"Осеннее усекновение" - читать интересную книгу автора (Башкиров Михаил Викторович)АКТЫ И АНТРАКТЫВ Иркутском драматическом театре, прославленном теснотой ложноклассической архитектуры, давали субботнюю утреннюю премьеру: «Нерпенок с Ушканьих островов». В запертую на засов дверь старушкиной, щедро нашпигованной хай-фай аппаратурой обители повелительно застучали, по-хозяйски забухали. При открытии тяжелого занавеса обкамеренные динамики, размещенные по мягким креслам старинного партера, по интимным бенуарным ложам, по бельэтажам, по неудобной галерке, отметились жидковатыми аплодисментами и спонтанным свистом одомашненного зрителя. Бизнес-гамадрил притаранил еще один (поменьше размером) опломбированный чемодан от генерала, кипу местных газет и кассету (летописный дизайн) для незаполненной ячейки вчерашнего дня. На сцену — щедро, с купеческим размахом спонсоров, обтянутую сине-зеленым, колеблющимся в струях мощных вентиляторов шелком — выехала гигантская пенопластовая льдина с фанерным (клей, искусственный мех) телом рожающей байкальской нерпы. Снабдив гостя фисташковым парфе (кило, не меньше), которое осторожно подали в аккуратно приоткрытую дверь тоскующие по разбитым кирпичам и проломленным доскам конечности, хозяин отправился на поздний завтрак. Из выразительных пластиковых глаз скатились надувные слезы. Газеты истерично, многословно, с коллажами, фотографиями, карикатурами оповещали пассивных иркутских обывателей о грядущем через два дня конце мировой цивилизации. Выплеснули на сцену ведро кровавого кармина. Обведенная расплывшимися чернилами золотоперьевой ручки заметка «Конец серого кардинальчика» изобиловала неподсудными намеками, дерзкими предположениями, невероятными слухами о причастности малолетнего ведьминого недоноска к загадочной гибели замазанного взятками чиновника из губернаторского клана. Рыжекрашенная толстуха, впервые получившая главную роль, а до этого ублажавшая директора, художественного руководителя и главного режиссера (в одном лице) крупногабаритным стриптизом, преодолев наконец сопротивление материала, разлеглась на авансцене очаровательно-пушистым бельком. Трое неназванных свидетелей подтверждали нахождение на мостике патрульного катера в форме юнги тихоокеанского флота богатенького выродка. В кулисах любитель бесплатного стриптиза приставил к тощему стариковскому заду похотливую ладонь, показывая утомленной дебютантке, как надо высокореалистично, с толикой здорового сентиментализма шевелить хвостом и ластами. Поплывшее мороженое спровадил на дно ванны и уничтожил горячими струями. В бенуаре из ближнего динамика отчетливо донесся звяк ложки о тарелку. Отнес чужую кассету в смотровую, но прежде чем заполнить соответствующую ячейку, прогнал ускоренно запись. Бесцеремонное шумное багги. Медвежья шкура. Римский гладиус и фракийский щит. Ралли между аквариумами, чучелами, под осуждающими взглядами настенных классиков. Просторная бильярдная, коварно превращенная в автодром, — кии принимали вертикальное положение, уступая натиску чужеродного вида транспорта. Финиш домашней трассы в оранжереи багульника сибирского, принудительно цветущего поэтапно (шпалера за шпалерой) круглый год. Игра в «Гамаюн» не удостоилась фиксации для потомков или следственных органов. С бельэтажа чихнули и невнятным шепотом извинились. Вооружившись ножом, все еще отдающим рыбой, — к вновь прибывшему грузу. Появились на искусно вылепленных из папьемаше белых снегоходах охотники в маскхалатах с обмотанными бинтами снайперскими винтовками. В полупустом чемодане обнаружился массивный инкрустированный футляр, мобильник для срочной разовой (конспирация) прямой связи в экстренном случае (нельзя беспокоить генерала по пустякам) и любительская фотография в пергаменте. Партер, на премьеру целиком выкупленный неизвестным для воспитанников (сотовый с бронированным покрытием экран, микрофоны и другие причиндалы доставили накануне в актовый зал детского дома), грохнул овацией в честь будущего сироты. Плохо откадрированная группа молодых ситуативистов, угнанная в Сибирь, на фоне почти достроенного филиала. После прибытия экрана с аппаратурой разнеслась от младших к старшим и обратно молва, что их всем детдомом вывезут то ли в Австралию, то ли в Австрию в связи с катастрофическим падением рождаемости у тамошних бабцов. Бетон. Сосны. Уже две недели среди детдомовцев гуляла упоительная фишка о групповом усыновлении — цифры то съеживались до привычной везунчиковой единицы, то вновь вырастали до фантастического размера в целый класс с отличниками, ябедами, отстающими и неуспевающими. В футляре — лупа в позолоченной оправе. Витая (в экстазе слившиеся питоны) рукоятка. В антракте перевозбужденным зрителям наглаженные воспитательницы по групповым спискам раздавали эскимо (две штуки на человека) от анонима. Обработал (цанги, вата, марля) изуродованные пальцы мазью. По антрактной рекламе били залпы жеваной бумаги, и кто-то из дальних рядов запустил недоеденную шоколадно-ореховую гранату. Достал из холодильника генеральский копченый аванс. Воспитанницы (три с вовремя пресеченной беременностью, а четвертая назначенная к гинекологу на понедельник) громко, с надрывом обсуждали сложившуюся непростую ситуацию: нельзя маленькому без материнской груди, никак нельзя! Балычок — в меру просолен, в меру прокопчен, в меру подвялен. Второй акт начался с рифмованных причитаний сироты, воспевающего суровое байкальское утро. Из смотровой — лай, визг, интернациональный бред. Вымыв тщательно правую руку над останками фисташкового парфе, занял дисциплинированно старую парту. Пузырь, неловко выполнив седлание дога, свалился на пол. Террорист-камикадзе взорвал майамский хоспис, пронеся бомбу в мексиканском арбузе. Погибающего без материнской ласки и молока сорокапроцентного разлива, но упорно воспевающего священное море и эндемические окрестности белька подобрала случайно проплывавшая в шелковой полынье фанерная нерпа, в пару своему детенышу артистично исполняемая бывшей женой зав-дирглава, непроизвольно растолстевшей из-за булимии, спровоцированной патологической ревностью. В Лаосе обнаружен дикий слон, перманентно уничтожающий посевы опиумного мака. Донельзя задерганный беспокойной, абсурдной, безрезультативной (в смысле жратвы) ночью таракан вдруг обрел вселенную крошек. Передвинул копилки ближе к парте: боров, хрюшка, поросенок. Дог после неудавшегося превращения в дромадера ткнулся носом в президента Аргентины в самый ответственный момент инаугурации, лизнул кукующего афро-кафро-зулусо-американца в полосато-звездных потопоглощающих ультра-патриотических трусах. Жесткокрылый сбегал за нечаянной спутницей ветеранской жизни, благополучно скинувшей оотеку. На Марсе — следы древнемарсианского террора. Пробовали и то, и это, и снова то. В середине второго акта темпераментный эрудированный автор бросил еще не вкусившего радостей ластоногого бытия героя в лимнологический водоворот. Обкатывая алый фломастер (тугой неразработанный колпачок), испортил три верхних карточки из внушительной дразнящей стопки. Отвесив догу оплеуху, выскочил на четвереньках в коридор. Промыслово-ценный осетр, не забывая подкреплять научные выражения плавниковыми жестами, рассмотрел геоморфологию дна и прибрежного шельфа. Еще две — на шариковую ручку с черной пастой. Потрепав крепкую, излишне лохматую шкуру достойного, но дохлого противника, дог потрусил на поиски малолетнего хама. Несоленый омуль и некопченый сиг в чеховском трагикомическом диалоге обсудили гипотезы волюнтаристского появления в пресных водах нерпы, наверняка в третичное время объевшейся минтая. Дог обнаружил затаившегося мальца за яркоосвещенным пятисотлитровым аквариумом, набитым валютной рыбье-улитной мелочью. Испытал газовую зажигалку и отнес испорченные карточки на кухню. Бесстыдно-прозрачная голомянка — студентка театрального училища в марлевой тунике — задыхаясь от переживаний, объявила озерным представителям общеэкологическую тревогу. Включил вытяжку, положил серебряный поднос на плиту, щелкнул зажигалкой, пристроенной рядом, подпалил фломастерову мазню. Неизвестная, но жутко заразная болезнь поразила нерпенка — толстуха отчаянно колебала выразительные детали телес, имитируя предсмертные судороги. Карточка ярко, сине-зелено вспыхнула и канула ускоренно в нудную вытяжку. Тревожный, с намеком на летальный исход, финал второго акта вызвал слезы и массовое ускоренное подростковое дрочение. Употребленный балык затребовал жидкости побольше и похолоднее. В антрактном затишье театральный бог, единый в трех лицах, спрятавшись на галерке среди чавкающих динамиков, бухнулся на колени в недельную пыль и почтительным шепотком-с пообещал всевышнему после нынешнего щедро удобренного позорища совершенно бескорыстно поставить на большой сцене, честно не выбрасывая ни единой строки, «Гамлета, принца Датского» на старо-английском, и обязательно с варвикширским акцентом. Смотровая встретила тишиной. По рядам детдомовцев пустили фирменные, с эмблемой местного хоккейного клуба, пакеты, и независимо от пола, возраста, национальности, хулиганских наклонностей и тяги к извращениям, каждый получил зелено-белую эластичную безразмерную майку. Поставил возле компьютера запотевший стакан: вода, лед, облепиха. |
|
|