5

Первый бой Ильич выиграл нокаутом. Второй предстоял технический. По напряженной походке Бабая было ясно, что он не одобряет всего происходящего. К тому же то, как грубо Ильич вторгался на его территорию, ставило под сомнение репутацию Бабая.

Ильич остановился. Мы все последовали его примеру. Он в упор посмотрел на Бабая своим тяжелым взглядом и коротко бросил:

— Ну?

Я оценил то, что он не стал говорить первым, предпочитая роли адвоката роль судьи, всегда более выигрышную.

— Плохиш, он чей? — хмуро осведомился Бабай. Было заметно, что властность Ильича его задевает.

— Мой, — столь же лаконично ответил Ильич. Он не собирался уступать.

Бабай помолчал, посмотрел, как люди Чижиков бережно уносили на руках младшего из братьев, потом перевел взгляд на Плохиша, который, оставшись в стороне, не находил себе места. И усмехнулся.

— Он не может быть твой, — возразил он. — Он раньше халдеем был. Коммерсантам водку подносил. А сейчас — барыга.

— А сколько среди них барыг? — Ильич кивнул на толпу. — Ты считал? Небось, и легавые есть. Каждой твари по паре. Ломовой вообще замусорился. С ОМОНом ездит. — Он подождал, пока Бабай переварит сказанное, и продолжил. — Не всем же правильными быть, как мы с тобой. Зоны они не топтали, какой с них спрос? — Он намекал на свое и Бабая уголовное прошлое, словно это было знаком особого отличия. — Молодняк вон и наколки не по масти рисует. — Он сложил свои синие от татуировок пальцы в кулак и осмотрел его с удовлетворением. — Главное, чтобы человек по понятиям жил. Так? Ты же умный. А умный на дураков не сердится.

— Но он же беспредельничает! — ворчливо возразил Бабай. Со стороны было заметно, что он несколько смягчился.

— И ты потому сюда такую толпу нагнал? — насмешливо спросил Ильич. — Сам не мог разобраться?

— Это не я нагнал. — Незаметно для себя Бабай начал оправдываться. — Чижики его порвать хотели.

— А Чижики, они чьи? — поинтересовался Ильич. — Твои, что ли?

— Да нет, — смутился Бабай. — Они сами по себе.

— А че ты тогда за них впрягаешься? — дожимал Ильич. — Или они тебе долю предложили? — Он проницательно и недобро посмотрел на Бабая. — Из плохишовской, а?

— Нормально получается! — возмущенно вмешался Бык. — Плохиш — наш. А его доли уже без нас дербанят! Сереж, можно я пойду, второго Чижика грохну?

— Стой здесь, — негромко скомандовал Ильич. Бык подчинился с явной неохотой. Я увидел, что его готовность к радикальным действиям угнетающе подействовала на Филипка, который молчал, словно забыв о своих претензиях. Думаю, что и про поездки Ломового с ОМОНом Ильич упомянул с умыслом. Тень Ваниного позора падала и на Филипка.

Впрочем, и Бабаю было не по себе. Он чувствовал, что уступает, но не знал, за что зацепиться.

— Мне чужого не надо, — проговорил он как-то вяло. — Мне за пацанов обидно.

— Пусть они между собой разбираются, — примирительно заметил Ильич. — С обиженными на зоне, сам знаешь, как поступают. Тебе-то зачем по каждой мелочи свой авторитет менять.

Бабай не нашелся, что ответить.

— Ну все, что ли? — небрежно спросил Ильич. — А то мне ехать надо. Ты заглядывай ко мне, если что.

Он сунул оторопевшему Бабаю свою огромную широкую руку, и тот машинально ее пожал. Ильич повернулся и двинулся к своей машине.

— Слышь, Сереж, — крикнул вслед Бабай. — А это кто? — Он ткнул в меня пальцем.

— С нами, — ответил Бык коротко.

Филипок за все это время так и не сказал ни слова.