"Правила обмана" - читать интересную книгу автора (Райх Кристофер)

3

— Ее там нет.

Джонатан стоял на уступе горы в двухстах метрах ниже основания Романова ската. Ветер то со страшной силой и завыванием набрасывался на него, то вдруг утихал. Джонатан смотрел в бинокль. Он видел перекрещенные лыжи, первые две буквы «HELP», кричащие со спасательного одеяла, чуть левее — оранжевую спасательную лопатку, но не видел Эммы.

Оставив троих инструкторов из давосского отряда спасателей внизу, Джонатан вскарабкался наверх. С тех пор как он отправился за помощью, прошло четыре часа. Снег занес скрещенные лыжи по самые крепления, но рюкзак покрыл только на пару сантиметров. Покопавшись в рюкзаке, Джонатан обнаружил, что бутерброды и питательные батончики исчезли. Термос также пуст. Он отбросил рюкзак. Отпечаток от Эмминого тела хоть плохо, но все еще был виден. Она была здесь еще недавно.

Джонатан включил лавинный датчик и начал медленно поворачиваться по кругу. Маячок действовал в радиусе ста метров, или трехсот тридцати футов. Прибор издал длинное би-ип — тест-сигнал — и замолчал. Со стороны гор доносились глухие звуки оседающих масс снега, похожие на грозный рокот индейских боевых барабанов.

— Сигнал есть? — спросил подошедший командир спасателей Сепп Штайнер, невысокий сухощавый человек со впалыми щеками и с глазами-бойницами.

— Нет.

И вдруг он заметил на снегу багровый лепесток. Джонатан наклонился и дотронулся до него. Капля крови! В нескольких дюймах от нее он увидел еще одну, а дальше — еще и еще.

— Сюда! — крикнул он остальным спасателям.

— Осторожно, там дальше через несколько метров расселина, — предупредил Штайнер.

— Расселина?

— Да, и очень глубокая. До самого дна ледника.

Джонатан, прищурившись, пытался разглядеть трещину, но белая пелена оставалась непроницаемой.

— Держите меня. — Он снял лыжи и пристегнул к поясу ремни и веревку.

— Будь осторожен, — напомнил Штайнер, также сняв лыжи и закрепив другой конец веревки у себя на поясе. — Не хватало еще и тебя потерять.

Джонатан резко обернулся к нему:

— Мы еще не потеряли ее.

Поначалу капли были едва заметными. Потом стали больше и чаще, пока наконец не превратились в непрерывную кровавую ниточку, словно кто-то проделал дырку в банке с гранатовым сиропом и он вылился на снег. Только сироп этот был цвета ярко-красной, насыщенной кислородом артериальной крови.

Когда Эмма была здесь? Пять минут назад? Десять? Наклонившись ниже, Джонатан мог различить, где она ставила здоровую ногу, а где волочила сломанную. Чуть дальше, впереди, снег был примят, и в центре зияла дыра.

Джонатан лег на живот, прополз вперед и посветил в дыру фонариком. Колодец изо льда и камня, метров десять шириной, дна не видно. Перевернувшись, он проверил дисплей маячка. Цифровой индикатор показывал «98». У Джонатана внутри все сжалось. Девяносто восемь метров — это более трехсот футов.

— Сигнал есть? — спросил Штайнер. — Она там?

— Да, — ответил Джонатан, не вдаваясь в подробности. — Я спускаюсь. На страховке.

— Страхую, — подтвердил Штайнер.

Джонатан обрубил топором края дыры. Снежная глыба обвалилась, и под ним разверзлась бездна. Он опустил в дыру ноги и стал медленно, ползком, спускаться, пока под его грудью не обвалился снег. Он погрузился в темноту и заскользил по ледяной стене. Веревка натянулась.

— Я внутри.

Отталкиваясь от стены, он пропускал веревку между пальцами и опускался все ниже и ниже. Фонарик освещал вечный и незыблемый дворец Снежной королевы. Но это ощущение было обманчивым: расселины находились в постоянном движении — то расширялись, то сужались, подчиняясь непрерывным процессам в толще гор.

Опустившись на десять метров, он заметил на боковом каменном выступе черно-белое пятно. Эммина шапка! Джонатан, словно маятник, начал раскачиваться взад и вперед, стараясь как можно сильнее оттолкнуться от ледяной стены. С третьего раза ему удалось схватить шапку.

Зажав свою находку в руке, он прекратил раскачиваться и, освещая выступ фонариком, ждал, пока веревка успокоится. Снег на нем был примят и залит кровью. Он не мог различить четких отпечатков, но кровавые пятна увеличились теперь до величины грейпфрута. У Джонатана больше не осталось сил врать себе. Эмма пыталась самостоятельно спуститься с горы. И ее сломанная кость прорвала бедренную артерию — основной путепровод для крови, которую сердце толкало к нижним конечностям. Как хирург, он представлял себе последствия в полной мере. Без перевязки она истечет кровью в считаные минуты.

Джонатан проверил маячок. Счетчик показывал восемьдесят девять метров. Двести девяносто футов. Индикатор направления указывал вниз. Он посветил на дно колодца. Вечность.

— Ниже, — сказал он.

— Еще двадцать пять метров — и все.

Джонатан взглянул вверх. Дыра, через которую он пролез, казалась яркой жемчужиной в ночном небе. Он подождал, пока привяжут вторую веревку. Штайнер подал знак, и Джонатан продолжил спуск. Медленно, очень медленно, останавливаясь каждые десять футов. Он тщательно освещал пространство вокруг себя в поисках Эммы или ее следов. Цифры на дисплее постепенно уменьшались. 85… 80… 75… И так же постепенно исчезал свет внешнего мира. Ледяные стены поблескивали таинственным голубым светом. 70… 68… 64… Внезапно веревка натянулась.

— Все, — раздался голос Штайнера.

Джонатан медленно разрисовывал ледяное дно бледным лучом фонаря. Что-то красное. Его спасательная куртка? Он передвинул луч на несколько дюймов вправо и увидел проблески меди. Эммины волосы? Его сердце дрогнуло.

— Мне нужна веревка. Еще длиннее.

— Больше у нас нет.

— Найди, — почти приказал он.

— Времени нет. Позади только что сошла небольшая лавина. В любой момент снег может прийти в движение.

Джонатан снова посмотрел вниз вслед за лучом и передвинул свет еще на дюйм вправо. Крест на его патрульной куртке. А проблески меди — волосы его жены.

Эмма. Имя застряло у него в горле.

Сейчас он уже видел ее, по крайней мере ее очертания. Она лежала на животе, одна рука, точно в призыве о помощи, закинута над головой. Но что-то было не так… Лед вокруг нее был вовсе не белым, а темным. Она лежала в луже крови.

— Она здесь, — упрямо повторял он. — Мы можем добраться до нее.

— Она пролетела сто метров, — возразил Штайнер. — Никаких шансов. Вылезай. Я не хочу рисковать жизнями еще четырех человек.

— Эмма! — закричал Джонатан. — Это я, Джонатан. Пошевели рукой, если ты жива.

Его голос эхом разнесся по расселине, но силуэт жены остался неподвижен.

— Тихо, ты! — зло зашипел Штайнер.

Веревка дернулась. Джонатан уперся в стену и поднялся на несколько футов. Штайнер тащил его наверх. Джонатан яростно вонзал шипы ботинок в лед, затем выхватил нож и прижал лезвие к веревке в нескольких дюймах от лица. У него был топор, у него были крепления — он мог к ней спуститься.

Джонатан продолжал смотреть на неподвижное тело. Оно становилось все меньше и каким-то непостижимым образом уходило из его жизни. И не важно, прав ли был Штайнер, говоря о стометровом падении. Просто крови было слишком много.

Он убрал нож и вытащил шипы ботинок изо льда. Веревка снова дернулась, и его еще на метр подняли вверх по расселине. Луч фонарика шарил по дну колодца, но Джонатан уже ничего не видел.

— Эмма! — заплакал он.

Ответом ему было лишь многократное эхо его голоса.