"Колдовское лето" - читать интересную книгу автора (Кокс Мэгги)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Сделав покупки, Роуэн не стала спешить домой. Она нашла в переулке маленькое уютное бистро и угостилась свежими пирожками с семгой в лимонном соусе, запив их бокалом вина. Оплатив счет, она вышла на улицу. Стоял удивительно теплый весенний вечер. Сидя в машине и проезжая по проселочной дороге, она ощущала приятную усталость и предвкушала, как приятно проведет вечер с книгой в руках, свернувшись калачиком на диване и накрывшись мягкой кашемировой шалью. В багажнике у нее покупки и две большие сумки с вещами, необходимыми для приведения дома в порядок. На следующий день ей предстоит энергично приняться за работу, которая начнется со снятия полок в гостиной и покраской их в какой-нибудь веселый цвет.

Когда она остановилась перед домом, у нее хватило сил только на то, чтобы открыть багажник и выгрузить покупки. Когда она ставила на землю сумки, звук приближавшихся шагов заставил ее в тревоге оглянуться. Эван Кэмерон в черных джинсах и свитере остановился рядом с ней и подул на руки. В холодном ночном воздухе теплое дыхание белым облачком поднималось вверх. От него пахло морем – очевидно, он гулял по побережью. Капли пота выступили у него на лбу, но в его взгляде не было теплоты, когда он посмотрел на Роуэн, которая машинально улыбнулась, выразив свое удивление.

– А-а-а, это вы. Прекрасный вечер для прогулок, не правда ли?

Он охватил взглядом ее фигуру. На ней была куртка, длинная черная юбка и ботинки. Ветер играл мягкими каштановыми волосами, щеки розовели от холода, как два наливных яблока. Он чувствовал, что от нее пышет здоровьем; это больно укололо его и сделало просто невыносимым сознание собственного бессилия и разочарования в себе. После получасовой прогулки к морю и обратно сердце у него колотится так, будто он пробежал марафон. Глядя на Роуэн, он чувствовал, что раздражение душит его, как петля, накинутая шею.

– Чего вы добиваетесь, миссис Хокинс? Чтобы я изменил свое мнение о вас? Я уже сказал вам, что меня не интересуют добрососедские отношения, но вы почему-то упорно стараетесь переубедить меня. Сначала ваши кондитерские изыски – а потом что?

Наглый взгляд Эвана не оставил у Роуэн сомнений относительно его мыслей. Ее бросило сначала в жар, потом в холод.

– Не понимаю, о чем вы говорите, мистер Кэмерон. Вы думаете, что я стремлюсь подружиться с вами? Пусть я вдова, но я предпочту провести пятьдесят лет в одиночной камере, чем находиться лишнее время в вашем ненавистном обществе!

Он рассмеялся холодным колючим смехом, прозвучавшим как треск льда на замерзшем озере.

– Хорошо, – Эван одобрительно кивнул темноволосой головой. – Приятно знать, что вы не такая кроткая, как мне показалось. Поверьте мне, Роуэн, заключение в одиночной камере действительно покажется вам предпочтительнее моего общества. Если вы мне не верите, попытайтесь поговорить об этом с моей бывшей женой. Она просветит вас.

Огорошенная горечью, прозвучавшей в его словах, Роуэн не могла вымолвить ни слова. Влажными, как у косули, карими глазами она сочувственно посмотрела на него.

– Извините, если вы чувствуете, что я надоедаю. Поверьте, больше я не потревожу вас. А теперь, простите, мне надо внести в дом покупки.

Она услышала, как у Эвана вырвалось тихое проклятье, но не поняла, кому оно было адресовано. В любом случае он не дал ей возможности выяснить это. Когда, подняв сумки с земли, она выпрямилась, он уже открыл свою калитку и быстро пошел к дому. Через несколько секунд резкий звук захлопнувшейся двери разнесся в ночной тишине.

Роуэн не могла уснуть. Потрясенная и рассерженная отповедью Эвана на ее попытку проявить дружелюбие, она лежала в постели. Лампа была включена, но Роуэн так и не открыла книгу. В глазах у нее покалывало от усталости, но сон бежал от нее. Почему, интересно, она вызывает у этого человека такую неприязнь? Он упомянул свою бывшую жену. Неужели, к несчастью, она чем-то напоминает ее?

Мысли уводили ее дальше и дальше, не принося никакого объяснения поведению холодного, властного мужчины, который живет рядом с ней – разве может быть иначе, если стычка с ним испортила ей весь день? Подтянув колени к груди, она обхватила их руками и вздохнула. Если бы Грег был здесь... уж он-то бы сумел найти слова, чтобы утешить ее. Она склонила бы голову ему на грудь, а он погладил бы ее по голове и сказал бы, что ей не нужно терзаться из-за Эвана Кэмерона, потому что всякому ясно, что это невежественный крестьянин, и ему же хуже, если он не хочет быть добрым соседом. Грег подкрепил бы свои слова какой-нибудь шпилькой о характере соседа, которая вызвала бы у нее смех. Ах, как она скучает по смеху Грега! Он обладал изумительной способностью замечать светлые стороны жизни, даже если все казалось очень мрачным.

Роуэн вскочила с постели и провела рукой по волосам, жалея, что не может так же легко избавиться от мрачных мыслей. Расхаживая по толстому узорчатому ковру, – который будет заменен, как только появится возможность, – она пыталась удержать подступающие слезы. Ну, хорошо, она – вдова, но ведь она не первая женщина, которая перенесла потерю мужа и, к сожалению, не последняя. Если другие женщины смогли пережить отчаяние и опустошенность, то и она сможет. Жива же она до сих пор, не так ли? И что именно имел в виду Эван Кэмерон, когда сказал, что она не такая кроткая, как ему показалось? Кроткая! Да ей стоит только подумать о нем, и она становится такой кроткой, как взбесившийся носорог!

Снедаемая разочарованием и раздражением, Роуэн схватила халат и направилась в кухню. Включив свет, она открыла холодильник и извлекла фруктовый пирог, который испекла вместе с лепешками. Отнеся его на маленький сосновый столик в нише, она отрезала себе большой кусок и впилась в него зубами. Жаркие слезы обиды струились по ее лицу.

Глядя на два маленьких, но, несмотря на это, болезненных пореза на подбородке, которые он случайно сделал во время бритья, Эван поморщился и прижал их пальцами, чтобы остановить кровотечение. Слава богу, утром у него не дрожали руки, но до концентрации внимания ему еще чертовски далеко. Он отвратительно вел себя с хорошенькой соседкой-вдовушкой, и гордиться здесь нечем. Если бы Бет видела, как он был груб, ей, вероятно, было бы стыдно признаться, что она его сестра. Черт подери, он сгорает от стыда за свое дикое поведение! Непростительно срывать раздражение на Роуэн просто из-за того, что он не тот человек, каким когда-то был. Ее карие глаза смотрели на него с таким горьким упреком, как если бы он безжалостно переехал на мотоцикле ее щенка.

Но, несмотря на это, он не собирается приносить свои извинения. Разве ей не было сказано, что у него нет желания поддерживать знакомство? Войдя в спальню и производя смотр своему гардеробу, Эван размышлял, что это вовсе не его вина, что она вдова и страдает от одиночества. Другой мужчина, вероятно, воспользовался бы этой ситуацией, но для чего ему уйма беспокойства, без которого он может прекрасно обойтись? Ему потребовалось два мучительных года, чтобы избавиться от воспоминаний о Ребекке, и сейчас ему не нужна связь с женщиной, какой бы привлекательной она ни была.

Натянув джинсы и черный свитер, Эван направился в кухню в поисках чего-нибудь съестного. В это утро он прямо-таки испытывает муки голода, и это просто удивительно. После перенесенного гриппа у него почти пропал аппетит, и он стал съедать лишь четверть своего прежнего рациона. Открыв холодильник, он вынул коробку яиц, копченую свиную грудинку и корзинку с помидорами, которые купил на прошлой неделе. Пошарив в подвесном шкафчике, он извлек большую сковородку и с довольным видом водрузил ее на плиту.

От запаха краски у Роуэн сильно разболелась голова, и она решила вынести три сосновые доски на воздух и прислонить к кованой скамейке в палисаднике. Собрав волосы в слабый пучок и облачившись в удобные вельветовые брюки и толстый свитер Грега, с которым она не смогла расстаться, она вышла из дома и, с наслаждением вдохнув свежий воздух, начала аккуратно покрывать одну из полок сиреневой краской. Совершенно случайно ее взгляд упал на синий «лендровер» Эвана, стоявший перед хорошеньким белым коттеджем, и Роуэн быстро отвела глаза, чтобы сосед не заметил ее любопытства. Если он не ушел на пляж или в деревню, то он должен быть дома, подумала она. В этом случае ей лучше не поднимать головы. Меньше всего на свете ей хочется повторения ужасной вчерашней стычки.

Она занималась покраской почти час, когда до ее слуха донесся стук двери. Машинально взглянув на его коттедж, Роуэн встретилась взглядом с Эваном. Она поспешно отвернулась, чувствуя, как у нее забилось сердце, и приказала себе не обращать на него внимания и заниматься делом. Легче сказать, чем сделать, потому что, кажется, он направляется к ней...

– Я перейду прямо к делу.

Взгляд Роуэн скользнул по черным ботинкам, длинным ногам в синих джинсах, широким плечам, обтянутым черным свитером и, наконец, остановился на его зловеще серьезном лице. Впервые ее внимание привлекли не удивительные зеленые глаза, а чувственная ямочка на четко очерченном подбородке. Она немедленно упрекнула себя за то, что заметила такую деталь.

– К какому делу вы перейдете? – спросила Роуэн, изо всех сил притворяясь равнодушной. Не получив ответа, она аккуратно положила кисть на банку с краской и терпеливо принялась ждать. Эван переступил с ноги на ногу.

– Я должен извиниться перед вами.

– Неужели? – Роуэн удивленно подняла брови. Если бы кто-нибудь сказал ей, что высокомерный Эван Кэмерон придет к ней с извинениями, она назвала бы такого человека глубоко заблуждающимся.

– Вы не виноваты в том, что я предпочитаю собственное общество.

– Это извинение? – Роуэн героическим усилием удержала улыбку. Эван чувствовал себя так неловко, что на него было больно смотреть. Ей стало понятно, что ему очень трудно произнести относительно простое слово: «Извините».

Запустив руку в густые темные волосы, Эван покачал головой.

– Вы хотите отыграться? – холодно спросил он.

Решив избавить беднягу от мучений, Роуэн вытерла руки о вельветовые брюки и осторожно поднялась на ноги.

– Забудьте об этом. Мне не нужны ваши извинения. Я прекрасно понимаю, почему вы так ведете себя. Больше всего на свете вы цените уединение. Вам не нужны соседи, и, так как мой коттедж долго пустовал, вы, естественно, решили, что так будет всегда. Мое появление захватило вас врасплох. Вы хотите, чтобы меня здесь не было. Это я тоже понимаю. Я приехала сюда по той же причине – побыть наедине со своими мыслями. Однако, несмотря на наслаждение, которое мне доставляет собственное общество, я, в отличие от вас, мистер Кэмерон, не вижу вреда в том, чтобы обменяться приветствием с другим человеческим существом. Иногда это приносит пользу. Простая улыбка может поднять мне настроение. Я не прошу вас общаться со мной и не ищу вашего покровительства – я даже не просила вас чинить мою сломанную калитку. Я просто здоровалась с вами, не требуя в ответ ничего, кроме обычного приветствия или улыбки. Вы ведь согласны, что в этом нет ничего вызывающего?

Эти слова захватили его врасплох, и не потому что в них была правда. Эвана удивила страстность, прозвучавшая в обычно нежном, мелодичном голосе Роуэн. Внезапно она предстала перед ним в другом свете. Ясно, что когда эта женщина любит, она отдается чувству всей душой без остатка. Почему-то Эвана пронзила зависть к мужчине, которого Роуэн Хокинс любила и потеряла. Его взгляд скользнул по ее лицу. Он увидел воинственный блеск красивых карих глаз, окаймленных длинными загнутыми ресницами, и мужской свитер, в котором утопала ее стройная фигурка. Несомненно, он принадлежал ее мужу. Скучает ли она по нему в своей одинокой постели?

Роуэн удивилась, увидев, что на суровом лице Эвана выступила краска. Не зашла ли она слишком далеко, честно высказав то, что лежит у нее на душе? Не принесет ли вреда ее вспышка? Роуэн скрестила руки на груди.

– Если вам больше нечего сказать, я буду продолжать свою работу. Я хочу покрасить полки до полудня, потому что прогноз погоды предвещает дождь.

– Извините, что я был груб с вами. У меня есть личные причины для такого поведения, но я не должен был вымещать свое зло на вас. Вы принимаете мое извинение?

Он выглядит несчастным и покинутым, пронзила Роуэн мысль, как человек, который безвозвратно потерял все. Ей хорошо знакомо это чувство.

– Конечно, – без колебания ответила она и, как будто стремясь подкрепить свой ответ, быстро улыбнулась.

Эван озадаченно нахмурил красивые брови.

– Вы прощаете с такой легкостью?

– Какой смысл таить злобу на людей? Она только разъедает душу и убивает радость. Зачем мне это?

– Действительно, зачем? – к своему удивлению Эван улыбнулся в ответ и почему-то почувствовал удовольствие, увидев, как Роуэн отвела глаза, не зная, как реагировать на его внезапное дружелюбие. – Пожалуй, я не буду больше мешать вам.

Он повернулся, чтобы уйти, решив продлить свою прогулку по побережью еще на двадцать минут. Почему бы и нет? Такого приподнятого настроения у него не было уже много недель.

– Я собиралась предложить вам чашку чая, – быстро сказала Роуэн, – если, конечно, вы не подумаете, что я захожу слишком далеко.

Заметив смешинку в ее глазах, Эван внезапно ощутил симпатию к Роуэн, что показалось ему явно неразумным.

– Звучит соблазнительно. Можете подождать, пока я вернусь с прогулки?

– Конечно, – быстро согласилась она, чувствуя, как у нее забилось сердце. Ей приятно, что Эван улыбнулся. Теперь даже надвигающийся дождь не испортит ей настроения. Это всего лишь чашка чая, сказала она себе, глядя, как он, пройдя по ее тропинке, вышел на дорогу. Но ведь ничего страшного не будет, если она предложит ему кусочек домашнего яблочного пирога?

Пробираясь через коридор, загроможденный мебелью, книгами и ящиками с безделушками, Эван проследовал за извиняющейся Роуэн в полупустую гостиную, вид которой вызвал у него улыбку.

– Похоже, вы намерены серьезно взяться за дело, – осматриваясь, заметил он.

В комнате остались два маленьких дивана с пестрыми подушками, строгий викторианский сервант, домотканый коврик перед камином и небольшой переносной телевизор на подставке. Картины – если они у нее есть – были сняты, потому что на белых стенах ничего не висит.

– Я никогда прежде не делала ремонта. Это моя первая попытка, – Роуэн откинула назад волосы и неуверенно улыбнулась. – Но я полна решимости, потому что этот дом нуждается в любящей заботе, как вы думаете?

Устроившись на ручке дивана, Эван уперся руками в бедра.

– Он довольно долго пустовал, но выглядит вполне добротно. Нужна всего лишь покраска и генеральная весенняя уборка.

– А вы давно владеете коттеджем?

– Мать оставила его нам с сестрой десять лет назад. Она отдыхала здесь, пока не умерла, и с тех пор мы более или менее поддерживаем эту традицию. Хотя, по правде сказать, Бет пользуется им чаще, чем я. У нее двое шустрых мальчишек, и им нравится приезжать сюда на каникулах.

От этих слов Роуэн растаяла, как масло на горячем тосте. Впервые с тех пор, как они встретились, он по собственному желанию рассказал ей о себе, и, несмотря на предшествовавшую враждебность, она почему-то почувствовала удовлетворение. Ей очень хотелось узнать больше.

– Так вы проводите здесь отпуск? – спросила она, разочарованная тем, что Эван будет ее соседом лишь некоторое время.

Его лицо окаменело.

– Вроде того. – Он пожал плечами.

Роуэн была озадачена. Как это понимать?

– Сколько времени вы собираетесь оставаться здесь?

– Недели три, может быть, дольше. Я еще не решил.

– Это красивое место для отдыха, каким бы коротким он ни был. Вам чаю или, может быть, кофе? У меня есть и то и другое. – Почувствовав, что Эван не хочет распространяться о причине своего пребывания в коттедже, Роуэн решила больше не затрагивать эту тему.

– Чаю. С молоком, без сахара. – Эван встал и, подойдя к окну, посмотрел на запущенный сад. – Предстоит много работы, – рассеянно заметил он.

Остановившись в дверях, Роуэн тихонько вздохнула.

– Знаю. Беда в том, что мои познания в садоводстве чрезвычайно скудны. В лондонской квартире у меня было несколько цветочных ящиков, и благодаря моему уходу, вернее, отсутствию такового несчастные растения погибли.

– Я уверен, что вы не хотели этого, – прислонившись к подоконнику, Эван задумчиво посмотрел на нее зелеными глазами, которые ясно говорили: «От меня ты ничего не скроешь».

Немного смущенная его пристальным взглядом, Роуэн замешкалась в дверях, жалея, что на ней нет более подобающей ее полу одежды, чем толстый мужской свитер и пузырящиеся на коленях вельветовые брюки.

– Вы правы. Конечно, это было неумышленно. Грег – мой муж – и я, мы всегда были слишком заняты, чтобы заниматься домом. Работа занимала все наше время. Поверите ли, что через три года после того, как мы переехали со старой квартиры, мы никак не могли найти времени полностью распаковать вещи?

Тень промелькнула в глазах Эвана.

– Могу поверить. Иногда работа целиком завладевает тобой. Чем занимался ваш муж?

Роуэн машинально улыбнулась. С этим человеком ей легче говорить о Греге, чем о себе, но почему у него в глазах промелькнула боль?

– Он был телеоператором. Работал в основном для новостных программ. Он очень любил свое дело – ездил по всему миру, отражал происходящие события в самых непредсказуемых и опасных местах. Какая ирония, что он погиб под колесами автомобиля, выйдя из собственной квартиры!

Эвану показалось, что плечи Роуэн слегка поникли, и у него возникло неожиданное и совершенно нехарактерное для него желание провести рукой по ее шелковистым каштановым волосам и, может быть, как-нибудь утешить. Но как только у него промелькнула эта мысль, он внутренне осудил собственную глупость. Как, черт подери, он может утешать кого бы то ни было? Жизнь слишком потрепала и ожесточила его, и он не в состоянии успокаивать хорошенькую вдовушку, которая обожала своего мужа и до сих пор лелеет его в своем сердце.

Приняв во внимание эти соображения, Эван решил, что, во-первых, ему нельзя получать удовольствие от общения с Роуэн и, во-вторых, прикидываться заботливым и понимающим человеком. Если он будет поощрять их зарождающуюся дружбу, рано или поздно она будет сильно страдать от его ожесточенности.

– Извините, но, боюсь, что мне надо идти.

Эван оказался у двери, не дав Роуэн времени догадаться о его намерении.

– Но почему? – вырвалось у нее. – Потому что я рассказала вам о Греге? Мне не нужно ваше соболезнование, если вас беспокоит это. Я хотела лишь немного поболтать с вами за чашкой чая.

Глядя в широко открытые бесхитростные глаза, Эван почувствовал, что, несмотря на пережитую трагедию, Роуэн не утратила непосредственности и чистоты. В ее бархатистых и влажных, как у лани, глазах, он увидел надежду и оптимизм и невинное ожидание радости, которую жизнь еще не отпустила ей сполна. Это было невыносимо. Эван почувствовал непреодолимое желание развеять любые надежды, которые она может питать относительно их вечной и нерушимой дружбы и заставить ее понять, что он неподходящая компания для такой милой женщины, как она.

– А как насчет моих желаний, Роуэн? – ухмыльнувшись, возразил он.

– Что вы имеете в виду?

– Что если я хочу большего, чем «немного поболтать за чашкой чая»?

Краска залила ей лицо. Эван не сомневался, что Роуэн сразу поняла его. А главное – это правда. Он хочет ее. Сейчас он отдал бы все, что имеет, чтобы уложить Роуэн в свою постель.