"Воины Нави" - читать интересную книгу автора (Дубовский Виталий)

ГЛАВА 2

В груди кольнуло словно шилом. Чернава проснулась и села на кровати. За окном стояла глухая ночь, кружились снежинки, выли собаки, лютуя на мороз.

Снова кольнуло сердце, словно предчувствуя беду неминучую.

— Мама, мама!

Мать недовольно заворочалась:

— Чего орешь, отца разбудишь!

— Мам, что-то мне на душе нехорошо. Чует беду мое сердце. Ой, опять кольнуло!

— Ох, дочка, замуж тебе пора. Пригрелась бы подле мужа, устала бы от него. Так, глядишь, до утра глаз бы и не открывала. Чего тебе неймется? Спать ложись. Слава Богам, Малюта скоро сватов засылает, может, хоть муж тебя образумит, — ворчливая мать перевернулась на другой бок, и тут же раздалось сопение.

Чернава вздохнула — никогда ее мать не понимала и не прислушивалась к ней. Сколько раз в детстве она чуяла беду, никогда не ошибалась. Когда брата в лесу лешие заблудили, она тоже матери говорила, а та все отмахивалась, мол, «странная ты». И что, нету братика уже третий год, даже тела его не нашли. А про Малюту и думать боязно. Молодой сильный медведич давно на нее глаз положил. Приглянулась она ему на игрищах, попалась на глаза на свою беду. Род медведичей самый сильный в этих краях, вот батюшка и радуется, что дочку замуж может выгодно отдать. Чернава вздохнула, не люб Малюта ей. Вроде, сильный, красивый, только сила его пугает. Беспощадный он, ничего не боится и никого не жалеет. Ох не к добру это замужество, от такого мужа даже отец родной не защитит. Вот уж поистине, пора белое платье печали надевать, род свой покидая.

Сердце снова заныло, заставляя испуганно оглянуться вокруг. Нет, так не годится, надо бы хоть на двор выглянуть, может, тать по двору шастает…

Чернава запалила лучину, накинула на плечи теплый пуховой платок и пошлепала босыми ногами в окна выглядывать. На дворе, вроде, все было спокойно, снега насыпало по колено, никаких следов не видно, да и кобель не брешет. Почему же на душе кошки скребут?

Вдруг, краем глаза, она заметила какое-то движение на полу. Ее тень колебалась, менялись ее очертания, принимая причудливые формы. По спине Чернавы пробежал могильный холод, руки и ноги словно оцепенели, скованные страхом. Это была не ее тень. Это было нечто, наводящее ужас, отчего стыла кровь в жилах. Длинные трехпалые руки, кривые ноги, над головой отчетливо видны рога. Тень замерла, словно к чему-то прислушиваясь, затем стала расти в размерах, в нос ударил едкий запах серы. Внезапно тень оторвалась от пола и грязным пыльным облаком встала на ноги.

— Отец-Творец, спаси и сохрани дочь твою верную, — зашептали дрожащие губы Чернавы, — отведи от меня нечисть проклятую, что явилась тенью незваною. Перун-Громовержец, заступись за девицу беззащитную…

Непослушными руками девушка выставила перед собой горящую лучину, стараясь оборониться огнем. Тень переметнулась к ней за спину, где ей и положено падать отражением. Начался головокружительный танец, в котором терялся рассудок. Девушка металась по избе в поисках убежища, она звала на подмогу мать, отца, но те продолжали мирно спать, словно завороженные.

Тень играла с нею, упиваясь ее страхом, становясь все сильней с каждым криком девушки. Наконец Чернава прижалась спиной к стене, и тень исчезла, не имея места для отражения. Девушка замерла. В тишине было слышно гулкое биение ее сердца, ночная рубаха прилипла к мокрому дрожащему телу.

На двери скрипнул запор, сдвигаемый невидимой рукой. Дверь открылась, впуская в дом высокого бородатого дядьку. Ведьмак переступил порог и огляделся. Девица была белее смерти, огромные карие глаза смотрели испуганно и умоляюще. Растрепанные волосы лежали на плечах черным водопадом, грудь бурно вздымалась под рубахой. «Хороша, — подумал Стоян, оглядывая ее с ног до головы, — ой как хороша девица!»

— Не бойся, девочка, ты, главное, не шевелись. Этот дух, конечно, буйный, но мы с ним быстро управимся. Он уже привязался к тебе, начал из тебя искру тянуть, а ты взяла, да и притулила его между спиной и стенкой. Тени пасть некуда, вот дух и ждет, покуда ты с места сдвинешься.

Ведьмак улыбнулся, приглаживая окладистую бороду:

— Ай да девка, краса, да и только.

Наконец, переведя дух, Чернава прошептала:

— Дяденька, кто вы? И чего этой нечисти от меня надобно?

Стоян вздохнул, присаживаясь на лавку, опер посох о стену и ласково посмотрел ей в глаза.

— Кличут меня Стояном. Я, девонька, ведьмак.

Чернава вздрогнула.

— Да ты не бойся. Не всегда же колдуны только зло творят, иногда и помогать приходится, таким, как ты, например. А вот чего этому духу от тебя надобно и почему он именно к тебе привязался, так это ты у мамки своей поспрошай. Изо всех девок на деревне над тобой одной до семи лет правильного обряда не провели, когда именем нарекали. А почему? Неужто твои батюшка и матушка обрядов не ведают? Ведают. Просто это судьба так распорядилась, дабы мы с тобой встретились. Видать, вместе нам суждено быть. А коли так, заберу я тебя отсюда, со мной пойдешь.

— Как это заберешь? — девушка удивленно захлопала глазами. — Как это вместе? А как же Малюта? Он же через день ко мне сватов засылает.

Ведьмак вздохнул — как этому милому дитяти объяснить, что такое Воля Богов.

— Как тебя зовут-то, красавица?

— Чернава.

— Чернава, лепое у тебя имя, красивое, — Стоян отвел глаза. — Я, Чернава, нынче сильную ведьму сгубил, дабы ты ее место подле меня могла занять. Боги жестоки. Они приказывают нам, а не выполняют наши прихоти. А Малюту своего забудь, сегодня твоя мирская жизнь окончена. Судьба твоя иначе написана — быть тебе колдуньей на шабаше. Тринадцатой. Поверь, девочка, я заглядывал вперед, нет у тебя иного пути — либо дух тебя сегодня выпьет до капли, либо со мной уйдешь. Тебе выбирать.

Чернава растерялась: как же так, как же я уйду вот так, всю семью опозорив? Что же матушка с батюшкой скажут? Да они меня проклянут, уж и слово родителями дадено. Не соглашусь — помру, соглашусь — так лучше бы померла. Как же я уйду-то?

Ведьмак улыбнулся, словно мысли ее прочитал:

— Не бойся, девка, не уйдешь — на лихом коне уедешь! Как придут сваты, жених твой подарки принесет, вено положенное. Батюшке твоему в обмен за дочку сват жеребца черного дарить собрался. Так вот, скажешь, что хочешь на том коне по деревне проскакать, дабы все видели, какой у тебя жених щедрый. Отказа тебе ни в чем не будет, и на том, девонька, ищи-свищи невесту. И быть тебе, Тринадцатая, Королевой шабаша, рукой моей правой. Не я так хочу, Боги требуют. Хотя, такой красавицы в Королевах у меня давно не было. Ну разве что лет сто назад, когда я еще молод был.

— Ой! А на вид моложе батюшки моего. Сколько же вам лет-то?

Стоян улыбнулся:

— Много девочка, много. Ты не смотри, что не стар я с виду. Вот ремесло освоишь и сама век молодой проходишь, — Стоян нахмурился, вспомнив Верею, — коли глупостей не наделаешь. А не то бабой-ягой горбатой век проживешь. У нас и награда щедрая, и кара суровая. Ну так что, готова ты к новой жизни?

Чернава заплакала, всхлипывая, словно дитя малое, шмыгая носом. Стояна она видела много раз, часто он по деревне хаживал, травы хорошо знал. Кого в бою поранили, все его ожидали. Приложит травку к ране, пошепчет над ней, и через пару дней уже шрам розовеет. Она никогда к нему не подходила, никогда ни о чем не спрашивала. А теперь такое услышала, что хоть головой в омут.

— Готова ли ты, я спросил? — голос ведьмака стал жестким.

Девушка дернулась от испуга, слегка отслонившись от стены и вновь прижимаясь к ней.

— Помоги мне, Стоян. Помоги, если можешь! Страшно мне, спина холодеет, словно к камню прислонилась. Вот уж и ноги немеют, едва их чувствую. Помоги мне, Стоян, молю тебя.

Ведьмак нахмурился, глядя в пол.

— Ты сама себе помочь должна. Не могу я без согласия твоего освободить тебя. Или уйдешь со мной, или прощай. Некогда мне здесь попусту засиживаться. Последний раз спрашиваю, готова ли ты уйти со мной?

Мысли путались в голове, проносясь безумными образами. Заплаканная мать, заламывающая руки, разгневанный отец, не находящий себе места от стыда. Малюта, сверкающий безумными глазами и сжимающий в сильной руке меч. Страшней его гнева нет ничего. Ничего, кроме того, что сейчас так холодит ей спину. Тихо, едва приоткрывая губы, девушка прошептала:

— Готова. Уйду с тобой. Помоги мне, Стоян, холод меня одолевает лютый.

Стоян улыбнулся, вставая с лавки, и взял в руку посох.

— Ну коль мы сговор с тобой заключили, то пора и мне свой долг выполнять. Отойди-ка, милая, в сторонку, больно уж взглянуть на него хочется.

Чернава медленно отошла от стены. Тень мгновенно поднялась от пола, наливаясь чернотой и принимая угрожающий облик огромного волка. Девушка испуганно вскрикнула и укрылась за спиной Стояна, выглядывая через плечо. Тот громко и весело рассмеялся.

— Ну дела, ну рассмешила, дух пугает ведьмака волком!

Дух продолжал оборачиваться, становясь плотней и реальней.

— Ну вот, девонька, и началось твое обучение. Его кличут Яма — Дух Смерти. Не нравлюсь я ему, вот он в тело волчье и оборачивается. Думает, так ему легче будет меня угробить. Однако коли укусит, то такая рана долго не заживает. Спрячься в угол, нам с волчонком познакомиться пора.

Ведьмак покрепче ухватил рукой посох и пошел по кругу, начав браниться на волка:

— Ай да собака, ай да щенок, а напыжился словно вожак стаи. Что ж ты, шавка безродная, на девчушку набросился, аль не видна тебе сила ее? Изголодался, поди, на том свете, кровушки напиться захотелось? Я тебя напою, так напою, скулить и просить пощады станешь.

Волк завершил оборачиваться и переступил с лапы на лапу, словно пробуя новое тело. Огромные желтые клыки оскалились, раздалось утробное рычание. Стремительный прыжок — волк и человек слились в одно целое, пытаясь удавить друг друга. Вдруг из кутерьмы схватки вынырнул ведьмак, поднимая огромного волка на вытянутых руках. Глаза Стояна горели злорадством победителя. Громко расхохотавшись, он бросил волка оземь. Оглушенный зверь заскулил, пытаясь подняться. Ведьмак оказался быстрей, подхватив оброненный посох, замахнулся и нанес страшной силы удар. Волк рухнул как подкошенный.

— Что, псина, не по вкусу тебе орешник наговоренный? Ты это, гляди не подохни, я на тебя виды имею.

Стоян присел на корточки подле волка, тяжело дыша и заглядывая в затуманенные глаза зверя. Волк был огромным, черная шерсть блестела, переливаясь в свете лучины, мощные лапы дергались, парализованные заклятьем.

Ведьмак снял с пояса мешочек и стал его бережно развязывать.

— Чернава, подойди ближе, может, чему научишься, — он высыпал на руку серый порошок, — этот порошок очень важен в делах колдовских. Готовится он из цветка Черного Морозника, который цветет лишь одну седмицу в году. Чтобы отыскать эту травку, нужно долго под луной по тайным полянам рыскать.

Стоян посыпал порошком волка и начал тихо нашептывать наговор:

В руке Стояна, невесть откуда, появился нож. Лезвие чиркнуло ладонь, и капли крови окропили волка. Зверь встрепенулся, встал на лапы, заскулив, и виновато потерся о ноги Хозяина.

Ведьмак нахмурился.

— Сгинь — сказал! — И волк растаял словно утренний туман. — Вот скотина, то кусается, то у ног трется!

Чернава смотрела на ведьмака восхищенными глазами, куда подевались ее страх и слезы…

— Стоян, а ты, правда, не боялся с ним схлестнуться? А вдруг порвал бы тебя в клочья, вон какой огромный волчина?!

Ведьмак улыбнулся, впервые за эту ночь расслабляясь.

— Ну как же не бояться, конечно, страшно. Зато задора сколько в схватке, азарта! Кровь в жилах кипит, сердце замирает, ожидание напрягает. И вдруг — бац! Поймал проклятого. А дальше все от умения зависит, окрутить его бережно, заставить своей воле служить. Что, зацепил я сегодня и в тебе струнку буйную? Уже хочется в бой ринуться?

Девушка устало замотала головой.

— Хочется уметь оборониться. Вот бы еще научиться тому, что ты умеешь.

— Научишься, девонька, научишься. Но это все потом. А сейчас иди поспи, утро уж на носу. Да и мне пора спать, стар я ночь напролет за нечистью бегать. Завтра про коня не забудь.

Ведьмак двинулся к дверям, устало бормоча что-то себе под нос.

— Стоян?

— Чего еще?

Чернава стояла, потупив взор.

— Наш уговор в силе, ведьмак. Пойду с тобой. Я сама так хочу.

Закутавшись в пуховой платок, девушка развернулась и направилась к постели, оставив задумчивого ведьмака на пороге. Усмехнувшись, он покачал головой. «А может, это и судьба? Может быть…»