"Русская фантастика 2011" - читать интересную книгу автора (Мельник Василий)8Всю ночь, оказывается, падал снег. Утром распогодилось, вылезло из-за надоевших туч солнце — и осветило Морозное великолепие. Придется на дареную «восьмерку» зимние шины ставить. В сервисе, конечно, станут сочувствовать, особо огорчится Егорыч. К «паркетнику» он как к родному относился. Хороший бы из старика вышел конюх. Он набрал номер. — Дмитрий Антонович, здравствуй, дорогой. Игорь Ястребов тебя беспокоит, помнишь такого? Ну как ты? А супруга как себя чувствует? Слушай, с этим не шутят, я тебе дам контакт отличного кардиолога, кандидат наук, завотделением. Скажешь, что я порекомендовал, он все как для меня сделает. Кстати, вы с ним два сапога пара, он так же от рыбалки фанатеет… Слушай, у меня к тебе маленькая просьба. Сможешь нескольких человек устроить на работу? Да, по специальности, учителя, педагоги. Какие предметы? Да разные там. Нет, не сейчас. В будущем году. Наверное, даже где-то в конце мая. Только вот одна закавыка: у них в трудовой будет восемьдесят первая нарисована, часть восьмая, ну и в прессе, возможно, разные гадости на них выльют. Так вот, ты всему этому не верь, это люди незапятнанные, я их знаю. Почему так? Ну, долгая история, и не очень Для телефона. Короче, тонкая политика. Да, и если можно, ты их по разным школам распихай. Ну, тебе ж спокойнее будет. Да, чтобы не светились. Спасибо, Дмитрий Антонович. Если какие проблемы, сразу сигналь, порешаем. Ну, счастливо. Привет твоим. Вот так. Жалко их, из «Школы смысла», — растерзает педагогов-новаторов. И еще надо придумать, как Палыча отмазать. Всё-таки не рядовой учитель — директор. Тут сперва надо в прокуратуре подстраховаться… Вадим Александрович, как всегда, мягко попеняет. Можно предсказать его слова с точностью до знака. «Игорь, ты, конечно, поступаешь благородно, спору нет, но тратишь на все это такие усилия… Твою бы энергию — и на основное дело. Давно бы уже пора понять: это не наша земля, не наши люди. Мы здесь чужие и должны только казаться своими. Казаться, но не быть, понимаешь? Потому что свои мы — для Ладони. Там все, что нам дорого. А на два дома жить нельзя, мальчик. Рано или поздно окажешься чужим и там, и тут…». Но мешать князь не станет, его же собственное дари не позволит. День выдался совершенно безумным. С утра пришлось заехать в редакцию «Столичных новостей», вытерпеть там долгую и нудную планерку, затем встретиться на Баррикадной с девочкой из «Партнера», передать диск с фотками из Егорьевского интерната. В «Свистке» его напоили крепким чаем и завалили предложениями, от которых трудно было отказаться, но лететь на Дальний Восток именно сейчас, когда пропал Федя и ничего еще не закончилось по Кроеву, было Игорю не с руки. В «Пульсе города», куда он всего-то за гонораром и заехал, на него набросился фотокор Лешка Обаринцев и выцыганил штуку. «До первого декабря, торжественно обещаю и клянусь пионерским словом». Знал Игорь цену пионерскому слову, но от жирного, небритого, начинающего седеть пьяницы Обаринцева проще было откупиться. Тем более что Обаринцев был из потухших. Сейчас трудно представить, что этот обрюзгший дядька, которого терпят только за отдельные удачные снимки, имел запороговую светимость. Шарафутдин сработал тонко — выигрыш в лотерее, стерва-жена, а там само поехало: развод — алименты — бабы — водка… «Видишь, Игорек, — скуластое лицо предшественника расплывалось в улыбке. — И овцы сыты, и волки целы». Трубка запиликала как раз в тот момент, когда Игорь протянул Лешке свеженькую, только что из кассы, купюру. — Добрый день, Настя. Что?! Как? Когда? Еду! Лифт, по закону подлости, не работал, и Обаринцев, вышедший на лестницу покурить, с удивлением смотрел, как звезда столичной журналистики прыжками несется с девятого этажа. Настя рыдала, и не было толку от накапанной в стакан валерьянки. Из ее путаных слов Игорь постепенно выстраивал хронометраж. В тринадцать двадцать у Темки кончались уроки и начиналась продленка, откуда Настя забирала его к шести. Но на сегодня продленка отменялась — на половину пятого они записались на прием к окулисту, и Настя, отпросившись с работы, поехала к последнему уроку в школу. В толпе первоклассников Артема почему-то не оказалось, и она суетливо бегала по школе, донимала всех расспросами, пока не выяснилось, что мальчишку забрали с третьего урока. — Представляете, охранник школьный пришел к ним на математику, сказал, что за Артемом Снегиревым мама пришла! Мама! — Настя вновь заревела. Игорь не прерывал, это было сейчас бессмысленно. — Ну он и спустился вниз, Темка. И все. И больше никто его не видел! А потом эсэмэска… Игорь снова перечитал текст на бледно-зеленом экранчике «нокии». «Prover' e-mail, tarn pro syna». Номер, с которого посылали, разумеется, не отобразился. А в письме тоже не было обратного адреса, да и ай-пи отправителя, надо полагать, подставной. Небольшой текст. «Анастасия Глебовна! Добейтесь от журналиста Ястребова И.М., автора статьи в «Столичных новостях», Чтобы тот в трехдневный срок публично признал свой текст фальшивкой и дезавуировал все свои обвинения в адрес известного Вам лица. Мы в курсе, что с Ястребовым у Вас близкие отношения. В противном случае Вы больше никогда не увидите своего сына. В правоохранительные органы обращаться не рекомендуем — в этом Случае к ребенку будут применены жесткие меры». К письму прилагался видеоклип продолжительностью в минуту. Судя по качеству, снимали мобильником. Батарея, к ней привязан за вывернутые назад локти Артем в зеленом школьном пиджачке. А напротив, на цепи, уходящей куда-то в стену, — здоровенный доберман. Длины цепи всего сантиметров на двадцать не хватает, чтобы он мог добраться до ребенка. Доберман, впрочем, честно старается. Не лает, но глухо рычит. А Темка плачет, кричит: «Мама! Мама!» Лицо красное, мокрое, светлые волосы растрепаны. — Что будем делать? — слегка придя в себя, тихо спросила Настя. — В милицию сейчас, да? Игорь ответил не сразу. Все это время он загонял вглубь гнев — тяжелый, холодный, как сталь меча. Сейчас не надо, сейчас излишне. Голова должна быть ясной. Кроев… Взрыв «паркетника», похищение Федора Таволгина — дела, к которым петровский «пахан» явно непричастен. Они, эти серьезные дела, и заслонили мстительную тварь. — Нет, в милицию без толку, — мягко объяснил он, вставая с дивана. — Пока там раскачаются, пока подключат настоящих спецов — пройдет слишком много времени. Будем действовать иначе. И через моих Шерлоков, и через других… людей. Сейчас едем в школу, до закрытия успеем. Нужно расспросить охранника… С охранником Игорь говорил сам, Настю он оставил в машине. Ее слезы сейчас могли только помешать. Хлипкий попался охранник, не пришлось даже к Искусству прибегать. Сообщил он, впрочем, не так уж много. Около одиннадцати утра в вестибюль вошла высокая молодая женщина в светло-серой ветровке, волосы черные, стрижка короткая. Представилась матерью Антона Снегирева из первого «Б», попросила позвать сына с урока — срочно куда-то ехать. Задницу от стула он, впрочем, не просто так оторвал — женщина сунула ему стольник. Охранник сунулся в класс, сказал, что было велено, а вот обратно на пост вернулся не сразу. Поднялся на четвертый этаж в мужской туалет — уж не курят ли там старшеклассники? С них вполне можно было сшибить еще пару стольников за молчание. А когда вернулся в вестибюль — там никого не оказалось. — Парень, ты меня огорчил, — говорить с ним было уже незачем. — Я советую тебе уволиться самостоятельно, иначе… иначе скоро у тебя будут большие неприятности. — Домой, — сказал Игорь Насте, садясь в машину. — Кое-что прояснилось. Уверен, Темка жив. И очень скоро весь этот кошмар кончится. Дома он заставил ее выпить горячего чаю. — И поешьте чего-нибудь. Вам сейчас потребуются силы. Давайте я яичницу пожарю? — Игорь, — задумчиво протянула она, — а может, ну ее, эту нашу борьбу? Все равно в этой стране бандиты не переведутся. Они ж у нас как тараканы… Может, все-таки напишете это самое опровержение? Я понимаю, как это противно, но ведь Темка… там, один… — Плечи ее вновь затряслись, но сейчас она плакала беззвучно. Игоря жег стыд. Настя права — ведь все из-за него. И Федор, и Артем… Он, Искатель, дари пятого круга, просто взял и использовал эту женщину. Как инструмент. Цель превыше всего. И вот сейчас она в отчаянии, а он — он стоит перед ней, смотрит в заплаканное лицо, В большие изумрудные глаза, набухшие мраком. — Настя, я думаю, что сейчас Артем спит, — сказал он. — Столько переживаний детская психика выдержать не может, поэтому возникает защитная реакция, сон. И вам сейчас тоже нужно поспать. Я очень надеюсь, что вы увидите во сне… то, что надо увидеть… — Спать? Да вы что? — Черные ресницы взметнулись. — Да. Спать! — Он не мигая смотрел Насте в глаза. — Вам нужно спать. Вы хотите спать. Хотите все сильней и сильней. Сейчас вы уснете и увидите Артема. Пять, четыре, три, два, один. Сон! Игорь перенес ее обмякшее тело на диван, придвинул кресло, сел рядом. Время заняться настоящим Искусством. Не мелочами вроде Озера Третьей Тени или взгляда через Вторую Плоскость. Спешить не стоило. Минуты пока ничего не решают. Настроиться. Погасить звуки, слышать только Настино дыхание. Дышать с нею в такт. И медленно, медленно протягивать в ее сон дорожку… Достаточно узенькой тропинки в лесу. Лес можно взять сосновый — светлый, залитый солнцем бор. Уже виден просвет меж деревьев, нам туда, это пространство ее сна… Настин сон был страшен. Металась ее одинокая фигурка в метели, издевательски выл ветер, колол щеки ледяными иголками. Ломило руки, а варежки потерялись. Варежки, которые связала мама. Мама, которой больше нет. И Феди нет. И Темки не будет. Ей надо торопиться, надо к Темке, он плачет, он голодный, он может выпасть из кроватки — там шатается один прут, а вдруг Темка его выломает, он сильный мальчик. Но куда? Это незнакомый город, и спросить не у кого. А еще сзади раздается визгливый лай. Стая бродячих собак давно уже подкарауливала, выслеживала. Они сперва будут подбегать поодиночке, лаять, потом самая наглая вцепится в ногу, под колено, там незащищенное сапогом место… а после уже все вместе набросятся, повалят, начнут рвать. И у Темки больше не будет мамы. Это было уже слишком, только собак нам не хватало. Сон уйдет мимо цели. И без того нелегко соединить два канала, это ведь как в снежной пустыне пересекаются цепочки следов. А тут еще собаки. Он снял с плеча лук. Вытащил из колчана длинную, с оранжевым опереньем стрелу, наложил на тетиву, аккуратно прицелился… Настя вдруг поняла, что собак за спиной уже нет. Ветер все так же свистит, хохочет, но лай стих. И, кажется, стало теплее. Не вообще теплее, а только если идти вон туда, в узкий переулочек слева. Да, точно. Белесое, с едва заметным лиловым отливом небо кажется потолком в подвале, он низкий, потолок, он сейчас опустится и раздавит, и значит, надо успеть. Вон туда, правильно, слеза на щеке не замерзает, значит, и впрямь тепло… Вот он, след! Теперь осторожно идти за нею, отсекая паразитные смыслы — вроде собак или подвала. А Насте уже тепло по-настоящему, в глухой каменной стене распахивается вдруг маленькая и узенькая дверца, с трудом пролезешь — но именно оттуда струится поток тепла, плавит снег. Там, за дверцей, — лето, дача под Петровском, кусты смородины сгибаются под весом огромных, с ноготь, сизо-черных ягод, летают красно-коричневые бабочки — они называются «шоколадницы», а еще скачут здоровенные кузнечики. И еще стрекозы — самые ценные это большие, черные, их называют «пираты», а есть еще поменьше, темно-оранжевые, их почему-то зовут «вертолетчиками». Они прилетят, на рыжих вертолетах и застрелят этого пса напротив, который на самом деле вовсе не пес, а дракон, только почему-то у него самое опасное — не хвост, а все-таки зубы. Золотые зубы, как у того дядьки… Есть! Сны пересеклись, теперь осторожно — прокинуть в Темкин отдельную дорожку… Игорь зафиксировал канал — теперь уж не оборвется. Затем осторожно вернулся сосновым лесом в кресло возле дивана. Но он не спешил открывать глаза. Оставалось еще наложить найденный источник на карту реальности. Ага… Есть направление… и даже примерное расстояние. Чепуха! На «восьмерке» — не более часа. — Настя! — Он осторожно тронул ее за плечо. — Пора! Просыпайтесь. Она дернулась, завозилась. Потом резко села. — Что? Что тут было? Я что, задремала? — Да, минут на десять. Это естественная реакция на стресс, чего удивляетесь? Но сейчас быстро собирайтесь, мы едем. — Куда? — Искать Темку. Пока вы спали, мне звонил один из моих сыщиков. Я не хочу оставлять вас сейчас одну. «Восьмерка» завелась с ходу. — Куда едем? — пустым голосом спросила Настя. — Сейчас на Ярославку, а там уж километров тридцать. Где-то за Клязьмой. — Так мы что, к этим самым? К похитителям? — поразилась Настя. — Проверим вариант, — дипломатично отозвался Игорь. — Что же вы дома не сказали? Я бы хоть газовый баллончик взяла, у меня есть! — Настя, — мягко сказал Игорь. — Я знаю, что делаю. Баллончик не потребуется. Мы с вами не группа захвата, мы пока просто разведчики. Посмотрим, что и как. И вызовем подкрепление. Он чувствовал — едут верно. Пойманное направление сидело в уме синей ниточкой, ниточка светилась — то ярче, когда приближались, то слабее, когда дорога делала поворот. В какой-то момент он едва не заблудился — искал съезд с трассы. Ниточка звала куда-то вбок, направо. Тут уж пригодился подробный атлас Московской области. Ага, вот она где, дорога. Там, куда тянула их синяя ниточка, расположился дачный поселок. Колесить по улицам в поисках нужного дома не следовало — еще спугнешь добычу. Когда ниточка показала, что до цели чуть меньше километра, он остановился. — Слушайте внимательно, Настя. Я сейчас выйду на разведку, вы сидите в машине. Мобильный свой отключите и даже выньте аккумулятор. Ждете меня час. Если не вернусь — возьмите мой телефон и наберите двойку, быстрый вызов. Человека зовут Вадим Александрович, это один из моих Шерлоков. Скажете ему, где вы и куда я пошел. И ждите. Но это — крайний случай. Я уверен, что все окончится гораздо раньше. Игорь еле сдержался, чтобы не коснуться ее губами. Хотя бы руки. И ушел в холодные сумерки. Против ожиданий это оказался не новомодный коттедж, а обычный загородный дом — большой, солидный, но лет ему явно было за двадцать. Первый этаж — кирпичный, второй деревянный. Светилось несколько окон внизу, верхние слепо чернели. А вот забор тут был серьезный. Бетонный, метра три высотой, а поверху еще колючая проволока в два ряда. Не исключено, что и под током. Железные ворота, поодаль — узкая калиточка. Наверняка видеокамеры просматривают периметр. Ну что ж, ничего особо сложного. Быстрее надо все это кончать. Сперва — проводка. Он закрыл глаза, а когда открыл — вокруг тянулись перепутанные щупальца огромного спрута. Тонкие, черные, проникали они повсюду, и бежала по ним кровь — темно-синяя, почти черная. Кровь качало сердце — там, вдалеке, сгусток мрака размером с дракона. Меч тут не нужен — достаточно кинуть дротик. Вот и славно, сердце спрута вспухло огромным мыльным пузырем — и с протяжным хлопком сдулось. Игорь моргнул. По-прежнему густели сумерки, снег был грязно-синим, высилась впереди громада дома. Только свет в окнах погас. Но это еще не все. Где гарантия, что там не понатыкано жучков и видеокамер с автономным питанием? Мало ли какие интересные зверушки живут в теремке. Жучки? Такие черненькие, с усиками, жесткими крылышками? Что вам делать в стылом доме? Вам сюда, на солнечный майский луг, в мягкую траву, в жирный чернозем… Летите туда, оставьте здесь свои мертвые железные тела! Вот так, роем. Туда, на луг, в цепкий сон, который радушно примет вас, но обратно уже не выпустит. Вы, жучки, еще не знаете, что такое росянка? Вам понравится! Все, можно идти. Ведь что такое эти ворота? Что такое эти стальные створки толщиной в сантиметр? На самом деле — если, конечно, закрыть глаза и увидеть все в правильном свете — это бумажная дверь. Бумагу Побеждают ножницы. Аккуратно вырезаем, аккуратно входим, стараясь не пораниться — ведь стоило моргнуть, и бумага вновь сделалась сталью. Вернее, ошметками стали. Он шагнул на территорию — и тут стремительной тенью появился герой скверного фильма, огромный доберман. Как и тогда, он не лаял, а глухо рычал. Не злись, песик, я тебя не так уж и виню. Нет, брось эти глупости! Я гораздо главнее твоего хозяина. Ты должен на пузе передо мной ползать! И тогда я, возможно, не рассержусь. Правильно, вот так. И знаешь что, приятель? Мотай-ка ты отсюда куда-нибудь, здесь скоро станет очень неуютно. Спровадив пса, он подошел к входной двери, прислушался. Люди мечутся в потемках, ищут свечи, ругают подстанцию, что-то бормочут о генераторе, с которым умеет обращаться только Дрюня… А дверь-то не заперта. Люди уверены в своей безопасности. Еще бы — забор, ворота на засове, видеокамеры. Он толкнул дверь, коротко моргнул — и во тьме зажегся ровный серый свет. Верхнее зрение не позволяет различать цвета, но сейчас и не нужно. Трое. И других, не считая спрятанного где-то Темки, в доме, кажется, нет. — Не надо кричать и дергаться, малоуважаемые, — сказал он негромко. И, моргнув, оказался в сухом, заросшем седыми лишайниками лесу, где исполинские пауки растянули между деревьями свои сети. Вновь моргнув, он вернулся из мгновенного сна в зал, но выволок оттуда, из Мертвого Леса, продукцию восьминогих ткачей. Увидеть паутину эти трое не смогут, глаза не так устроены, но и шевельнуться уже не в силах. — Какие, однако, интересные люди в теремке живут, — поприветствовал он Скарабея. — Ты, Ваня, как я погляжу, многостаночник? И тут подсуетился? — Ты… — хрипло выдохнул Скарабей. — Ты как здесь? Ты почему?.. — По лесной дорожке, — ответил Игорь. — Кстати, и ты здравствуй, — кивнул он плотному крепышу, когда-то встретившему его у ночного подъезда. — Ты ведь мечтал встретиться? А вас, — повернулся он к третьему, крепкого сложения мужчине в строгом костюме, — я не знаю, но предполагаю, что вы и есть главный заказчик всего этого безобразия. — Ты сдурел, козел, тебя же ребята на ремни порежут! — выплеснулось из Скарабея. — Где мальчик? — сухо спросил Игорь, глядя на мужчину в костюме. — В подвале, — мрачно ответил тот. — Но вы, Игорь Михайлович, не представляете, какие проблемы у вас будут! Если вам как-то удалось отключить электричество… — Мне не только электричество удалось отключить, — заметил Игорь, — но и еще кое-кого. Попробуйте осмыслить этот факт. — Мы ничего ему не сделали! — вдруг завизжал плотный крепыш. — Пальцем не тронули! Там тепло в подвале, мы ему супа куриного, котлету с рисом!.. Мы ж убрали Дракона! Надо же! Добермана, однако, Драконом кличут. Волна гнева, которую Игорь до этого мгновения кое-как подавлял, все-таки выплеснулась наружу. Да и надо было кончать этот балаган. Там, в машине, Настя ждет, и прошло уже более получаса. — Ну вот что, — тихо, почти шепотом сказал он, — вы скверно жили и скверно умрете. — Ты не имеешь права! — завопил Скарабей. — Это не по закону! Мы живем в правовом государстве! Игорь усмехнулся. — Здесь я — закон. Я, Гарран дари Миарху, по обычаю миров Ладони, вершу суд. Он протянул вперед ладонь, моргнул — с нее сорвался голубой сгусток пламени. Тьма разом отхлынула в углы. Вновь моргнув, он придал себе дворцовое одеяние дари — черный плащ с серебристой каймой, золотой обруч на лбу, широкие штаны, заправленные в короткие, чуть выше голени, сапоги из овечьей кожи. — Псих! — взревел крепыш. Гарран вынул из воздуха меч. Не годится обнажать благородный клинок против дырявок — но это не бой, это суд. — За гранью вас ждет очень долгая дорога, — мягко сообщил он. — Вы виновны в том, что мучили ребенка. Нет худшего преступления, и нет большей платы. Он три раза взмахнул клинком — и отпустил паутину. Три головы с глухим стуком повалились на пол, за ними рухнули тела. Тогда он погасил огненный шар и пошел в подвал за Темкой. — Вот, — сказал он. — Кладем на заднее сиденье. Спит. Одежду искать некогда было, я одеяло взял. Думаю, утром проснется вполне здоровым. Хотя, возможно, первые дни всякая дрянь будет сниться. Ну что, едем? Когда уже вырулили на Ярославку, Игорь остановил машину. — Что-то мне стук в моторе не нравится, — сообщил он Насте. С мотором, конечно, все было в порядке. Но оставался еще один, последний, штрих, который все-таки лучше делать не на ходу. Он открыл крышку капота, для виду заглянул туда. Потом выпрямился лицом к поселку. И послал огненную стрелу. Гори, гори ясно, вспомнилась ему здешняя песенка. Дома, впрочем, была похожая. — Все в порядке, показалось просто, — сказал он, трогая машину с места. — Поехали. Там, за спиной, в дачном поселке, взметнулся в мутное небо исполинский костер. |
||
|