4

Ресторан «Урал» оказался неказистым двухэтажным зданием, стоявшим в глубине одной из центральных улиц, напротив большого и запущенного городского парка. Тротуар перед рестораном был забит машинами. Дорогие иномарки стояли вперемешку со старыми отечественными моделями. Автомобили продолжали прибывать, из них высаживались приглашенные.

Холл был практически пуст, если не считать пары охорашивавшихся перед зеркалами гражданок. Вновь приехавшие гости по лестнице устремлялись наверх, в банкетный зал, где уже сидел именинник.

Кстати, несмотря на то что ресторан был построен сравнительно недавно, и снаружи и внутри он выглядел довольно запущенно. По стенам бежали трещины, ковровые дорожки вытерлись, на деревянном покрытии столов были видны следы сигаретных ожогов. Эта захолустность помещений была отличительной чертой многих зданий в Нижне-Уральске. Тут строили и обживались так, как будто приехали сюда на время, заработать денег и опять куда-то отбыть.

Я направился к лестнице, но тут меня окликнули по имени. К моему изумлению, это был не кто иной, как Анатолий Силкин. Видимо, здесь, в логове врага, он чувствовал себя совсем одиноко, потому что бросился ко мне не только без всякого смущения за недавнее вранье, но даже с радостью, как вышедший из окружения солдат, встретивший, наконец, своих.

Худому и беспокойному Силкину едва перевалило за сорок. Сейчас его вытянутое лицо с крупным носом и скошенным безвольным подбородком нервно подергивалось. Глубоко посаженные темные глаза бегали по сторонам. Он сильно волновался.

— Не ожидал увидеть вас здесь, — не удержался я от колкости. — Думал, что вы на важных переговорах.

Он быстро моргнул и схватил меня за рукав.

— Я был обязан прийти, — горячо зашептал он. — Сегодня у Хасанова соберется весь местный бизнес. Я хочу им всем показать, что уверен в победе! Надо срочно переламывать ход событий. Вы согласны?

— Вы могли бы сказать мне об этом сразу, — возразил я.

— Не мог, — уперся Силкин. — Все мои телефоны прослушиваются. Я нарочно заметал следы. Я был уверен, что вы догадаетесь!

Я выразительно посмотрел на него, покачал головой и ничего не ответил.

Силкин отвернулся к зеркалу, провел ладонью по подбородку, проверяя, гладко ли выбрит, застегнул пуговицы пиджака, но тут же опять расстегнул, видимо, решив, что так свободнее.

— Как я выгляжу? — озабоченно осведомился он, осматривая себя то с одной стороны, то с другой.

— Очень впечатляет, — соврал я. — Сразу видно, что вы ничего не боитесь.

Он взглянул на меня с надеждой. Я ободряюще ему кивнул, и он как-то сразу размяк.

— Я вообще-то боюсь, — признался он. — Любой бы боялся на моем месте.

— Неужели? — недоверчиво спросил я. Он уловил в моем тоне иронию.

— Я боюсь не за себя, — спохватился он. — А за город. Ведь Хасанов и Рукавишников — это оголтелая шайка! И за ними стоит Ломовой! Вы же знаете, что у Рукавишникова старший сын бандит? В бригаде Ломового?

Я не знал об этом. И Хасанов, разумеется, не поставил меня в известность. Это многое объясняло.

— Настоящий головорез! — рассказывал Силкин. — К тому же, говорят, наркоман. Несмотря на все старания отца, еле-еле закончил школу. Сейчас крутится возле

Ломового. Тот нарочно не отпускает его от себя, даже сделал бригадиром, чтобы держать отца на коротком поводке.

— Если это попадет в прессу, то вряд ли добавит Рукавишникову популярности, — заметил я.

— Эх, в нашем городе на подобные вещи смотрят иначе! — с сожалением вздохнул Силкин. — У половины наших начальников дети ходят в бандитах. Взять хотя бы мою мэрию! Устал заминать скандалы. Про завод вообще не говорю! Что с молодежью делается! Лучше б уж бизнесом занимались. Хотя, конечно, в сущности, одно и то же. Поэтому у нас существует негласный запрет на публикацию материалов такого характера. Но всему есть предел! Я не хочу, чтобы Нижне-Уральск достался уголовникам. Я пытался договориться с Хасановым. — Он бросил быстрый взгляд по сторонам и понизил голос. — Предлагал ему любую должность на выбор, лишь бы он отступился от Рукавишникова. Любую, понимаете? Но он не хочет должность. Он хочет все. Он поставил мне жесткое условие: в обмен на свою поддержку он полностью формирует мой аппарат. Но я же не мог на это пойти! — Его глаза тревожно искали моей поддержки. — А зачем тогда буду я? Что я буду делать? Семечки грызть? Рукавишникову-то наплевать. Ему нечего терять. Он уже пенсионер по возрасту. Если вдруг он станет мэром, Хасанов будет управлять городом.

Официально мы держали нейтралитет в нижнеуральских выборах. Неофициально мы бесплатно размещали публикации Силкина в наших газетах, не имевших, честно говоря, особого влияния на самостийную нижнеуральскую публику. Разумеется, то же самое мы делали и в отношении Рукавишникова. Потому что за него просил губернатор, и так, на всякий случай. Особых расходов мы, впрочем, не несли, если не считать Бомбилина, который был нашим секретным оружием.

— Хасанов вложил в Рукавишникова целое состояние! — продолжал Силкин. — Он давит на наших бизнесменов. Они боятся мне помогать. В открытую меня поддерживает только завод.

— Думаю, для победы этого вполне достаточно, — Утешил я.

— Они угрожают моей жизни! — вдруг объявил он упавшим голосом. — Звонят мне по телефону. Требуют, чтобы я ушел добровольно. Пугают. Иногда молчат. Я спрятал семью. Но я решил бороться до конца. — Голос его предательски дрогнул.

— Вряд ли они решатся вас убить, — попытался я его приободрить. — Хлопотно. Да и слишком рискованно. К тому же, если с вами что-то произойдет, у них вообще не останется никаких шансов на победу. А вы будете героем.

— Я не хочу быть мертвым героем! — воскликнул он в отчаянии. — Если я погибну, какая мне будет радость от их поражения? Я попросил охрану в милиции. И еще завод выделил мне несколько человек.

Он кивнул в конец холла, и я только что заметил, что там топталось четверо рослых парней в камуфляже.

— Мы тоже можем дать вам охрану, — предложил я. — Человек двадцать. Или даже больше. Мы с Храповицким очень за вас переживаем.

Он благодарно пожал мне руку.

— Они придумали подлость, — сообщил он. — Выставили на выборы Бомбилина.

— Бомбилина? — фальшиво удивился я, делая вид, что не могу вспомнить, о ком идет речь.

— Это совершенно сумасшедший человек! — раздраженно объяснил Силкин. — Его однажды избили в милиции, с тех пор у него не все в порядке с головой.

— А зачем он Рукавишникову и Хасанову? — поинтересовался я.

— Ну как же! Ведь завод поддерживает меня. А Бомбилин объявил настоящую войну заводу. Они бьют по моим оюзникам и ослабляют мою позицию.

— С их стороны это тонкий ход, — признал я. — Но мы вас не оставим!

Я почти не лицемерил. Каким бы ни был Силкин, но моих глазах он все-таки выглядел предпочтительнее Хасанова и Вани Ломового. Плечом к плечу мы вошли в зал.