"Путь индюка кн.I (СИ)" - читать интересную книгу автора (Проскурин Вадим Геннадьевич)

ГЛАВА ВТОРАЯ. ЭЛЬФЫ

1

Питер проснулся с первым солнечным лучом. Окно гостевых апартаментов выходило на восток, погода была ясная, а занавеску Питер специально не стал задергивать. По идее, Роджер должен был приказать какой-нибудь жабе разбудить гостей в положенное время, но полностью полагаться на пастуха-раздолбая Питер счел неразумным.

Правильно счел — будить гостей никто не собирался. Питер вышел в коридор, в нос ударило запахом бойни. Отвратительно. И что, спрашивается, древние находили в гладиаторских боях? Зрелище, конечно, забавное, особенно под коноплю, но не настолько, чтобы растрачивать на него жизни своих рабов. Это в Оркланде жизнь орка ничего не стоит, в цивилизованных землях дела обстоят совсем иначе. Ну да мы не в цивилизованных землях.

Коридор был пуст. Со стороны крыльца доносились орочьи голоса, Питер пошел в ту сторону. Когда он вышел в холл, орки перестали гомонить и дружно попадали на колени. Питер улыбнулся. Лучший способ заставить жаб тебя уважать — казнить нескольких. И чем более жестока казнь, тем сильнее будет уважение. А самая лучшая казнь из всех известных Питеру — заставить жаб убивать друг друга.

— Воду мне, быстро, — произнес Питер негромко, но внушительно. — Жду пять минут, потом начну убивать.

И вернулся в комнату.

Ему пришлось ждать не пять минут, а семь, он определил время по солнцу, на рассвете и закате это можно сделать очень точно. А потом в комнату ввалились две испуганные телки, одна тащила корыто и ушат, другая — две бадейки, одну с холодной водой и одну с горячей. Питер потрогал горячую воду и сказал:

— Недостаточно горячо.

Выдержал паузу и добавил:

— В следующий раз буду убивать.

И подумал про себя: «Эльфы тоже неплохо справятся».

Умылся, почистил зубы новомодной щеткой из свиной щетины, оделся и вышел из комнаты. Справил утренний туалет и пошел в пиршественную залу, завтракать. По дороге убедился, что подготовка к выходу идет полным ходом. Топорище Пополам орал и раздавал затрещины, даже не сразу заметил отца высокорожденных, а заметив, оборвал на полуслове гневную тираду, упал на колени и склонил голову. Питер благословил его следующими словами:

— Встань и продолжай хлопоты. Я тобой доволен.

Роджер Стентон к завтраку не вышел. Телка-подавальщица смущенно пояснила, что добрый господин курил всю ночь, а теперь изволит почивать. Питер решил не придавать значения нарушению этикета, не такое уж оно и существенное. А следующей ночью, когда в загон войдут эльфы, оно вообще потеряет всякое значение. Но наркотики забрать все-таки надо.

Питер позвал Топорище Пополам и повелел тому добыть три кисета местного опиума и три кисета гашиша. А заодно обеспечить наличие проводника, этого урода, как его зовут-то… Суслик какой-то там.

Подавальщица принесла завтрак — яичницу, бутерброды и чай. Чай оказался скверным, хлеб — тоже, но яичница и варено-копченая свинина были вполне съедобны.

— Приятного аппетита, святой отец, — сказал Хайрам, усаживаясь за стол.

— Приятного аппетита, ваше преосвященство, — поддакнул ему Шон.

Питер не стал отвечать с набитым ртом, он просто доброжелательно кивнул, дескать, и вам того же.

— Что-то ты грустный сегодня, Хайрам, — сказал Шон. — Не выспался?

Хайрам помотал головой и ответил:

— Нет, я нормально спал. Просто не люблю, когда сырым мясом воняет.

— Зря, — сказал Шон. — Такое зрелище пропустил! Мне особенно пятый поединок понравился, там та телка, которая с сиськами огромными, сошлась с такой тощенькой и рыженькой. Как она ей живот располосовала! Кишки наружу, брызжет во все стороны…

— Избавь нас от подробностей, — прервал его Питер. — Воспитанный рыцарь не должен обсуждать за едой, что и куда брызнуло из разрезанных кишок неповоротливой жабы.

— Примите мои искренние и смиренные извинения, — сказал Шон. — Могу заметить в свое оправдание, что у нас в академии и в полку…

— Ты не в академии и не в полку, — перебил его Питер. — Ты в экспедиции. Здесь я устанавливаю правила. И будь добр следовать им, если не хочешь испытать мой гнев.

— Да исполнится воля вашего преосвященства, — сказал Шон, перестал говорить и стал есть.

До конца завтрака никто не произнес больше ни слова.

Когда Питер вышел на крыльцо, он обнаружил, что караван почти готов к выходу. Орк-проводник стоял на коленях около крыльца (очевидно, упал на колени при виде Питера), другие орки заканчивали седлать и навьючивать лошадей. Питер осмотрел пять новых лошадей, которых выдал Роджер, нельзя сказать, что они были очень хорошие, но сойдут. Пожалуй, этим утром пастух избежит гнева столичного гостя. Незачем терять время на вразумление этого ничтожества, ему и так скоро предстоит испытать гнев эльфийских воинов. Пусть готовится.

— Выступаем! — повелел Питер. — Эй, дерево, труби поход!

Топорище Пополам протрубил. На площади поднялась суета. Орки торопливо занимали свои места, кто-то спешно подтягивал подпругу, кто-то поправлял седельные сумки, короче, обычная ежеутренняя походная суета. На крыльце балагана показались Шон и Хайрам, они торопливо дожевывали последние куски. Если бы Шон не стал говорить за столом о неподобающих вещах, Питер не стал бы их торопить, дал бы нормально поесть. Но сейчас он не считал нужным ждать рыцарей. Пусть считает это как бы наказанием, будет наука молодым раздолбаям.

Питер вскочил на лошадь и взмахнул рукой. Караван двинулся в путь. Проводник замешкался, не зная своего места, Питер бросил на него мимолетный взгляд и указал место рядом с собой, справа и на полкорпуса сзади.

Некоторое время они ехали молча. А потом, когда последнее возделанное поле осталось позади, Питер повернул голову к проводнику и сказал:

— Эй, жаба! Откуда, ты говоришь, придут эльфы?

Орк надулся, вытаращил глаза и перестал дышать, безуспешно пытаясь сформулировать внятный ответ. Не смог ничего вымолвить и просто указал пальцем. Хайрам засмеялся.

Питер восстановил в памяти карту этих мест, прикинул вероятный маршрут эльфийской армии и сказал:

— Сдается мне, ночью у нас могут быть гости. Это маловероятно, но не исключено.

Никто ему не возразил, и разговор снова увял сам собой.

Через какое-то время Шон и Хайрам стали переговариваться, вначале вполголоса, а затем, когда убедились, что предводитель не возражает — в полный голос.

— Ты зря не остался на гладиаторский бой, — говорил Шон Хайраму. — Это было очень занимательно. Воинского умения у этих жаб и в помине нет, но какая воля к победе! Это надо было видеть! Знаешь, мне приходилось резать эльфов и ножом и мечом, я знаю, что такое кровь и смерть. Я не раз стоял лицом к лицу с врагом, но такого я еще никогда не видел. Вот, например, в пятом поединке, одна телка, такая сисястая, располосовала другой весь живот от бока до бока… Эй, Хайрам, ты куда?

— Противно тебя слушать, — сказал Хайрам. — Если святой отец не возражает, я предпочел бы занять место в начале или в конце колонны.

— Шон, заткнись, — велел Питер. — Хайрам, тебе приходилось сражаться?

— Да, святой отец, — спокойно ответил Хайрам. — Я убил шесть эльфов, четырех в бою, двоих — пыткой. Я был взводным палачом.

— Врешь! — воскликнул Шон.

— Кажется, мне что-то послышалось, — сказал Хайрам.

— Шон, триста приседаний, — повелел Питер. — Это последнее предупреждение. Если не научишься управлять своим языком, я лично проверю, насколько искусен Хайрам в ремесле пытки. На тебе проверю.

Шон отъехал в сторону, спрыгнул с лошади и стал приседать. Питер не удостоил его взглядом.

— Интересный ты парень, — сказал Питер. — Ни в жизнь бы не подумал, что ты умеешь пытать.

Хайрам пожал плечами и сказал:

— Это просто работа, которую кто-то должен делать.

— Думаю, из тебя получится неплохой командир, — сказал Питер. — Если ты хорошо проявишь себя в Плохом Месте, я так и напишу в твоей характеристике — отличные командирские способности.

— Постараюсь не подвести вас, святой отец, — сказал Хайрам.

— Постараюсь? — переспросил Питер. — Ты как бы намекаешь, что не уверен в себе?

— Нет, — сказал Хайрам. — Я уверен, что сделаю все, что в моих силах. Но я не люблю давать опрометчивых обещаний. Кстати, святой отец… Позволено ли мне поинтересоваться, что именно ждет нас в конце похода?

Питер задумался. Он не хотел делиться секретами раньше времени, но они уже покинули обитаемые пределы Барнарда, в этих пустошах уже не от кого хранить тайны. Не от орков же безмозглых!

— Позволено, — сказал Питер. — Подожди только, пока Шон вернется. Я не хочу инструктировать каждого из вас по отдельности.

Вскоре их догнал Шон. Он тяжело дышал, а его лоб был потным. Но в седле он сидел уверенно, физическая подготовка отличная.

— Ты импульсивен и невоздержан, Шон, — сказал Питер. — Учись смирять свой характер, избегай необдуманных слов и дел. Другой вождь на моем месте не ограничился бы приседаниями.

— Смиренно приношу искренние извинения, святой отец, — сказал Шон. — Мне ведомы недостатки моего характера, я стараюсь исправиться, но…

— Ведомы? — переспросил Питер с деланным удивлением. — Тогда перечисли недопустимые действия, совершенные тобой вчера и сегодня.

Шон вздохнул и начал перечислять:

— Во-первых, мне не следовало убивать ту танцовщицу. Я хотел показать вашему преосвященству, как ловко владею мечом, но не подумал, что забрызгаю кровью вашу одежду, святой отец.

— Все верно, — сказал Питер. — Кстати, ты великолепно владеешь мечом, лучше, чем я. Возможно, я попрошу тебя дать мне несколько уроков.

Орк-проводник вдруг шумно вдохнул воздух и стал дергаться, как будто с ним случился приступ пляски святого Витта. Шон с размаху ударил орка по спине, тот закашлялся и перестал дергаться.

Хайрам рассмеялся и сказал:

— Сдается мне, этой жабе пора научиться держать рот закрытым.

Питер тоже рассмеялся и сказал:

— Много раз слышал, что в открытый рот может залететь насекомое, но никогда сам не видел. Эй, орк, кого ты проглотил — муху или бабочку?

Орк не ответил — он так сильно кашлял, что на глазах выступили слезы. Как бы не издох раньше времени…

— Эй, дерево! — обратился Питер к Топорищу Пополам. — Займись нашим проводником, помоги ему проблеваться. Мне не нужно, чтобы он издох прямо здесь.

Топорище Пополам покинул свое место во главе колонны и направился к проводнику. Питер не стал смотреть, как орк приводит в чувство другого орка. Питер сказал:

— Продолжай, Шон. Какие еще прегрешения ты допустил вчера и сегодня?