ГЛАВА 18 Вдоль склона горы

Клубок продолжал катиться впереди, не слишком опережая путешественников, но и не отставая от них. Он словно примеривался к их движению. Если бы Адель захотела, она сразу подняла бы его, даже не ускоряя шаг.

— Однако, он ведёт нас прочь от холмов, — заметил солдат.

Фея сказала, что сама она провела бы нас короткой дорогой, а клубок поведёт длинной, но зато безопасной, — напомнила пани Иоанна.

— Возможно, — согласился солдат, но в голосе его прозвучало сомнение.

Они шли уже часа три, когда Стась неожиданно начал то мяукать, то смеяться попеременно.

— Подними-ка клубок, Адель, — велел Пахом Капитоныч. — Надо посмотреть, что творится с этим парнем.

Дурачок, и правда, вёл себя необычайно.

— Ко-тёнок, — выговорил он и весь изогнулся, пытаясь, по-видимому, изобразить кошку.

Стась бегал вокруг каменной глыбы с неровными краями и продолжал мяукать.

— Да что с ним такое? — испугалась пани Иоанна.

Солдат обошёл глыбу вокруг и разглядел пушистого котёнка рыже-бело-чёрной масти, притаившегося в щели между камнем и землёй.

— То-то мне казалось, что мяукают два голоса! — сообщил он. — Ах ты, бедолага. А грязный-то! Весь в пыли. Давненько тебя не вылизывала твоя мама.

Котёнок доверчиво пошёл к Пахому Капитонычу, влез, цепляясь коготками за штанину и мундир, ему на плечо и уютно там устроился.

— Вот нас и пятеро, — отметил солдат.

— Явление пятое, — пробормотала Адель. — Те же и котёнок.

Солдат не понял, что имела в виду Адель, но кличка ему понравилась.

— Явление пятое, — повторил он. — Действительно, пятое. Четверо уже имеются.

— Надо положить котёнка назад, — вмешалась пани Иоанна. — Вернётся кошка и будет его искать.

— Не вернётся, — не согласился Пахом Капитоныч. — Если бы она заботилась о нём, он не был бы таким грязным. Достань-ка из мешка кусочек сыра… Вот так… А теперь предложи его Явлению Пятому… Видела, как оголодал? Он бы и картошку стал есть, если бы мы не доели её сами. Теперь надо его напоить… Вишь, как лакает! Наше счастье, что он уже большой и ест самостоятельно. Где бы мы достали для него молоко?

— Ты, солдат, готов подбирать в пути каждого встречного, — сказала пани Иоанна не то с осуждением, не то с восхищением, а может быть, и с тем и с другим.

— Не каждого, — поправил Пахом Капитоныч, — а только тех, кто нуждается в помощи. Я так полагаю: пока в силах — помогай другим, тогда и самому в трудную минуту не стыдно будет принять помощь… Однако, мы слишком здесь задержались. Пора в путь. Бросай клубок, дочка.

Адель кинула клубок на землю, и он покатился, приглашая путешественников за собой. Солдат сунул котёнка за пазуху, и он поурчал немного от удовольствия и сладко уснул.

Путники шли ещё часа три. Усталость накапливалась постепенно и, наконец, ноги стали сами собой спотыкаться, задевая даже за самые мелкие камни.

— Перекур! — раздалась долгожданная команда. — Поднимай клубок, Адель. А вон там вроде бы что-то, похожее на ручеёк.

Солдат с сомнением посмотрел на еле сочившуюся из трещины в камне жидкость и на всякий случай подставил кружку, но вода содержала столько взвеси, что пить её было невозможно. Пахом Капитоныч долго её осматривал, даже попробовал дать ей отстояться, но был вынужден выплеснуть её на землю, после чего тщательно вытер кружку, счищая налёт грязи.

— Ничего, пока у нас вода есть, — утешил он самого себя. — Лишь бы клубок не водил нас по этим местам слишком долго.

Все расположились на отдых, достали еду, поделили обеденную порцию на равные доли и с аппетитом съели, запив водой, которую нёс в кувшине солдат. Проснувшийся котёнок получил два кусочка сыра и своим ярко-розовым язычком быстро вылакал налитую ему воду, после чего обошёл весь лагерь. При виде клубка, который Адель положила на мешок, глаза его загорелись, и он вознамерился поразвлечься. Он уже подкинул его вверх, но Адель вовремя подхватила дар феи и поиграла с котёнком, пуская с помощью зеркальца солнечные зайчики и вынуждая его бегать за ними. Дурачок с неослабным вниманием следил за игрой, восторженно вскрикивая, хлопая в ладоши и временами принимаясь мяукать. Наконец, котёнок устал.

— Уморился, бедняга, — сказал Пахом Капитоныч. — Ну, иди сюда, Явление Пятое.

Котёнок пошёл на зов, словно он уже признал своё имя.

— Вы поспите, а я пока подежурю, — предложил солдат. — Кто первый проснётся, сменит меня. Да не тяните: я вам не дам долго спать.

Однако он позволил свои спутницам восстановить силы, как всегда, взяв на себя одного задачу охранять временный лагерь.

— Почему вы меня не разбудили? — спросила Адель. — Вы не можете совсем не спать. Вы заболеете.

— Ничего, дочка, не волнуйся, — ответил Пахом Капитоныч, которому было очень приятно, что о его здоровье проявляют заботу. — Я знаю свои силы.

Было решено, что маленький отряд будет идти до темна. Адели казалось, что она могла бы проспать без пробуждения двое суток кряду, но она и виду не подавала, что вымоталась до последней степени. Пани Иоанна тоже не выглядела свежей. Только Стась бодро ковылял своей неуклюжей походкой, то и дело смеясь или бормоча что-то себе под нос. По виду солдата нельзя было сразу определить, устал ли он до изнеможения или имеет в запасе достаточно сил для продолжительного пути. По понятиям Адели, Пахом Капитоныч давно уже должен был упасть на землю, ведь он совсем недавно совершил невозможное, перенеся её через пески, почти не отдохнул, а теперь тащит на себе тяжёлый груз. Однако он ведёт себя как всегда, не изображая этакого весёлого бодрячка. Спокойный, неторопливый, немногословный.

— Весёлый котишка, — отметил он, отворачивая лицо от расшалившегося Явления Пятого, пытавшегося поймать лапками нос Пахома Капитоныча.

— Ты любишь людей и животных, — отметила пани Иоанна, наблюдая за игрой котёнка. — А случалось тебе убивать людей?

— А как же, — ответил Пахом Капитоныч. — На то и война. И скажу без хвастовства, я был не последним солдатом. Но я никогда не убивал безвинных, а только тех, кто шёл на нашу землю не с добром. Конечно, в атаке бывало почувствуешь ненависть, но направлена она всегда была на человека с оружием. Русский солдат не станет убивать слабого и безоружного. А порой даже врага пожалеешь. Вот однажды я смертельно ранил одного немца и присутствовал при его кончине. Он в бреду лопотал по своему, но я поднаторел в разных языках и понимал его. Сказать, о чём он вспоминал? О детях, о стариках-родителях, ласковой жене. Он даже с нежностью говорил о цветах в саду, о щенке, с которым играла его маленькая дочка. А однажды на день рождения его сына пришли соседние дети, много пели и танцевали, ели праздничный торт, а одна малютка никак не могла достать большое красное яблоко и горько плакала, пока мой немец не догадался, чего она хочет, и не подал ей это самое яблоко.

Пани Иоанна вытерла глаза.

— А теперь эти детки — сироты, — с горечью прошептала она. — И они никогда не увидят своего нежного папу.

— Да, не увидят, — согласился солдат. — Их папа оставил по себе память на нашей земле. Незадолго до смерти он зашёл в избу на окраине села и запорол штыком трёх женщин и немощного старика, а потом побежал за детьми, которые успели выскочить в огород. Двух из них, лет пяти-шести, он убил, а когда поднял ружьё, чтобы вонзить штык в упавшую девочку лет трёх, подоспел я и уложил его прикладом, потому что патронов у меня уже не было.

Пани Иоанна заплакала.

— Зачем существуют войны? — спросила она.

— Сам не понимаю, — отозвался Пахом Капитоныч. — Но полагаю, что хороший человек войну не затеет.

— Вы счастливы, что теперь вам не надо воевать? — спросила Адель.

— Я доволен, что мы прогнали врага и я иду домой, — ответил солдат. — Срок моей службы уж давно кончился, но нельзя возвращаться к мирной жизни, если враг недобит и может снова поднять голову. Надо гнать его не только со своей земли, но и с соседних, чтобы долго ещё он не мог опомниться и решиться на новую войну. А надо мне будет воевать или не надо, не от меня зависит. Если придёт беда, то я и глубоким стариком встану в ряды наших солдат.

Пахом Капитоныч приостановился, снял с плеча котика и сунул его за пазуху.

— Угомонись, Явление Пятое, слышишь? Совсем разошёлся! Как ты полагаешь, могу я идти, если ты закрываешь мне глаза?

Котёнок возмущённо мяукнув, попытался вылезти, но раздумал и затих, удобно устроившись под суконным мундиром.

— Мяу! Мяу! Мяу! — передразнивал его Стась.

Пани Иоанна ласково заговорила с юношей, и он пошёл рядом с ней, прислушиваясь и от удовольствия корча рожи.

— Очень добрый мальчик, — сообщила пани Иоанна девушке. — И очень чуткий. Это только кажется, что он неумный, а если привыкнуть к нему, то видишь, что он всё понимает. Он не может выразить словами свои мысли, лицо у него дёргается, поэтому его легко принять за дурачка, а он, бедный, так привык к людской слепоте, что и не пытается доказать обратное.

Адель при всём желании не могла согласиться с мнением своей спутницы, а потому только кивнула и промолчала. Может, она была слепа, может, зла, но ума в Стасе она не видела.

— Куда его солдат хочет пристроить? — спросила пани Иоанна.

— В деревню, где живут добрые люди, которые его не обидят и будут кормить.

— Это хорошо, но ведь одни люди обогреют и накормят, а найдутся такие, что обидят.

— Но ведь с собой его не возьмёшь, — возразила Адель. — Я ищу жилище злой колдуньи, чтобы освободить от её чар моего жениха, а Пахом Капитоныч хочет мне помочь. Брать Стася с собой нельзя, да и опасно.

— Да, это так, — согласилась пани Иоанна, думая о чём-то потаённом и кивая в такт своим мыслям.

— Устали? — спросил солдат, оборачиваясь.

— Ничего, идём, — откликнулась пани Иоанна. — Нам идти легко, а вот каково тебе с твоей ношей.

— Своя ноша не тянет, — рассмеялся солдат. — Ещё чуть-чуть пройдём и тогда будем до утра отдыхать.

Как всегда, это чуть-чуть показалось самой трудной частью пути. Хорошо ещё, что клубок вёл их вдоль горы и земля была твёрдая. В песках, где ноги проваливались вглубь, идти было бы значительно труднее.

— Здесь можно и остановиться, — определил Пахом Капитоныч. — Эти камни скроют нас от недобрых глаз, если такие окажутся поблизости, да и от ветра, если поднимется, уберегут. Эй, Явление Пятое, просыпайся!

Солдат опустил котёнка на землю, несмотря на протестующее мяуканье.

— Жалко, нельзя развести огонь, — посетовала пани Иоанна. — Уж который день без горячего.

Она принялась раскладывать нехитрую закуску, а между тем Адель и солдат расчищали место ночлега от камней.

— Прошу к столу, — как заправская хозяйка, пригласила пани Иоанна.

— Дай Стасю!.. — затянул дурачок.

— И тебе дам, и всем дам. Но тебе в первую очередь, — ласково проворковала женщина, уделяя ему изрядную порцию.

— Что это с Явлением Пятым? — испугалась Адель.

Котёнок выгнул спину и, похожий на крупного паука, на вытянутых лапках боком поскакал к большому камню.

— Кого-то увидел и пытается напугать, — отозвался Пахом Капитоныч, бросаясь к своему любимцу. — Назад! Не трогать!

— Очень надо, — обиженно проворчал здоровенный лохматый пёс неопределённого коричневого цвета. Его морда тоже была лохматая, уши стояли у основания, а концы свисали вперёд.

— И не вздумай его испугать! — строго сказал солдат.

— Он сам пытается меня напугать, — определил пёс, обнюхивая замершего от ужаса котика. — Не бойся, малыш. Ты меня не интересуешь, а если будешь хорошо себя вести, я возьму тебя под своё покровительство. Меня интересует другое.

— Что тебя интересует? — спросила Адель.

— Еда, которая лежит вон там, — объяснил пёс. — Если вы не дадите мне кусочек, я что-нибудь украду, а если не сумею украсть, то умру от голода. Я честно предупреждаю, что выхода у меня нет: или добыть еду или умереть.

— Это хорошо, что ты честный, — одобрительно сказал Пахом Капитоныч. — Получай свою долю.

— Да ты с ума сошёл, солдат? — не выдержала пани Иоанна. — У нас еды совсем мало, а идти неизвестно сколько. Где нам прокормить такого пса? Ему ведь еды требуется, как человеку! Ты готов подбирать каждого встречного, но должна быть и мера! Не подумай, что я злая или жадная, но надо взглянуть правде в глаза: у нас не хватит продуктов до конца пути.

— Я ем очень мало, — вмешался пёс. — Меньше, чем ваш котёнок. Дай мне столько же, сколько ты даёшь ему, и я буду доволен.

Он честно и открыто глядел поочерёдно на каждого путешественника ясными карими глазами.

Пани Иоанна не смогла удержать улыбку, и собака заметно приободрилась.

— Поверить ему? — спросил Пахом Капитоны и предложил. — Дай ему кусок от моей доли.

— Никого обделять не буду, — возразила пани Иоанна. — Вот тебе еда, которую получит и котёнок.

И она кинула ему кусок сыра. Пёс проглотил его, не жуя. Солдат молчал, не смела вмешиваться и Адель.

— Ты доволен? — сухо спросила женщина.

— Я-то доволен, — ответил пёс. — Но если у тебя есть совесть, то ты не должна быть довольна.

Пани Иоанна нахмурилась, а потом неудержимо расхохоталась.

— Твоя взяла, — сдалась она. — Вот тебе ещё.

И она уделила ему порядочную порцию сыра, овощей и сухарей.

— Не жалей того, что сделала, — нравоучительно сказал пёс. — Я слышал от священника из нашего села, что не надо жалеть о добрых поступках, даже если они оказались невыгодны, потому что добро всегда окупается, рано или поздно, на этом свете или каком-то другом.

— Интересный ты пёс, — смеялась пани Иоанна. — И как же тебя зовут?

— Барбос.

— Барбос? — удивилась Адель.

— Ну да, Барбос. Всегда так звали. Когда был маленьким, звали Барбоска, а сейчас иначе как Барбосом не величают. На каждом дворе, куда бы я ни зашёл, мне говорили: "Привет, Барбос. Рады тебя видеть".

— Поэтому ты и ушёл оттуда? — спросил Пахом Капитоныч.

— Нельзя всё время пользоваться добротой одних и тех же людей. Пришло время искать другие источники дохода.

— Сильно доставалось? — сочувственно спросил солдат.

Барбос тяжело вздохнул.

— Места живого не было. Каждый раз удивлялся, что не умер.

— Сбежал?

— Сбежал. Сначала думал жить самостоятельно…

— Как это? — не поняла Адель.

— Хотел разбойничать, — признался Барбос. — Но оказалось, что не каждый способен стать разбойником.

— Расскажи, — попросила пани Иоанна.

— Для первого раза я долго намечал жертву и выбрал старуху, которая шла через рощу. При ней была большая корзина. Я залёг в кустах, а когда старуха поравнялась со мной, с рёвом выскочил на дорогу. Бабка завопила, выронила ношу и побежала прочь. Я, конечно, сунул голову в корзину и обнаружил, что там лежит ребёнок. От толчка он проснулся и заплакал. Ну, я, как мог, его успокоил и стал ждать, когда вернётся старуха. А она, подлая, не приходит. Ребёнок орёт всё громче, а я не знаю, что теперь делать. Оказывается, быть разбойником — дело хлопотное и невыгодное. Я взял корзину за ручку, а поднять не могу. Так волоком и дотащил до деревни. Не успел я опомниться, как меня окружили люди и принялись бить. Я-то не оправдывался, потому как дурно поступил, что напугал бабку этого ребёнка, но оказалось, что били меня совсем не за это. Та старуха была не бабка моему младенцу. Она его выкрала у матери и, должно быть, хотела кому-то перепродать. Но никто не знал, что ребёнка украла она, и решили, что это сейчас делаю я, и принялись меня бить, чтобы вызволить дитя. Мне не дали и слова сказать. Как же меня били! И палками, и оглоблей, и, не знаю уж, чем ещё. Но когда прибежал мужик с вилами, у меня откуда-то новые силы появились, и я выскочил из круга. Не помню, как я бежал, но оказался очень далеко от той деревни. Потом я долго болел, но, к счастью, выздоровел. Зато я на всю жизнь зарёкся быть разбойником. Не дело это для честной собаки — себе дороже. С тех пор я и бедствую. Перехожу с места на место и нигде не нахожу приюта. Там что-то найду в отбросах, там — украду. Тем и перебиваюсь. Возьмите меня к себе. Я буду вам верно служить.

— А воровать не будешь? — спросила пани Иоанна.

— Я воровал у чужих, да и то по необходимости, — оправдывался Барбос. — А у своих не возьму без разрешения даже крошку. Я способен умереть от голода, охраняя хозяйские кости.

— Чего??? — удивилась Адель.

— Кости, которые хозяин обглодал и поручил мне охранять, — объяснил пёс, недоумённо глядя на смеющихся людей. — А что здесь весёлого? Наверное, вы никогда не умирали от голода, раз смеётесь.

— Берём! Берём тебя! — всхлипывал Пахом Капитоныч, вытирая глаза. — Такого славного пса нельзя не взять.

— Ну, и таких весёлых хозяев у меня ещё не было, — отметил Барбос. — Но предупреждаю сразу, что убегу, если будете меня избивать до полусмерти.

— Мы тебя вообще не будем бить, — заверила его Адель.

— С подобным я ещё не встречался. Даже не верится, — засомневался пёс. — Поживём — увидим. А кто это там скрывается?

Адель обернулась. Дурачок прятался за камнем, по-видимому испугавшись большой собаки.

— Это Стась. Он идёт с нами, — объяснила пани Иоанна. — иди сюда, мой мальчик. Не бойся. Это хорошая собака. Добрая.

По всем признакам Барбосу не понравился дурачок, с ужимками подошедший к своей покровительнице. Он, правда, вяло помахал косматым, чуть загибавшимся кверху хвостом, но потом губы его изогнулись, словно в желании обнажить клыки, и он тихо попятился, устраиваясь возле солдата, которого признал за старшего.

— Заканчиваем ужин, — распорядился Пахом Капитоныч. — И сразу — спать. Я первый буду дежурить, а вы меня смените. Сначала я разбужу пани, после неё сторожить будет Адель.

— А я на что? — удивился Барбос. — Я очень хороший сторож.

— Ты будешь помогать женщинам, — ответил солдат. — Отдыхай.

Адель легла на землю, положив под голову сумку и укрывшись шалью. От усталости сладко ныло тело и пощипывало ноги. Она успела привыкнуть к самым неудобным местам ночлега и научилась расслаблять мышцы, давая им полный отдых. Ей казалось, что она способна превосходно выспаться даже на острых камнях, была бы возможность лечь. Она быстро задремала, и во сне ей чудилось какое-то движение у своей головы. Кто-то маленький и лёгкий сновал вокруг, слегка её касаясь.

— Что это ты затеял? — спросил Барбос.

Адель проснулась и обнаружила, что пёс подошёл к ней. Она не успела опомниться, как Барбос сунул нос к ней в сумку. Солдат вскочил.

Из сумки донеслось возмущённое верещание, но пёс вытащил котёнка и опустил его на землю у ног солдата.

— Его притягивает волшебный клубок, — объяснила Адель, убедившись, что Явление Пятое ничего не успел натворить.

— Вечно эти кошки что-то портят! — проворчал Барбос. — То путают клубки, то точат когти обо что ни придётся. Вот мы, собаки, — дело другое. Мы созданы, чтобы сторожить и охранять.

Пахом Капитоныч потрепал косматую голову сторожа.

— Молодец, Барбос! Ты сейчас нам очень помог.

Пёс скромно промолчал и лёг на прежнее место.

— Я буду следить за котёнком, а ты, Адель, спи и больше не заботься о клубке, — пообещал Барбос. — Глаз с этого шалуна не спущу.

Когда пришла очередь Адели караулить, Явление Пятое, отоспавшийся и весёлый, устроил вокруг неё возню. Сначала её забавляли прыжки малыша, но потом она обнаружила, что тайной целью этой игры является волшебный клубок. В крошечную головку котёнка закралась и прочно застряла мысль завладеть чудесной игрушкой. Он подскакивал к запретной сумке то с одной стороны, то с другой, делая вид, что занят камешками, а сам пытался просунуть лапку внутрь и уцепиться коготками за клубок.

— До чего шкодливый малыш! — не выдержал Барбос.

Он встал, подхватил котёнка за шкирку и отнёс к себе. Тот попытался было вырваться, но пёс держал его крепко, не обращая внимания на острые когти. Повозившись, котёнок смирился и уснул, удобно устроившись почти под самой мордой большой собаки.

Утром пани Иоанна приготовила незамысловатый завтрак, который все съели с большим аппетитом. Барбос проглотил свою долю быстрее всех и с брезгливой неприязнью наблюдал, как поглощает еду Стась. Иногда по густой шерсти словно пробегала волна, и Адель понимала, что собака продолжает молча ненавидеть дурачка и лишь долг удерживает её от желания укусить недруга.

— Дай Стасю! Дай Стасю! Дай Стасю! — затянул юноша.

Пани Иоанна уделила ему кусок из своей скудной порции, и глаза её выразили радость, когда дурачок забулькал и зачмокал. Барбос вздохнул не то со всхлипом, не то со стоном, скорчил гримасу отвращения и торопливо отвернулся, а когда путешественники выступили в путь, следя за путеводным клубком, пёс старательно держался подальше от юноши, чтобы невзначай не забыться.

День прошёл спокойно. Адель, привыкшая к разным местам, радовалась хотя бы тому, что почва, состоящая из смеси песка и камней была твёрдой и удобной для ходьбы. Клубок весело катился впереди, приноравливаясь к скорости путников. Котёнок заворожено следил за ним, воспринимая его как дразнящую игрушку, а на привалах пытался подобраться к сумке Адели, куда его прятали.

— Явление Пятое! — неизменно раздавалось над ухом котёнка, уже уверенного, что клубок у него в лапах, и он отскакивал от сумки, опасаясь, что Барбос посчитает своим долгом сторожить неугомонного проказника.

— Идём-идём, а знать бы, куда, — размышлял солдат вслух.

— Похоже, мы огибаем гору, — откликнулась пани Иоанна. — Я шла по этому пути.

— Но ты, пани, шла на восток, куда тебе и надо было, а мы идём в обратную сторону, на запад, а нам туда идти совсем ни к чему. Не по душе мне этот клубок.

Адель припомнила, что волшебная свирель тоже была солдату не по душе.

— Вы не любите волшебные вещи, Пахом Капитоныч? — спросила она.

— Не то что не люблю, а не доверяю. Волшебные вещи должны быть у волшебников, чародеев, ведьм и прочей нечисти, а что, скажи ты мне, делать с ними мне, простому солдату? Я привык полагаться на свою смекалку, и уж если она меня подведёт, то сам я и буду виноват, а волшебные вещи лишают меня возможности размышлять. Согласен я с ними или нет, а всё равно должен поступать как велят они.

— Фея сказала, что клубок проведёт нас мимо гибельных мест и по кружной, но безопасной дороге переведёт через пустыню.

— Сомнительно мне, что нельзя найти безопасный ближний проход через холмы, — упорствовал солдат. — Зря я слепо доверился этому клубку. Надо было сходить на разведку. Не думаю, что у клубка больше здравого смысла, чем у человека.

Адель и сама засомневалась в клубке, который уводил их всё дальше от цели.

— Но ведь доверяемся же мы лошади, когда теряем дорогу, — возразила пани Иоанна. — Нам и сейчас следует довериться этому клубку. Я предпочту пройти по длинному пути, чем пуститься на свой страх и риск по короткому и быть погребённой в песчаной могиле.

— Да, ты, пани, как всегда права, если, конечно… — бормотал солдат себе под нос, с растущим сомнением поглядывая на клубок.

Барбос ловил глазами каждый жест хозяина и, уяснив смысл его недовольства, решил следить за клубком, чтобы тот не выкинул что-нибудь непредвиденное, способное причинить вред. Пока что волшебный клубок старательно катился по каменистой почве вдоль горы с явным намерением её обогнуть.

Адель тоже удивляло, почему клубок выбрал такой длинный кружной путь. Почему не пройти вдоль горы с другой стороны, где они шли с Пахомом Капитонычем? А впрочем, что она знает об этой местности? Возможно, там, где она сочла бы себя в безопасности, её подстерегали бы ловушки с вскипающим песком или она провалилась бы в гигантскую воронку, и пески сомкнулись бы над её головой. Нет, лучше довериться их необычайному проводнику, подаренному доброй незлобивой феей. Как всё-таки вовремя колдун Жан пришёл ей на помощь и послал эту старушку, а это несомненно его посланница.

— Мы, наверное, скоро дойдём до степи, — предположила пани Иоанна. — Там, вдали виднеется что-то жёлто-зелёное. А степь здесь доходит до самого берега.

Адель предпочла бы идти по степи, чем по бесплодной каменистой земле, где глазу не на чем было остановиться.

— По степи идти труднее, — продолжала пани Иоанна. — Там под травой попадаются норы, кочки. А местами трава высока и опутывает ноги. Но всё равно там приятнее, потому что видишь живую траву, а порой и полевую мышь или суслика.

— Придётся идти там, где катится этот маленький плут, — сказал солдат. — Уж и не знаю, куда он нас приведёт. Продуктов у нас совсем мало, а воду надо добыть любым способом, иначе мы умрём от жажды. У тебя, Барбос, хороший нюх, так что ты посматривай, нет ли где источника.

— Если найдётся хоть самый маленький ручеёк, я его не пропущу, — пообещал Барбос, честно глядя в глаза хозяину.

— Ух! Ух! Ух! — ни с того ни с сего закричал Стась, нелепо махая руками.

Пёс скривил морду от отвращения и стал обследовать каждый выступ, каждый камешек, кружась и петляя, чтобы не пропустить воду.

— Отдохнём немного и снова в путь, — отдал долгожданную команду солдат.

Адель и пани Иоанна принялись доставать скудную еду, раскладывать её на салфетке и распределять по порциям.

— Ну, иди, Явление Пятое, побегай на воле, — ласково приговаривал Пахом Капитоныч, спуская котёнка на землю. — Поиграй. Но к клубку не подходи. Адель, смотри, чтобы котик не залез к тебе в сумку.

— Я послежу, — пообещала девушка, перекладывая сумку с клубком на другое место, потому что котёнок, конечно же, стал пробираться к запретной игрушке.

Обескураженный Явление Пятое выбрал своей целью Барбоса, рыскавшего вдалеке в поисках воды. Он решил незаметно подкрасться к нему и вцепиться в его хвост.

— Ух! Ух! Ух! — продолжал кричать дурачок, размахивая руками.

— Успокойся, деточка, сейчас я тебя накормлю, — утешала его пани Иоанна. — Проголодался?

— Прочь! — закричал солдат.

Его голос слился со свистом разрезающих воздух крыльев. Что-то большое мелькнуло над головой Адели, и только теперь она увидела громадного коршуна, ринувшегося на котёнка. Она тоже закричала и вслед за солдатом побежала к несчастному припавшему к земле рыже-бело-чёрному комку. Пани Иоанна бежала сзади, размахивая салфеткой и грозя хищнику невероятными бедами.

Но всех обогнал чуткий Барбос. Он в несколько прыжков достиг котёнка и буквально сшибся с коршуном, уже выпустившим когтистые лапы на верную добычу. Когти скользнули по собачьей шерсти, оставляя кровавые борозды.

Страшный клёкот слился с неистовым рычанием, в воздух полетели перья и клочья шерсти. Пёс подбирался к горлу сильной птицы, не обращая внимания на когти, впивающиеся в тело, крылья, бьющие по голове, и страшный изогнутый клюв, целящийся в глаза.

Когда к сражающимся подбежали люди, битва была закончена. На земле, широко раскинув крылья, лежал мёртвый коршун, и на нём, вцепившись в шею зубами, вытянулся бездыханный пёс. Маленький пёстрый котёнок, отброшенный дерущимися в сторону, теперь приблизился и нерешительно трогал Барбоса лапкой за неподвижный хвост.

Адель охватило такое чувство ужаса, жалости и раскаяния, что она даже не могла плакать. Она так и замерла над сразившими друг друга врагами, слыша, как всхлипывает пани Иоанна и вздыхает солдат. Она могла произнести заветные слова и получить помощь. Могла! Почему она этого не сделала? Почему ей и в голову не пришло, что достаточно лишь произнести имя колдуна Жана, и побоище прекратилось бы. Уж, наверное, будь на месте Барбоса она сама, эти слова сами вырвались бы из её уст. А сейчас уже поздно сожалеть о том, что не сделано, ведь благородный пёс погиб, его не вернёшь, и виновна в его смерти она одна.

— Идите к стоянке, — ласково сказал Пахом Капитоныч. — Пани Иоанна, уведи отсюда Адель. Я сам сделаю всё, что полагается. Вот, захватите с собой и котёнка.

Добрая женщина мягко, но настойчиво потянула девушку за собой.

— Как всё это быстро случилось, — плача, проговорила она. — Неожиданно и быстро. Только что он был жив, а сейчас…

И она безутешно разрыдалась.

— Стась здесь! Стась здесь! Стась здесь! — затянул дурачок, топчась возле опустившейся на землю женщины.

Видя, что все его неумелые попытки утешить и подбодрить ни к чему не приводят, юноша сел рядом со своей покровительницей и начал подвывать, размазывая по щекам обильные слёзы.

— Добрый мальчик! — всхлипывала пани Иоанна. — Бедное дитя!

Если бы Адель могла, она бы заплакала, но она чувствовала, как спазм перехватывает дыхание, тяжёлая тоска давит сердце и остаётся лишь одно сильное желание — умереть.

Вон вдалеке виден солдат. Он склонился над мёртвыми соперниками, чтобы разъединить их. Вот он поднимает тело собаки и несёт его к месту привала. Почему несёт сюда, а не хоронит там, где Барбос нашёл свою смерть? Эти мысли вяло ворочались в голове Адели, пока не выровнялись в логическую цепочку. Она вскочила.

— Он жив, да? Жив?

Пани Иоанна подняла красное, опухшее от слёз лицо.

— Пока жив, — осторожно ответил Пахом Капитоныч. — Я нагнулся над ним, разжал зубы, а он, бедняга, вздохнул. Ну, я и поспешил скорее перенести его сюда. Сейчас дадим ему воды, обмоем раны, перевяжем. Даст Бог, и отойдёт.

Адель позавидовала, как ловко и умело солдат обработал страшные раны собаки и перевязал их бинтами, которые пани Иоанна сделала из своей запасной нижней юбки. Барбос заскулил, не приходя в сознание.

— Ничего, ничего, — приговаривал солдат, заканчивая перевязку. — Сейчас тебя напою…

Он свернул жгутик из лоскута, намочил в воде и один конец просунул в рот собаки. Барбос, ощутив во рту влагу, стал сосать. Другой конец солдат сунул в миску с водой.

— Вот и хорошо, — отметил он, когда блюдечко опустело.

Пёс открыл глаза.

— Выживу или не выживу? — прошептал он.

— Выживешь, — убеждённо сказала Адель. — Обязан выжить. Иначе нам всем будет очень плохо.

— Если не выживешь, то причинишь нам большое горе, — подтвердила пани Иоанна. — Мы к тебе очень привязались.

— Соберись с силами, Барбос, ты нам очень нужен, — добавил Пахом Капитоныч. — Раны у тебя не очень глубокие, просто их много и ты потерял много крови. Хочешь ещё воды?

— Я не нашёл источник, — грустно признался пёс.

Пани Иоанна всхлипнула.

— У нас ещё много воды, — успокоил раненого солдат.

Барбос высосал ещё миску воды.

— Хорошо! — вздохнул он. — А то все внутренности ссохлись.

— Поспи, — сказал солдат.

— Да, в сон клонит.

Барбос закрыл глаза и скоро засопел.

— Ничего, оклемается, — убеждённо проговорил солдат. — Дыхание ровное, и сердце работает без перебоев. А раны? Раны заживут, как на собаке… То есть на крепкой собаке раны заживают быстро… Ну-ну, успокойтесь, милые.

Пахом Капитоныч сочувственно поглядел на пани Иоанну, перевёл взгляд на Адель и вздохнул.

— Не рви сердце, дочка. Все мы, и люди, и животные, приходим в этот мир на время, только погостить. Мы часто забываем об этом, а только-только начинаем здесь обживаться, как оказывается, что срок гостевания уже прошёл и пора уходить. Не убивайся так о каждом, с кем тебя сведёт жизнь, иначе сердца не хватит. А о Барбосе не беспокойся — он выживет. Полагаю, что ему не раз доставалось и покрепче. А теперь закусим, чем Бог послал и…

Пахом Капитоны в замешательстве умолк, и все посмотрели на место предстоящей трапезы. По сравнению с едва не произошедшим несчастьем открывшееся зрелище едва ли можно было счесть бедствием, но всё-таки Адель с отчаянием глядела на их развороченный багаж.

— Господи! — прошептала пани Иоанна в ужасе.

— Чёрт! — пробормотал солдат.

"Несчастный идиот!" — хотелось крикнуть Адели, что было бы ближе к истине, но она сдержалась.

Второй раз дурачок остался без присмотра, и второй раз он не упустил случая этим воспользоваться. Содержимое мешков было старательнейшим образом вытряхнуто на землю и раскидано в разные стороны. Продукты лежали в полном несоответствии друг с другом, а сверху были посыпаны мукой.

— Хорошо, что он не вылил воду, — спокойно, даже добродушно проговорил Пахом Капитоныч, но Адель поняла, что эта сдержанность стоила ему большого усилия. — Не стоит унывать, раз уж поправить ничего нельзя. Давайте всё соберём и разберёмся с уцелевшим. Только будьте осторожны и не стряхивайте муку. Придётся нам есть всё это в сыром тесте. Ничего, это питательно.

— Стась! — с укором сказала пани Иоанна.

— Не ругай его, пани. Что с него, несчастного, можно требовать? Он даже не понял, что натворил.

Дурачок широко улыбнулся, развёл руки, указывая на содеянное, и принялся кружиться и притоптывать, словно исполняя неуклюжий танец. Требовать от него, и правда, было нечего, но придти к этому выводу и укротить всколыхнувшееся раздражение Адель смогла только благодаря добродушию солдата.

— Что скажешь, солдат? — спросила пани Иоанна, когда вещи были отделены от продуктов, а последние тщательно пересмотрены и уложены в мешки.

— Удовлетворимся тем, что есть, — ответил Пахом Капитоныч туманно. — Могло бы не остаться и этого.

Адель поняла так, что дела у них плачевны.

— На три дня нам должно хватить, а так будет видно, — продолжал солдат. — Перво-наперво нам необходимо найти воду, а потом уже подумать о еде. Будем надеяться, что клубок не станет водить нас вокруг горы слишком долго, а может, выведет к такому месту, где мы сможем запастись едой. Ну, а сейчас поедим и отдохнём.

Адель с опаской посмотрела на израненного пса, но он спал крепко и временами похрапывал. Не было похоже, что его жизни угрожает опасность, и девушка успокоилась.

Котёнок наивно прыгал вокруг людей, временами предпринимая попытки добраться до чудесного клубка. Он совсем не думал о том, что только благодаря самоотверженности собаки избежал верной смерти, а его спаситель чуть не погиб в борьбе с коршуном.

— На Моську однажды напал Орёл и чуть не унёс её с нашего плота, — поделилась Адель воспоминаниями.

Солдат обстоятельно описал пани Иоанне жёлтую собачку, необыкновенно умную и хитрую, в чём он успел убедиться, хотя знал её совсем недолго. А Адель рассказала о переправе по реке и встрече с орлом.

Пани Иоанна слушала очень внимательно.

— До чего же всё интересно! — воскликнула она. — А мне особенно и рассказывать нечего. Вот только и останутся воспоминания о вас и нашем путешествии. Если бы мне найти сына…

Она с нежностью посмотрела на прикорнувшего неподалёку от неё Стася.

— Ты обязательно найдёшь сына, — утешил её Пахом Капитоныч. — И о малом не беспокойся. Мы пристроим его в деревне, где ему будет хорошо.

— Спасибо тебе, солдат, на добром слове, — ответила пани Иоанна, печально улыбаясь. — Сбудутся твои пожелания или нет, будущее покажет, а пока спасибо за сочувствие. Желаю и тебе найти своё счастье, а Адели — спасти жениха.

Девушка почти ничего не слышала. События и переживания дня утомили её, и она погрузилась не то в сон, не то в дремоту, куда иногда врывались внешние звуки, преображаясь до неузнаваемости.

Адель была разбужена под утро. Пани Иоанна передала ей дежурство и посоветовала встать и немного пройтись вокруг лагеря, чтобы прогнать сон. Девушка так и сделала. Она осторожно отошла от непробудно спящего солдата и мгновенно уснувшей пани Иоанны, от свернувшегося калачиком Стася, посмотрела на Барбоса и не нашла в его состоянии никаких изменений. Явление Пятое вознамерился было пойти за Аделью, но раздумал, вернулся к солдату и лёг клубочком под его рукой. Вокруг было тихо и пусто. Ни дуновения ветерка, ни малейшего движения. А ведь в любую минуту мог появиться друг или враг. Она ли, Адель, бродит сейчас в потёмках вокруг лагеря? Неужели это та городская девушка, изнеженная, несмотря на бедность и горькие испытания? Как нашлись у неё силы для сурового путешествия? За что, за какие такие заслуги выпало ей счастье повстречать стольких добрых людей, без раздумий и уговоров берущихся ей помогать? А она? Что хорошего она сделала в ответ?

Рассвет застал её в состоянии душевного умиления. Она с нежностью посмотрела на проснувшегося солдата, подтянутого и готового к предстоящим испытаниям, на невыспавшуюся пани Иоанну, с трудом заставившую себя встать и приняться за уборку разложенных для сна вещей. Стась лениво потягивался, не торопясь вставать, и Явление Пятое стал тормошить его, хватаясь лапками ему за нос. Адель взялась помогать своей спутнице.

— Как там наш раненый? — спросил Пахом Капитоны и подошёл к собаке. — Как себя чувствуешь, Барбос?

— Жив, — печально ответил пёс.

— Сейчас получишь завтрак, а потом решим, что с тобой делать.

Адели стало страшно от этих слов. Собака не сможет идти, это ясно. И что им с ней делать? Это не Явление Пятое, который умещается у солдата на плече или за пазухой. Здоровенный тяжеленный пёс.

Барбос это хорошо понимал. Когда солдат отошёл, он попытался приподняться, сделал героическое усилие, опёрся на дрожащие передние лапы и тяжело упал на бок. Из глаз его покатились слёзы, оставив на шерсти мокрые дорожки.

— Не двигайся, дружок, — бодро посоветовал солдат, принеся раненому еду и питьё. — Подкрепись.

Пани Иоанна торопливо отвернулась, чтобы не показать слёз. Похоже, на Барбоса смотрели как на покойника, да и сам он тоже понимал, что его оставляют здесь умирать. Даже Стась, уловивший общее настроение, стал подвывать.

Жаль было Адели использовать единственную возможность получить помощь от колдуна Жана, но выбора у неё не было. Оставаться на этом месте и ждать выздоровления собаки они не могли, поэтому пусть Жан им поможет.

— Был бы с нами Серый, — вздохнула она.

— Твой Серый, дочка, готовится стать рыцарским ослом, а у нас здесь имеется некто другой, кто готовится стать если не вьючным ослом, то вьючным человеком.

— Что ты хочешь этим сказать солдат? — удивилась пани Иоанна.

— Увидишь, — усмехнулся Пахом Капитоныч, и лукавые морщинки заиграли у его глаз. — Но сначала перекусим.

Порции были маленькие и как раз хватили лишь на "перекус". Адель съела бы впятеро больше, но и эта скудная еда существенно сократила их и без того мизерный запас.

— Ну, а теперь… — с видом фокусника начал Пахом Капитоныч.

Он распорол по шву мешок, привязал к двум противоположным краям верёвки, расстелил свой изделие возле Барбоса и осторожно переложил на него удивлённого пса. Когда он затянул верёвки, собака оказалась почти что в гамаке.

— Вот и обошлись без услуг осла, — самодовольно объявил солдат.

— Вы возьмёте меня с собой?! — всё ещё не веря, спросил Барбос.

— А куда же мы тебя денем? — в свою очередь спросил солдат. — Здесь некому тебя поручить. Да и захочешь ли ты менять нас на новых хозяев?

Пёс ничего не ответил, но взглядом дал понять, что отныне его жизнь принадлежит Пахому Капитонычу.

Пани Иоанна и Адель разделили между собой багаж, солдат приладил на спину гамак с собакой, сунул за пазуху котёнка, Стась, подпрыгивая и смеясь, обошёл вокруг маленькой группы, и волшебный клубок повёл путешественников дальше.

Адель спрашивала себя, надо ли допускать, чтобы Пахом Капитоныч надрывался под тяжестью собаки, или сейчас же вызвать колдуна Жана, и не знала, что ей делать. Она подошла к солдату.

— Пахом Капитоныч, вам очень тяжело? — тихо спросила она.

— Не особенно. Бедный пёс совсем отощал.

— Предположим, что у нас была бы возможность позвать на помощь… одного человека, но эта возможность была бы единственная. Потом уже нельзя будет его позвать… Стоило бы воспользоваться ею сейчас?

Пахом Капитоныч внимательно поглядел на девушку.

— Если бы у меня была единственная возможность позвать кого-нибудь на помощь, — вдумчиво рассудил он, — я бы воспользовался ею лишь в самом крайнем случае, когда моей жизни или жизни моих друзей угрожала бы реальная опасность. Вот если мы в течение пяти-шести дней не сможем пополнить запас пищи и, особенно, воды, тогда… Но и то… Надо, действительно, умирать, чтобы решиться использовать единственную возможность получить помощь. Тебе предстоит очень далёкий и трудный путь, дочка. Кто знает, что нас ждёт на этом пути.

Адель согрело слово "нас", означающее, что солдат твёрдо намерен помочь ей в её поисках. Клубок, как и прежде, вел путников вдоль склона горы, а потом исчез из глаз.

— Куда же он делся? — испугалась пани Иоанна.

Пахом Капитоныч положил на землю гамак с собакой, нагнулся и расчистил от сухой травы низкое и узкое отверстие в горе. Он встал на колени, заглянул внутрь, сделал рукой жест, означающий, что идти за ним не нужно, и нырнул в лаз. Отсутствовал он недолго и вернулся с клубком в руке.

— Я уж думал, что он от нас убежал, но он ждал нас в пещере недалеко от входа, — сказал он. — Положи его в свою сумку, дочка. Я считаю, что всем нам незачем сразу же лезть внутрь. Вы пока посидите и отдохните, а я проверю, что это за пещера и есть ли из неё другой выход.

— Наверное, есть смысл кому-нибудь из нас пойти с тобой, — возразила пани Иоанна.

— Зачем? — удивился солдат. — В случае опасности вы мне не сможете помочь, а убежать одному легче.

— Давайте, я побуду в пещере у самого выхода, — предложила Адель. — Так я вам не помешаю, а если возникнет опасность, буду кричать и напугаю того, кто нападёт.

Пахом Капитоныч посмеялся немного, но потом всё-таки разрешил девушке пролезть в пещеру, сесть на камень у лаза и ждать его. Перед тем, как уйти на разведку, он осмотрел Барбоса, дал ему воды и поудобнее уложил на ровное, расчищенное от камней место.

— Будь осторожен, солдат, — тревожно напутствовала его пани Иоанна.

— Постараюсь, — с добродушным терпением отозвался тот, передал ей котёнка и юркнул в лаз.

Адель опасливо пробралась вслед за ним и оказалась в обширной пещере с высоким сводом. Никаких чудес в виде роскошных сталактитов она не обнаружила, но само пребывание в подземном помещении было необычайно. Против ожидания, в пещере не было непроглядного мрака. Откуда-то, то ли из отверстий в склоне горы, то ли из какого-то другого источника, пробивался слабый свет. Куполообразный свод подпирали стены из грубого камня, местами выступавшего, местами образующего глубокие ниши.

— Пахом Капитоныч, — позвала Адель.

— Что такое? — отозвался он откуда-то слева.

— Здесь могут быть змеи? — спросила девушка, с опаской оглядывая смутно виднеющиеся повсюду норы.

— Отчего же им здесь не быть? — успокоительно проговорил солдат. — Всюду должны быть живые существа, а уж в пещерах самое раздолье для змей, пауков и летучих мышей. Ты, Адель, сиди спокойно, поменьше двигайся, тогда они тебя не тронут.

— А как же вы?

— Я тоже стараюсь быть осторожным.

— Вы нашли второй выход?

— Я нашёл двадцать второй. Здесь столько нор, что не знаешь, в какую залезть. Какие-то могут закончиться тупиком, а другие — завести в лабиринт, из которого не выберешься.

Пахом Капитоныч подошёл к девушке, сел рядом с ней и принялся рассуждать.

— Я понимаю так: под горой имеется подземный ход, который выведет нас на поверхность уже за песками.

— Добрая фея так и сказала, что клубок поведёт нас по длинному и запутанному пути, — напомнила пани Иоанна, сидевшая снаружи у самого отверстия.

— Не по душе мне эти подземные ходы, — признался солдат. — Не знаешь, куда идёшь, в какую сторону, где север, а где юг. Здесь я сам себе кажусь не то кротом, не то дождевым червём.

— Возможно, это единственная дорога через пески, — предположила пани Иоанна.

Адели тоже было неуютно в полутьме пещеры, но раз снаружи они непременно должны попасть или в воронку или в кипящие пески, то лучше уж пройти подземным ходом.

— Посмотрю, куда хочет нас повести этот клубок, — решился солдат. — Брось-ка его, дочка.

Адель достала путеводный клубок и бросила на землю. Он подпрыгнул, быстро покатился к одной из ниш в глубине пещеры и скрылся в ней.

— Эй, стой! Стой, тебе говорят! — закричал Пахом Капитоныч и кинулся за ним следом.

Отсутствовал он довольно долго, а когда вернулся, то дышал тяжело.

— Ну и заставил он меня побегать! Насилу его догнал! Думал, что так и буду за ним то бежать, то ползти до самого конца подземного хода, но потом решил плюнуть на этот бесноватый клубок и вернуться, пока не заплутался. Только тогда этот паршивец остановился и позволил себя поймать.

Солдат и Адель вылезли из пещеры и приостановились, ослеплённые ярким солнцем.

— Хорошо-то как! — восхитился Пахом Капитоныч. — После такой благодати не хочется вновь лезть в тёмную нору. Очень уж там мрачно. Давайте решим, идти ли нам на свой страх и риск поверху или довериться клубку. Что скажешь ты, пани?

— Я верю, что добрая фея не случайно дала нам волшебный клубок. Хоть и неприятный путь нам предстоит, но выбора у нас нет, если мы хотим попасть в озёрный край. А ты, Адель, что думаешь?

Бродивший невдалеке Стась вдруг подпрыгнул, встал на четвереньки и начал мяукать. Оказалось, что расшалившийся Явление Пятое подкараулил его, неожиданно выскочил перед ним и выгнул спину. Несчастный слабоумный юноша, не обременённый заботами, всецело поглотившими его спутников и покровителей, хлопнул в ладоши, заставив котёнка подпрыгнуть, и сам неуклюже подпрыгнул. Так они играли, получая огромное удовольствие, пока не устали.

— Наверное, придётся идти за клубком, — неуверенно сказала Адель. — Если бы нашёлся кто-то, кто указал бы нам другую дорогу, тогда мы могли бы пройти через пески, но раз никого нет… В пещере очень неуютно, но идти через опасные пески, не зная, где и какие ловушки подстерегают, ещё страшнее. Да и что нам грозит, если нас поведёт клубок?

— Пожалуй, вы обе правы, — признал Пахом Капитоныч. — Похоже, выбора у нас, и правда, нет. Но тогда нам придётся собрать все силы, потому что переход будет трудным, а времени отдыхать у нас нет. Если нам не встретится вода, то на весь путь мы можем потратить не больше трёх дней, да и то будем испытывать и голод, и жажду. Вы готовы к этому?

Адель не могла сказать с уверенностью, что готова к предстоящему испытанию, потому что плохо представляла себе, что её ждёт, но ответила, что полна решимости.

Пани Иоанна, не побывавшая в пещере даже у самого входа, с гораздо большей твёрдостью уверила солдата, что не боится тягот пути.

— Ну, а уж Стасю остаётся только следовать за нами, — закончил Пахом Капитоныч.

— Этот мальчик очень силён и вынослив, — сказала пани Иоанна. — Он пройдёт везде, где пройдём мы.

— А тебе, Барбос, придётся потерпеть, — обратился солдат к напряжённо следившему за происходящим псу. — Может, мне не удастся пронести тебя осторожно и иногда я задену за выступ или…

— Не думай об этом, хозяин, — откликнулся Барбос. — Хоть колоти меня о стены и бросай на камни — я всё вытерплю.

Адель поняла, что больше всего беспомощная собака боится быть брошенной на произвол судьбы, а точнее, на верную гибель.

— Тогда бери котёнка, Адель, и не выпуская его, а то этот малыш легко потеряется. Бросай клубок. В дорогу, друзья!

Когда, один за другим, путники пролезли в отверстие и очутились в пещере, казавшейся особенно мрачной после яркого солнца снаружи, пани Иоанна впервые по-настоящему поняла солдата, сомневающегося, стоит ли забираться в подземный ход.

— Как же здесь неуютно! — проговорила она.

— Запасись мужеством и терпением, пани, потому что скоро будет ещё неуютнее, — весело проговорил солдат. — Но раз уж клубок указывает нам только этот путь, постараемся преодолеть его побыстрее. Сейчас будет очень неудобный лаз, скорее даже нора. Встаньте на четвереньки и ползите. Дальше можно будет идти согнувшись, а потом — распрямившись.

Адель неуклюже ползла по овальной норе. Ей очень мешала длинная и широкая юбка, так что в конце концов она подоткнула край подола за пояс. Мешали мешок и сумка. Пани Иоанна испытывала те же затруднения. Солдат вёз гамак с Барбосом по камням, и бедный пёс мужественно терпел острые камни под собой и удары о выступы. Даже котёнку здесь не нравилось. Он царапался в руке у Адели, пытаясь высвободиться, а когда она сунула его за пазуху, долго там возился и фыркал. По-видимому, его больше устраивало покровительство Пахома Капитоныча. Только Стась лез позади всех без видимого неудовольствия. Его забавляло всё: и полутьма, и грубые камни, и даже способ передвижения. Никто не мог бы сказать, долго ли несчастный дурачок будет пребывать в удобном для спутников расположении духа, но пока он вёл себя прекрасно.

Адель с изумлением и испугом увидела у конца норы стрелу, нарисованную чем-то светлым.

— Пахом Капитоныч! — воскликнула она. — Здесь нарисована стрела и, похоже, она указывает нам дорогу.

— Это я её нарисовал, — раздался впереди приглушённый голос солдата. — Если что-нибудь случится непредвиденное, мы сможем вернуться по этим знакам.

— Ты предусмотрителен, — отметила пани Иоанна, пыхтевшая сзади. — Мне и в голову не пришло, что надо отмечать наш путь. Ох! Как хорошо, что можно встать на ноги!

Но оказалось, что идти в полусогнутом положении чуть ли не мучительнее, чем ползти на карачках. Поясница ломила так, что, когда вышли, наконец, на участок, где можно было выпрямиться, это оказалось не так-то просто сделать.

— Ох, мочи нет! Спина сейчас переломится! — пожаловалась пани Иоанна. — Если весь путь будет таким, то это путешествие я не забуду до конца своих дней.

Пахом Капитоныч никак не отреагировал на малодушные жалобы женщины. Он шёл впереди, неся на спине гамак с собакой, и только время от времени предупреждал, когда надо было нырять в какую-нибудь нору или, наоборот, можно было идти выпрямившись. Становилось всё темнее, несмотря на то, что глаза привыкли к полумраку. Различать отдельные камни уже не было возможности, и, если бы не указания впередиидущего, путники набили бы себе много шишек.

— А ход всё понижается, — заметил солдат. — Похоже, мы уходим глубоко под землю. Боюсь, что скоро станет совсем темно, а ведь у нас нет факелов и ничего такого, из чего их можно сделать.

— Пахом Капитоныч, а клубок от нас не убежит? — забеспокоилась Адель.

— Нет, он хорошо себя ведёт и катится почти у самых ног. Я его время от времени нащупываю.

Узкие норы уже совсем тонули в темноте, а часть пути, где своды были высокими, освещалась сквозь совсем узкие щели где-то в вышине.

— Хорошо, что сухо, — сказала Адель и сейчас же подумала, что воды у них совсем мало и не помешало бы им встретить какой-нибудь ручей или подземное озеро.

Солдат ничего на это не ответил, продолжая лишь давать указания. Его голос и голос пани Иоанны становились всё глуше и приобретали странное фантастическое звучание, а выкрики Стася казались далёким гулом.

— Осторожнее! Здесь надо двигаться ползком! — предупредил Пахом Капитоныч. — Ход совсем узкий. Сначала ощупайте края хода, а потом уже думайте, как вам легче двигаться. Юбки свои… ну, хоть на головы натяните, что ли… Мешки толкайте перед собой. Пошли!

Адель почти буквально выполнила совет солдата и тщательно подоткнула юбку со всех сторон. Пани Иоанна, вырисовывающаяся смутной тенью, проделала то же самое. Потом девушка ощупала острые края норы и полезла в неё, проталкивая впереди себя мешок, сумку и котёнка. Ползти пришлось, извиваясь всем телом, упираясь коленями в края и всеми способами помогая себе в неловком передвижении. В какой-то момент ей даже показалось, что сейчас она безнадёжно застрянет и уже не сможет податься ни вперёд, ни назад.

— Ничего. Эта часть довольно узка, но дальше будет шире, — еле слышно долетал до Адели голос Пахома Капитоныча, испытывавшего такие же трудности.

Сзади охала и причитала пани Иоанна. Адель очень ей сочувствовала, потому что она была много толще её.

"А что, если мы упрёмся в тупик?" — с ужасом подумала девушка, но тут же утешилась мыслью, что клубок не может привести их к тупику. Потом в голову полезли очень мрачные мысли. Она представила, что ход совсем сузится, и они застрянут в нём, а клубок спокойно покатится вперёд, ведь ему для прохода достаточно совсем крошечной норки.

— Не могу! Задыхаюсь! — закричала пани Иоанна.

— Эй, что там? — в свою очередь прокричал солдат.

— Пани Иоанна задыхается, — крикнула Адель и сама почувствовала удушье.

— Передай ей, дочка, чтобы крепилась, — кричал Пахом Капитоныч, и голос его раздавался словно из-под земли. — Я уже чувствую, что проход расширяется.

— Проход уже расширяется! — прокричала Адель. — Пани Иоанна, слышите?

Позади глухо раздавались успокаивающие речи пани Иоанны, адресованные Стасю.

Адель ещё долго протискивалась вперёд, отталкиваясь уже только краями подошв истрёпанных и сбитых туфель. Её мучило удушье и, чтобы заглушить в себе растущий ужас, она часто кричала пани Иоанне, что осталось ещё чуть-чуть, что это только кажется, что проход не кончается, а на самом деле они медленно ползут, только и всего. И вдруг…

Адель толкнула сумку и почувствовала, что мешок, находящийся впереди сумки, упал, а потом упала и сумка. Адели показалось, что ей в лицо ударила струя свежего воздуха. Явление Пятое мяукнул и тотчас же его подхватила одна рука, а другая помогла девушке выбраться из норы.

— Осторожнее, дочка, не наступи на Барбоса. Мне пришлось толкать его впереди себя, и ему порядком досталось.

— Ничего, я пока жив, — простонал пёс.

— Пани Иоанна! Здесь уже свободно. Лезьте вперёд, соберитесь с силами! — кричал солдат.

Потом он передал клубок Адели и нырнул в узкий ход. Девушка увидела только его ноги, торчащие из отверстия, а потом исчезли и они. Затем ноги очень медленно появились снова и беспомощно забарахтались. Адель ухватилась за них, потянула, и вскоре Пахом Капитоныч вместе с мешком вывалился на каменный пол.

— Давай-ка вытягивать пани, дочка, — задыхаясь, распорядился он, подавая девушке конец уходившей в отверстие верёвки. — Только очень медленно и осторожно.

Адель тянула, переставала тянуть, повинуясь команде, опять тянула, а солдат, нагибаясь к отверстию, кричал бедной женщине ободряющие слова, что-то спрашивал, что-то советовал.

— А теперь выдохни, — велел он.

Адель выдохнула, но оказалось, что приказ относился к пани Иоанне. Её выволокли из норы почти без чувств и положили в сторонке отдохнуть.

— Полезу за малым, — сообщил солдат девушке. — Когда крикну, тяни за верёвку.

У Адели в голове не укладывалось, как солдат решился в третий раз лезть в эту убийственную нору. Отсутствовал он очень долго, а потом девушка уловила едва слышный крик. Она осторожно потянула за верёвку, но она не поддавалась. Тогда она напрягла все силы и медленно, останавливаясь и отдыхая, вытянула Пахома Капитоныча, который, в свою очередь, тянул за собой Стася. Все трое в полном изнеможении растянулись на полу.

— Отдохнём немного, и пойдём дальше, — решил солдат.

— Пойдём? Ты бы лучше сказал "поползём", — охала пани Иоанна. — Честное слово, я чувствовала себя пробкой, которую всё глубже проталкивают в бутылку. А под конец поняла, что не могу протиснуться ни туда, ни сюда. Я уж и выдыхала, чтобы занимать меньше места, и вытягивалась, но застряла прочно. Спасибо, солдат, что ты меня выручил. Что бы я стала делать в этой норе? А главное, мальчик тоже застрял из-за меня.

— Не из-за тебя, а за тобой, — поправил солдат. — Он застрял ещё прочнее, чем ты, пани. Мы его вместе с Аделью вытягивали верёвкой.

— Ты, солдат, был прав, когда хотел искать дорогу в песках. Уж не знаю, нашли бы мы там смерть или нет, а здесь мы её точно найдём.

— А может, не найдём, — ободрял упавшую духом женщину Пахом Капитоныч. — Пролезли ведь сквозь это угольное ушко, пролезем и через другое, а может, другого и не будет. Уж очень легко ты сдаёшься. Раз забрались сюда, то давай с честью пройдём этот путь.

— С честью или без чести, а поскорее бы пройти. Вот и мальчик совсем выбился из сил. Ты, солдат, ко всему привык, так что командуй нами и не жалей, если мы будем ныть. Адель — стойкая девочка, а я заранее знаю, что буду стонать и жаловаться. Не обращайте на это внимания и подгоняйте меня, как сочтёте нужным.

Адель засмеялась, и пани Иоанна тоже засмеялась над собственными словами.

— Хорошо иметь таких попутчиков! — одобрительно сказал Пахом Капитоныч. — Командуй как хочешь, подгоняй, не жалей. Только ты, пани, сама запомни, что сейчас говоришь, а то потом ни за что не поверишь, что такое было. Отдохнули? Ну, а теперь полегоньку в путь.

Адель не ожидала, что отдых закончится так быстро. Только-только она расслабилась, выбрала удобное положение, почувствовала, как начинает отдыхать тело, а уже надо вставать и идти, а может, ползти. Наверное, если бы она была одна, она бы устроила длительный привал, хотя и понимала, что с состоянием их запасов надо спешить. А теперь, хочешь-не хочешь, а приходится подниматься.

Она безропотно встала, приученная к подчинению командиру.

— Дай хоть немного отдохнуть, — взмолилась пани Иоанна.

— Милые вы мои! — с жалостью проговорил Пахом Капитоныч. — Я и рад бы задержаться здесь подольше, но вода у нас на исходе. А ну как она закончится прежде, чем мы выйдем на поверхность? Да и снаружи нам может долго не встретиться источник. И еды мало. На голодном пайке не шибко поползёшь по такому вот ходу. Вставай, пани, подумай хотя бы о мальце. Он без тебя пропадёт.

Солдат затронул тему, самую важную для бедной женщины. Она была способна погибнуть сама, но дать погибнуть Стасю не могла.

— Ты прав, солдат. Не жалей нас для нашего же блага. Та, Адель, молодец, встала, словно и не устала вовсе. А я совсем расклеилась. Ну, в путь!

Дурачок ошалело глядел на своих спутников. Осознав, что они собираются идти, он завыл, показывая, что не желает так рано вставать.

— У-у-у! — тянул он.

Пани Иоанна нашла слова, успокоившие слабоумного юношу, а вскоре он совсем развеселился. Отвлечь его от какого-то переживания и направить убогие мысли на другие предметы было нетрудно. Он уже гулькал от удовольствия.

— Бедный малый! — вздохнул Пахом Капитоныч. — Немного ему нужно для счастья, но и того нет.

Адель заметила, что это замечание пани Иоанна восприняла очень болезненно. Однако времени для наблюдений и переживаний уже не было — начался трудный путь. Опять они согнулись в три погибели, преодолевая низкий участок пути, потом выпрямились и шли осторожно, боясь разбить в полутьме голову о какой-нибудь выступ, затем встали на четвереньки и поползли, опять встали и выпрямились, поползли, пошли на четвереньках, поползли, пошли полусогнувшись…

Адель заметила, что участков, где можно было выпрямиться, становилось всё меньше, свет всё слабее пробивался к ним и местами они ползли в полной темноте, а воздух густел и отдавал плесенью.

Когда девушка уже перестала чувствовать свои ноги, солдат отдал команду остановиться.

— Интересно, какой путь мы проделали? — спросила пани Иоанна.

Пахом Капитоныч вырисовывался смутным силуэтом. Его лица видно не было.

— Путь трудный, — уклончиво ответил он. — Мы много времени тратили на проползание через длинные норы. Но, впрочем… полагаю, что мы значительно продвинулись вглубь горы.

Адель была убеждена, что Пахом Капитоныч думает как раз обратное. Наверняка, тратя все силы на ползание, они проделали совсем короткий путь. Но если пани Иоанну может подбодрить явная ложь, то девушка ничего не имела против.

— Дай Стасю! Дай Стасю!.. — затянул дурачок.

Это означало, что пани Иоанна раскладывает еду.

Адель получила миску муки, смешанной с водой, род жидкого сырого теста, показавшегося голодной девушке восхитительным.

— Вкусно, — сказала она.

— Сытно, — проурчал Барбос.

Стась хлебал истово и чавкал не хуже Барбоса.

— Проголодались, родимые, — ласково и с жалостью в голосе уточнил Пахом Капитоныч. — Даже Явление Пятое ест болтанку с жадностью, словно это сырая рыба.

И правда, в темноте раздавалось урчание, будто у голодного котика покушались на вкуснейшие яства.

— Спать! — скомандовал Пахом Капитоныч. — Первым дежурить буду я, потом — пани Иоанна, потом — Адель. Барбос, твоё дело — выздоравливать. Спи и не строй из себя героя.

Адель очень аккуратно пристроила сумку с клубком под голову и легла, подстелив под себя шаль. Она даже не заметила, когда подошёл сон.

— Вставай, Адель, — проник в сладкое забытье голос извне. — Просыпайся, девочка!

Девушка заставила себя сесть. Темнота была полная. Нигде ни пятнышка света. Из-за этого стало неуютно и тревожно.

— Твоя очередь дежурить, Адель, — приглушённо проговорила пани Иоанна. — Не спи и слушай.

— Я уже проснулась, пани Иоанна, — отозвалась девушка. — Не беспокойтесь и ложитесь спать. Я не усну.

Сначала Адель подумала, что не так-то просто выполнить это обещание, но потом сон исчез. Кромешная тьма навевала тревогу, прогоняя самую лёгкую дремоту. Уши, пытавшиеся хоть что-нибудь расслышать, начинали улавливать звуки, которые создавало воображение. Но вот она услышала что-то реальное, какое-то движение.

— Кто там? — встревожено спросила она.

— Это я, — объяснил Барбос. — После сна я почувствовал прилив сил и попытался встать.

— По-моему, тебе ещё рано, — неуверенно сказала Адель. Ей было жаль Пахома Капитоныча, тащившего на себе тяжёлое животное, но жаль и собаку, жестоко израненную коршуном.

— Я и сам понимаю, что рано. Мне бы полежать ещё пару дней, прежде чем начну потихоньку вставать. Да вот хозяин со мной совсем измучился. Боюсь, не надорвался бы. Никогда не встречал такого человека. Любой другой бросил бы меня умирать или пришиб камнем, чтобы я не мучался. Но уж за таким хозяином пойдёшь в огонь и в воду, шкуры своей, жизни не пожалеешь.

Барбос выразил отношение к солдату прямо, без затейливых размышлений и сравнений, и Адели стало стыдно, что она посмела сравнивать надёжного, всем готового помочь Пахома Капитоныча с цыганом, неплохим и смелым, но из ложной гордости способным покинуть нуждающихся в его поддержке людей.

Между тем посветлело, и во мраке можно было различать смутные фигуры. Адель поняла так, что пора будить спутников, чтобы использовать этот слабый свет для дальнейшего пути.

— Пахом Капитоныч, уже светло, — неуверенно проговорила она.

Солдат сейчас же проснулся.

— Да, дочка, пора вставать. Раз сюда пробивается свет, значит, там, наверху, уже утро. Нам надо использовать каждую минуту света. Но мне кажется, что какую-то часть пути мы будем ползти на ощупь, в полной темноте… Пани Иоанна! Вставай, пани, уже пора.

Бедная женщина не жаловалась, но было видно, что она крайне измотана.

— Сейчас будет завтрак, — покорно сказала она.

Адель плохо видела её в полутьме, но всё-таки заметила, как вяло она двигается.

— Ой! Меня что-то опутывает за ноги! — вскрикнула пани Иоанна. — Словно толстая паутина!

Пахом Капитоныч бросился к ней, споткнулся и упал. Адель, подскочившая к ним, тоже почувствовала, что не может сделать и шагу, связанная тонкой крепкой нитью. Стась неуклюже запрыгал и повалился.

"Только бы не за горло, — подумала Адель, пошатнувшись, но удержав равновесие. А то буду задушена, как этот… как его… Лаокоон, кажется. Только тот вместе с семьёй был задушен змеями, а я — паутиной".

— Кто здесь? — спросил солдат, разрезая свои путы.

— Здесь никого чужого нет, — сообщил Барбос. — Здесь повсюду эта паутина, но без паука. И не паутина вовсе, а нитки. Это ваш любезный котёнок добрался-таки до клубка. Эх, будь я здоров, я бы не позволил ему забыться. Кошкам вообще нельзя давать воли.

— Это волшебный клубок! — закричала пани Иоанна.

Адели стало очень тревожно. Путеводный клубок, заботливо ведший их по лабиринту подземных ходов, почти сам прыгавший в руки солдату, когда требовалось передохнуть, теперь безнадёжно запутан.

— Может, его можно смотать заново? — неуверенно спросила пани Иоанна.

— Найти бы, где начало, — удручённо сказала Адель, шаря в темноте по неровному каменистому полу. — Здесь всё перепутано, с узелками, порвано.

— Не трудись, дочка, — остановил её солдат. — Мы остались без проводника, это ясно.

— Где этот несносный котёнок! — вскричала пани Иоанна. — Лучше бы он потерялся дорогой! Лучше бы…

— Э, пани, к чему себя распалять, если делу помочь нельзя. У Явления Пятого злого умысла не было, одни только шалости. Это нам надо было внимательнее следить за котишкой и за клубком. Эй, Явление Пятое!

— Он здесь. У меня, — отозвался Барбос. — Испугался переполоха и прибежал ко мне.

— Ты, солдат, какой-то блаженный, — сердито проговорила пани Иоанна. — Тащишь за собой каждого встречного, всех оправдываешь… Неужели ты ни разу не испытал злость?

— Испытывал, конечно, и злость, и бешенство, — рассудительно проговорил Пахом Капитоныч. — Бывало, себя не помнил от ярости. Но то в бою с противником, а сейчас, в мирное время, зачем же срывать злость на слабом и беззащитном? Подумаем лучше, что делать дальше. По-моему, одним, без клубка, не зная дороги, нам лучше не идти вперёд. Выберешь не ту нору, по которой следует пойти, не ту развилку и пропадёшь почём зря. Я предлагаю вернуться. Я рисовал стрелки на всём пути, везде, где только мог.

— Опять лезть по тому узкому ходу?! — ужаснулась пани Иоанна.

— Если мы пролезли по нему один раз, значит, пролезем и во второй. Другого выхода у нас нет.

— Раз нельзя идти вперёд, то придётся вернуться назад, — поддержала солдата Адель. — Может, снаружи мы встретим кого-нибудь, кто нам поможет.

Пани Иоанна долго молчала, а потом заговорила спокойно.

— Простите меня за резкость. Я не должна была так себя вести, но нервы не выдержали. Раз ты выбрал обратный путь, то веди нас обратно, солдат. Мы тебе доверились, и тебе решать, что делать дальше. И котёнок, если успокоиться и подумать, не виноват, а виновата одна я. Мне кажется, что в своё дежурство я ненадолго заснула, а в это время Явление Пятое и подобрался к клубку. То-то мне почудилась какая-то возня. Выходит, из-за меня мы не можем пройти безопасной дорогой и теперь будем вынуждены искать другой путь через пески.

Адель с вялым раздражением подумала, что пани Иоанне следовало бы получше нести свою вахту, и сейчас же порадовалась, что непоправимая вина случилась именно в дежурство этой женщины, потому что и она сама способна была задремать.

Пахом Капитоныч ответил совершенно неожиданно.

— Совсем я вас загонял, мои дорогие! Требую от вас выдержки, как от мужчин, а в вас, хоть мужества не меньше, нет нашей силы. Но всё-таки потерпите ещё немного, пока мы не выберемся из этого подземелья и не найдём надёжный приют. А пока поедим болтанку и поползём потихонечку.

На Адель напал смех от этого "поползём потихонечку", и солдат решил, что хорошее настроение — залог успеха.

Однако, когда вещи были уложены, собака удобно устроена в гамаке, ненаигравшийся Явление Пятое, несмотря на яростное сопротивление, подхвачен на руки, Стась начал притоптывать на месте, показывая, как он пойдёт, а Пахом Капитоныч, Адель и пани Иоанна приготовились к выходу, дело остановилось за малым — не смогли найти нарисованную стрелу.

— Я своими руками изобразил стрелу, — недоумевал Пахом Капитоныч. — Где же она? Ничего не могу разобрать в этой темноте. Барбос, ты что-нибудь видишь?

— Я вижу только то, что перед моей мордой, — печально ответил пёс. — Я не вижу никакой стрелы.

Солдат с удивлением осматривал кусок мягкого камня, которым чертил, даже нарисовал для опыта ещё одну стрелу. Пани Иоанна и Адель признали, что она хорошо видна. Тогда решено было разойтись и обойти кругом всю пещеру.

Адель двинулась вдоль одной из стен и сразу же насчитала как минимум три отверстия. Она пошла дальше и насчитала ещё восемь. Пани Иоанна стала уверять, что отверстий гораздо больше. Пахом Капитоныч сравнил пещеру с сыром, где больше дырок, чем еды. Они долго кружили по пещере, пока пани Иоанна не нашла нарисованную стрелу.

— Ну, и отлично, — обрадовался солдат. — А то, признаться, у меня уже голова идёт кругом. Адель, ты где?

— У меня здесь тоже стрела, — крикнула Адель.

Пахом Капитоныч долго переходил от одной стрелы к другой.

— Ох, и дурака же я свалял, когда нарисовал вторую стрелу! — сетовал он. — Как теперь различить, какая настоящая?

— Давайте поразмыслим, — предложила Адель. — Первую стрелу вы рисовали не спеша, потому что относились к этому делу ответственно. А вторую начертили кое-как, для того лишь, чтобы посмотреть, будет ли она видна в полутьме. По-моему, надо искать стрелу, нарисованную тщательно.

— Вот эта нарисована неспешно, — определила пани Иоанна. — А та — небрежнее, хотя…

После долгих сомнений и колебаний была выбрана тщательно нарисованная стрела, и ход рядом с ней был признан тем самым, по которому они проползли в прошлый раз.

Казалось бы, что проходить знакомый путь будет легче, но выяснилось, что от непривычной работы мышцы болели. Даже позвоночник, привыкший, казалось бы, к тяготам путешествий, гнулся с трудом. Кое-как они долезли до конца узкого хода и вышли в низкую, но широкую пещеру, а найти стрелу не смогли. Было решено, что сложные рассуждения Адели были ошибочны и стоило выбрать стрелу, нарисованную небрежнее, потому что после трудного пути у солдата должны были трястись руки. Надо было возвращаться, но ход, в который они полезли, оказался много короче того, который они только что преодолели, а нужный безнадёжно затерялся.

— Да что ж ты не нарисовал свою стрелу? — так и вскинулась пани Иоанна.

Солдат, который был уверен, что им надо лишь отыскать нарисованную, и не поставивший метку, удручённо молчал. Положение становилось катастрофическим. Было похоже, что они окончательно заблудились. Они наугад попытались перейти через какой-то ход, но лишь ещё больше запутались.

Почуяв общее угнетённое настроение, Стась тоненько завыл:

— У-у-у…

Пани Иоанна насилу его успокоила.

Панического страха ещё не было, но сердце уже замирало от предвкушения неминуемого несчастья.

— Давайте разделимся и по очереди обследуем все ходы, — предложила пани Иоанна. — Втроём нам потребуется не так много времени.

Пахом Капитоныч задумался, но потом покачал головой.

— Нет, не стоит нам разлучаться, — сказал он. — Потеряться очень легко, а оказаться при этом в одиночестве — совсем уж скверное дело.

— Да, ты прав, — согласилась пани Иоанна. — Вон как легко мы заблудились.

Адель целиком полагалась на благоразумие солдата. Пусть он ошибся, сначала нарисовав ненужную стрелу, а затем не позаботившись оставить знак в последней пещере, но он же примет на себя заботу вызволить их из каменного лабиринта. Адель готова была слепо довериться Пахому Капитонычу. Если уж он чего-то не сможет, то, значит, это выше сил человека. Пани Иоанна не узнала его так хорошо, как девушка, но было похоже, что и она готова полностью ему подчиниться.

Когда после неудачных поисков стало ясно, что заблудились они весьма основательно, было решено идти наугад, придерживаясь одного направления и по возможности не плутая. Вновь сменялись норы, где приходилось протискиваться, лёжа на животе, низкие ходы, пригодные лишь для того, чтобы ползти на четвереньках, места, где можно было идти, согнувшись, и такие удобные участки, где путешественники шли, выпрямившись и лишь заслоняясь рукой, чтобы не удариться о выступ. Темнота стала почти кромешной, и действовать приходилось на ощупь. Пахом Капитоныч, опасаясь упасть, щупал перед собой ногой каменный пол, а потом уже переносил на неё тяжесть тела. Чтобы не потеряться, держались поближе друг к другу, часто переговариваясь и окликая друг друга. Пока непреодолимых препятствий на пути не возникало, но неподвижный воздух был так спёрт, что люди уставали ещё и от удушья. Так прошёл этот день и следующий.

— Стоп! — скомандовал Пахом Капитоныч.

Адель, шедшая за ним, замерла. В испуге остановилась пани Иоанна и, схватив за руку Стася, остановила его.

— Что случилось? — спросила Адель, прислушиваясь и ничего не слыша.

— Или мне чудится или, и в самом деле, впереди виден свет, — сказал Пахом Капитоныч.

— Я, по-моему, совсем ослепла в этой темноте, — пожаловалась пани Иоанна. — Ничего не вижу.

Адель тоже не могла с уверенностью сказать, свет ли она видит или в глазах мелькают точки, круги и зигзаги.

— Остановимся здесь, — решил Пахом Капитоныч. — Садитесь и отдыхайте, но будьте готовы бежать назад, если появится опасность, а я схожу на разведку. Я не буду удаляться от вас далеко. Просто взгляну, правда ли там свет, и сейчас же вернусь.

Адель с тревогой ждала возвращения солдата, и, как всегда, время стало тянуться для неё слишком медленно.

— Только бы с ним ничего не случилось, — прошептала пани Иоанна, кажется, даже не сознавая, что говорит вслух.

Им обеим показалось, что без их защитника и командира мир вокруг стал грозным и полным страшных опасностей.

— Может, пойти и посмотреть, куда он пропал? — предложила пани Иоанна.

— Подождём ещё немного, — решила Адель. — Ничего не слышно. Ты что-нибудь слышишь, Барбос?

— Ничего не слышу и не вижу, — слабым голосом отозвался пёс. Было похоже, что в его состоянии произошло значительное ухудшение.

Адель озабоченно наклонилась над собакой, но в темноте ничего не смогла рассмотреть.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, подхватив котёнка, попытавшегося вывернуться из её рук. Явление Пятое возмущённо мявкнул.

— Плохо, — печально ответил Барбос. — Наверное, зря хозяин тащил меня на спине. Всё равно помру.

— Что ты! — испугалась пани Иоанна. — Выберемся из этих нор, выйдем на солнышко, и тебе сразу станет лучше. Это здесь, в потёмках кажется, что уже и не живёшь. Мысли лезут только про смерть, и никак их не отгонишь. Только бы солдат поскорее вернулся!

— Идёт, — определил Барбос.

Пахом Капитоныч возвращался почти бегом.

— Быстрее! — скомандовал он. — Берите багаж и живо отсюда! Пани, не давай Стасю шуметь. Полная тишина!

Он закинул за спину гамак с собакой и поспешил прочь в обратном направлении.

Адель в испуге и недоумении поспешила за ним, а следом почти бежала пани Иоанна, что-то бодро говоря дурачку.

— Куда нам идти теперь? — спросил солдат, что было необычайно, так как он всегда брал решение на себя и старался поддерживать в спутниках бодрость.

— Прямо, — ответил странный шипящий голос. — Не бойтесь ушибиться или упасть — здесь просторно… А теперь налево и — в тот лаз.

Некогда было даже спросить, кто даёт им эти указания. Лаз оказался узкой удушливой норой, ползти по которой было мучительно.

— Три ваших шага направо вдоль стены, а потом вниз по узкому ходу.

Адель споткнулась и чуть не упала в какую-то яму, но её поддержал солдат.

— Вниз, — скомандовал шипящий голос. — Не бойтесь упасть, там довольно отлого.

— Помоги пани Иоанне нащупать ход, дочка, — велел Пахом Капитоны и полез вниз.

Адель дала соответствующие указания своей спутнице и стала осторожно спускаться в узкую яму.

— Не бойся, — сказал снизу Пахом Капитоныч. — Дно близко, а потом ход идёт извилисто, но не круто.

Странный ход шёл спиралью, то поднимаясь, то опускаясь, и неуклонно вёл их вперёд. Передвижение по нему было мукой, но выбирать не приходилось, а таинственный голос и тревожащая спешка придавали сил.

— Как белки в колесе, — приговаривала пани Иоанна, не то всхлипывая, не то со стоном вздыхая.

Адель понимала, что немолодой и более плотной, чем она, женщине труднее пробираться по этому ходу. Она и сама устала безмерно. После карабканья наверх приходилось сползать вниз и так безостановочно. Счастье, что ширина хода позволяла работать локтями и сгибать ноги. Приспосабливаясь к такого рода передвижению, Адель, сама того не зная, научилась ползать по-пластунски.

— Сейчас будьте осторожны, — глухо прозвучало предупреждение Пахома Капитоныча. — Над выходом нависает камень. Не стукнись об него головой, Адель, и предупреди об этом пани.

Девушка убереглась от удара и вовремя сообщила о камне спутнице, а Стась, как ни оберегала его неумную голову пани Иоанна, всё-таки ухитрился треснуться головой, отчего жалобно затянул:

— У-у-у…

— Бедненький ты мой! — запричитала женщина, помогая ему выбраться в относительно широкую пещеру, потирая ему ушиб и даже дуя на него.

Девушке показалось, что дурачок нарочно гудит, чтобы его подольше утешали. Не будь пани Иоанна так нежна с ним, он бы успокоился значительно быстрее.

— Тише, не надо шуметь, — прошипел таинственный голос. — Теперь можете отдохнуть, но только не говорите громко.

— Кто здесь? — не выдержала Адель.

Она удобно уселась в выемку между двумя большими камнями, хотела положить руки на эти камни, как на подлокотники кресла, и непроизвольно вскрикнула, коснувшись чего-то холодного и живого.

— Ты задавишь меня, — прошелестел голос.

Адель пронизала дрожь от догадки, что рядом с ней на камне примостилась змея. В темноте нельзя было разобрать, где она свернулась, но воображение подсказало девушке, что сбоку свернулась в кольца громадная кобра. Подняла голову на длинной шее, раздувает свой капюшон и раскачивается, готовая броситься в атаку.

— Пахом Капитоныч, — жалобно позвала Адель, замерев и боясь двинуть даже пальцем. — Здесь змея.

— Господь с тобой, дочка, — удивлённо проговорил солдат, — это уж. Что ты, ужа от змеи отличить не можешь? А впрочем, здесь такая темнота, что их легко перепутать.

Адель помнила, что уж — это змея, но он не ядовит, однако ест же он мышей, значит, может и укусить.

— Он может задушить? — спросила она.

— Ты или совсем глупая, или хочешь меня обидеть, — прошипел уж.

Адель поспешила выбрать первое, безобидное для ужа, предположение.

— Глупая, — сказала она. — Прости, но я никогда не имела дела со змеями. К тому же я не видела тебя в темноте. В книгах я читала, что ужи безобидные и добрые.

Она говорила это, а сама мечтала, чтобы этот добрый уж переполз к Пахому Капитонычу, раз он его и за змею не считает.

— Не знаю, в каких книгах ты обо мне читала и что это такое "книги", но это сплошное враньё, — сердито прошипел уж. — Бывают ужи и злые, и очень даже вредные. Моя жена, например.

С той стороны, где сидел солдат, послышались подозрительные всхлипывания.

— Не дрожи, — попросил уж. — Я очень хорошо ощущаю малейшее сотрясение, а ты трясёшься, словно в судорогах.

— Прости, — простонал солдат. — Это, наверное, лихорадка.

— А ты чего трясёшься? — обратился уж к пани Иоанне. — Тоже больна?

— Не обращай внимания, — сдавленным голосом попросила женщина. — Я так… Это скоро пройдёт.

Адель слишком боялась устроившейся рядом змеи, поэтому не была настроена на весёлый лад. Она сейчас же представила, что где-то рядом примостился второй уж.

— А где твоя жена? — спросила она.

— Дома. Никак свою злость не переварит. Так меня сегодня пилила за то, что я, по её мнению, мышей перестал ловить, что я уполз от неё подальше, чтобы развеяться, а тут встретил вас. Этот котёнок тебе нужен? Я мог бы принести его моей жене, чтобы её задобрить. Этот котёнок слишком велик для меня, но жена у меня большая и толстая. Она была бы рада.

— Нет, это наш котёнок, — испугалась Адель. — Его нельзя есть.

— Нельзя, так нельзя, — уступил уж. — Я вот до сих пор не могу понять, зачем вы забрели в эти опасные места. Разве вы не знаете, что здесь обитает царь змей? Он поедает каждого, кто попадает в его владения. Вы легко могли погибнуть.

Адель рассказала про фею и волшебный клубок, который должен был провести их по подземному ходу через пустыню.

— Здесь много подземных ходов. Пройти по ним, не заблудившись, можем только мы, змеи. Но через пустыню ни один не проходит. Ваш клубок вёл вас прямо к царю змей.

— Значит, это хорошо, что котёнок запутал клубок, — подала голос пани Иоанна. — А я-то так на него рассердилась, что готова была убить на месте.

— Зачем убивать зря? — возразил уж. — Лучше съесть.

— Напрасно я охранял от него на привалах сумку с клубком, — слабым голосом пожалел Барбос.

— Выходит, ты не напрасно сразился с коршуном и спас Явление Пятое, — подхватил Пахом Капитоныч. — Ты спас котишку, а он — нас. Клубок прямиком привёл бы нас в логово змея.

— Да, вы обошли его стороной, но были очень близко. Иногда, когда он очень голоден, он обследует свои владения и даже выползает наружу. Он и здесь бывает.

— А вдруг он сейчас появится? — испугалась Адель.

Она начала привыкать к присутствию рядом ужа, но боялась натолкнуться на него рукой или наступить на него, когда встанет.

— Нет, он до сих пор спит, — успокоил её уж. — Вы успеете выйти из пещер. Я проведу вас кратчайшим путём.

— Спасибо, — поблагодарила его не только Адель, но и все остальные.

— Если вы отдохнули, то поползём дальше, — предложил уж. — Лучше сразу уйти отсюда, не дожидаясь пробуждения царя змей.

Путь оказался недолгим по расстоянию, но неудобным, а порой очень трудным, так что времени прошло немало, а путники совершенно выдохлись, когда уж объявил, что они добрались до пещеры, из которой они сейчас выйдут на поверхность.

— Как темно! — удивилась Адель. — Я думала, что мы всё ещё под землёй. Когда мы входили под гору, не было такой тьмы. Правда, дышать здесь легко.

— Так ночь ведь! — удивлённо прошипел уж. — Неужели не видишь звёзды?

Адель долго озиралась вокруг, пока ей не показалось, что она видит светящиеся точки.

— Выходите в это отверстие, — прошелестел уж. — Здесь легко пролезть даже вам.

Адель вслед за Пахомом Капитонычем пролезла сквозь низкий, но широкий лаз и очутилась на вольном воздухе. Приятный ветерок освежал лицо, над головой светились звё зды.

— Как хорошо! — вздохнула пани Иоанна. — Посмотри, Стасек, какие звёзды!

— Советую вам отойти отсюда, чтобы царь змей не увидел вас из пещеры, — посоветовал уж.

Адель смогла хорошо его рассмотреть. Это была довольно большая змея, никак не меньше метра длины, очень толстая. Её привыкшие к мраку пещер глаза хорошо различили змеиную голову с немигающим взглядом. Девушка решила, что морда ужа выглядит добродушно.

— Спасибо тебе, милый, — растроганно проговорила пани Иоанна. — Если бы не ты, мы бы пропали.

— Спасибо, — от души поблагодарила Адель.

— Так этот котёнок тебе, действительно, нужен? — еще раз с надеждой спросил уж.

— Нужен, — с искренним сожалением отозвалась Адель, прижимая к себе котёнка. — Он нам клубок запутал. Может, тебе дать что-нибудь ещё? У нас есть сухари.

Если бы у ужа была такая возможность, он бы, несомненно, плюнул от отвращения, но такой возможности он не имел и поэтому лишь весьма выразительно зашипел.

— Ты, и правда, глупая, — сообщил он.

— Наверное, — огорчённо согласилась Адель.

— Ты не знаешь, нельзя ли здесь найти воду? — озабоченно спросил солдат.

— Смотри туда, — прошипел уж. — Видишь уступ? Под ним жёлтый камень. Подними его и найдёшь ручеёк. Когда попьёшь, положи камень на место, иначе ручеёк пересохнет.

— Спасибо! — обрадовался Пахом Капитоныч. — Ты даже не представляешь, как нас выручил. А где мы находимся? В какой стороне озёрный край?

— Дойдёте до конца горы вдоль её склона, но не особенно близко к ней, чтобы не стать пищей для царя змей, а потом идите через пески прямо. Опасайтесь песчаных ловушек.

— Ты не знаешь, как их избежать? — спросил Пахом Капитоныч.

— Я не знаю, но могу узнать, — охотно вызвался уж и, изящно скользнув между камнями, исчез.

Путешественники ошеломлённо посмотрели на то место, где только что был их проводник и, не сговариваясь, побрели к камню, под которым должен находиться ручей. Когда солдат поднял крупный камень и отложил в сторону, под ним показалась вода.

— От жажды мы не умрём, — обрадованно воскликнул Пахом Капитоныч.

— Не умереть бы от голода, — проговорила пани Иоанна.

— Будет день — будет и пища, — мудро решил солдат.

Все напились прохладной вкусной воды, солдат наполнил все имеющиеся у них ёмкости и вновь прикрыл ручеёк камнем.

— Ни за что не догадаешься, что здесь есть вода, — сказала Адель. — Так и умрёшь от жажды рядом с ручьём.

— Не умрёшь, — тихо отозвался Барбос. — Если приложить ухо к земле, то слышно журчание.

Глаза у него лихорадочно блестели, а нос был горяч и сух. Видно было, что он очень ослаб и чувствует себя скверно. Пахом Капитоныч удобно устроил его на очищенной от камней площадке, и пёс сразу же заснул, даже не притронувшись к приготовленной для него болтанке.

— Ложитесь спать, — распорядился солдат. — Порядок дежурств прежний. Адель, разбуди нас с восходом солнца.