"Гильдия убийц" - читать интересную книгу автора (Троиси Личия)

11 ХРАМ ЧЕРНОГО БОГА

На следующий день Дубэ пустилась в путь. На рассвете, спешно, едва попрощавшись с Магарой. Она вернулась домой, несколько дней только лечилась и отдыхала. Изо всех сил старалась не смотреть на знак на руке. Пока Дубэ не видела его, ей удавалось почти не задумываться о проклятии, но стоило ей только решить, что она, наконец, смогла преодолеть этот кошмар, как приподнимался рукав рубашки, и Дубэ открывалась правда.

Ей нужно было найти мага, который наложил на нее проклятие.

Путешествие должно было продлиться не более шести дней — пустяк для тренированных ног Дубэ. Но тем не менее она еще не выздоровела, и это усложняло дело.

Храм Гильдии находился в самой северной части Земли Ночи, на территории, которая, еще во времена Великой Войны, была захвачена Тиранно.

Дубэ никогда не бывала там. Она знала об этом месте только по рассказам Учителя. Пыльный храм, расположенный в забытом местечке, посвященный божеству, о котором никто ничего не знал. Черный Бог — так называли его люди. Тенаар — для адептов Гильдии. Говорили, что это было божество эльфийских времен. Храм почти всегда был безлюден, если не считать единственного священнослужителя, который провел всю жизнь в стенах храма, запершись в потайной комнате. Жрец был единственным служителем этого таинственного культа, к которому люди могли обратиться со своими проблемами. Время от времени какой-нибудь отчаявшийся человек приходил в храм просить милости у Тенаара через жреца. Обычно речь шла о людях, дошедших до последней черты, готовых на все, лишь бы снискать милость небес, даже прибегая к этому мрачному культу. Жрец периодически избирал какого-нибудь счастливчика среди просителей и брал его с собой в самые секретные закоулки храма. Оттуда никто никогда не возвращался назад, но находились люди, готовые поклясться, что добились желаемого только благодаря пожертвованию того, кто был выбран тайным жрецом.

Дубэ ничего не знала об обрядах культа Тенаара. В детстве она расспрашивала Учителя, но его рассказы всегда были неточны и туманны. Очевидно, что обряды были связаны с кровью, возможно, с убийствами, но тогда Дубэ ничего понять не смогла, кроме того, что, рассказывая о Гильдии, Учитель всегда приходил в смятение.

«Ритуалы Тенаара и Гильдии — не для нормальных людей, даже не для таких убийц, как я. Все это для злобных демонов, и тебе об этом знать не стоит».

Один только раз Учитель оказался более откровенным: ночью, которую Дубэ никогда не сможет забыть. Вот тогда-то она и поняла, почему Учитель покинул Гильдию: рассказ об этом единственном эпизоде заставлял кровь стынуть в ее жилах.

Дубэ шла неторопливо, часто останавливаясь, на случай если ей придется сражаться, поэтому она всегда должна быть в форме. Она пыталась не слишком задумываться о том, что ее ждало. Сейчас зверь спал, но он мог проснуться в любой момент, и мысль о том, что случилось в последний раз, была ей просто невыносима. Однако, как она ни старалась забыть тот ужас, все же вспоминала о мрачном дне по мере приближения к Земле Ночи. Над ней плыли черные облака, грозящие дождем, изредка вдали гремел гром. Стемнело, когда не было еще и полудня. То была земля для любителей заката: они могли наблюдать его в любое время, достаточно было только оказаться на границе. Если бы надо было выбирать место для непрестанных воспоминаний об Учителе, то оно находилось здесь, в багряном зареве последних солнечных лучей.

О наступлении ночи возвестили немногочисленные звезды, которым удавалось выглянуть сквозь тучи. Так всегда было в Земле Ночи. Чередование дня и ночи обозначалось только луной и звездами: днем стояла непроглядная тьма, прерываемая только неестественным и слабым свечением неба. Это было результатом магического заклятия, навлекшего на это царство вечную ночь.

Дубэ продолжила свой путь.

Еще через три дня пути она дошла до святилища. Оно находилось в безлюдном месте, едва покрытом странной растительностью, типичной для Земли Ночи. На земле, где никогда не было света, обычные растения и вырасти-то не могли. Поэтому редкие, выжившие после наложения заклятия растения были странными. Им хватало слабого света дневного неба, и они даже быстрее росли при свете звезд. То были растения с большими, мясистыми, густо растущими листьями, напоминающими кактусы. Листва темная: преобладал черный цвет, но попадались деревья с темно-коричневой листвой, напоминавшей цвет запекшейся крови, встречались цветы с интенсивной темно-синей окраской. Очень часто плоды этих растений походили на странные нарывы, с мерцающим изнутри слабым светом.

Вот среди такой растительности и высилось высокое сооружение из черного кристалла, почти совсем простой архитектуры. Основанием его служил не слишком большой прямоугольник. Самое большое впечатление производила высота сооружения, с тремя высокими заостренными шпилями — два пониже по бокам и центральный — самый большой и высокий. Все в целом выглядело как порывистое устремление к небу. Дверь была изящной и узкой. В центре фасада находилось большое круглое резное окно в форме розы, светившееся ярким красным светом. Все стены были испещрены запутанными тонкими линиями и знаками, образовывавшими плотную сеть, заключавшую непонятный смысл.

Помимо красного света, лившегося из окна, свет шел из двух шаров, закрепленных в пасти статуй у входа — это были огромные чудовища. И вокруг — неяркое свечение плодов, растущих на этой земле.

Дубэ содрогнулась, глядя на ужасное сооружение.

Потратив столько времени на попытки убежать от секты, она в конце концов сама пришла сюда. Дубэ почувствовала ненависть, смешанную со страхом.

«Тебе мало было уничтожить моего Учителя… теперь и я…»

Но ее страх был вызван не только ненавистью к Гильдии и всему, связанному с нею, и не только кошмарами, навеянными в детстве рассказами Учителя. Что-то коварное и темное просачивалось из-за массивных каменных стен, струилось наружу вместе с красным светом из окна. От этого зрелища у Дубэ закружилась голова. Ей снова привиделась картина резни. Ей открылась беспощадная правда: все то зло, весь тот ужас, которые ей почти удалось изгнать из своего сознания, могли происходить только отсюда, из этого мрачного места.

Дубэ сделала над собой усилие, закрыла глаза, ей удалось взять себя в руки. Она вошла.

Внутри оказалось не менее мрачно, чем снаружи. Храм был разделен на три нефа с грубо отесанными колоннами, покрытыми сгустками запекшейся крови — крови просителей, касавшихся руками острых краев, высеченных резцами. Дубэ подняла глаза: можно было различить очертания трех шпилей, но ей не удавалось увидеть острия, так они были высоки.

В стенах находились ниши, и в каждой стояла какая-нибудь наводящая ужас статуя: там были огромные драконы устрашающего вида, циклопы, двуглавые уроды, разные гнусные монстры, которых только могло создать воображение последователей секты. В глубине стоял алтарь из черного блестящего мрамора, а позади — огромная, тоже черная статуя с красноватыми прожилками. Это было изображение человека с длинными волосами, развевавшимися на ветру. На его лице запечатлелась гордая, злая и одновременно наводящая ужас усмешка. В одной руке он держал стрелу, а в другой — длинный окровавленный кинжал. Стекавшая с него кровь казалась настоящей. Он был одет, как воин, и казался свирепым, охваченным внутренней злобой, не поддающейся описанию. Алтарь тоже был покрыт кровью, как и все внутри помещения.

В центральном нефе были установлены грубо отесанные скамьи красного дерева, все покрытые пылью, кроме одной, около которой на коленях стояла женщина. Она сгорбилась, молитвенно сложив руки, казалось, она сломлена непереносимым горем. Ее босые ноги были изранены, вероятно от долгого пути. Она бормотала что-то, похожее на молитву.

«Возьми мою жизнь и спаси его, возьми мою жизнь и спаси его…»

В голосе звучало отчаяние, а то, как она повторяла свое причитание, делало его почти бессмысленным. То была молитва человека, которому нечего терять, человека, порвавшего с жизнью и готового к смерти.

Дубэ отвела взгляд. Это зрелище тревожило ее и лишало спокойствия.

«Вы хотите от меня того, чего не сделал мой Учитель? Вы хотите, чтобы я бросилась к вашим ногам?»

Дубэ прошла вперед. Для большинства людей это место было только храмом, но Учитель объяснял ей, что на самом деле это — всего лишь вход. Под ним, на глубине в несколько метров под землей, скрывался Дом — жилище убийц, где действительно совершались обряды и где Гильдия подготавливала все свои дела. Все знали о существовании Дома, но немногие знали, где он находится и как туда проникнуть.

Дубэ принялась внимательно изучать ниши. Она рассмотрела чудовищных созданий и увидела среди них морского змея. Скользнула взглядом по его гладкой и блестящей поверхности из черного кристалла, разглядела шипы на спине. Нашла зверя с отметиной, с незаметным небольшим знаком, всего лишь зазубриной, которую менее тренированный взгляд никогда и не различил бы.

Дубэ решительно нажала на эту зазубрину. Шип слегка задрожал, а потом сам занял прежнее положение.

Дубэ приготовилась и стала ждать. Она завернулась в плащ и осталась стоять возле статуи. В тишине невыносимо зазвучал громкий, настойчивый женский голос. Долго ждать не пришлось. Из-за алтаря появился человек, одетый в огненно-красную, спадавшую до пят тунику, обшитую по краям черными знаками, похожими на те, что украшали храм снаружи. При виде его Дубэ содрогнулась.

Человек какое-то мгновение смотрел на нее, а потом знаком пригласил войти. Дубэ медленно пошла по черно-белому полу храма к алтарю. Она могла еще повернуться и уйти, но если бы она так поступила, то что бы с ней сталось? Она знала — в этом случае ожидал страшный конец.

Человек смотрел на нее с раздражающей улыбкой на лице. Иешоль — Верховный Страж Гильдии, ее глава и служитель культа, тот, кто руководил ее делами из своей подземной норы. Хотя ему было не меньше шестидесяти лет, его тело оставалось подвижным, как у тридцатилетнего, а туника не могла скрыть крепкую мускулатуру. Он был типичным представителем Земли Ночи: молочно-белая кожа, светлые и пронзительные голубые глаза, привыкшие различать в темноте любую мельчайшую деталь, короткие вьющиеся черные волосы. От внимательного наблюдателя не ускользнула бы ироническая усмешка, часто кривившая его губы. Лицемер, привыкший обманывать и интриговать, несомненный убийца, привыкший плести политические интриги.

— Я так и думал, что ты придешь, — сказал он, продолжая усмехаться.

Дубэ не дала возобладать в себе тому чувству робости, которое внушал ей этот человек. Она должна быть спокойной и уверенной в себе.

— Мне нужно поговорить с тобой.

— Следуй за мной.

Он повел ее к лестнице, находившейся сразу за алтарем, к скользкой винтовой лестнице с маленькими расшатанными ступеньками. Они спустились в узкий коридор, слабо освещенный факелами, и прошли, друг за другом, несколько метров. Их шаги отдавались под глухими сводами коридора.

Дубэ знала, куда они идут: Учитель рассказывал ей. Они направлялись в комнату, где Верховный Страж проводил большую часть своего времени, в его кабинет, туда, где великий старец планировал жизнь Гильдии и выносил смертные приговоры тем, кто этого заслуживал. Было что-то неправильное в том, что Дубэ оказалась здесь и спокойно шла за Иешолем, это было ненормально. Она попыталась вспомнить, зачем пришла сюда.

Наконец они подошли к двери красного дерева в глубине коридора. Иешоль открыл ее маленьким серебряным ключом и вошел первым.

Это было небольшое, круглое, как колодец, помещение, освещенное двумя массивными бронзовыми светильниками, вдоль стен тянулись набитые книгами полки. Воздух поступал сюда из окна под потолком, значит, они находились под полом храма. В центре комнаты стоял большой стол, а за ним — статуя Тенаара, совершенно такая же, как та, что в храме, только меньшего размера. В комнате ощущался запах крови, и Дубэ почувствовала странную оробелость. На мгновение она закрыла глаза, подождала, когда услышит звук закрывающейся двери, и начала действовать.

Она молниеносно выхватила кинжал, заломила руку Иешоля и в мгновение ока приставила лезвие кинжала к его горлу.

— Я хочу знать имя того человека, — прошептала она ему на ухо.

Она уже давно не применяла на деле свои способности убийцы, но ее тело хорошо помнило тренировки, и все получилось само собой.

«Если здесь и есть человек, которого я могу убить, то это он!»

Иешоль вовсе не казался ни удивленным, ни испуганным. Он крепко стоял на ногах, и дыхание его было спокойным. Он даже позволил себе рассмеяться.

— Так вот каковы твои намерения? И что ты сейчас хочешь сделать? Убить всех, кто находится в Доме?

Дубэ почувствовала, как задыхается от гнева. Знак на руке пульсировал, она не вполне себя контролировала, о чем и предупредила Иешоля.

— Тут меня ничего не интересует. Я только хочу знать, кто наложил на меня заклятие.

— Знай, что я не открою тебе этого. Если Сарнек когда-нибудь рассказывал обо мне, то ты должна это знать.

— Не смей упоминать его имени!

— Это твоя проблема, Дубэ, — глупая привязанность к проигравшему. Просто ты не хочешь этого понять…

Дубэ прижала лезвие к горлу, почувствовала, как по ее запястью стекает струйка крови.

— Ты недооцениваешь меня.

Даже теперь Иешоль не волновался.

— Кровь не пугает меня, а смерть — тем более. Это — часть меня самого. Я не скажу, кто тот человек. Не стоит и напоминать тебе, что если ты убьешь меня, то не только не освободишься от заклятия, но тебя будет преследовать вся Гильдия. Поэтому я предлагаю тебе подумать, убрать оружие и поговорить со мной. Мне многое нужно тебе сказать. К тому же что ты можешь сделать? Тебе хватило легкого запаха крови, чтобы ты смутилась.

Это было правдой. Она старалась сдерживаться: зверь готов был проснуться.

Дубэ со злостью отпустила его. Иешоль едва успел уцепиться за стол, стоявший позади него.

Несколько секунд он стоял неподвижно, потом повернулся, и на его лице снова появилась язвительная ухмылка. Он жестом предложил Дубэ сесть.

— Ты храбрая, в этом нет никакого сомнения. Хотя ты много лет занималась воровством, но надо же… твое тело, ловкость…

Дубэ сжала кулаки и опустила глаза.

— Садись, — сказал он ей.

Дубэ села. Ноги ее слегка дрожали.

— Зачем?

— А ты сама не понимаешь?

— Вы сделаете меня девушкой, несущей смерть, но у вас целые отряды убийц, и я вам не нужна.

Иешоль улыбнулся:

— Ты хочешь доказать мне, что мое восхищение тобой совсем не имеет оснований? Дубэ, посвященные не могут убежать от своей судьбы, а твоя судьба — под знаком Тенаара.

— Я — не убийца.

— Однако ты ею стала, ты рождена, чтобы ею быть.

— Я не убиваю! — прокричала она.

— Ты это сделала, и даже не так давно.

Дубэ почувствовала начинающееся головокружение.

— Ты — одна из нас, и стала одной из нас еще до рождения. Ты прошла нашу подготовку. В глубине души ты осознаешь, что ничего другого ты не умеешь. То, что ты делаешь сейчас, чтобы выжить, презренная жизнь воровки, которую ты ведешь, — это страшное пренебрежение к своему таланту, ты унижаешься, но это — не твой путь. Ты принадлежишь нам, и сама понимаешь это.

Дубэ сжала кулаки. Она вспомнила появившегося в закатных лучах солнца черного человека. Он приходил спрашивать о ней, он разрушил ее мечту о спокойной жизни с Учителем.

Она еще больше разозлилась: слова Иешоля, к ее ужасу, совпадали с тем, что она долгие годы повторяла, они соответствовали тому отвращению, которое она испытывала к самой себе, той подавленности, которая сопровождала все дни ее существования. Она всегда верила в судьбу.

— Я не верю в ваши варварские обряды, в Тенаара или в другое дурацкое божество. Они не существуют.

На Иешоля богохульства не произвели никакого впечатления.

— Но Тенаар любит тебя.

Дубэ раздраженно махнула рукой.

— Все это бесполезная и смешная болтовня. Лучше говори по существу. Что ты хочешь получить за то, что расскажешь мне все?

— Я вижу, ты все еще не понимаешь. Я никогда об этом не скажу, ни сейчас, ни потом.

Дубэ вонзила свой кинжал в деревянный письменный стол.

— Если таковы твои намерения, то я — мертва, а мертвой женщине нечего бояться. Может быть, я не уничтожу вас, но, по крайней мере, убью многих твоих приспешников, и тебя — в первую очередь, вы все отправитесь вместе со мной на тот свет.

— Убийца хладнокровен, Дубэ, а ты сейчас говоришь не раздумывая. То, что я ничего не расскажу тебе, не означает, что я не хочу тебе помочь.

Дубэ озадаченно замолчала.

— Мы знаем способ контролировать заклятие.

— Ты лжешь. Мне сказали, что это невозможно.

— Тот, кто сказал такое, ничего не понял. Это — не знак, это — заклятие. А заклятие может быть снято и тем, кто его не накладывал.

— Так что же?

— Мы дадим тебе средство, которое спасет тебя, но не сразу. Понадобятся годы, чтобы ты излечилась. И все эти годы ты будешь служить нам.

Дубэ не смогла сдержать саркастической улыбки.

— Так вот зачем все это было…

— Вижу, ты начинаешь понимать.

— Проклятье!

— Ты неразумна. Твое место здесь: твоя постоянная боль, твоя вечно саднящая рана — смерть Сарнека — все это печалит тебя, потому что ты до сих пор не дома. А здесь ты обретешь спокойствие, которого ищешь, потому что ты создана для жизни в этих стенах, среди этой тьмы, создана с самого рождения.

Дубэ сурово посмотрела на него:

— Послушай, выродок, я действительно нашла прекрасный мир… но я ненавижу это место и предпочту умереть, лишь бы не служить тебе.

— Это — твой выбор. Но задумайся как следует. Мы говорим не о той смерти, которую ты всегда видела. Мы не говорим о старике, который отдает Богу душу в конце своих дней, в своей постели… даже, пожалуй, довольный своей никчемной жизнью. Мы не говорим о яде, который убивает после коротких мучений, или о лезвии, проникающем в твою плоть. Все это — вещи, понятные, известные тебе. Мы говорим о пропасти, о том месте, из которого нет исхода, о тьме, которой никто — могу заверить тебя, — никто не знает. День за днем ты будешь терять рассудок, будешь пытаться вновь стать прежней, ты будешь стремиться к этому изо всех сил. Но зверь, который живет внутри тебя, не знает покоя, он всегда голоден. Он разорвет тебя на куски. Ты будешь ощущать, как он действует, находясь внутри тебя, ты увидишь это, как увидела в тот день, когда ты устроила резню в лесу. И так будет сотни раз. А потом не останется ничего, кроме убийств. Жажда мяса и крови станет твоим безумием. Зверь будет сгонять тебя с постели, настигать тебя в пути, когда ты ешь, в любое время суток. И так до тех пор, пока ты не станешь просто животным и не станешь существовать, как животное. До тех пор, пока твое безумие не убьет тебя. И не думай, что ты сможешь покончить с собой до того, как все это начнется, потому что зверь не позволит тебе. И продолжаться это будет долго. И будет это страшно.

Дубэ почувствовала, как холодный пот течет у нее по спине. Все, о чем рассказывал Иешоль, она видела, чувствовала и испытала в те ужасные дни, которые она недавно пережила.

Она подняла разгневанный взгляд на Иешоля, неподвижно стоявшего на месте.

— Как ты мог сделать такое… как ты смог такое замыслить…

Слова застревали у нее в горле.

— Во славу Тенаара. Когда ты будешь с нами, ты тоже это поймешь.

Дубэ смотрела в пол. Ей не хватало воздуха в этой конуре, она уже чувствовала себя погибшей.

— Комната тебе уже приготовлена, она здесь, за дверью. В первый день ты будешь испытывать боль, потому что смерть, которая живет здесь, — это пища зверя, но мы дадим тебе снадобье, и тебе сразу станет лучше. Между спасением и страшной смертью есть только одна дверь, Дубэ, и она — здесь. Дело за тобой: да или нет?

Взволнованная Дубэ снова опустила глаза. Потом она выпрямилась и закуталась в плащ.

— Сейчас я не могу решить.

— Как хочешь. Ты знаешь, где мы находимся, и знаешь, что тебя ждет, если ты скажешь «нет».

Дубэ вырвала кинжал из стола, подождала, пока Иешоль откроет дверь и выведет ее из комнаты.

— Подумай как следует, Дубэ, подумай, — повторил он в последний раз, как только они вошли в алтарь.

Молящаяся женщина оставалась на прежнем месте, все было как прежде, и все показалось ей невыносимым.

Дубэ повернулась, ускоряя шаг, пошла из святилища и, наконец, выбежала из него.