"100 великих кладов" - читать интересную книгу автора

Золото Трои

Когда-то на южном берегу Геллеспонта (Дарданеллы) стоял древний город Троя, стены которого, по преданию, воздвиг сам бог Посейдон. Этот город, который греки называли Илионом (отсюда — название поэмы Гомера «Илиада»), лежал на морском торговом пути из Малой Азии к Понту Евксинскому (Чёрному морю) и славился своим могуществом и богатством. Последним правителем Трои был мудрый старец Приам.

Около 1225 года до н. э. воинственные греческие племена ахейцев объединились для большого военного похода в Малую Азию. Под предводительством царя Микен Агамемнона ахейцы, переплыв Эгейское море, осадили Трою. Только на десятый год, после ожесточённых битв, им удалось завладеть неприступным городом и разрушить его. Царь Трои Приам и множество горожан были убиты, царица Гекуба и прочие троянские женщины были проданы в рабство вместе со своими детьми. Только небольшому отряду троянцев во главе с младшим сыном Приама Энеем удалось вырваться из горящего города. Сев на корабли, они уплыли куда-то в море и их следы впоследствии находили в Карфагене, Бутринте, Италии. Потомком Энея считал себя Юлий Цезарь.

Никаких письменных документов или свидетельств о Троянской войне не сохранилось — только устные предания и песни бродячих певцов-аэдов, воспевавших подвиги неуязвимого Ахилла, хитроумного Одиссея, благородного Диомеда, славного Аякса и других греческих героев. Несколько столетий спустя великий поэт Гомер, взяв за основу сюжеты песен, ставших к тому времени поистине народными, сложил большую поэму под названием «Илиада». Войдя в жизнь множества поколений людей, эта поэма давным-давно стала частью мировой литературной классики.

Литературной — и всё? По крайней мере, никто никогда не рассматривал «Илиаду» как исторический источник. В восприятии «серьёзных учёных» и не менее серьёзных обывателей это была всего лишь древнегреческая мифология, эпос. И первым человеком, кто поверил «сказкам слепого Гомера», стал немец Генрих Шлиман (1822–1890).

Ещё ребёнком он слышал от отца рассказы о героях Гомера. Когда он подрос, то сам прочёл «Илиаду». Тень Великого слепца смутила его душу и завладела им на всю жизнь. Несчастье множества людей состоит в том, что они не верят в сказки. Но юный Шлиман поверил Гомеру до конца. И ещё в детстве Генрих Шлиман объявил отцу:

— Я не верю, что ничего не осталось от Трои. Я найду её.

Так ариаднина нить легенд повела его в глубины тысячелетий…

Впрочем, есть все основания полагать, что вышеприведённый рассказ, взятый из автобиографии Шлимана, целиком выдуман им самим, и Троей и Гомером он увлёкся гораздо позднее, уже в зрелом возрасте. Этого маленького ростом человека (1 м 56 см), по-ребячески любознательного и в то же время скрытного и сосредоточенного, постоянно терзала жажда знаний. Удачливый коммерсант и миллионер, полиглот, археолог-самоучка и мечтатель — всё это Генрих Шлиман, жизненный путь которого настолько богат приключениями и бурными поворотами судьбы, что только одно их описание заняло бы целую книгу. Судьба его не просто удивительна — она уникальна!

С томиком Гомера в руках летом 1868 года Шлиман приехал в Грецию. На него огромное впечатление произвели руины Микен и Тиринфа — именно оттуда начался поход на Трою войска ахейцев во главе с царём Агамемноном. Но если Микены и Тиринф — реальность, то почему бы не быть реальностью Трое?

«Илиада» была для Шлимана путеводителем, который он всегда держал при себе. Приехав в Турцию, на берегах древнего Геллеспонта он долго искал описанные в поэме два источника — горячий и холодный:

Описанные Гомером источники Шлиман нашёл у подножия холма Бунарбаши. Только оказалось их здесь не два, а 34. Тщательно осмотрев холм, Шлиман пришёл к выводу, что это всё же не Троя. Город Приама находится где-то поблизости, но это не он!

С томиком Гомера в руках Шлиман исходил все окрестности Бунарбаши, сверяя едва ли не каждый свой шаг по «Илиаде». Поиски привели его к холму 40-метровой высоты с многообещающим названием Гиссарлык («крепость», «замок»), вершина которого представляла собой ровное квадратное плато со сторонами в 233 метра.

«…мы прибыли к огромному, высокому плато, покрытому черепками и кусочками обработанного мрамора, — писал Шлиман. — Четыре мраморные колонны сиротливо возвышались над землёй. Они наполовину вросли в почву, указывая место, где в древности находился храм. Тот факт, что на большой площади виднелись остатки древних строений, не оставлял сомнений, что мы находились у стен некогда цветущего большого города. Осмотр холма и привязка местности к указаниям Гомера не оставили никаких сомнений — здесь скрыты развалины легендарной Трои…»

Раскопкам предшествовало томительное ожидание разрешения на их проведение. Когда же в апреле 1870 года работы в конце концов начались, стало ясно, что перед Шлиманом стоит очень нелёгкая задача: чтобы добраться до руин «гомеровской» Трои, ему предстояло пробиться через несколько культурных слоёв, относящихся к разным временам, — Гиссарлыкский холм, как, оказалось, был настоящим «слоёным пирогом». Уже много лет спустя было установлено, что всего на Гиссарлыке имеется девять обширных напластований, вобравших в себя около 50 фаз существования поселений различных эпох. Самые ранние из них относятся к III тысячелетию до н. э., а самые поздние — к 540 году н. э. Но, как и у всякого одержимого искателя, у Шлимана не хватало терпения. Если бы он вёл раскопки постепенно, освобождая пласт за пластом, открытие «гомеровской» Трои отодвинулось бы на много лет. Он же хотел добраться до города царя Приама немедленно, и в этой спешке он снёс культурные слои, лежащие над ним, и сильно разрушил слои нижние — по этому поводу он сожалел потом всю жизнь, а учёный мир так и не смог простить ему этой ошибки.

Наконец, перед глазами Шлимана предстали остатки огромных ворот и крепостных стен, опалённых сильнейшим пожаром. Несомненно, решил Шлиман, что это — остатки дворца Приама, разрушенного ахейцами. Миф обрёл плоть: перед взором археолога лежали руины священной Трои…

Впоследствии оказалось, что Шлиман ошибся: город Приама лежал выше того, который он принял за Трою. Но подлинную Трою, хоть и сильно попортив её, он всё же откопал, сам не ведая того, — подобно Колумбу, не знавшему, что он открыл Америку.

Как показали новейшие исследования, на Гиссарлыкском холме находилось девять различных «Трой». Самый верхний слой, разрушенный Шлиманом — Троя IX, — представлял собой остатки города римской эпохи, известного под именем Новый Илион, существовавшего, по крайней мере, до IV века н. э. Ниже лежала Троя VIII — греческий город Илион (Ила), заселённый около 1000 года до н. э. и разрушенный в 84 году до н. э. римским полководцем Флавием Фимбрием. Этот город славился своим храмом Афины Илийской, или Афины Троянской, который посещали многие знаменитые люди древности, в том числе Александр Македонский и Ксеркс.

Троя VII, существовавшая около восьмисот лет, была довольно незначительным посёлком. Зато Троя VI (1800–1240 гг. до н. э.) скорее всего и являлась городом царя Приама. Но Шлиман буквально пронёсся сквозь него, стремясь докопаться до следующих слоёв, так как был убеждён, что его цель располагается гораздо глубже. В результате он сильно повредил Трою VI, но наткнулся на обгорелые руины Трои V — города, погибшего в огне пожара приблизительно в 1800 году до н. э. Под ним лежали слои Трои IV (2050–1900 гг. до н. э.) и Трои III (2200–2050 гг. до н. э.) — сравнительно бедных поселений бронзового века. Зато Троя II (2600–2200 гг. до н. э.) была очень значительным центром. Именно здесь в мае 1873 года Шлиман сделал своё самое важное открытие…

В тот день, наблюдая за ходом работ на развалинах «дворца Приама», Шлиман случайно заметил некий предмет. Мгновенно сориентировавшись, он объявил перерыв, отослал рабочих в лагерь, а сам с женой Софьей остался в раскопе. В величайшей спешке, работая одним ножом, Шлиман извлёк из земли сокровища неслыханной ценности.

Клад состоял из 8833 предметов — уникальные кубки из золота и электра, сосуды, домашняя медная и бронзовая утварь, две золотые диадемы, серебряные флаконы, бусины, цепи, пуговицы, застёжки, обломки кинжалов, девять боевых топоров из меди. Эти предметы спеклись в аккуратный куб, из чего Шлиман заключил, что когда-то они были плотно уложены в деревянный ларь, который полностью истлел за прошедшие столетия.

Шлиман был убеждён: он открыл сокровища легендарного троянского царя Приама. Однако позднее, уже после смерти первооткрывателя, учёные установили, что драгоценности принадлежали вовсе не этому царю, а другому, который жил за тысячу лет до гомеровского персонажа. Впрочем, это никак не умаляет ценности сделанной Шлиманом находки — «сокровища Приама» являются уникальным по своей полноте и сохранности комплексом украшений эпохи бронзы, настоящим чудом Древнего мира!

Сама история обнаружения клада не бесспорна, ибо, по некоторым данным, Софьи в тот период со Шлиманом просто не было. Это следует из одного письма, датировка которого, в свою очередь, тоже подозрительна, так что абсолютного свидетельства присутствия или отсутствия Софьи в момент обнаружения клада не существует.

По условиям договора с турецким правительством половина находки принадлежала Османской империи. Однако археолог наотрез отказался отдавать «сокровища Приама» — у него были основания полагать, что турки попросту переплавят ценности. Шлиман решил переправить находки за рубеж, невзирая на то что это грозило ему конфискацией всего клада и судебным преследованием.

План вывоза был проработан заранее и хранился в строжайшем секрете. «Сокровища Приама» были упакованы в шесть деревянных ящиков и тайно перевезены сперва в дом британского консула Фрэнка Калверта, а оттуда — в бухту Каранлык-Лимани, расположенную в пяти километрах севернее Гиссарлыка. Здесь уже стояло зафрахтованное с помощью греческого консула Докоса судно «Таксиархис». Сопровождал груз сотрудник Шлимана, афинянин Спиридон Деметриу, у которого имелось сопроводительное письмо к другу шлимановского тестя, жившему на острове Силос (Киклады). Затем другой корабль доставил бесценный груз в Афины. Всё это было, увы, самой настоящей контрабандой…

Став полновластным обладателем клада, Шлиман пытался продать его во многие знаменитые музеи Европы. Он предлагал «сокровища Приама» петербургскому Эрмитажу, Британскому музею, но всякий раз на пути вставали финансовые, дипломатические и разные другие затруднения. Неожиданный интерес к коллекции Шлимана проявили французы. Но во время его выступления перед членами Парижского географического общества последние вели себя довольно сдержанно, чем вызвали у Шлимана подозрение, что с ним обращаются как с «немецким шпионом». Шлиман был сильно задет таким приёмом. Вероятно, эта обида и послужила причиной отказа Шлимана экспонировать коллекцию в Париже.

С 1877 по 1880 год «Золото Трои» — 4416 предметов — было выставлено в лондонском музее Виктории и Альберта. Но Великобритании не суждено было стать обладательницей «сокровищ Приама» — неожиданно Шлиман решил подарить свой клад Берлину. Это решение удивило многих, поскольку в Германии у него тогда было гораздо больше врагов, чем друзей. Однако в налаживании отношений с Берлином Шлиману помог Рудольф Вирхов, председатель берлинского Общества антропологии, этнографии и истории.

Оставался нерешённым ещё один вопрос: как быть с той частью находок, которую Шлиман до 1879 года вынужден был уступить Турции. Учёный намеревался собрать всю коллекцию воедино, чтобы представить её немецкой общественности полностью. С этой целью он обратился в германское министерство иностранных дел с предложением выкупить недостающую часть клада у Турции. Рейхсканцлер Отто Бисмарк лично поддержал предложение и поручил заняться этим ответственным делом немецкому послу в Стамбуле. Благодаря этому Шлиман в 1881 году смог посетить стамбульский музей, чтобы начать переговоры о выставленных там троянских древностях. К величайшему его ужасу оказалось, что самые ценные находки (большая нагрудная подвеска, золотой орёл, несколько тысяч золотых бусин и т. д.) исчезли из музея. Шлиман был вне себя: его худшие опасения подтвердились. Но, увы, ему оставалось только смириться с этим…

7 февраля 1882 года в двух залах берлинского Музея художественных ремёсел была торжественно открыта выставка «Золото Трои», которую в первый же день посетили император Вильгельм I и кронпринц Фридрих. В 1885 году троянская коллекция переехала в только что отстроенное здание Музея народоведения. Шлиман постоянно посылал музею новые пополнения не только из Трои и окрестностей, но и из Микен. Со временем его коллекция стала одной из богатейших в мире, представляя собой величайшую ценность для науки.

После смерти Шлиман оставил завещание, согласно которому Германия становилась наследницей его коллекции. В соответствии с этим осенью 1891 года из Пирея в Гамбург морем прибыли 58 больших ящиков с археологическими находками. Стамбул также передал берлинскому музею предметы из раскопок 1893 и 1894 годов. В итоге к 1896 году в коллекции Шлимана насчитывалось 8455 экспонатов из Трои, не считая «сокровищ Приама». После 1922 года вся коллекция оказалась в другом помещении музея, который с 1932 года стал называться Музеем древнейшей и древней истории, где троянские находки были открыты для публики вплоть до начала Второй мировой войны.

В 1939 году «золото Трои» по приказу Гитлера было перевезено в другое, более надёжное место. А в конце 1941 года экспонаты из драгоценных металлов и другие наиболее ценные вещи, в том числе и троянские сокровища, упакованные в три больших ящика, перевезли в одну из башен, расположенную на территории берлинского зоопарка. В 1945 году почти все окрестные здания и сам зоопарк в результате непрерывных бомбёжек превратились в руины, но башня продолжала стоять.

К маю 1945 года немцы успели вывезти бо́льшую часть художественных ценностей берлинских музеев. Большое количество ящиков из Музея древнейшей и древней истории обнаружили в штольне возле Граслебена солдаты 1-й американской армии. Но троянского клада там не оказалось…

Эвакуацией «золота Трои» занимался Вильгельм Унферцагт, директор Музея древнейшей и древней истории. После войны его помощь потребовалась при начавшейся в 1950 году инвентаризации сохранившихся музейных фондов. Однако куда исчезло «золото Трои» так и осталось неизвестным. Ходили слухи, что Унферцагт замуровал золотые вещи троянской коллекции в одном из соляных рудников.

Унферцагт умер 17 марта 1971 года. Среди его вещей были найдены микрофильмы всех каталогов и инвентарных описей шлимановской коллекции. Естественно, Унферцагт не мог не знать об огромной их ценности. Но почему он не пожелал их отдавать? Что хотел скрыть?

В некоторых письмах Унферцагт упоминал, что сразу после окончания войны вынужден был передать три ящика с музейными ценностями авторитетной советской комиссии. Но этому никто не верил. И лишь когда в 1989 году вдова Унферцагта опубликовала материалы дневниковых записей мужа, стало ясно, что же на самом деле произошло с троянским золотом в апрельские дни 1945 года…

Как оказалось, Унферцагт на свой страх и риск решил не вывозить «сокровища Приама» из Берлина, несмотря на строгий приказ фюрера. Он оставил три драгоценных ящика в башне и днём и ночью следил за ними, не спуская глаз. Когда в Берлин вошли советские войска, Унферцагт, стремясь предотвратить расхищение исторических ценностей, передал ящики советским властям. Но куда они были вывезены потом, он не знал.

После падения Берлинской стены вопрос о местонахождении «золота Приама» встал особенно остро. В 1991 году в американской прессе появились публикации искусствоведа Константина Акинши и бывшего сотрудника Министерства культуры СССР Григория Козлова, который имел доступ к архивам и служебной переписке по поводу «клада Приама». Впоследствии они выпустили книгу «Трофейное искусство», в которой, в частности, утверждалось следующее:

«…1 мая 1945 года, на следующий день после самоубийства Гитлера, башню сдали русским… Вильгельму Унферцагту было объявлено, что он отвечает за сокровища, находящиеся в башне, вплоть до появления компетентной советской комиссии… 21 мая вывезли собрание Музея этнографии, и Унферцагту удалось наконец выяснить, что грузовики следуют в направлении Карлсхорста. Туда же позже отправили восемь шкафов с египетскими папирусами, доспехи французских королей Франциска I и Генриха II, а также множество других ценных экспонатов… Выдать ящики с троянским золотом Унферцагт отказывался. Он ждал авторитетных советских представителей…

26 мая в музей приехала группа людей в военной форме. Унферцагт услышал, как один из них что-то объясняет своим спутникам, и по его уверенному тону заключил, что он-то и является среди них главным. Это был Серафим Дружинин, майор, член трофейной бригады в Берлине, занимавшийся отправкой троянского золота и других ценностей из зенитной башни у зоопарка. Именно он сопровождал первый „трофейный“ поезд № 176/2284 из Берлина. Унферцагт не мог не знать, что в числе этих людей был Андрей Константинов, заместитель председателя Всесоюзного комитета по делам искусств, который лично отвечал за вывоз трофейного искусства из Германии, а также Виктор Лазарев, знаменитый искусствовед, специалист по старому европейскому и византийскому искусству.

Константинов и Лазарев были в гражданском… В те дни только очень высокопоставленные лица могли появиться в Берлине в гражданской одежде… В конце концов ящики с золотой „диадемой Елены Прекрасной“, другими троянскими находками, а также сокровищами из Эберсвальде-Финов и Котбуса погрузили на „студебеккер“. Унферцагт смотрел грузовику вслед, пока он не скрылся за деревьями…

Поначалу вывоз трофеев из Германии никем не контролировался… С июля начались проблемы с таможней… Лишь после того как лейтенант Статуев, начальник контрольного пункта НКВД внуковского аэропорта, и начальник таможни узнали, что же находится в остальных шести ящиках, они разрешили их дальнейшую транспортировку. В ящиках лежало троянское золото, другие золотые и серебряные украшения, а также картины. Ирина Антонова, молодая сотрудница Музея имени Пушкина, ставшая впоследствии его директором, вместе со своими коллегами принимала ценный груз…

К концу 1945 года Музей имени Пушкина получил трофейных вещей больше, чем все остальные музеи страны: 2991 ящик, а также папку с рисунками…»

В 1992 году в Берлине нашли советские маршрутные листы без даты, в которых было указано, что ящики с пометкой «MVF» (немецкая аббревиатура Музея древнейшей и древней истории) и общим числом 3 перевозились на армейских грузовиках. У каждого ящика имелся свой шифр: S 69 425, S 69 398, S 69 393. Не было указано только место назначения. По всей вероятности, это происходило до 30 июня 1945 года, поскольку именно в тот день особо ценный груз спецрейсом на самолёте был отправлен в Москву, как явствует из документов, отрывки которых опубликовали Акинша и Козлов.

12 июля 1945 года все находки из коллекции Шлимана прибыли в Москву. В первом ящике находились 259 предметов, в том числе одна из золотых диадем. Остальные 414 экспонатов (керамика и изделия из бронзы) передали в Эрмитаж. Согласно двум инвентарным листам за подписью главного хранителя Пушкинского музея Н. Элиасберга (от 1.09.56 г. и от 28.03.57 г.), «золото Трои» поместили в спецхранилище отдела нумизматики, приспособленное под хранение благородных металлов. От приёмной посетителей хранилище отделяла стальная дверь, и никто не подозревал, что За сокровища за ней скрыты.

Тогдашний директор Пушкинского музея скульптор Сергей Меркуров с гордостью демонстрировал учёным, политической элите и избранным членам ЦК КПСС картины из Дрезденской галереи. По словам старейших сотрудников музея, показывали и троянское золото. Но с 1949 года всё, что было вывезено из Германии, ушло в секретные фонды. Их ненадолго открывали лишь в 1955 и 1958 годах, когда ГДР в два этапа передавались картины из Дрезденской галереи.

Вплоть до 1992 года коллекция оставалась засекреченной и ни разу не экспонировалась. Только в 1993 году министр культуры России Евгений Сидоров признал тот факт, что разыскиваемые во всём мире сокровища действительно были вывезены из Берлина в СССР.

Однако загадка троянских сокровищ этим не исчерпывается. Как утверждает в своей серьёзной и очень интересной книге «Сокровища Трои и их история» («Der Schatz von Troja und seine Geschichte») немецкий археолог и историк Элли Г. Криш, в 1958 году Советский Союз передал ГДР 4434 предмета из коллекции Шлимана, среди которых были керамические сосуды и знаменитая метопа с изображением Гелиоса. Они были выставлены для показа в 1963 году во вновь открывшемся берлинском Музее древнейшей и древней истории. После объединения Германии эта часть коллекции была присоединена к другим шлимановским экспонатам из дворца Шарлоттенбург. Всего же из 9704 экспонатов, внесённых в инвентарный список 1902 года, в Берлине сейчас находится 6434. Отсутствует, следовательно, треть коллекции. Не нужно обладать большими познаниями в арифметике, чтобы подсчитать, сколько ещё не хватает экспонатов, добавив сюда предметы московской и санкт-петербургской коллекций. А не хватает их — 2597! И даже если учесть немногие оригиналы троянских золотых вещей, которые и сейчас находятся в музеях Афин, Стамбула и Филадельфии, то общее количество экспонатов всё равно не покроет эту цифру…

Где же остальное? В частных собраниях? Ответ на вопрос мы, возможно, когда-нибудь и получим. А может быть, не узнаем никогда.