А тебе, девка, ничего не смог найти. Один живу и женского люда здесь отродясь не было, так что никакого платьица тебе не найду.

— Спасибо, дедушка, у меня платье ещё крепкое, — сказала Адель, понимая, что выглядит нищенкой.

— Уж не знаю, как и отблагодарить тебя, хозяин, — пробормотал смущённый Авдей.

— После, после отблагодаришь. Как станешь мешки таскать, зерно сыпать, да муку молоть, тогда и отблагодаришь. Ворожба моя ясно показала, как ты у меня потрудишься.

— Вот выручу дружка моего Пахомушку, тогда требуй от меня что хочешь — на всё согласен буду, — ответил Авдей с полной искренностью.

Старик засмеялся и помог гостям вынести мешки.

— Вот здесь у меня лодка, — поведал он, открывая дверь сарая. — Ох ты, беда какая! Да что же это с ней сделалось? Вчера ещё лежала здесь целёхонькая, а теперь одна труха осталась!

Авдей и Адель с недоумением смотрели на груду источенных досок. Земля вокруг бывшей лодки вся была усеяна белым порошком.

— Жук её всю источил! — горестно изумлялся мельник. — За одну ночь источил! Сарай не тронул, а лодку уничтожил! Не иначе, как нечистая сила здесь порезвилась!

— Вчера я видела на земле много жуков, — напомнила Адель. — Может, это были они?

— Они ли, нет ли, а лодки у вас теперь нет, — сказал старик. — В селе теперь лодку не купишь, не то время, так что придётся вам идти пешком, а когда надо будет переправиться через озеро, искать перевозчика. А может, посчастливится где лодку добыть или попутчика с лодкой встретить. Кое-где можно и на плоту пройти.

— Ничего, нам не впервой, — бодро отозвался Авдей.

— Не впервой-то-не впервой, а все эти мешки на себе не дотащишь, — озабоченно ворчал мельник.

— Ты, хозяин, как чуял, что нам пешком придётся идти, и вчера увязал мешки по силам. Вот их-то мы и возьмём. Эх, поневоле пожалеешь о нашей скатёрочке, однако мы и без неё не пропадём. Спасибо тебе за хлеб-соль и за ласку. И за одежду спасибо. Вот уж выручил ты меня!

— На обратном пути мы к тебе заглянем, — пообещал Барбос. — Жди нас и ты, Борька.

— Счастливого пути, — ласково сказал баран. — Хорошо мне здесь, а всё-таки жаль с вами расставаться.

— Скоро увидитесь, — усмехнулся колдун.

Адель с нежностью простилась с Борькой и безуспешно пыталась выразить свою благодарность старику.

— Мы-то здесь остаёмся, в тепле и довольстве, а тебе, девка, идти и идти за своим счастьем, — отмахнулся мельник. — Ничем я не смог вам помочь, даже лодка у меня погибла. Куда бы вы не попали, пусть везде вас ждёт удача.

Вскоре гостеприимный ворчун и его питомец баран скрылись из виду, а потом деревья загородили и мельницу.