"Мои универсамы (черновая версия)" - читать интересную книгу автора (Логинов Святослав)

МИНЗДРАВ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ

В предыдущих главах рассказывалось, как магазин делал навар на мизерных, два-три грамма недовесах тех продуктов, которые фасовались не на базе, а в прямо в отделах. Но вот вопрос, как эти деньги обналичить? Покупатели, взявшие товар с недовесом, платили в кассу и при этом в кассовом аппарате оставался фискальный чек. Данные кассовых аппаратов снимались ежедневно, и раз в месяц их сверяли с наличием нераспроданных остатков в магазине. Хорошо, если окажется, что выручка совпадает или чуть меньше, нежели стоимость проданных товаров. А если больше? Недостачу легко списать на воров, которых и в самом деле было немало, а вот лишняя выручка означала только одно: в магазине происходят мошеннические операции с товарами. Даже за копейку сверх положенной выручки директора или зав отделом могли снять с должности с крайне тяжёлой формулировкой.

А поскольку мошеннические операции реально проводились, то нужны были и схемы обналичивания лишних денег. Для этого магазинное начальство и держало лоточников. Выручка лоточника не проходила через кассу и на фискальных чеках не учитывалась. В те времена на чеке указывался лишь номер отдела, через который продавали тот или иной товар, и если, предположим, за месяц покупатели были обсчитаны на масле, сыре и колбасе на тысячу рублей, то достаточно было пропустить через лоточника на тысячу рублей столовых яиц или дешёвых кур, а потом отметить эти товары, как проданные через зал. Сейчас фискальный чек отмечает не отдел, а полный ассортимент продуктов. Вот я вернулся из магазина, достал чек и вижу не просто потраченную сумму, а то, что мною куплена свёкла свежая на сумму семнадцать рублей пятьдесят пять копеек, сметана «Снежок» стоимостью шестьдесят один рубль, что для внуков, которых я завтра жду в гости, куплено печенье «Сказочные джунгли» и слойка «Ромашка» — всё с обозначением веса и цены. Как в этих условиях обналичивать обвес покупателей, ума не приложу, но, отчего-то, уверен что схемы обналичивания, простые и верные, существуют и сегодня, что они созданы и работают.

Основные суммы, официальные и неофициальные, шли через гастроном и обналичивались лоточником Володей. Бакалея считалась как бы примкнувшей к гастрономическому отделу, её выручка была в несколько раз меньше. Но и там набегал лишний товар, в основном за счёт фасовки сахарного песка, риса и шоколадных конфет. Чтобы обналичивать их, при магазине существовал табачный киоск. Собственно, сигареты шли через отдел Сергей Саныча, но вместе с ними продавались дорогие конфеты, жевательная резинка, которая тогда только что была разрешена советским людям, а в предновогодние дни — спешно собранные детские подарки: целлофановый кулёк, в котором лежали маленькая пачка вафлей, пригоршня всяко-разных конфет и непременная мандаринка.

Кстати, мандарины во второй половине восьмидесятых не были таким уж дефицитом. Это был сезонный товар: перед Новым Годом он появлялся в свободной продаже, а в остальное время его попросту не было.

Табачница, тихая миловидная женщина, кстати, абсолютно некурящая, приходила после открытия магазина. Сопутствующие бакалейные товары она относила в киоск сама (товары эти обычно умещались в корзину, какими пользовались покупатели). А вот сигареты отвозились на тележке грузчиками. Если сочную женщину «ставил и снимал» я, то табачницу непременно вывозил Саня Хромой Глаз. На этой халтуре он зарабатывал пачку «Памира» — самых дешёвых и вонючих сигарет, которые смолил непрерывно.

Я, человек некурящий, в «Памире» не был заинтересован совершенно, и к табачной кладовой имел отношение не чаще раза в месяц, когда с базы приходил фургон полный дымного зелья. И киоск, стоявший при входе в универсам, так и остался бы для меня необязательной частью антуража, если бы не печальная история, положившая конец торговой карьере тихой сигаретной женщины.

В тот далеко не прекрасный день в универсаме появилось несколько цыганок. Прошлись между стеллажей и витрин, что-то купили. Укладчица в зале и контролёр на кассах немедленно приняли боевую стойку, провожая взглядом каждое движение опасных покупательниц. А вот, когда минитабор вышел из магазина, наблюдение за ними прекратилось. И в это время старшая из цыганок подошла к табачному киоску, протянула в окошечко рубль и попросила пачку сигарет. А потом негромко добавила:

— Сдачу-то давай.

И табачница отдала в виде сдачи всю дневную выручку — больше двухсот рублей.

Спохватилась она лишь через полчаса, когда цыганок и след простыл. Бедная женщина в слезах прибежала в магазин. Рассказ её всячески обсуждался на всех фасовках и прочих подсобных помещениях. Пострадавшую все жалели, но что делать, никто не знал. Любопытно, что никто не предложил обратиться в милицию, и никто не кинул клич, чтобы скинуться по два рубля, чтобы покрыть недостачу. Думается, такое поведение типично для работников торговли, где привыкли предоставлять проколовшихся своей судьбе, а от правоохранительных органов не ждут ничего, кроме убытков.

Ситуацию разрулил Сергей Саныч. Подсчитал точный ущерб и, не оформляя никаких документов, раскидал его по всему отделу, так что двести рублей незаметно растворились среди мелких краж, совершённых покупателями, и обвесов на масле и сыре. Табачницу в тот же день уволили по собственному желанию, а недополученную зарплату также направили на погашение долга.

Так или иначе, киоскёрша отделалась относительно легко. За пропажу двухсот рублей, прими дело официальный оборот, её могли и посадить.

Потом в табачном киоске ещё кто-то торговал, но этот кто-то уже не оставил в моей памяти никакого следа.