"Лила, Лила" - читать интересную книгу автора (Сутер Мартин)30Давид впервые надел новый темный костюм от Хуго Боса – однобортный пиджак с застежкой на две пуговицы, чистая шерсть, классический покрой. Вообще-то ему больше понравился другой костюм, фирмы «Ком де гарсон», но Мари, которая пошла в магазин вместе с ним, воспротивилась: «Костюм от «Ком де гарсон» плохо вяжется с концом постмодернистского дендизма». Мари была в новом черном платье с круглым вырезом. Давид не сомневался, что в этом зале нет никого красивее ее. А зал, между прочим, большой, и красивых женщин много. Издательство «Кубнер» поселило их в гостинице, которая не вполне отвечала их представлениям о жилище звезды нынешней книжной осени. В номере был стол, шкаф, окно, выходящее на задний двор, и, что особенно раздражало, две ниши с односпальными кроватями, которые невозможно поставить рядом. То есть либо надо тесниться на одной кровати, либо спать врозь. Либо сперва тесниться, а потом расходиться. Мари выражала свой протест, бросая махровые полотенца на пол после однократного использования, хотя наклейка с улыбающимся глобусом на светло-желтой кафельной стене крошечной ванной убедительно просила постояльцев этого не делать. Они находились на приеме, устроенном крупным немецким издательством. Давид не понял, каким именно. В расписании просто стояло: «С 18.30 разл. приемы, «Франкфуртер хоф». Карин Колер заехала за ними в гостиницу и с тех пор не отходила ни на шаг. Опекала, словно церемониймейстер, представляла разным людям, толпившимся вокруг, тактично подводила к другим, которые не толпились. Давид пожимал руки и вежливо улыбался комментариям вроде: – Ах, я буквально проглотила вашу книгу. – Вы знаете, что по вашей милости я плакала? – Только-только начал читать ваш роман. Умоляю, не говорите, чем все кончится! – Моя жена прочла вашу книгу и прямо-таки требует, чтобы и я тоже прочитал. – Ваша книга лежит у меня на ночном столике, на самом верху. Уже некоторое время он держал в руке палочку сатай, с которой нет-нет да капал арахисовый соус – возможно, ему на брюки, он не отваживался бросить взгляд вниз. Палочку он зажал, как сигарету, между указательным и средним пальцами левой руки, держа в ней еще и бокал. Салфетку сунул под левую мышку. Каждый раз, когда он собирался переложить сатай в правую руку и поднести ко рту, начинались рукопожатия. В данный момент он пожимал руку Джереми Стьюарда, лауреата премии Букера, которого Мари представила ему с легким восторгом в голосе. Давид пока не читал его книг, но знал, что Мари они очень нравятся. – You're one of my heroes,[22] – сказала она, как раз когда Карин Колер потащила его прочь, чтобы познакомить с очередной важной персоной: Йенсом Риглером, главным редактором издательства «Лютер и Розен». Риглер оказался толстяком с иронической складкой у рта. Когда Карин представила их друг другу, он сказал: – Наконец-то мы с вами встретились. Кстати, я на вас в обиде. – За что? – испугался Давид. – За то, что вы не послали рукопись мне. – Рукопись прислала нам подруга господина Керна, – вмешалась Карин. – Он даже не знал об этом. – Тогда я в обиде на вашу подругу. Она хотя бы хорошенькая? Давид смерил его взглядом, пытаясь подыскать более деликатный ответ, чем «сволочь ты!». И опять Карин пришла на помощь: – Она просто красавица. Риглер поднял брови. – Вы привезли ее с собой? – Нет. В тишине, повисшей после резкого ответа Давида, послышался чей-то голос: – Никто не видел официанта с вином? Он что тут, один-единственный? Худшие опасения Давида оправдались: Джекки. Он был в черном блестящем костюме с пурпурной бабочкой. Кожа на скулах разгоряченно-красная, глаза несколько остекленевшие, беспокойно переминается с ноги на ногу. – Устраивают помпезный прием, а выпить нечего! – Я принесу, – сказал Давид и исчез в толпе. Мари все еще разговаривала с лауреатом Букера. Давид обнял ее за плечи, привлек к себе. К счастью, уже после нескольких фраз Джереми Стьюард завел разговор с французским издателем, остановившимся возле них. – Здесь Джекки, – тихо сказал Давид. Мари взглянула на него так, будто не расслышала. Давид подбородком показал ей, куда смотреть. – Вон он. С Карин Колер и главным редактором «Лютера и Розена». Пьяный, в смокинге. Мари чуть не расплакалась. – Сожалею, – сказал Давид. – Отошли его. – Не могу. – Тогда скажи хотя бы, чтоб оставил нас в покое. Давид пожал плечами. – Ну что ты в нем нашел? Давид задумался, потом наконец сказал: – Мне его жалко. – Жалко? Джекки? – Мне всех стариков жалко. – Серьезно? Почему? Эта мысль пришла Давиду в голову впервые. И похоже, Мари ею заинтересовалась. – Потому что они старые. Вся жизнь у них позади. И никто не обращает на них внимания. Оттого я и не могу послать Джекки к черту. Мари положила руку ему на затылок, притянула к себе. – Вдобавок он напоминает моего деда. Давид ни одного из своих дедов не знал. С одним мать разругалась еще со времен своего совершеннолетия. Другой умер, когда Давиду было всего четыре. – Твой дед тоже столько пил? – Мари пошутила, но Давид остался совершенно серьезен. – Да. Увы. А когда бывал трезв, рассказывал мне разные истории. Как Джекки. – Тоже одни и те же? – Мари не хотела впадать в серьезность. – Да, одни и те же. Но дети это любят. Им не нужны новые истории. Даже в старых они не терпят изменений. Мари задумчиво улыбнулась. – Ладно, тогда попробую примириться с дедушкой Джекки. Давид наградил ее поцелуем. В ходе этого вечера жизнь Давида еще усложнилась. На приеме издательства «Драко» они снова встретили Карин Колер, и она повела их на прием издательства «Леопарди». Неафишированное сборище происходило в апартаментах на втором этаже, а народу набилось столько, что Карин Колер немедля оттерли, а Мари с Давидом, которых толпа занесла в ванную, целый час не могли выбраться оттуда. Эту участь они разделили с группой итальянских авторов, которые по-французски рассказывали им о знаменитостях, мелькавших в толчее за открытой дверью ванной. Хорошо, хоть есть где посидеть – унитаз, биде и край наполненной льдом, пивом и белым вином ванны. Только когда народ стал расходиться, Давид и Мари вышли из ванной. Карин Колер куда-то исчезла. Пока они ждали лифт, не вполне трезвый журналист из австрийского литературного журнала представил Давида важной нью-йоркской редакторше. В битком набитой кабине, съезжая в нижний этаж, она спросила: – So, what's your book about?[23] Но не успел он открыть рот, как лифт остановился и важная американка растворилась в толпе. Давид с радостью согласился, когда Мари предложила закончить вечер бокальчиком вина в гостиничном баре. В худшем случае они встретят там Джекки, и тогда Давид скажет, что они его искали. В лучшем случае – не встретят, и на следующий день Давид скажет ему то же самое. Лучший случай произойти не пожелал. Как только они, протиснувшись мимо посетителей, стоявших на подступах к бару, с нерешительностью неофитов стали озираться по сторонам, кто-то громко провозгласил: – Давид Керн! Несколько десятков человек сперва оглянулись на голос, а потом воззрились туда, куда указывал коротышка с бабочкой. Вот, значит, какой он, Давид Керн. Давид вопросительно посмотрел на Мари. – Нет, без меня. Но я не обижусь, если ты ненадолго останешься. Давид переводил взгляд с приветственно машущего Джекки на улыбающуюся Мари, не зная, как поступить. Мари чмокнула его в щеку. – Не застревай слишком надолго. Он провожал ее взглядом, пока она не исчезла в холле. Джекки пристроился на одном из диванов. Рядом сидел какой-то незнакомый Давиду человек. А между ними было свободное место, по которому Джекки сейчас и хлопнул ладонью. Давид втиснулся между Джекки и незнакомцем. Джекки с трудом ворочал языком и тыкал указательным пальцем в воздух, чтобы придать весу своим словам и не позволить собеседникам перебить его монолог. – О приемах, – объявил он, – о приемах можешь забыть. Все происходит здесь. Здесь ведутся самые важные переговоры. Больше никуда ходить не надо. Стенд? Забудь! Чтения? Забудь! Приемы? Забудь! Дискуссии? Забудь! – Он отхлебнул пива. – Здесь! Здесь ты встретишь важных людей. Здесь завяжешь контакты. – Со словом «завяжешь» он совладал лишь с третьей попытки. – Разреши тебя познакомить, это… – Джекки отчаянно старался вспомнить имя. – Клаус Штайнер, – подсказал незнакомец. – Клаус Штайнер из издательства «Драко». Очень важный человек. Штайнер протестующе отмахнулся и протянул Давиду руку. – Ваш агент преувеличивает. |
||
|