"ТРЕТЬЯ ВОЛНА" - читать интересную книгу автора (Тоффлер Элвин)

Глава 1

СВЕРХБОРЬБА

Новая цивилизация зарождается в наших жизнях, и те, кто не способен увидеть ее, пытаются подавить ее. Эта новая цивилизация несет с собой новые семейные отношения; иные способы работать, любить и жить; новую экономику; новые политические конфликты, и сверх всего этого — измененное сознание. Кусочки новой цивилизации существуют уже сейчас. Миллионы людей уже настраивают свою жизнь в соответствии с ритмами завтрашнего дня. Другие люди, боящиеся будущего, бегут в безнадежное, бесполезное прошлое; они пытаются восстановить умирающий мир, в котором они появились на свет.

Начало этой новой цивилизации — единственный и обладающий наибольшей взрывчатой силой факт времени, в котором мы живем.

Это — центральное событие, ключ к пониманию времени, следующего за настоящим. Это — явление столь же глубокое, как и Первая волна перемен, вызванная 10 тыс. лет назад внедрением сельского хозяйства[4], или как потрясающая Вторая волна перемен, связанная с промышленной революцией. Мы — дети последующей трансформации — Третьей волны.

Мы подыскиваем слова, чтобы описать всю мощь и размах этих необыкновенных перемен. Некоторые говорят о смутном космическом веке, информационном веке, электронной эре или глобальной деревне. Збигнев Бжезинский[5] сказал, что мы стоим перед технотронной эрой. Социолог Дэниэл Белл описывает приход «постиндустриального общества» Советские футурологи говорят об НТР — «научно–технической революции». Я же много раз писал о наступлении «супериндустриального общества»[6] Однако ни один из этих терминов, включая мой собственный, не является адекватным.

Некоторые из этих определений, придавая особое значение какому–либо единственному фактору, не расширяют, а скорее сужают наше понимание. Другие определения статичны, они предполагают, что новое общество может войти в нашу жизнь гладко, без какого–либо конфликта или стресса. Все эти определения далеки от того, чтобы передать всю силу, размах и динамику перемен, надвигающихся на нас, или того напряжения и конфликтов, которые эти перемены влекут за собой.

Человечество ждут резкие перемены. Оно стоит перед глубочайшим социальным переворотом и творческой реорганизацией всего времени. Не различая еще отчетливо этой потрясающей новой цивилизации, мы с самого начала участвуем в ее строительстве. С этим и связан основной смысл написания «Третьей волны». Вплоть до настоящего времени человечество пережило две огромных волны перемен, и каждая из них, в основном, уничтожала более ранние культуры или цивилизации и замещала их таким образом жизни, который был непостижим для людей, живших ранее Первая волна перемен — сельскохозяйственная революция — потребовала тысячелетий, чтобы изжить саму себя. Вторая волна – рост промышленной цивилизации — заняла всего лишь 300 лет. Сегодня история обнаруживает еще большее ускорение, и вполне вероятно, что Третья волна пронесется через историю и завершится в течение нескольких десятилетий. Те, кому довелось жить на нашей планете в этот взрывной период, в полной мере почувствуют влияние Третьей волны на себе.

Разрыв семейных уз, колебания в экономике, паралич политических систем, разрушение наших ценностей — на все это оказывает свое воздействие Третья волна. Она бросает вызов всем старым властным отношениям, привилегиям и прерогативам вымирающих элит нынешнего общества и создает фон, на котором будет разворачиваться основная борьба за завтрашнюю власть.

Многое в этой возникающей цивилизации противоречит старой традиционной индустриальной цивилизации. Она является одновременно и высокотехнологичной, и антииндустриальной цивилизацией.

Третья волна несет с собой присущий ей новый строй жизни, основанный на разнообразных возобновляемых источниках энергии; на методах производства, делающих ненужными большинство фабричных сборочных конвейеров; на новых не–нуклеарных семьях (нуклеарная, или малая семья — семья, состоящая из родителей и детей. — Прим. перев. ); на новой структуре, которую можно бы назвать «электронным коттеджем»; на радикально измененных школах и объединениях будущего. Возникающая цивилизация пишет для нас новые правила поведения и ведет нас за пределы стандартизации, синхронизации и централизации, за пределы стремлений к накоплению энергии, денег или власти.

Эта новая цивилизация, поскольку она противостоит старой, будет опрокидывать бюрократию, уменьшать роль национального государства, способствовать росту полуавтономных экономик постимпериалистического мира. Она требует новых, более простых, эффективных и демократичных правительств. Это — цивилизация со своим собственным представлением о мире, со своими собственными способами использования времени, пространства, логики и причинности.

Но прежде всего, как мы увидим в дальнейшем, цивилизация Третьей волны начинает стирать исторически сложившийся разрыв между производителем и потребителем, порождая особую экономику завтрашнего дня, сочетающую в себе оба действующих фактора, — «prosumer» economics (слово «prosumer» образовано из «producer» — производитель — и «consumer» — потребитель. — Прим. перев. ). По этой, а также многим другим причинам, она могла бы (при некоторой разумной помощи с нашей стороны) превратиться в первую — за весь известный нам период истории — истинно человеческую цивилизацию.

Революционная предпосылка

Два очевидно контрастных образа будущего характерны сегодня для массового воображения. Большинство людей, в той мере, в какой они вообще дают себе труд думать о будущем, полагают, что мир, который они знают, будет сохраняться неопределенно долгое время. Им очень трудно представить себе совершенно другой образ жизни даже для самих себя, не говоря уж о том, чтобы вообразить абсолютно новую цивилизацию. Конечно, они признают, что кое–что меняется. Однако они считают, что сегодняшние изменения как–нибудь пройдут мимо них, и ничто не потрясет привычную им экономическую и политическую структуру. В полной уверенности они надеются на то, что будущее станет продолжением настоящего.

Эта прямолинейная система взглядов принимает разные формы. На одном уровне она выражается в непроверенных постулатах, на которых часто основываются решения бизнесменов, учителей, родителей и политиков. На более высоком уровне она выглядит хорошо оснащенной статистикой, компьютеризированными данными и футурологическим жаргоном. Оба этих уровня сводятся к тому, чтобы видеть будущий мир как все тот же мир индустриализации, мир Второй волны, еще в большей степени укоренившийся и распространившийся по нашей планете.

Последние события нанесли сильное потрясение такому не вызывающему сомнений образу мира. Когда заголовки газет запестрели сообщениями о кризисе, когда произошли иранские события, подобные извержению вулкана,когда обожествили Мао, когда цены на нефть стремительно взлетели вверх и инфляция стала неуправляемой, когда правительства оказались бессильны остановить терроризм, — тогда стало все более популярным видеть события в мрачном свете. Таким образом, большие массы людей, находящиеся на постоянной диете из плохих новостей, фильмов о несчастьях, апокалиптических библейских историй, кошмарных сценариев, выпускаемых престижными «мозговыми центрами», очевидно, пришли к выводу, что нынешнее общество не может быть спроецировано в будущее, поскольку будущего вообще нет. Для них Армагеддон появится всего лишь через несколько минут. Земля стремительно приближается к воему последнему разрушительному содроганию.

При поверхностном взгляде эти два видения будущего представляются весьма различными. И все же оба они сопровождаются сходными психологическими и политическими эффектами, ибо и то и другое ведет к параличу воображения и воли.

Если общество завтрашнего дня является просто увеличенной, как в синераме, версией настоящего, то нам очень мало что надо делать, чтобы подготовить его. Если же саморазрушение общества неизбежно предопределено уже в течение нашей жизни, то ничего с этим нельзя поделать. Короче говоря, оба этих способа видения будущего порождают отход от общественной деятельности и пассивность. Оба они сковывают нас в состоянии бездействия. Однако, пытаясь понять, что же с нами происходит, мы не должны ограничиваться этим бесхитростным выбором между Армагеддоном и Все–тем–же–самым. Имеется много более ясных и конструктивных путей понимания будущего — путей, которые готовят нас для будущего и, что еще более важно, помогают нам изменить настоящее.

Эта книга основана на том, что я называю «революционной предпосылкой». Под этим имеется в виду, что, хотя ближайшие десятилетия будут, по–видимому, заполнены переворотами, разнообразными бурными событиями и, возможно, еще более широким распростра нением насилия, — тем не менее мы не полностью разрушим нашу жизнь. Предполагается, что сильнейшие перемены, которые мы сейчас переживаем, не хаотичны и случайны; на самом деле они имеют четкую, хорошо различимую структуру. Кроме того, предполагается, что эти перемены имеют кумулятивный характер, т. е. что они суммируются с некоей гигантской трансформацией в соответствии с тем, как мы живем, трудимся, развлекаемся и мыслим, и что нормальное разумное будущее, о котором мы мечтаем, возможно. Короче говоря, то, что будет изложено ниже, начинается с предпосылки, согласно которой то, что происходит сегодня, — это глобальная революция, дискретный прыжок с точки зрения истории.

Если посмотреть с другой стороны, то эта книга основывается на предположении, что мы представляем собой последнее поколение старой цивилизации и первое поколение новой. Многое из того, что кажется нашим личным замешательством, страхом и дезориентацией, можно проследить до прямого конфликта внутри нас и внутри наших политических учреждений, до конфликта между умирающей цивилизацией Второй волны и зарождающейся цивилизацией Третьей волны, которая издает ужасный грохот, стремясь занять место предыдущей цивилизации.

Когда мы в конце концов осознаем это, то многие на первый взгляд бессмысленные явления вдруг становятся постижимыми. Начинает ясно прорисовываться широкая картина перемен. И вновь возникает вероятность и возможность деятельности ради выживания. Другими словами, революционная предпосылка высвобождает наш интеллект и нашу волю. Передний фронт волны Недостаточно, однако, сказать, что изменения, с которыми мы встретимся, будут революционными. Прежде чем мы сможем контролировать или направлять их, нам нужно иметь свежий взгляд, чтобы их обнаруживать и анализировать. Без этого мы безнадежно проигрываем.

Один из новых могущественных способов подойти к данной проблеме можно назвать анализом «фронта волны». Это взгляд на историю как на следующие друг за другом волны изменений и постановка вопроса, куда несет нас передняя кромка каждой такой волны. Такой анализ фокусирует наше внимание не столько на исторических непрерывностях, сколь бы важны они ни были, сколько на дискретности в истории, моментах нарушения непрерывности — нововведениях и точках перерыва. Он обнаруживает основные перемены в момент их возникновения и позволяет на них влиять.

Начиная с очень простой идеи о том, что рост сельского хозяйства был первым поворотным моментом в социальном развитии человека, а индустриальная революция была вторым великим прорывом, этот анализ рассматривает их как волну перемен, движущуюся с определенной скоростью, а не как дискретные одноразовые явления.

До наступления Первой волны перемен большинство людей жило внутри небольших, часто мигрирующих групп, которые занимались собирательством, рыбной ловлей, охотой или скотоводством. В какой–то момент, примерно 10 тыс. лет назад, началась сельскохозяйственная революция, которая постепенно распространилась по всей нашей планете и полностью изменила сельский образ жизни[7].

Эта Первая волна перемен все еще не исчерпала себя к концу XVII в., когда в Европе внезапно возникла индустриальная революция и началась вторая великая волна планетарных перемен. Этот новый процесс — индустриализация — гораздо быстрее начал двигаться по странам и континентам. Таким образом, два отдельных, явно отличающихся друг от друга процесса перемен распространялись по земле одновременно, но с разной скоростью.

Сегодня Первая волна фактически угасла. Лишь очень немногочисленным племенным сообществам, например в Южной Америке или Папуа — Новой Гвинее, еще предстоит быть вовлеченными в сельскохозяйственную деятельность. Однако силы этой великой Первой волны в основном уже истрачены.

Тем временем Вторая волна, революционизировавшая в течение нескольких столетий жизнь в Европе, Северной Америке и некоторых других частях земного шара, продолжает распространяться, поскольку многие страны, бывшие до того по преимуществу сельскохозяйственными, изо всех сил стараются строить сталелитейные заводы, автомобильные заводы, текстильные предприятия и предприятия по переработке продуктов питания, а также железные дороги. Момент индустриализации еще ощутим. Вторая волна еще не окончательно утратила свои силы.

Хотя этот процесс еще продолжается, положено начало другому, еще более важному процессу. Когда прилив индустриализма достиг своего пика в период после окончания второй мировой войны, по земле начала двигаться мало кем понятая Третья волна, трансформирующая все, чего бы она ни коснулась.

Поэтому многие страны одновременно чувствуют влияние двух или даже трех совершенно разных волн перемен, причем все они движутся с разной скоростью и несут в себе разную силу.

В этой книге мы будем рассматривать эру Первой волны как начавшуюся около 8 тыс. лет до н. э. и безраздельно господствовавшую по всей земле примерно до 1650–1750 гг. н. э. Начиная с этого времени, Первая волна утратила свою движущую силу, тогда как Вторая волна набирала мощь. Индустриальная цивилизация, производное этой Второй волны, стала доминировать на нашей планете, пока и она не дошла до своего гребня. Эта исторически последняя точка поворота достигла Соединенных Штатов в период, начавшийся примерно в 1955 г., — в том десятилетии, когда впервые количество «белых воротничков» и работников сферы обслуживания стало превышать число «синих воротничков». Это было то самое десятилетие, которое стало свидетелем широкого внедрения компьютеров, доступных путешествий на реактивных самолетах, таблеток–контрацептивов и многих других высокозначимых нововведений. Именно в этом десятилетии Третья волна начала наращивать свои силы в Соединенных Штатах. Впоследствии она достигла (в различные сроки) большинства других индустриальных стран, в том числе Великобритании, Франции, Швеции, Германии, Советского Союза и Японии. В наши дни все страны, обладающие высокими технологиями, страдают от коллизии между Третьей волной и устарелыми, отвердевшими экономикой и учреждениями Второй волны.

Понимание этого является ключом, придающим смысл многим политическим и социальным конфликтам, которые мы наблюдаем вокруг себя.

Волны будущего

Всякий раз, когда в том или ином обществе доминирует единственная волна перемен, относительно легко предвидеть структуру будущего развития. Писатели, художники, журналисты и люди других профессий открывают «волну будущего». Так, в XIX в. многие европейские мыслители, руководители в сфере бизнеса, политики, а также простые люди создали ясный и по существу верный образ будущего. Они чувствовали, что история движется к окончательной победе индустриализма над немеханизированным сельским хозяйством, и предвидели – с довольно значительной точностью — многие изменения, которые должна была бы принести с собой Вторая волна: более мощные технологии, более крупные города, более быстрый транспорт, массовое образование и т. п.

Эта ясность в видении будущего имела прямые политические последствия. Партии и политические движения могли определить свою позицию по отношению к будущему. Доиндустриальные сельскохозяйственные интересы организовали арьергардную деятельность против мало–помалу захватывающего территорию индустриализма, против «большого бизнеса», против «объединения боссов», против «преступных городов». Рабочие и администрация взяли контроль над основными рычагами возникающего индустриального общества. Этнические и расовые меньшинства требовали, чтобы им дали возможность получить работу, стать юридическими лицами, получить право жить в городах, иметь лучшую заработную плату и доступ к всеобщему образованию и т. д.

Это видение индустриального будущего имело также и важные психологические эффекты. Люди могли с чем–то не соглашаться; они могли вовлекаться в острые, нередко кровавые конфликты. Депрессии и периоды бума могли разрушить их жизнь. Тем не менее, разделяемый многими образ индустриального будущего в целом имел тенденцию определять право выбора, давая индивиду не только представление о том, кем он является, но и о том, кем он, вероятно, станет. Этот образ будущего давал человеку чувство стабильности даже в условиях крайних социальных перемен.

Напротив, если общество подвергается действию двух или более гигантских волн перемен, и ни одна из них не является отчетливо преобладающей, будущее предстает в расщепленном виде. Тогда крайне затруднительно выявить смысл изменений и конфликты, которые они порождают. Столкновение волновых фронтов создает бушующий океан, полный взаимодействующих друг с другом течений, водоворотов и вихрей, которые скрывают более глубокие, более важные исторические потоки.

Сегодня в Соединенных Штатах, как и во многих других странах, столкновение Второй и Третьей волн порождает социальное напряжение, опасные конфликты и странные новые политические волновые фронты, которые идут вразрез с общепринятым разделением на классы, расы, партии, на мужчин и женщин. Это столкновение создает неразбериху в традиционной терминологии, используемой политиками, и приводит к тому, что порой нелегко отделить прогрессивных деятелей от реакционных, друзей от врагов. Все старые поляризации и коалиции взрываются. Профсоюзы и предприниматели, несмотря на различия между ними, объединяются, чтобы вместе бороться против сторонников защиты окружающей среды. Негры и евреи — союзники в борьбе против расовой дискриминации — становятся противниками.

Во многих странах рабочие, которые традиционно содействовали таким «прогрессивным» политическим акциям, как перераспределение доходов, теперь нередко занимают «реакционную» позицию по вопросу о правах женщин, семейном кодексе, иммиграционных законах, тарифах или региональных проблемах. Традиционные «левые» часто бывают настроены процентристски, крайне националистически и враждебно по отношению к защитникам окружающей среды.

В то же время, мы видим политиков — от Валери Жискар д'Эстена[8] до Джимми Картера[9] или Джерри Брауна, — отстаивающих «консервативные» установки по отношению к экономике и «либеральные» — по отношению к искусству, сексуальной морали, правам женщин или контролю над экологией. Неудивительно, что люди чувствуют себя загнанными в тупик и перестают даже пытаться найти смысл в мире, в котором они живут.

Между тем средства массовой информации сообщают о кажущейся бесконечной серии нововведений, о крутых переменах, об удивительных событиях, убийствах, похищениях детей, о космических запусках, падениях правительств, рейдах коммандос и скандалах, которые, по–видимому, никак не связаны друг с другом.

Эта очевидная раздробленность политической жизни отражается в дезинтеграции личности. Психотерапевты и гуру имеют доходное дело; люди бесцельно скитаются среди конкурирующих друг с другом способов лечения, от шоковой терапии до est. Они вовлекаются в различные культы и шабаши или, напротив, патологически уходят в себя, убежденные, что реальность абсурдна или бессмысленна. Жизнь на самом деле, вероятно, абсурдна в самом общем, космическом смысле. Но вряд ли из этого следует, что в событиях сегодняшнего дня отсутствует определенная структура. Скрытый порядок станет видимым, явным, как только мы научимся отличать перемены Третьей волны от изменений, сопутствующих идущей к своему упадку Второй волны.

Понимание конфликтов, порождаемых этими сталкивающимися друг с другом волновыми фронтами, дает нам не только более ясный образ альтернативных будущих, но и позволяет видеть, как на рентгеновском снимке, действующие на нас политические и социальные силы. Оно дает нам также интуицию, позволяющую понять личную роль в истории каждого из нас. Ибо каждый из нас, сколь бы малым он ни казался — живая часть истории.

Поперечные течения, создаваемые этими волнами перемен, отражаются на нашей работе, нашей семейной жизни, наших сексуальных установках и присущей нам лично морали. Они проявляются в нашем стиле жизни и в том, как мы голосуем. И для нашей частной жизни и для наших политических решений важно, сознаем мы это или нет, кто мы, живущие в богатых странах, — люди Второй волны, участвующие в поддержании гибнущего порядка, или люди Третьей волны, создающие совершенно иную завтрашнюю жизнь, или же обескураженные, загнанные в тупик люди, представляющие смесь обеих этих групп.