Джин Вульф Рухлядь из кладовой времени[1]

1. Рассказ Робота

Ночь холодная, пронизывающий ветер. Кажется, что нет никакого внутреннего пространства, а есть только два внешних — одно там, где он беснуется над рекой, а другое здесь — немного более укрытое, чуть-чуть согретое нашим дыханием. Плакат с изображением Ши[2] трепещет на стене, как будто сам Ши пытается что-то сказать, дети сказали бы «поговорить по душам».

Дети — это и старшие, что скрестив ноги сидят на матрасе Кэнди (таких, как Чиликат Кэнди на улице Калхун-стрит, можно найти еще полсотни).

Это и младшие — две девчушки-подростка (девственницы или вроде того) и тощий печальный мальчик, который всегда молчит. Это и Робот, который находился в зале, где работает, а сейчас входит, медленно переставляя ноги и обдумывая каждый шаг.

Я беседовал с Роботом больше, чем с кем-нибудь из остальных, на мой взгляд, он самый искренний и дружелюбный. Роботу 19 лет, он очень высокий, с круглой маленькой головкой и черной шевелюрой. Робота изготовили, по его же словам, в XXXIII веке для выполнения обязанностей слуги у одной ужасной женщины, дом которой неизвестно на чем держался. Когда у Робота депрессия, он обычно говорит:

«Я не знаю, насколько добротно меня сделали. Может быть, я буду функционировать тысячу лет, а может, уже наполовину износился».

Он здесь уже пять лет. Он удрал, по крайней мере, он сам так говорит, раскрутив циферблаты в кладовой времени той отвратительной женщины и шагнув в кладовую, пока те находились в движении.

Он сделал это для того, чтобы о его местонахождении не знал никто (на последнем слове он сделал особое ударение). Тем не менее он надеялся попасть в XIII век до нашей эры. Этот период был для него волшебным образом притягателен.

Кэнди и два ее парня не обращают на него никакого внимания, так, мельком взглянули и садятся на пол рядом с подростками, юношей с печальным лицом и мной. Юноша почти спит. Чтобы разговорить Робота, я спрашиваю:

— Робот, а ты не хочешь вернуться? Прямо сейчас?

Он качает головой:

— Нет, здесь лучше. Там была скучища. — На какое-то мгновение он задумывается, потом спрашивает: — Хочешь, я расскажу историю?

Я хочу. Подростки меня искренне поддерживают, но он некоторое время колеблется, потом поясняет:

— Я запрограммирован, чтобы рассказывать истории, а там некому слушать, поэтому я никогда их не рассказывал. Рассказанная история как бы отмечается галочкой, понимаете? Задание выполнено. А так я испытываю состояние вроде запора.

Печальный юноша говорит:

— Продолжайте.

Робот будто только того и ждал.

— Это волшебная история, — начинает он. — Она началась в те дни, когда маленькие одноместные исследовательские корабли отправились отсюда в разные стороны в поисках районов, пригодных для заселения. Они расплылись подобно выброшенной в море сперме.

Раньше я не замечал за Роботом таких талантов рассказчика и поэтому с интересом за ним наблюдал. Он смотрел прямо перед собой, рот округлился подобно букве «О», он всегда так делал, когда хотел показать, что в его горло вставлен громкоговоритель.

— Вы должны понимать, что это продолжалось много-много лет. И каждый год корабли летели вверх, к Полярной звезде, десятками и сотнями, и тогда они были похожи на сверкающие спицы вокруг солнца, или вниз, в сторону Южного Креста, — Именно туда держал путь один из кораблей.

Он падал несколько лет, но не вел счет годам. Пилот спал, за сто лет он сделал три вдоха. Где-то через год он пытался перевернуться, но из стены появились пластмассовые руки и вернули его в прежнее положение. Корабль разбудил его, когда они куда-то прилетели.

Он проснулся, и корабль знал, что он все забыл, помнил только то, что ему снилось. Поэтому корабль ему все объяснил, пока растирал и кормил. Когда все было закончено, он подумал: «Что я за путешественник, если позволил себя уговорить полететь сюда?»

Потом он встал и решил посмотреть, что же это за мир, куда он попал. Ничего особенного там не было. Повсюду, насколько хватало взгляда, росла высокая — выше головы — трава. Он открыл люк, воздух был нормальным, и он вышел из корабля и сделал все необходимое. Вокруг действительно ничего не было, кроме этой травы.

(Я думал над тем, что именно Робот подразумевал в своем рассказе под словом «трава» — то ли это была неосознанная трансформация детского названия марихуаны, или же для Робота, как и для верующего человека, это был символ забвения.)

— И когда он собирался уходить, из травы появилась эта воистину потрясающая герла. Бесшумно, вы представляете? Ни барабанной дроби, ни фанфар. Она просто раздвинула траву, так же, как девушка откинула бы волосы, и вышла.

Увидев ее, он сразу на ней зациклился, и они заключили тайное соглашение.

Он не мог взять ее с собой в корабль, а она не могла улететь с ним. Но она пообещала, что будет жить с ним там, если он выполнит три условия, в заставила записать эти условия кровью. Во-первых, он должен был поклясться, что будет выполнять всю работу сам и никогда не попросит ее что-нибудь сделать. Что он ни о чем не расскажет людям, если они прилетят, и что он не будет задавать никаких вопросов.

Он все это записал и поставил подпись. Потом она заставила его строить дом из дерна, травы и кусков корабельной обшивки. Он выкопал водоем и посадил несколько семян, найденных у себя на корабле, тем самым положил начало колонии людей, которые должны были. прилететь вслед за ним. Этим они и питались, разве что иногда она ловила маленьких зверьков, живших в траве, и ела их. Ему она их никогда не давала, а он никогда не просил. Сам он поймать ни одного не мог, потому что они очень быстро бегали.

Он старел, а они нет. Он считал, что это прекрасно. Он становился старым, а его молодая жена оставалась прекрасной, как юная девушка. Он, как и договаривались, должен был выполнять всю работу, но зато она оставалась красавицей. Она часто пела без слов, играла на чем-то вроде флейты и не уставала повторять, что он отличный парень.

И вот однажды сразу после захода солнца, когда он мотыжил посевы и уже собирался идти домой, он заметил среди звезд новую светящуюся точку. Он долго вглядывался в нее, пытаясь распрямить спину и теребя белую бороду. После этого в течение трех ночей он наблюдал, как она перемещалась по небу. На четвертый день, когда он нес воду из пруда, в воздухе раздался свист и что-то большое ударилось о землю где-то далеко. Он начал было об этом размышлять, когда увидел, что по тропинке идет его жена. Она ничего не пела и выглядела как всегда, но на ней не было одежды и тело ее светилось, словно она дольше обычного расчесывала волосы или, может быть, умывшись, сильнее растерлась полотенцем. Она прошла мимо, совсем близко от него, ничего не сказав.

Он смотрел, как она подошла к траве, развела ее руками, вступила в нее, и крикнул:

— Куда ты идешь?

Она даже не повернула головы, только прокричала в ответ:

— Иду за новым дурачком!

— И это все? — спрашивает один из подростков.

Робот не отвечает. Кэнди подходит к нему и говорит:

— Робот, мы хотим, чтобы ты пошел и стащил для нас пять долларов.

Что означает: «Купи нам марихуаны на пять долларов».

Робот встает и протягивает руку. Один из парней, растянувшись на матрасе Кэнди, смеется и говорит:

— Если бы у нас они были, мы бы купили сами.

С минуту я размышлял над тем, что надо бы одолжить Роботу свой пиджак. (Тот, который на нем, оранжевый, когда-то принадлежал гостиничному швейцару и местами вытерт так, что видна подкладка). Но, как все люди, я слишком долго думаю, прежде чем что-нибудь сказать, и он выходит. Кэнди и ее два приятеля устраиваются на матрасе и начинают ждать, а мы все, по-моему, засыпаем.