Глава 1 "Зеркало"

— Я — серая мышь! — заявила я сама себе, критически оглядывая себя в зеркало. Да уж, красавицей меня не назовёшь. Типичная внешность, ни чем особым не выделяющаяся. Фигура как фигура. До стандартов фотомодели мне как до Пекина раком, до бюста Памелы Андерсон ещё дальше. Даже кукольным личиком похвастаться не могу. В общем, во мне не было ничего, на что западали бы парни, и для моих пятнадцати лет, это была моя личная катастрофа. Даже Ира, ещё одна серая мышка нашего класса, и та могла похвастаться шикарными, длинными золотистыми волосами. Хотя это всё равно не прибавляло ей поклонников, но, на мой взгляд, хоть как-то выделяло из общей массы девчонок нашего класса. А выделиться, это уже было достижение.

Учитывая аскетизм нравов, царивший в нашей школе, уповать, приходилось только на то, чем одарила тебя мать природа. А мать природа была щедра ко всем, кроме меня. Больше половины девчонок могли уже похвастаться тем, что, с притворным вздохом, они вынуждены носить бюстгальтеры… лицемерки. Я-то вижу, как парни заглядываются на них. А особо смелые девчонки, когда ни кого из учителей нет рядом, даже расстёгивают верхние пуговицы, и тогда парни рискуют заработать косоглазие, пытаясь заглянуть в импровизированное декольте. Надо ли говорить, что моих, два скромных холмика, они не удостаивают даже беглым взглядом.

Я положила руку на свою грудь. Моя ладонь накрыла её полностью. Да уж, не впечатляет, грустно подумала я.

Вздохнув, я снова окинула себя ещё более критичным взглядом.

Талия тоже не самая идеальная, и хотя моё тело было достаточно пропорциональным, с точки зрения медицины, этот факт, не сильно меня утешал. Я не была настолько худой, что бы меня можно было использовать вместо скелета в классе анатомии, но и приятного излишка, который бы скрыл некоторую мою угловатость моей фигуры, у меня тоже не было.

Я выдохнула, сколько смогла и сомкнула руки на талии. Ненадолго, но я хоть чуть-чуть, стала симпатичнее. Бёдра сразу выделились, даже грудь уже не казалось такой маленькой. Жаль я не умею жить без воздуха. С шумом втянув его в себя, я отдышалась. Красота, конечно, требует жертв, но не думаю, что фигура фотомодели компенсирует напряжённое и слегка посиневшее, от нехватки воздуха, лицо.

Мои бёдра, хоть уже и не выглядели столь привлекательно как минуту назад, но всё же, чего-то стоили. Именно отсюда начиналась моя маленькая гордость и радость. Мои ноги. Они были стройными и красивыми. И возможно, привлекали бы внимание парней, будь мой рост сантиметров на двадцать побольше. Но, как я уже говорила, мать природа, когда наделяла всех девушек красотой, на мне, видимо, решила отдохнуть. Мой рост был всего полтора метра. А при таком росте, тебя саму едва замечают, что уж говорить про мои ноги. Парни смогут их заметить, только если буду смотреть на меня лёжа, или если я буду ходить на ходулях.

Я тряхнула головой, отгоняя прочь мечту о туфлях на высоких каблуках. Даже если вдруг, в школе, лично для меня, сделают подобное исключение и разрешат их носить, я всего лишь сравняюсь со всеми в росте. И хотя, лично для меня это уже будет огромным скачком вперёд, боюсь, что этого будет мало, что бы парни стали меня замечать. Мои ноги хоть и были моей гордостью, но, я прекрасно осознавала, что при всей их изящности, они теряются в общей массе стройных ножек. Да и парни, насколько я знаю, не сильно западают на красивые ножки, если к ним не прилагается шикарная задница, стройная талия, и большая грудь. Так что из всего гарнитура, у меня была пока только одна вещь, и то не самая значимая.

Моё созерцательно-критичное путешествие, сделав круг, вернулось к моему лицу. Круглая мордашка, обрамлённая русыми волосами. Всю картину портил нос. На мой взгляд, он был немного великоват. Вернее не весь нос в целом, а только его кончик. Покрась в красный цвет, и будет как у клоуна. А всё остальное, не более чем стандартный набор. Даже ямочек на щеках и то не было.

Я печально вздохнула. Зеркало…опять ты меня не радуешь.

В нашем классе… впрочем, как наверно, и во всей школе, я была самой серой мышью, среди всех серых мышей школы. И всё, что мне в этой жизни оставалось, это только с остервенением грызть гранит науки. И надо сказать, что у меня это неплохо получалось. Видимо, схалтурив на моей внешности, природа решила компенсировать это, наделив меня мозгами… или, это была очередная её ирония? Может, будь я дурой, я бы приняла свою долю с тупым смирением и даже нашла бы в этом своё счастье?! А так, я как птица, лишённая крыльев, хотела бы летать, да не могу.

В средней школе, меня вечно донимали просьбами дать списать домашку, шепнуть правильный ответ на уроке, или, что, как правило, шло от учителей, подтянуть по какому-нибудь предмету, отстающего ученика-разгильдяя. Я всегда была безотказной. Думала, что уж лучше такое внимание, чем вообще ни какого, пока не поняла, насколько мне самой это противно. Потребительское отношение ко мне, быстро вошедшее в норму. Парень мог слёзно умолять дать ему мою тетрадку с решённым заданием, а получив её, поворачивался и даже не говорил спасибо, или, что ещё хуже, отойдя в сторону, мог пригласить другую в кино или кафе. Я понимаю, что я не красавица, но тогда почему, если тебе нужно списать ты идёшь ко мне, а в кино идёшь с другой? Мог бы из вежливости, хоть раз сходить со мной. Но нет, это же подорвёт его авторитет. Ну как же, вдруг кто-нибудь увидит нас вместе. Он и серая мышь-зубрила. Такого он себе позволить не может.

А девушки, думаете лучше ко мне относились? Как бы не так. Перемыть мне косточки, это для них было, как помыть руки перед обедом. Притворное сочувствие, сквозь которое проглядывало слабо скрытое превосходство надо мной.

В общем, в конце концов, я поняла, что такого внимания мне не нужно. И в один прекрасный день…

— Нет — тихо сказала я.

— …а, ну я ещё обещал Федьке дать списать, так что заберёшь тетрадку у него… — по инерции продолжал Витя.

Витя был мега звездой среди парней нашего класса. Девчонки сохли по нему пачками. Поговаривали, что любовных писем он получает по несколько штук на дню. Каждую неделю он менял девушку, и всегда считал своим долгом, красиво разбить чьё-нибудь сердце. Он делал это элегантно и изящно. Девушки знали, что за участь их ждёт, но каждая верила, что она станет той единственной, которая навсегда завоюет его сердце. И как мотыльки на огонь, слетались к Вите. Было даже несколько драк из-за него, среди девчонок. Это так подогрело его самолюбие, что по-моему, ему уже приходилось оставлять его на улице, настолько огромным оно у него было.

— Не понял… что? — переспросил он.

— Нет — повторила я, и, видя по его лицу, что до него не доходит, пояснила — Я не дам тебе списывать.

Знаете такое состояние, которое можно описать одной фразой: Меня достало! Вот нечто подобное было со мной и тогда.

Я повернулась к другим ребятам, стоящим поодаль, и уже начавшим обращать на нас с Витей внимание и уже более громким голосом добавила:

— Я больше ни кому и ничего не буду давать списывать.

Не дожидаясь их ответной реакции, я повернулась и ушла.

Надо ли вам рассказывать о том, какой была ответная реакция ребят?! Думаю, вы и сами без труда сможете это себе вообразить. Всё, что раньше сдерживалось в них потребительским отношением ко мне, и выливалось только за моей спиной, сейчас было высказано мне в лицо. Были и те, кто, не стесняясь, подхалимничал, только бы я ни лишала их возможности получить хорошую отметку на халяву, но были и те кто открыто высказывал мне свою неприязнь прямо в лицо. Как бы там ни было, я заняла определённую позицию, и менять её уже не собиралась.

А что измениться, если я отступлю? Думаете, они это оценят, станут меня уважать, увидят во мне хрупкую девушку, которой так нужно простое, мужское внимание? Как бы не так. Только сделай я шаг назад, меня вообще смешают с грязью. Да кто я такая, по их мнению, что осмелилась сказать им всем: НЕТ. Им, таким красивым, умным, самоутверждённым… и за мой счёт тоже.

Да пошли они все в…одно очень тёмное место…Потребители.

Это был ещё не конец, продолжение было на следующий день, когда наша классная руководительница попросила меня подтянуть по математике нашего вечного двоечника, Диму. Наверно ребята с наслаждением ждали этого момента, ожидая, что уж тут-то я не смогу сказать нет, а значит, пусть частичная, но победа будет за ними. Нечто вроде, зубрила-мышь, знай своё место.

Но я встала и пусть мой голос слегка и дрогнул, но я вежливо сказала:

— Извините меня, Иветта Кабоевна, но у меня нет на это свободного времени.

Иветта Кабоевна слегка нахмурилась, но поскольку "подтягивать" других было дело сугубо добровольное и совершенно не официальное, настаивать не стала.

Это забило последний гвоздь в гроб моих отношений с ребятами. Впрочем, наши отношения и так уже были давно мертвы, и то, что я, наконец, их похоронила, только не позволило этому трупу, смрадно разлагаясь и дальше отравлять мою жизнь. Всё это происходило незадолго до окончания средней школы, как раз перед тем периодам, когда начались повальные контрольные и проверочные работы, плавно перетекающие в подготовку к экзаменам.

Спросите, специально ли я выбрала такой момент? Честно, нет. Просто так получилось.

Конец года ознаменовался тем, что наш класс сильно скатился по отметкам, а особо одарённым халявщикам, которые всегда выезжали на мне, наконец, удалось завалить не только экзамены, но и их пересдачу. Если бы мне икалось каждый раз, когда меня вспоминали, думаю, я бы просто не смогла дышать. Но, мне, как бы им не было обидно, не икалось, и уши не горели, и даже моя совесть спокойно спала на коврике.

На лето меня отправили к бабушке в деревню, где я хоть и не становилась красавицей, но уже одним тем, что я городская, сильно выделялась среди тамошних девчат. Вот только, деревенская простота парней меня не привлекала. Все их интересы сводились к желанию выпить, закусить и трахнуться. А самая любимая тема, которую они были способны обсуждать часами, было обсуждение их утреннего похмелья, и кто кому по пьяни дал по роже. Ещё было можно обсудить с ними футбол или хоккей, ну на самый крайний случай, рыбалку. Только вот ничего из этого, даже близко не лежало к сфере моих интересов.

Так что, очень быстро поняв, что я "ни кому не даю", сама не пью, и ни за одну команду не болею, парни стали обходить меня стороной.

Скажете что я большая привереда? Может быть, в этом и есть моя беда, что у меня слишком много мозгов, и я не западаю на кого попало, лишь бы он был мужского рода. Видела я таких деревенских девушек. Непритязательные, глупенькие, не обременённые излишним багажом знаний. Для них Бодлер и бордель, одно и то же. Но я не могу, как они хихикать над откровенно тупыми шутками парней, и радостно повизгивать, когда меня шлёпают по заднице. На подобное я всегда отвечаю оплеухой. Может я и серая мышь, но я себя ещё уважаю.

Так что лето было хоть и солнечным, но таким же серым, как и вся моя жизнь до этого момента.

Я вздохнула и ещё раз оглядела себя в зеркало. Бабушка, так стремилась меня откормить до их, деревенских стандартов красоты, но как говорят, не в коня корм. Как приехала к ней тростиночкой, так и уехала. Может быть, удайся ей это, у меня бы хоть что-то приняло бы приятно округлые формы, а так… всё как было. Ни росточка, ни на сантиметр, ни прибавилось, ни в груди и бёдрах ни прибыло.

Ладно, хватит себя разглядывать, самооценка от этого созерцания явно не повышается. Я скорее как ослик Иа из мультфильма.

— Печальное зрелище. Душераздирающие.

И каким боком не повернись, лучше оно не становиться.

В дверь постучали. Я быстро накинула халат.

— Можно — коротко бросила я.

В дверь просунулась совершенно лысая голова моего дяди.

— Сильно занята? — спросил он.

— Не очень — честно призналась я.

Дядя, пожалуй, был единственным, взрослым человеком, в мире которого бы я считала своим другом. Не то что бы я доверяла ему все свои секреты, но я всегда знала, что могу обсуждать с ним любые темы, и ничего из мной сказанного дальше него не пойдёт. Обидно только что у нас была такая большая разница в возрасте, и если он высказывал своё мнение, оно было исключительно мнением взрослого человека, а это значит, что далеко не всегда мне подходило. Взрослые на всё смотрят иначе.

Хорошо рассуждать о жизни, когда ты уже устоявшаяся, заявившая о себе личность, а что делать, если сама жизнь, задвинула тебя в самый свой дальний, тараканий угол?

— Самоутверждайся! — посоветует он.

А как? Как это сделать? За счёт чего? Может быть ему, уже понятно — как, но мне — нет.

Он вошёл и плюхнулся в кресло. Даже не посмотрел, что на нём разложена моя одежда. В этом весь он, сама непосредственность. Я быстро согнала его на диван, и подвела итог нанесённого моей одежде, ущерба.

— Принаряжаешься в школу? — спросил он.

Мог бы и не спрашивать, вопрос был чисто риторическим.

— Типа того — буркнула я.

Настроения разговаривать не было никакого. Даже пожалела, что не соврала, что занята. Не то, что бы я не хотела именно с ним разговаривать, скорее, я сейчас вообще ни с кем не хотела общаться. Видимо самосозерцание себя в зеркале, окончательно опустило ниже плинтуса мою самооценку, а вместе с ней, и моё настроение.

— Что-то ты грустно выглядишь — констатировал он и без того известный мне факт.

Я промолчала.

— Ладно, я понял, ты не в духе — сказал он, вставая — Но может это тебя хоть чуть-чуть развеселит.

С этими словами он протянул мне свёрток, который я, сперва, не заметила в его руках. Он улыбнулся мне и исчез за дверью. Совесть шевельнулась и укусила меня.

— Спасибо — крикнула я, выглянув из дверей своей комнаты.

— Всегда, пожалуйста — донесся снизу лестницы, его весёлый голос.

Я вернулась к себе и развернула свёрток.

У меня перехватило дыхание, и кровь бросилась к лицу.

Да уж… ТАКОЕ подарить мог только он, ни у кого другого на это просто не хватит фантазии.

На мгновение мне захотелось догнать его и задушить. Теперь-то понятно, чего он так быстро смылся. Наверно заранее всё рассчитал.

Мгновенный порыв, тут же угас, как только я представила, как я буду глупо выглядеть, попытайся я осуществить свою месть. Начнутся расспросы, и ведь что обидно, я даже не смогу им сказать, из-за чего весь сыр-бор. Мне просто духу не хватит, признаться домочадцам, что он мне подарил.

Я, бурля негодованием, засунула его подарок в самый дальний угол своего шкафа.

К тому времени, когда я окончательно собралась, мои первые эмоции уже улеглись, остался только лёгкий налёт негодования.

Окидывая себя очередным, критическим взглядом в зеркало, я невольно подметила, что даже немного сама себе нравлюсь, когда я злюсь. Глазки блестят, на лице румянец, даже в осанке, что-то неуловимое, меняется.

Школа. Шум, гам, суета. Первый день учёбы, занят не столько учёбой, сколько показухой. Все стремятся себя показать. Девчонки, пользуясь тем, что сегодня праздник, и учителя не слишком будут придираться к одежде, дали волю своей фантазии. Короткие юбки, демонстрирующие всем их ноги, или наоборот, зауженные, что бы подчеркнуть бёдра, или и то и то сразу. Красивые блузки, у некоторых с вырезом размером с большой каньон. Всё что бы только не остаться незамеченной парнями. Парни наоборот, придерживались классики. Костюм тройка.

Я тоже внесла свою лепту в эту мешанину цветов и красоты… только мой взнос, по большому счёту, был малозначителен. Среди такого количества соблазнительных видов, открывающихся парням, меня просто не замечали. Ну да, конечно, ведь что бы меня заметить, ещё было нужно посмотреть вниз.

— А что у нас там такое ползает?…А! Серая мышка! — язвительно и нарочито громко встретила меня Ада, первая красавица класса.

Вот кого природа наделила щедрой рукой. Фигурка, просто конфетка, зависть всех девчонок. Парни падали к её ногам, штабелями. И самое обидное было в том, что я даже дурой не могла её назвать. Мозгов у неё было достаточно, что бы она уверенно держалась в когорте хорошисток класса.

Что мне оставалось?…Только промолчать. Что я не скажи, она тут же всё перевернёт и использует против меня. Язык у неё был острый.

— Сашка, привет — ко мне протиснулся ещё один изгой нашего класса.

Говорят, что изгои сбиваются в стаи, так они увереннее себя чувствуют. Не знаю, не знаю. Может быть, где-то этому и есть примеры, но не в нашей школе. У нас каждый сам по себе. Если и собирается группка изгоев, то она малочисленна и сплоченностью не страдает. Наверно потому что ни один изгой, даже самому себе не хочет признаваться, что он изгой? И всеми силами тянется к другой стороне, стремясь, хоть пальчиком, хоть чем, зацепиться за нормальную жизнь. Правда, платят изгои за это не малую цену.

Как я.

Я платила долгие годы. А теперь, не хочу. Не хочу, что бы мной пользовались, а взамен платили снисходительным терпением меня, в своём обществе. Ведь мы такие хорошие, самоутверждённые, снизошли даже до того, что позволяем тебе, нам помочь, а за это ты можешь быть с нами рядом. Нет, не в центре внимания, а стоять поодаль, в тенёчке, которую отбрасывают наши ЭГО. И ждать следующего момента, когда мы, лучезарные, снова снизойдём до милости, попросить тебя о помощи.

Б…э…э…э…Аж противно.

Я больше не хотела быть в их тени, и просто ушла оттуда, чем и подписала себе приговор о вечном изгнании. Теперь и навсегда, я была и останусь вечным изгоем. Не подумайте, я приняла это безрадостно, но, на мой взгляд, уж лучше так, чем как было раньше.

Илья тоже был изгоем, но по другой причине. Миловидный мальчик, с утончённым вкусом и тягой к прекрасному, он западал на… мальчиков. Он был самый натуральный гей. Понятное дело, что парни сторонились его как чумного. Ни кто не хотел даже сидеть с ним рядом, и в итоге, мы оказались за одной партой.

Ещё раньше, когда даже Илья не знал о своей ориентации, уже тогда парни не могли найти с ним общего языка. Он не разделял их страсти к футболу спорту, к компьютерным стрелялкам, и тем более к девочкам. Вечно аккуратно одетый, чистенький мальчик, был для них вызовом, как Альфред Темпель, в Том Сойере. Только Илья, не был маменьким сыночком, его просто интересовало другое. А когда он наконец осознал, что его влечёт к парням, он, также как и я окончательно стал изгоем.

Парни боялись даже лишнюю минуту постоять с ним рядом. Ты что, да тебя самого потом назовут голубым, и будешь целый век доказывать, что ты натурал, и всё равно ни кто не будет тебе верить. Девчонки, относились к нему, как к блаженному, с лёгкой ироний, но без агрессии. Как парень, он их не интересовал, а подругу, в нём тоже ни кто не видел.

Так вот и объединились два одиночества. Я и Илья.

И надо сказать, что как раз за это, я своей судьбе была благодарна. Понятное дело, что количество моих подруг равнялось нулю. Дружить со мной, для девочек, было равносильно тому же, что и для парней, дружить с Ильёй. Пока меня было можно использовать, я ещё могла с натяжкой некоторых из них, назвать своими подругами, но стоило иссякнуть Клондайку знаний, как все, тут же поспешили откреститься от дружбы со мной. Так вот и получилось, что кроме Ильи, мне, и поговорить было не с кем.

Поначалу мы очень настороженно отнеслись друг к другу. Каждый из нас уже получил от жизни хорошую оплеуху, и не спешил заработать новую. Не доверять ни кому, учишься очень быстро. Намного труднее вновь научиться быть открытым. Но мы, осторожно, словно идя во тьме по тонкому льду, всё же прошли этот участок наших отношений, и подружились. Он стал моей лучшей подругой, я его другом. Вот кто знал все мои тайны, даже самые сокровенные. И самое удивительное было в том, что у нас всегда было о чём поговорить, сколько бы мы не общались.

— Сашка, ты само очарование — оглядев меня, заявил Илья.

Услышь я такое, от любого парня нашего класса, я бы обалдела от счастья… впрочем, из уст Ильи, это тоже звучало приятно. Жаль только что увидеть это и оценить мог только он один.

Сам он был одет…слегка пижонисто. Он ни когда не боялся попробовать что-нибудь новое, и вот что удивительно, это всегда ему шло. Врождённый вкус, делал своё дело. И даже сейчас, он выделялся из общей массы парней, похожих на массовку банды шестидесятых годов, не только невероятной аккуратностью своего костюма, но и невероятным подбором цветов. Он даже где-то разжился элегантной тростью, само наличие которой изящно дополняло его костюм.

— И вот эти две жабы встретились — буркнули у нас за спиной.

Илья хмуро оглянулся, и, взяв меня за руку, отвёл в сторонку.

— Не обращай на них внимания — сказал он.

Легко сказать, у меня и так настроение с утра было не сильно весёлое, а придя сюда, я лишний раз убедилась, что следующий учебный год, не будет для меня, в отличие от некоторых, приятным времяпрепровождением. Школа — ты моё наказание. Знать бы еще, за какие такие грехи предков я расплачиваюсь.

Я вздохнула.

— Угу — угрюмо согласилась я.

— Ну, рассказывай, как провела лето — потребовал он.

— Деревня, огород, речка, заботливая бабушка — бесцветным тоном изложила я ему краткое содержание трёх месяцев проживания в деревне.

Он улыбнулся.

— Понятно… у меня примерно тоже, только не речка, а море, и не бабушка, а тётя.

— Хрен редьки не слаще — подвела я итог.

Он хмыкнул, то ли соглашаясь со мной, то ли оценив мою иронию.

Мы ещё немного пообщались на разные темы, когда общая суматоха праздника не закружила нас и не понесла в своём русле. Директор толкнул пламенную речь, о том как он рад нас всех видеть живым и здоровыми, о том, что в новом учебном году мы должны оправдать его надежды и учиться ещё лучше, чем в прежнем, ну и так далее, всё в том же духе. Потом уже, отдельно в классе, свою речь толкнула наша классная руководительница. Уже, более предметно, если не сказать, поимённо.

Приятной новостью было появление новичков в классе. Кое-кто, оставшись на второй год, приятно разгрузил атмосферу класса и освободил места, которые, в свою очередь, учителя, поспешили заполнить. Не то что бы наша школа была престижной, школа как школа, но когда класс укомплектован, новичков в него уже не берут.

Новеньких было всего двое, но они сразу привлекли всеобщее внимание. Брат и сестра. Влад и Влада. Наша "элита" класса, тут же окружила их своим "вниманием" и "заботой". Мы с Ильёй, в эту круговерть даже не совались.

Распределив разные обязанности и ознакомив нас с расписанием, Иветта Кабоевна нас отпустила. Народ остался тусоваться в школе, а мы с Ильёй поехали в город поднимать настроение прогулкой по бутикам. Нельзя сказать, что мы располагали деньгами для покупок, но даже просто пройтись и померить понравившиеся нам вещи, было приятно…а делать это с Ильёй, было вдвойне интереснее. Он, как ни кто, разбирался в моде, её течениях и имел исключительный вкус. Но самое приятно было в том, что здесь не было наших гонителей. Ни кто не отпускал обидные реплики в наш адрес и не смотрел косо в нашу сторону. Кое где, нас даже принимали за парочку, и это нас веселило.

Вечером, когда я, после ванной уютно устроилась в свой комнате, меланхолия снова, как назойливая муха, вернулась ко мне. В такие вечера мне хотелось выть от тоски. Кому я такая серая мышь, нужна? Нет ни парня, ни подруг, ни даже света в конце туннеля. Ещё один год полный унижений и обид. А так хочется тепла, ласки, любви… и даже секса. Я ведь даже ещё ни разу не целовалась с парнем. Даже не знаю, что это такое и как это делать. Каково это почувствовать на своих губах, горячий поцелуй…А вокруг девчонки только этим и хвастаются.

Слёзы, сами собой потекли по моим щекам. Я уткнулась в подушку и заревела.

Кому-то слёзы приносят облегчение, лично мне, они принесли пустоту. Полную опустошённость внутри, где нет ничего, даже самосожаления. Некоторых, эта пустота толкает на суицид, других, загоняет в депрессию, а некоторым даёт силы для борьбы.

Депрессия? Она меня не привлекала. Вернее я не верила, что мне может стать ещё хуже, чем есть сейчас. Так что загонять себя ещё глубже, я уже не могла, видимо достигла своего предела.

Суицид?…Я немного посмаковала эту мысль, но не нашла в ней ничего для себя интересного. Ребята даже не заметят, что меня не стало. Или, что ещё хуже, порадуются, что я дурочка, избавила их, от своего общества. Да и родители не заслужили этого. Они меня любят.

Борьба?…Борьба требует сил, а сил у меня как раз нет ни каких. Ни сил, ни уверенности в себе.

Так я и зависла в этой безликой пустоте, не в силах куда-либо двинуться.